Вошли в дом они без труда — передняя дверь была незаперта. Она стояла открытой настежь, как в тот день, когда воскресным утром, вынырнув из пелены тумана, около дома оказались Марк, Тоби и доктор Кент.
Поскольку коттедж стоял фасадом к северо-востоку, через открытую переднюю дверь внутрь проникало не так много света. Но на маленьком столике в задней части холла продолжала гореть тусклая лампочка под янтарным абажуром. На стене проступали очертания черно-белой гравюры Гойи из «Шабаша ведьм».
Все продолжали хранить молчание.
Доктор Фелл, казалось, превратился в статую, рассматривая туалетный столик и стул с зеленой обивкой рядом с ним — здесь еще недавно находилось застывшее тело Роз Лестрейндж, колени и бедра которой касались этих вещей.
«А не пора ли ознакомиться, — подумал Марк, — с архитектурой домика?»
Насколько он помнил, первоначально здесь было только две комнаты, которые теперь превратились в спальню и гостиную. Примерно в 1920 году, как ему кто-то рассказывал, к спальне были пристроены современная ванная и кухонька. Тогда же в задней части гостиной отгородили узенькую комнату, в которой по утрам можно было завтракать — она сообщалась с кухней.
Вот и все.
«Красный коттедж». «Бунгало». «Куиншевен-13».
В конце двадцатифутовой дорожки, что тянулась от открытых входных дверей, каким-то чудом вдруг ожил уличный фонарь. Его рассеянный свет очертил окружность в несколько ярдов в диаметре. «Шевроле» Марка, в котором лежали сумочка Бренды и чемодан доктора Фелла, стоял за пределами освещенного пространства.
Марк помедлил, собираясь с мыслями, потом направился в спальню.
— Марк! — окликнула его Бренда.
Даже ее голос, прозвучавший в мертвой тишине, заставил его вздрогнуть. Бренда, напряженная и обеспокоенная, стояла в дверном проеме у него за спиной.
— Куда ты? — спросила она.
— Всего лишь в спальню. Мне не дает покоя один странный и, возможно, пустой вопрос — все ли там осталось в прежнем виде?
— Но ведь там был обыск?
— Да. Но тебе там делать нечего. Бренда, это только расстроит тебя! Почему бы тебе не отогнать машину домой и не разобраться с вещами?
— Радость моя, я с тобой!
— Я еще не могу уйти. У меня есть несколько вопросов, на которые я хочу получить ответы, хотя не уверен, что они мне помогут. Подожди несколько минут!
— Марк!
Но он уже перешагнул порог.
Лампа под стеклянным абажуром цвета янтаря горела рядом с мягким зеленым стулом, на который сразу же упал его взгляд. Он стоял на некотором отдалении от стола и задней стены комнаты. На маленьком столике слева от кресла, под лампой, лежала «Женщина в белом».
Вдоль задней стены располагалось низкое ложе, в изголовье которого висела картина «Молодая ведьма»; рядом виднелась открытая дверь ванной. У противоположной стены на туалетном столике стояло трехстворчатое зеркало, в котором сейчас отражалась лишь массивная фигура доктора Фелла. Два окна на третьей стене оставались затянутыми кретоновыми портьерами кремового цвета.
Если не обращать внимания на остатки порошка для снятия отпечатков пальцев, если не думать, сколько человек топтались на этом мягком шерстяном ковре, можно считать, что комната почти не изменилась — здесь не хватало только Роз Лестрейндж.
Взгляд Марка скользнул по окнам — и замер.
Он не обратил особого внимания на большой комод с пятнами порошка. Его ящики, которые обыскивали полицейские, были грубо выдвинуты. Комод стоял в углу, а перед ним находилось кресло с высокой спинкой.
На ней висело вывернутое наизнанку желтое платье, в котором Роз была в субботу вечером. Сверху валялся поясок. На сиденье кресла лежали аккуратно скатанные нейлоновые чулки. На полу стояли туфельки с высокими каблуками.
В воскресенье утром он не обратил на них внимания. Сейчас они заставили его вспомнить эту высокую загадочную женщину, в усмешке которой было что-то недоброе.
В это мгновение доктор Фелл, громогласно откашлявшись, с багровым обеспокоенным лицом отошел от туалетного столика.
— Закрытая дверь! Закрытые окна! — невольно вырвалось у Марка. — У вас есть какие-то идеи?
— Сэр, — ответил доктор Фелл, — отсутствие идей редко беспокоит меня. Меня обычно беспокоят те идеи, которые уже у меня в голове. Не так давно вы и ваша жена по отдельности рассказали свои версии событий, произошедших в ночь убийства. То, что касается ваших отношений, в этих историях не привлекло моего внимания. Но куда больше меня заинтересовали подробности, касающиеся других людей, — главным образом, некие события, происходившие в вашем доме.
— То есть вы хотите получить ответы на какие-то вопросы?
— Именно так. Давайте начнем с самой мисс Лестрейндж.
Марк знал, что Бренда продолжает стоять у него за спиной в дверном проеме.
Хотя он не видел ее, он чувствовал ее физическое присутствие, понимал, какие эмоции ее захлестывают. Марк отошел в сторону, чтобы жена могла видеть доктора Фелла.
— Насколько я понимаю, вы виделись с ней всего лишь дважды: в первый раз она в субботу утром остановила вас на Колледж-авеню и затем около одиннадцати вечера, когда она, не позвонив в двери, проскользнула в ваш дом, по всей видимости полагая, что вы в нем один. Тем не менее…
— Да? — вырвалось у Марка.
— Минуту, сэр. — Доктор Фелл широко открыл прищуренные глаза. — Не поразил ли вас тот факт, что она была столь бесцеремонна?
— Я не совсем вас понимаю.
— Бесцеремонна! Ну, прошу вас, миссис Рутвен! — Доктор Фелл, оживившись, хмыкнул и подмигнул Бренде, но тут же снова посерьезнел. — Боюсь, я понимаю, о чем вы думаете. «Если не считать бесцеремонностью подобное появление в доме малознакомой дамы, то о чем тогда можно говорить?» Признайтесь, нечто подобное пришло вам в голову?
Бренда, казалось, была сбита с толку.
— Н-ну… в общем-то да! Вы правы, так я и подумала.
— Но это далеко не все, что я хотел бы знать. Будьте любезны, выкиньте из головы — вы оба — все оценки, которые готовы слететь с ваших уст по поводу ее личной жизни и моральных установок. Итак, сэр. Исходя из вашего краткого знакомства, можете ли вы сказать, что она получила хорошее воспитание?
— Хорошее воспитание? Да! Да, конечно!
— Она умела держаться? Обладала хорошими манерами? Непринужденностью?
— Да, все это было ей присуще.
— То есть не была она грубоватой или закомплексованной?
— Господи, конечно же нет!
— А теперь смотрите! — продолжил доктор Фелл. — Мисс Лестрейндж ни в малой степени не беспокоят слухи о том, что у нее состоялось тайное свидание в изоляторе колледжа с неким молодым человеком, которым, как позже выяснилось, был Фрэнк Чедвик. Наоборот: она над ними смеется. И не собирается ничего отрицать. Что выдает ее желание казаться неуемной искательницей любовных приключений.
— «Ее желание»? — вмешалась Бренда, но запнулась. — Что вы подразумеваете под этими словами?
Марк нахмурился. В его памяти ясно и четко всплыли слова, которыми Джудит Уолкер охарактеризовала Роз Лестрейндж.
— Но едва ли она догадывалась, — вскинул голову доктор Фелл, — что в ее адрес выдвигаются и другие обвинения. Откуда она могла знать, что ее подозревают в тех шутках в спортзале: в том, что она малевала рисунки на стене, а потом бросила металлический стержень на голову старика — и все это без всяких причин, разве что она была патологической личностью? Неужели ей понравились бы сплетни такого рода?
— Да, это бы ей не понравилось, — не мудрствуя лукаво, согласился Марк.
— Можно ручаться, что она бы возмутилась. Тем не менее Тоби Саундерс совершенно серьезно бросил ей в лицо именно такие обвинения.
Доктор Фелл неуклюже подошел к окну. Звякнули металлические кольца, когда он отдернул портьеру. Затем он раздвинул занавеси и на втором окне.
— В субботу вечером, сразу же после одиннадцати, у себя дома вы вручили ей роман Уилки Коллинза «Армадейл». Сэр, я не сомневаюсь, что речь шла именно об этой книге. Но упоминал ли еще кто-нибудь ее название?
— Да! — вместо Марка ответила Бренда. — Она сама! Едва ли не первыми ее словами, после сообщения, что звонок у дверей не работает, было напоминание, что Марк обещал ей одолжить «Армадейл».
Продолжая глядеть в окно, доктор Фелл кивнул:
— После этого, как рассказал мне доктор Кент, Тоби Саундерс и Кэролайн Кент подвезли вашу гостью домой в машине доктора Саундерса. Они остановились на лужайке перед домом, скорее всего, недалеко от того места, где сейчас стоит ваша машина. Все трое находились на переднем сиденье. Тоби Саундерс попытался прочесть ей лекцию о том, что потом он не без испуга назвал страхом Божьим. Он достаточно прозрачно намекал ей, что ему все известно: проделки в спортивном зале — дело ее рук.
Доктор Фелл сделал паузу.
— Итак, если учесть все, что мы знаем об этой даме, как она должна была воспринять его обвинение? В действительности она произнесла лишь одну фразу: «Доктор Саундерс, завтра утром вы кое-что услышите». Это верно?
— Во всяком случае, я так слышал, — ответил Марк.
Тоби Саундерс признает, что она была подавлена его словами. Вид у нее был оскорбленный, или полный отчаяния, или же, как он добавил, она испытывала какие-то другие эмоции. Тоби Саундерс говорит: она была в таком настроении, что могла и покончить с собой, и он испугался, не слишком ли далеко зашел. Так?
— Да.
— Но у мисс Кент, с которой с глазу на глаз поговорил ее отец, была совершенно иное впечатление. Она думает, что Роз Лестрейндж была просто в ярости и в тот момент была не в силах вымолвить ни слова. И думаю, что мы можем принять это куда более прозаическое объяснение.
— Я тоже так считаю.
— Разгневана! Сбита с толку! Тут же лишилась дара речи! «Доктор Саундерс, завтра вы кое-что услышите». Если исходить из такой оценки ситуации, что бы могли означать ее слова?
— Для меня, — помолчав, сказал Марк, — они звучат как угроза.
— Согласен. Из этого выводим следующий вопрос. — Доктор Фелл в упор посмотрел на него. — Ваш друг Тоби Саундерс — честный человек?
Марк оцепенел.
— Эй, подождите-ка! Я не уверен, что понял ваш намек…
— Сэр, я не намекаю. Я говорю лишь то, что хочу сказать. Итак, честный ли он человек?
— Я бы ответил так: Тоби — честнейший человек из всех, кого я знаю. Он терпеть не может грубости или несправедливости; если и есть у него недостаток, то только излишняя чувствительность. Господи, да я еще вечером рассказывал Бренде…
— Сэр, я в курсе дела. Мне довелось подслушать вас.
— Я помню случай, когда мы еще были студентами…
— Какой случай?
— Но это было довольно давно, много лет назад!
— Будьте любезны, что за история?
Два голоса вели диалог в душном воздухе комнаты, где на кресле тоскливо обвисло платье Роз Лестрейндж и беспомощно съежились ее скатанные чулки.
Бренда, в туго облегающем белом платье с чуть расклешенной юбкой, переводила взгляд с одного на другого в ожидании неминуемой ссоры. Ее, как и Марка, успокаивало лишь выражение понимания и сочувствия на лице Гидеона Фелла.
— Итак? — настаивал доктор Фелл.
— Когда мы были старшекурсниками, Тоби поссорился с неким Харбеном и обвинил того в плагиате. Потом он просто не мог спать. В четыре утра пошел в Эддисон-Холл, разбудил Харбена и извинился. Тот ему вовсе не нравился; Тоби отнюдь не считал, что несправедливо обвинил его. Но все же принес извинения. Он чувствовал, что должен это сделать. Главное в натуре Тоби можно охарактеризовать лишь одним словом — донкихотство. Если вы сомневаетесь в его честности…
— Сэр, в этом его качестве я никогда не сомневался, — усмехнулся доктор Фелл.
— Тогда почему же…
— Если вы не против, давайте вернемся к тому, что мы действительно знаем об этом деле.
— Да?
— Бросив эти слова: «Доктор Саундерс, завтра вы кое-что услышите», Роз Лестрейндж вышла из машины. В одиннадцать тридцать — обратите внимание на время! — Тоби Саундерс и мисс Кент уехали. Мисс Лестрейндж осталась стоять под фонарем, прижимая книгу к груди. — Доктор Фелл снова погрузился в раздумья, и кончики его усов обвисли. — Надо признать, что на какое-то время мы возвращаемся в мир предположений. Тем не менее довольно просто восстановить ход последовавших событий. Эта дама, Роз Лестрейндж, — коварная, злая и жестокая особа, но все эти качества проявлялись в ней чисто по-женски. Даже когда ее обвинили в дебоше в спортзале, она должна была сохранять спокойствие и улыбку на лице. Итак, она повернулась и пошла по дорожке к бунгало. — Доктор Фелл поднял палец. — И вот здесь, клянусь Господом, это дело начинает пугать меня! Вот почему я сказал, что будет еще много неприятностей и они не заставят себя ждать — может даже, кое-что произойдет сегодня вечером. Как раз перед тем, как я застал вас на Хьюит-стрит, Сэм Кент изложил мне все, что он знает. Несмотря на всю его мудрость, он девственно наивен. Как, впрочем, и вы. И всех вас ждет западня, если я не сумею предотвратить этого.
— Западня? — эхом откликнулся Марк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32