Единственным объяснением, которое я позже услышал от вас, было упоминание, что у Марка находилась мисс Лестрейндж и вы сочли необходимым подвезти ее к дому.
— Ну и что, сэр?
— Как — ну и что? — удивился доктор Кент. — Вы испытывали к этой женщине нескрываемую неприязнь. Дом Марка неподалеку от ее коттеджа. Почему нужно было отвозить ее домой?
— Послушайте! — завелся Тоби, украдкой бросив на Марка испуганный страдальческий взгляд. — Там возникла… ну, ситуация.
— Прошу прощения?
— Из-за нашей Роз возникли трения между Марком и Брендой. Бренда была в тихой ярости, а Марк — видели бы вы его! Я и не представлял, что у человека может быть такой виноватый вид.
Марк Рутвен подтянул стул, стоящий в центре комнаты, и неторопливо присел на него, положив руки на стол и опустив глаза.
Значит, Бренда не сомневалась, что у него с Роз Лестрейндж был страстный роман. Ясно, что Тоби тоже в это верил и, может быть, даже Кэролайн. Над ним начали сгущаться грозовые тучи опасности.
Но, похоже, доктору Кенту это даже не приходило в голову. Он мрачно и пристально разглядывал Тоби сквозь очки.
— Мой дорогой юноша, похоже, вы ничего не поняли. Если мисс Лестрейндж покончила с собой, необходимо выяснить, в каком она была состоянии, когда вы в последний раз видели ее. Вот это я и пытаюсь узнать.
— Вот и я это имею в виду! — Тоби с силой оттянул воротничок, словно он был для него слишком тесным. — Понимаете, по пути к ней домой я… я пытался внушить ей понятие о страхе Божием.
— Вот как. Значит, страх Божий. И каким же образом?
Ну, я довольно откровенно намекнул, что отлично знаю — именно она устроила в спортзале этот номер с покушением на убийство.
Даже доктор Кент слегка вздрогнул и придержал рукой очки.
— В самом деле? Очень интересно. И когда же вы пришли к этому странному умозаключению?
— Что в нем странного? — завопил Тоби. — Я был тупым идиотом; я никогда и не думал об этом, пока Бренда не намекнула, что это могла быть женщина! Вот чем наша Роз занималась! Более того, я напомнил ей — косвенно, намеком, — как она развлекалась со своим приятелем в изоляторе колледжа.
— Минутку! Как она восприняла обвинение в том, что… ну, что она была… э-э-э… шутником в спортивном зале?
Тоби замолчал, открыл рот и не сразу заставил себя ответить.
— Плохо, — сказал он.
— Понимаю. Но в каком смысле? Она разозлилась, пришла в возбуждение? Какова была ее реакция?
— Не знаю, — буркнул Тоби. — Не могу описать ее. Можно сказать, что у нее был убитый вид, она была в отчаянии или что-то в этом роде. Может, я зашел слишком далеко. Надеюсь лишь, что это не моя вина. Как бы там ни было, но ее состояние было таким, что… что…
— Что она могла покончить с собой?
— Да! Это может подтвердить и Кэролайн. На прощанье Роз сказала лишь: «Доктор Саундерс, завтра утром вы кое-что Услышите!»
— Хм! Где и когда она это сказала?
— В последний раз, когда я видел ее живой — примерно в половине двенадцатого. Все мы сидели на переднем сиденье моей машины, — Тоби кивнул за окно, — рядом с уличным фонарем. И вдруг, проронив эти слова, Роз выскочила из машины. Потом она стояла там, глядя нам вслед, пока я разворачивал машину.
— Она приглашала вас к себе?
— Нет. Да мы в любом случае отклонили бы приглашение. Последнее, что я помню о ней, — она стоит в начале дорожки, в конусе света от фонаря, плотно прижимая к груди эту проклятую книгу, так, словно она никому ее не отдаст, потому что она принадлежит Марку.
Раздался резкий скрип, когда Марк, шевельнувшись на стуле, стал приподниматься. Но его потряс не только намек Тоби; он припомнил кое-что еще.
Туман, висевший за окнами этой маленькой белой комнаты, стал подниматься и рассеиваться. Сквозь него пробивался слабый солнечный свет. Он сверкал в каплях росы на газонах, и деревья обретали очертания. Марк, встававший со стула, застыл на полпути. По диагонали через лужайку он увидел дом молодой миссис Джудит Уолкер.
Недвижимо стоял и доктор Кент.
— Да! — как бы про себя прошептал он. — Да! — повторил он, стряхивая с себя рассеянность. — Этого достаточно. Так, и должно быть. Это удовлетворит полицию. Для любого, кто не понимал ее, самоубийство будет…— Доктор Кент замолчал. Спохватившись, он торопливо сдернул очки и замахал ими. — Одну минуту! — добавил он. — Что там было относительно книги?
Марк Рутвен выпрямился.
— Этой книгой, — объяснил он, — был роман «Армадейл». Название из одного слова. Теперь я понимаю, почему книга бросилась мне в глаза в той комнате. Прошу прощения!
— Подождите! Куда вы?
— Всего лишь на мгновение загляну в спальню. Едва ли нужно напоминать вам, доктор Кент, что у меня есть все первоиздания работ Уилки Коллинза, выпущенных в свет издательством «Чатто и Виндус» в середине века — начиная с его первой книги в 1852 году и кончая посмертным изданием в 1890-м. Я покупал их у букиниста в Лондоне во время войны, теперь таких не найти.
— При чем тут Уилки Коллинз? — завопил Тоби. — Куда ни ткнись — везде этот сукин сын с бакенбардами! Послушай, Марк, ты не можешь заходить туда. К тебе будет слишком много вопросов, на которые придется отвечать.
— Должен сказать, что я с ним согласен, — промолвил доктор Кент.
Солнечный луч пробился сбоку сквозь окно, осветив стены, на которых известные мужчины и женщины застыли в карикатурных позах.
Если то, что Марк вспомнил в связи с книгой, окажется правдой, то Роз Лестрейндж, скорее всего, была убита. Тем больше оснований держать себя в руках и говорить легко и спокойно.
— Да, ко мне есть вопросы, которые требуют ответов. Например, почему я решил, что тут может оказаться Бренда? Раненая, избитая или даже, может быть, мертвая? Это лишь первый вопрос, так?
— Да! — сказал Тоби.
— Так вот, все эти вопросы могут подождать.
— Марк, ждать они не могут. Доктор Кент должен звонить в полицию, и времени у нас все меньше и меньше!
— И все же они могут подождать, поскольку ответы на них не содержат ничего подозрительного. У всех нас есть вполне убедительные объяснения. Например: доктор Кент, что вы с Тоби делали рядом с домом в половине седьмого утра?
Доктор Кент начал было отвечать, но вдруг запнулся. Он стоял, помахивая очками, и был очень похож на одну из фигур на карикатурах. В его добродушных глазах застыло недоумение, которое сменилось чем-то вроде восхищения.
— Вы знаете, мои дорогие, у меня нет ни малейшей идеи на этот счет.
Тоби сделал на ковре несколько танцевальных на.
— Послушайте, сэр! — издевательски произнес он, изо всех сил стараясь быть терпеливым и спокойным. — Меня зовут Эдвард Саундерс, и я работаю в Пентагоне. Прошлую ночь я провел в вашем доме, потому что доктор Хьюит продолжал бредить до часа ночи. Ваша жена… вы помните ее?
Вспылив, доктор Кент ответил с легким раздражением:
— Я помню свою жену. И не стоит пускать в ход такой тонкий сарказм. Я просто сказал…
— Да послушайте меня! — настоятельно потребовал Тоби. — Обычно вы встаете в шесть утра. По воскресеньям миссис Кент относится к этой вашей привычке без удовольствия, особенно когда вы переворачиваете все вверх дном на кухне, пытаясь сделать себе завтрак. Так что она предложила вам не суетиться, а прогуляться до Куиншевена за утренними газетами. Понимаете? Сэр, это очень серьезно!
— Да, я все помню. И глубоко убежден, что все действительно серьезно.
— Вот! Интересно, понимает ли это Марк?
— Да! — с вызовом сказал Марк. — И потому я пытаюсь убедить вас, что мы можем представить убедительные объяснения, если не потеряем хладнокровия. А теперь дайте-ка мне взглянуть на эту книгу.
И прежде, чем собеседники успели проронить хоть слово, он вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.
Не в силах расстаться со своими мыслями, Марк не без труда переступил порог спальни. Ее дверь он оставил открытой. Свет настольной лампы под янтарным абажуром отражался в трех створках зеркала, и его отблески падали на останки Роз Лестрейндж.
Марк отвел взгляд. В углу, где в нескольких футах от стены стояло зеленое кресло, под лампой на маленьком столике, по-прежнему вверх обложкой лежала книга. Он был прав: истертые золотые буквы заголовка складывались в три слова, а не в одно.
Это был не «Армадейл». На столике лежал едва ли не самый известный роман Уилки Коллинза «Женщина в белом».
И это все меняло.
Марк взял книгу и пролистал несколько страниц. Конечно же это был его экземпляр «Женщины в белом», с его же карандашными пометками. У него дрожали руки, когда он аккуратно вернул ее в прежнее положение.
Марк дотошно припомнил все события прошедшего вечера. Конечно, могла сказаться и его рассеянность. Можно представить — и он сам обязательно так подумал бы, — что он просто взял не ту книгу из набора одинаковых томов и вручил ее Роз.
Но он не делал ничего подобного.
Даже в спешке, даже волнуясь, он не мог сделать такой ошибки.
Он ясно помнил, как, снимая книгу с полки, посмотрел на заголовок — «Армадейл». Он ясно помнил, как снова посмотрел на него у дверей, вручая книгу Роз, и как она тоже бросила взгляд на название.
Да, было кое-что еще!
Когда он поднялся в свой кабинет за «Армадейлом», он обратил внимание и на другую книгу. «Женщина в белом», потрепанный томик которой часто читали, стояла в подчеркнутом отдалении от остальных томов. Он заметил это, поскольку два или три тома справа стояли на своих местах.
Кто-то ночью был в комнате и подменил одну книгу на другую.
Зачем?
Но дело было не в этом. Дело, главным образом, заключалось в…
— Эй! Марк! — раздался голос от дверей.
Тоби, белый как мел, не сводя с него глаз, через плечо кивал в сторону гостиной.
— Старик звонит копам. Времени у нас немного, Марк. Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Что ты имеешь в виду?
— Послушай, — тяжело дыша, прошипел Тоби. — Я многим тебе обязан. Я хороший исследователь и знаю свое дело. Но я не могу так складно изъясняться, как умеешь ты, Сэм Кент или Лютер Мэйсон. Ты знаешь, я бы никогда не написал докторскую без твоей помощи.
— Я ничего особенного не сделал! Господи, неужели ты еще помнишь об этом? Все эти годы?
— Да. Я помню. Я явился полным невеждой, варваром, и ты поддерживал меня. Итак, хочешь ли ты сейчас что-нибудь сказать мне?
— Тоби, честное слово, я не понимаю, что ты имеешь в виду. Тем не менее мне есть что сказать тебе. Это не было самоубийством. Это было убийство.
Сквозь звуки начинающегося утра они оба услышали, как по Харли-Лейн едет машина. Но мысль о ней лишь скользнула в сознании Марка и Тоби, поскольку оба они смотрели на покойную.
— Марк, — не своим голосом заорал Тоби, — ты что, с ума сошел? — Он ткнул пальцем в сторону тела, которое удерживала от падения полка туалетного столика. — Ты рехнулся и у тебя крыша поехала, как у твоей подруги?
— Она не моя подруга! И никогда не была ею!
— Ладно, будь по-твоему! Но можешь ли ты, пусть не ради бога, а ради самого себя перестать твердить об убийстве?
Марк пришел в себя:
— Да, я… прости. Я сболтнул не подумав.
— Слушай! — Тоби поднял руку.
Машина сбросила скорость и остановилась перед домом. После паузы открылась и захлопнулась дверца. Легкие быстрые шаги по гравийной дорожке. Кто-то замер у дверей.
— Это женщина, — сказал Марк. — Может быть, Бренда.
— Кто бы это ни был, — фыркнул Тоби, — мы не должны. никого пускать внутрь. Выстави ее! Давай же!
Мешая другу другу, они выскочили в узкий коридор и заторопились к открытым входным дверям.
Гостьей была не Бренда, и не было никакой необходимости останавливать ее.
В центре дорожки футах в десяти от дверей лицом к ним стояла моложавая миссис Джудит Уолкер, вдова бывшего декана английского факультета.
Повернув голову, она смотрела куда-то вправо, видимо, на окна гостиной. При ярком солнечном свете, заливавшем фасад дома, отчего в комнатах сгущалась духота, отчетливо видна была неподвижная миниатюрная фигурка Джудит Уолкер в трауре — она не снимала его вот уже почти год.
Под рыжими волосами выделялось более бледное, чем обычно лицо.
По всей видимости, доктор Сэмюел Кент счел необходимым поднять раму окна. Он говорил по телефону. Голос у него был тихим, но его было отчетливо слышно за пределами дома. Но разговаривал он не с полицией.
— Да, доктор Хьюит! Она была заколота. Из раны торчит только рукоятка оружия, длинная серебряная рукоятка. Не сомневаюсь, это кинжал восемнадцатого века, острый и блестящий, который она держала в доме среди прочих древностей. Да!
Джудит Уолкер дернулась. Вскинув голову, она посмотрела на Марка и Тоби. Казалось, и ее голубые глаза, запавшие в темные от бессонницы провалы глазниц, и губы с яркой помадой, и раздутые ноздри — все свидетельствовало об откровенной радости.
Она обратилась к Марку и Тоби. Обычно у нее был тихий и мягкий голос, но сейчас он превратился в странный хриплый вопль.
— Значит, кто-то наконец убил эту шлюху! — выпалила она. — Кто это сделал? Ее любовник?
Глава 7
Никогда раньше они не слышали, чтобы у Джудит был такой голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Ну и что, сэр?
— Как — ну и что? — удивился доктор Кент. — Вы испытывали к этой женщине нескрываемую неприязнь. Дом Марка неподалеку от ее коттеджа. Почему нужно было отвозить ее домой?
— Послушайте! — завелся Тоби, украдкой бросив на Марка испуганный страдальческий взгляд. — Там возникла… ну, ситуация.
— Прошу прощения?
— Из-за нашей Роз возникли трения между Марком и Брендой. Бренда была в тихой ярости, а Марк — видели бы вы его! Я и не представлял, что у человека может быть такой виноватый вид.
Марк Рутвен подтянул стул, стоящий в центре комнаты, и неторопливо присел на него, положив руки на стол и опустив глаза.
Значит, Бренда не сомневалась, что у него с Роз Лестрейндж был страстный роман. Ясно, что Тоби тоже в это верил и, может быть, даже Кэролайн. Над ним начали сгущаться грозовые тучи опасности.
Но, похоже, доктору Кенту это даже не приходило в голову. Он мрачно и пристально разглядывал Тоби сквозь очки.
— Мой дорогой юноша, похоже, вы ничего не поняли. Если мисс Лестрейндж покончила с собой, необходимо выяснить, в каком она была состоянии, когда вы в последний раз видели ее. Вот это я и пытаюсь узнать.
— Вот и я это имею в виду! — Тоби с силой оттянул воротничок, словно он был для него слишком тесным. — Понимаете, по пути к ней домой я… я пытался внушить ей понятие о страхе Божием.
— Вот как. Значит, страх Божий. И каким же образом?
Ну, я довольно откровенно намекнул, что отлично знаю — именно она устроила в спортзале этот номер с покушением на убийство.
Даже доктор Кент слегка вздрогнул и придержал рукой очки.
— В самом деле? Очень интересно. И когда же вы пришли к этому странному умозаключению?
— Что в нем странного? — завопил Тоби. — Я был тупым идиотом; я никогда и не думал об этом, пока Бренда не намекнула, что это могла быть женщина! Вот чем наша Роз занималась! Более того, я напомнил ей — косвенно, намеком, — как она развлекалась со своим приятелем в изоляторе колледжа.
— Минутку! Как она восприняла обвинение в том, что… ну, что она была… э-э-э… шутником в спортивном зале?
Тоби замолчал, открыл рот и не сразу заставил себя ответить.
— Плохо, — сказал он.
— Понимаю. Но в каком смысле? Она разозлилась, пришла в возбуждение? Какова была ее реакция?
— Не знаю, — буркнул Тоби. — Не могу описать ее. Можно сказать, что у нее был убитый вид, она была в отчаянии или что-то в этом роде. Может, я зашел слишком далеко. Надеюсь лишь, что это не моя вина. Как бы там ни было, но ее состояние было таким, что… что…
— Что она могла покончить с собой?
— Да! Это может подтвердить и Кэролайн. На прощанье Роз сказала лишь: «Доктор Саундерс, завтра утром вы кое-что Услышите!»
— Хм! Где и когда она это сказала?
— В последний раз, когда я видел ее живой — примерно в половине двенадцатого. Все мы сидели на переднем сиденье моей машины, — Тоби кивнул за окно, — рядом с уличным фонарем. И вдруг, проронив эти слова, Роз выскочила из машины. Потом она стояла там, глядя нам вслед, пока я разворачивал машину.
— Она приглашала вас к себе?
— Нет. Да мы в любом случае отклонили бы приглашение. Последнее, что я помню о ней, — она стоит в начале дорожки, в конусе света от фонаря, плотно прижимая к груди эту проклятую книгу, так, словно она никому ее не отдаст, потому что она принадлежит Марку.
Раздался резкий скрип, когда Марк, шевельнувшись на стуле, стал приподниматься. Но его потряс не только намек Тоби; он припомнил кое-что еще.
Туман, висевший за окнами этой маленькой белой комнаты, стал подниматься и рассеиваться. Сквозь него пробивался слабый солнечный свет. Он сверкал в каплях росы на газонах, и деревья обретали очертания. Марк, встававший со стула, застыл на полпути. По диагонали через лужайку он увидел дом молодой миссис Джудит Уолкер.
Недвижимо стоял и доктор Кент.
— Да! — как бы про себя прошептал он. — Да! — повторил он, стряхивая с себя рассеянность. — Этого достаточно. Так, и должно быть. Это удовлетворит полицию. Для любого, кто не понимал ее, самоубийство будет…— Доктор Кент замолчал. Спохватившись, он торопливо сдернул очки и замахал ими. — Одну минуту! — добавил он. — Что там было относительно книги?
Марк Рутвен выпрямился.
— Этой книгой, — объяснил он, — был роман «Армадейл». Название из одного слова. Теперь я понимаю, почему книга бросилась мне в глаза в той комнате. Прошу прощения!
— Подождите! Куда вы?
— Всего лишь на мгновение загляну в спальню. Едва ли нужно напоминать вам, доктор Кент, что у меня есть все первоиздания работ Уилки Коллинза, выпущенных в свет издательством «Чатто и Виндус» в середине века — начиная с его первой книги в 1852 году и кончая посмертным изданием в 1890-м. Я покупал их у букиниста в Лондоне во время войны, теперь таких не найти.
— При чем тут Уилки Коллинз? — завопил Тоби. — Куда ни ткнись — везде этот сукин сын с бакенбардами! Послушай, Марк, ты не можешь заходить туда. К тебе будет слишком много вопросов, на которые придется отвечать.
— Должен сказать, что я с ним согласен, — промолвил доктор Кент.
Солнечный луч пробился сбоку сквозь окно, осветив стены, на которых известные мужчины и женщины застыли в карикатурных позах.
Если то, что Марк вспомнил в связи с книгой, окажется правдой, то Роз Лестрейндж, скорее всего, была убита. Тем больше оснований держать себя в руках и говорить легко и спокойно.
— Да, ко мне есть вопросы, которые требуют ответов. Например, почему я решил, что тут может оказаться Бренда? Раненая, избитая или даже, может быть, мертвая? Это лишь первый вопрос, так?
— Да! — сказал Тоби.
— Так вот, все эти вопросы могут подождать.
— Марк, ждать они не могут. Доктор Кент должен звонить в полицию, и времени у нас все меньше и меньше!
— И все же они могут подождать, поскольку ответы на них не содержат ничего подозрительного. У всех нас есть вполне убедительные объяснения. Например: доктор Кент, что вы с Тоби делали рядом с домом в половине седьмого утра?
Доктор Кент начал было отвечать, но вдруг запнулся. Он стоял, помахивая очками, и был очень похож на одну из фигур на карикатурах. В его добродушных глазах застыло недоумение, которое сменилось чем-то вроде восхищения.
— Вы знаете, мои дорогие, у меня нет ни малейшей идеи на этот счет.
Тоби сделал на ковре несколько танцевальных на.
— Послушайте, сэр! — издевательски произнес он, изо всех сил стараясь быть терпеливым и спокойным. — Меня зовут Эдвард Саундерс, и я работаю в Пентагоне. Прошлую ночь я провел в вашем доме, потому что доктор Хьюит продолжал бредить до часа ночи. Ваша жена… вы помните ее?
Вспылив, доктор Кент ответил с легким раздражением:
— Я помню свою жену. И не стоит пускать в ход такой тонкий сарказм. Я просто сказал…
— Да послушайте меня! — настоятельно потребовал Тоби. — Обычно вы встаете в шесть утра. По воскресеньям миссис Кент относится к этой вашей привычке без удовольствия, особенно когда вы переворачиваете все вверх дном на кухне, пытаясь сделать себе завтрак. Так что она предложила вам не суетиться, а прогуляться до Куиншевена за утренними газетами. Понимаете? Сэр, это очень серьезно!
— Да, я все помню. И глубоко убежден, что все действительно серьезно.
— Вот! Интересно, понимает ли это Марк?
— Да! — с вызовом сказал Марк. — И потому я пытаюсь убедить вас, что мы можем представить убедительные объяснения, если не потеряем хладнокровия. А теперь дайте-ка мне взглянуть на эту книгу.
И прежде, чем собеседники успели проронить хоть слово, он вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.
Не в силах расстаться со своими мыслями, Марк не без труда переступил порог спальни. Ее дверь он оставил открытой. Свет настольной лампы под янтарным абажуром отражался в трех створках зеркала, и его отблески падали на останки Роз Лестрейндж.
Марк отвел взгляд. В углу, где в нескольких футах от стены стояло зеленое кресло, под лампой на маленьком столике, по-прежнему вверх обложкой лежала книга. Он был прав: истертые золотые буквы заголовка складывались в три слова, а не в одно.
Это был не «Армадейл». На столике лежал едва ли не самый известный роман Уилки Коллинза «Женщина в белом».
И это все меняло.
Марк взял книгу и пролистал несколько страниц. Конечно же это был его экземпляр «Женщины в белом», с его же карандашными пометками. У него дрожали руки, когда он аккуратно вернул ее в прежнее положение.
Марк дотошно припомнил все события прошедшего вечера. Конечно, могла сказаться и его рассеянность. Можно представить — и он сам обязательно так подумал бы, — что он просто взял не ту книгу из набора одинаковых томов и вручил ее Роз.
Но он не делал ничего подобного.
Даже в спешке, даже волнуясь, он не мог сделать такой ошибки.
Он ясно помнил, как, снимая книгу с полки, посмотрел на заголовок — «Армадейл». Он ясно помнил, как снова посмотрел на него у дверей, вручая книгу Роз, и как она тоже бросила взгляд на название.
Да, было кое-что еще!
Когда он поднялся в свой кабинет за «Армадейлом», он обратил внимание и на другую книгу. «Женщина в белом», потрепанный томик которой часто читали, стояла в подчеркнутом отдалении от остальных томов. Он заметил это, поскольку два или три тома справа стояли на своих местах.
Кто-то ночью был в комнате и подменил одну книгу на другую.
Зачем?
Но дело было не в этом. Дело, главным образом, заключалось в…
— Эй! Марк! — раздался голос от дверей.
Тоби, белый как мел, не сводя с него глаз, через плечо кивал в сторону гостиной.
— Старик звонит копам. Времени у нас немного, Марк. Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Что ты имеешь в виду?
— Послушай, — тяжело дыша, прошипел Тоби. — Я многим тебе обязан. Я хороший исследователь и знаю свое дело. Но я не могу так складно изъясняться, как умеешь ты, Сэм Кент или Лютер Мэйсон. Ты знаешь, я бы никогда не написал докторскую без твоей помощи.
— Я ничего особенного не сделал! Господи, неужели ты еще помнишь об этом? Все эти годы?
— Да. Я помню. Я явился полным невеждой, варваром, и ты поддерживал меня. Итак, хочешь ли ты сейчас что-нибудь сказать мне?
— Тоби, честное слово, я не понимаю, что ты имеешь в виду. Тем не менее мне есть что сказать тебе. Это не было самоубийством. Это было убийство.
Сквозь звуки начинающегося утра они оба услышали, как по Харли-Лейн едет машина. Но мысль о ней лишь скользнула в сознании Марка и Тоби, поскольку оба они смотрели на покойную.
— Марк, — не своим голосом заорал Тоби, — ты что, с ума сошел? — Он ткнул пальцем в сторону тела, которое удерживала от падения полка туалетного столика. — Ты рехнулся и у тебя крыша поехала, как у твоей подруги?
— Она не моя подруга! И никогда не была ею!
— Ладно, будь по-твоему! Но можешь ли ты, пусть не ради бога, а ради самого себя перестать твердить об убийстве?
Марк пришел в себя:
— Да, я… прости. Я сболтнул не подумав.
— Слушай! — Тоби поднял руку.
Машина сбросила скорость и остановилась перед домом. После паузы открылась и захлопнулась дверца. Легкие быстрые шаги по гравийной дорожке. Кто-то замер у дверей.
— Это женщина, — сказал Марк. — Может быть, Бренда.
— Кто бы это ни был, — фыркнул Тоби, — мы не должны. никого пускать внутрь. Выстави ее! Давай же!
Мешая другу другу, они выскочили в узкий коридор и заторопились к открытым входным дверям.
Гостьей была не Бренда, и не было никакой необходимости останавливать ее.
В центре дорожки футах в десяти от дверей лицом к ним стояла моложавая миссис Джудит Уолкер, вдова бывшего декана английского факультета.
Повернув голову, она смотрела куда-то вправо, видимо, на окна гостиной. При ярком солнечном свете, заливавшем фасад дома, отчего в комнатах сгущалась духота, отчетливо видна была неподвижная миниатюрная фигурка Джудит Уолкер в трауре — она не снимала его вот уже почти год.
Под рыжими волосами выделялось более бледное, чем обычно лицо.
По всей видимости, доктор Сэмюел Кент счел необходимым поднять раму окна. Он говорил по телефону. Голос у него был тихим, но его было отчетливо слышно за пределами дома. Но разговаривал он не с полицией.
— Да, доктор Хьюит! Она была заколота. Из раны торчит только рукоятка оружия, длинная серебряная рукоятка. Не сомневаюсь, это кинжал восемнадцатого века, острый и блестящий, который она держала в доме среди прочих древностей. Да!
Джудит Уолкер дернулась. Вскинув голову, она посмотрела на Марка и Тоби. Казалось, и ее голубые глаза, запавшие в темные от бессонницы провалы глазниц, и губы с яркой помадой, и раздутые ноздри — все свидетельствовало об откровенной радости.
Она обратилась к Марку и Тоби. Обычно у нее был тихий и мягкий голос, но сейчас он превратился в странный хриплый вопль.
— Значит, кто-то наконец убил эту шлюху! — выпалила она. — Кто это сделал? Ее любовник?
Глава 7
Никогда раньше они не слышали, чтобы у Джудит был такой голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32