Машины, обученные преследовать бегущих, ринулись в погоню и, не ведая ни жалости, ни угрызений совести, принялись добивать лесных жителей.
Но усилия лесного титана не пропали даром, потому что уничтоживший его колосс не оправился от собственного же удара. Его рука была столь тяжела, что сорвалась с креплений и рухнула на землю с грохотом сходящей с гор лавины. Из-под металлических пластин полетели искры и молнии. Статуя опустилась на колени, а затем ничком рухнула наземь, превратившись в мост через протекавшую по полю битвы реку, русло которой давно уже заполняла не вода, а нефть и кровь. В момент падения аргивского колосса горы содрогнулись.
Наблюдая за тем, как машины преследуют противника, Тавнос почувствовал, что сердце его переполняет жалость. Эльфы ни в чем не были виноваты. Не по своей воле пришлось им сражаться за землю, удержать которую они не могли. Если бы их земля оставалась неведомой для жителей континента, арготийцы не стали бы участниками этой трагедии. Но о них узнали, и они сразу же оказались в водовороте континентальной войны, как и низвергнутые в него ранее Иотия, Аргив, Корлис, пустыня. Тавнос скорбно качал головой, глядя, как последний отряд эльфов и кентавров, преследуемый механическими солдатами, пытается организовать сопротивление вокруг поверженного трискелиона. Через несколько мгновений лесные жители были повержены.
Аргивяне же начали приводить в порядок себя и поле боя. Закипела работа по сбору и преданию огню тел павших, по починке подлежащих ремонту машин. Восстановить каменного колосса было невозможно, но с него можно было снять детали и использовать их для починки других машин.
Вечером прибыл Урза с дополнительным подкреплением и отрядами механиков – в помощь тем, что уже корпели над ордами машин. Аргивяне одержали блестящую победу и практически полностью уничтожили эльфийскую армию, но и они понесли тяжелые потери.
И тут прибыл гонец. Вести были хуже некуда – в пяти днях марша от места сражения разведчики обнаружили войска Мишры. Кадир медленно, но верно приближался к ним.
Тавнос предложил отойти назад, ближе к берегу, где они окажутся под защитой возведенных там фортов, но Урза не желал даже слышать об этом.
– Снять все войска со всех укреплений, расположенных в пяти днях хода, – велел он. – Мы примем бой здесь.
– Наши войска устали и понесли потери, – возразил Тавнос.
– Да, мы понесли потери, и многие машины повреждены, но механизмы не ведают усталости, – сказал Урза. – У нас достаточно времени, чтобы эвакуировать всех, кто не должен принимать участие в битве. Лучше мы будем выбирать место и время последнего сражения, а не наши враги.
Тавнос внимательно посмотрел на Урзу и понял, что Харбин был прав. Урза, несмотря ни на что, принял решение сразиться со своим братом. Он решил, что конец всему будет положен здесь и сейчас, невзирая на результат исхода.
Прибыл человек с письмом для Тавноса. Разведчик не сказал, как он получил привезенный свиток, но по почерку Тавнос сразу понял, кто его послал.
– Что-то важное? – спросил Урза. – Может, это от Харбина?
– Письмо от одного старого приятеля,– сказал Тавнос, криво улыбаясь. Урза уже занялся картами местности, так что он просто кивнул. Тавнос положил свиток в карман, и Урза больше не вспоминал о нем.
Тавнос сказал:
– Если им нужно пять дней, чтобы дойти сюда, то атакуют они на шестой. Это будет последний день года. Если мы победим, то с нового года в Терисиаре воцарится мир.
– Последний день года, – тихо произнес Урза. – Тот самый день, когда мы равны.
– Что? – переспросил Тавнос Урза покачал головой:
– Так, одно воспоминание. В старости только это и остается – вспоминать и сожалеть.
В Койлосе демон по имени Джикс услышал песнопения своих монахов. Это был знак, что ему пора отправляться к ним, на Аргот.
Все шло хорошо. Один из братьев был ранен, второй на всех парах летел ему навстречу. Тот, кто выживет в последней битве, будет изможден до невозможности и не сможет защитить себя. Ни тот ни другой не были готовы к сюрпризу, который приготовил им Джикс.
Демон улыбнулся, завидев, как рядом с ним в воздухе возникла маленькая светящаяся точка. Она начала расширяться и через некоторое время превратилась в диск, лужицу света, поставленную вертикально. Запахло дымом, раздался скрежет шестеренок.
Джикс огляделся, обозрел свои пещерные владения, разбросанные детали сломанных су-чи. Скоро он вернется сюда победителем.
Он бросил взгляд на свои человеческие глаза – на несчастную монахиню, у которой не прижились новые механические ноги. Она взмолилась – только взглядом, потому что больше не могла говорить.
Светящийся диск почти достиг нужных размеров, и у Джикса оставалось очень мало времени. Он подошел к телу, лежащему подле его трона, и взял монахиню за голову. Его когти пронзили череп женщины и вонзились прямо в мозг.
Джикс подсоединил к себе каждый синапс в мозгу женщины и мгновенно наполнил священным огнем каждую клеточку ее сознания. Женщину свело судорогой, она задергалась в его руках и через несколько мгновений затихла. Демон отпустил ее, и тело сползло на пол, словно марионетка, у которой неожиданно отрезали ниточки.
Джикс заметил, что на ее зашитых губах застыла улыбка. Улыбнувшись ей в ответ, он шагнул в светящийся диск. За этим светом его ждала последняя битва между братьями.
Глава 33: Тавнос и Ашнод
Сражение началось еще до рассвета, едва посветлело ночное, покрытое тучами небо. Дожившие до этого дня механики обеих армий привели в готовность машины уничтожения, и звук запущенных двигателей послужил общим сигналом побудки. Звук становится все громче – по мере того как все большее число крыльев начинало бить по воздуху, все больше гусениц приходило в движение, все больше гаек закручивалось на механических ногах.
И с первыми лучами восходящего солнца вперед двинулись механические драконы, выстроившиеся в клин и целившие в центр аргивского строя. За ними неуклюже переваливались отряды мутантов и фалладжи, одетых в изобретенные Ашнод доспехи с шипами. Последними двигались наводящие ужас машины, переворачивавшие самую землю вверх дном, и боевые платформы, закрывавшие фланги. Над клином, издавая боевые кличи и изрыгая в утреннее небо струи пламени, летели около дюжины крылатых механических драконов.
Урза предвидел, что его брат решится на лобовую атаку, рассчитывая, что после битвы с арготийцами аргивяне будут ослаблены. Поэтому он разместил все передвижные крепости Тавноса – трискелионы – в центре строя, в качестве поддержки поставив рядом боевые машины своего собственного изобретения. Остальные войска были разбиты на небольшие отряды – глиняные люди, мстители и стражи. Глиняные машины, способные изменять форму, прикрывали фланги. Небо заполонили рои орнитоптеров и орнибомбардировщиков под защитой тетравусов и механических птиц, которые летели прямо на летающих механических драконов врага.
Армии сошлись, и воздух наполнился грохотом крошащегося металла. На земле механические драконы внедрились в ряды трискелионов, поливая их жидким огнем и ударами лап, но передвижные крепости отказывались сдаваться. Боевые машины Урзы бросались чудовищам под гусеницы, замедляя их ход, а с боков к ним подходили орды мстителей и глиняных людей – они пробивали их защитные пластины, добирались до скрытых в их недрах двигателей и уничтожали их.
Механические драконы заскрежетали, и на фланги армии Урзы обрушились удары мутантов. Обновленные солдаты-зомби знали, как нужно обращаться с глиняными машинами – обдирать глину с каркаса, но новые модели Урзы, умевшие изменять форму, были слишком массивными и слишком умными по сравнению с превращенными в зомби людьми и эльфами. Старая кровь и новое машинное масло заливали сражающихся с ног до головы.
В небе механические птицы пикировали на механических драконов, выискивая в их корпусе слабые места, чтобы пробить дыры, в которые проникали следующие за ними птицы, несшие взрывчатку. То и дело раздавался страшный грохот и скрежет, когда орнитоптер или механический дракон, потеряв существенную часть конструкции, терял высоту и падал. Между тем на земле гигантские собратья воздушных драконов пришли в исступление и принялись расшвыривать неповоротливыми телами и друзей, и врагов.
На правом фланге Тавнос вел в атаку отряд тяжеловооруженных иотийских солдат, больше походивших на жуков, чем на людей. Его задачей было обойти вражеский клин и ударить с тыла. Высоко над головой бывший подмастерье держал прибор, который несколько дней назад отказался принять в дар Харбин, поэтому ни одна из сражающихся неподалеку машин не обратила внимание ни на него, ни на его отряд.
Впереди Тавнос заметил движение и отдал солдатам команду. Машины выстроились в клин, держа перед собой мечи из специально обработанного стекла, которые разрубали самую прочную сталь. Тавнос подал сигнал к атаке, и солдаты двинулись вперед – их поршни и шатуны издавали громкий свист.
Механические солдаты набросились на встретивших их монахов, судя по рясам – джиксийцев. Клинки из стекла поднимались и опускались, как серпы, и, падая под их ударами, монахи оглашали равнину криками боли.
Тавнос услышал характерный звук – удар стекла по металлу – и решил, что под рясами монахов надеты доспехи. Но, догнав свой отряд, он увидел, что джиксийцы, оказывается, заменили части тела на механизмы, неуклюжие металлические протезы, которые не позволяли им развернуться и бежать.
Тавнос глядел на лежащие тела и думал, по собственной ли воле монахи заменили свои конечности на железо. Чувствовалась рука Ашнод, но она никогда не работала с живыми существами, она лишь пытала их. Судя по всему, это новое оружие в арсенале Мишры.
И вдруг все рухнуло.
Тавнос услышал за спиной знакомое жужжание двигателя иотийского солдата. Он обернулся и увидел, что солдат движется прямо на него с занесенным клинком. Главный ученый сделал шаг назад и упал, споткнувшись о тело поверженного джиксийца.
Падение спасло ему жизнь, потому что в следующий миг клинок солдата со свистом рассек воздух в том самом месте, где только что стоял Тавнос. Тут подошли другие солдаты – они заслонили Тавноса от угрожавших ему собратьев, и созданные бывшим подмастерьем машины принялись рубить в куски друг друга.
Тавнос медленно поднялся на ноги и осмотрелся. Иотийские солдаты – все как один – сражались друг с другом. Их стеклянные клинки срубали тяжелые доспехи, как нож срезает шкурку с апельсина. На земле уже лежали тела солдат, но Тавнос не понял, защищали они его или собирались убить.
Тавнос отдал отряду команду на построение, но машины не обратили на него внимания. Тавнос отдал команду прекратить атаку, и машины снова проигнорировали его слова. Наконец он выкрикнул команду, услышав которую машины должны были просто отключиться. Этот приказ они тоже пропустили мимо механических ушей. Изуродованные победители, едва перебирая стальными ногами, уже отправились на поиски новых жертв.
Тавнос сделал шаг назад, потом второй и наконец бросился бежать к центру строя. Два иотийских солдата начали было его преследовать, но вскоре вступили в поединок друг с другом.
По мере приближения к аргивским позициям Тавнос наблюдал нечто странное. Машины, принадлежавшие воюющим сторонам, забыли отданные им приказы и, не задумываясь, раздавали удары направо и налево, стремясь уничтожить все, что встречалось на пути. Тавнос заметил отряд глиняных статуй, яростно сражающийся с отрядом своих союзников-мстителей: они осыпали механических солдат ударами, те стремились сорвать с их каркасов глину. На горизонте виднелись два механических дракона с переплетенными шеями, у обоих были открыты пасти, и оба пытались откусить друг другу головы. Трискелионы, из-под корпусов которых валил густой дым, вели огонь по боевым машинам Урзы и друг по другу. Над головами сражающихся механические птицы атаковали орнитоптеры, их острые, как бритва, клювы рвали на куски крылья летательных аппаратов.
Тавнос бежал, спотыкаясь об обломки машин и тела людей: механиков, своих собственных учеников, воинов фалладжи. Живые люди, разумеется, стали первыми жертвами восстания машин.
Тавнос услышал, как кто-то громко зовет его, и заметил рядом ярко-красное пятно на черном фоне. Это была Ашнод. Она снова позвала его, и Тавнос остановился, чтобы помочь женщине перебраться через павшую глиняную статую. Как всегда, в руках у рыжеволосой изобретательницы был посох с черепом, а за спиной – тот же мешок, что и прошлой ночью.
– Твоих рук дело? – прокричал Тавнос Вокруг стоял такой грохот, что иначе разговаривать было нельзя. В сотне ярдов от них обезглавленный механический дракон старался своей шеей, как кнутом, расколотить трискелион.
Ашнод в ужасе отрицательно покачала головой и крикнула в ответ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Но усилия лесного титана не пропали даром, потому что уничтоживший его колосс не оправился от собственного же удара. Его рука была столь тяжела, что сорвалась с креплений и рухнула на землю с грохотом сходящей с гор лавины. Из-под металлических пластин полетели искры и молнии. Статуя опустилась на колени, а затем ничком рухнула наземь, превратившись в мост через протекавшую по полю битвы реку, русло которой давно уже заполняла не вода, а нефть и кровь. В момент падения аргивского колосса горы содрогнулись.
Наблюдая за тем, как машины преследуют противника, Тавнос почувствовал, что сердце его переполняет жалость. Эльфы ни в чем не были виноваты. Не по своей воле пришлось им сражаться за землю, удержать которую они не могли. Если бы их земля оставалась неведомой для жителей континента, арготийцы не стали бы участниками этой трагедии. Но о них узнали, и они сразу же оказались в водовороте континентальной войны, как и низвергнутые в него ранее Иотия, Аргив, Корлис, пустыня. Тавнос скорбно качал головой, глядя, как последний отряд эльфов и кентавров, преследуемый механическими солдатами, пытается организовать сопротивление вокруг поверженного трискелиона. Через несколько мгновений лесные жители были повержены.
Аргивяне же начали приводить в порядок себя и поле боя. Закипела работа по сбору и преданию огню тел павших, по починке подлежащих ремонту машин. Восстановить каменного колосса было невозможно, но с него можно было снять детали и использовать их для починки других машин.
Вечером прибыл Урза с дополнительным подкреплением и отрядами механиков – в помощь тем, что уже корпели над ордами машин. Аргивяне одержали блестящую победу и практически полностью уничтожили эльфийскую армию, но и они понесли тяжелые потери.
И тут прибыл гонец. Вести были хуже некуда – в пяти днях марша от места сражения разведчики обнаружили войска Мишры. Кадир медленно, но верно приближался к ним.
Тавнос предложил отойти назад, ближе к берегу, где они окажутся под защитой возведенных там фортов, но Урза не желал даже слышать об этом.
– Снять все войска со всех укреплений, расположенных в пяти днях хода, – велел он. – Мы примем бой здесь.
– Наши войска устали и понесли потери, – возразил Тавнос.
– Да, мы понесли потери, и многие машины повреждены, но механизмы не ведают усталости, – сказал Урза. – У нас достаточно времени, чтобы эвакуировать всех, кто не должен принимать участие в битве. Лучше мы будем выбирать место и время последнего сражения, а не наши враги.
Тавнос внимательно посмотрел на Урзу и понял, что Харбин был прав. Урза, несмотря ни на что, принял решение сразиться со своим братом. Он решил, что конец всему будет положен здесь и сейчас, невзирая на результат исхода.
Прибыл человек с письмом для Тавноса. Разведчик не сказал, как он получил привезенный свиток, но по почерку Тавнос сразу понял, кто его послал.
– Что-то важное? – спросил Урза. – Может, это от Харбина?
– Письмо от одного старого приятеля,– сказал Тавнос, криво улыбаясь. Урза уже занялся картами местности, так что он просто кивнул. Тавнос положил свиток в карман, и Урза больше не вспоминал о нем.
Тавнос сказал:
– Если им нужно пять дней, чтобы дойти сюда, то атакуют они на шестой. Это будет последний день года. Если мы победим, то с нового года в Терисиаре воцарится мир.
– Последний день года, – тихо произнес Урза. – Тот самый день, когда мы равны.
– Что? – переспросил Тавнос Урза покачал головой:
– Так, одно воспоминание. В старости только это и остается – вспоминать и сожалеть.
В Койлосе демон по имени Джикс услышал песнопения своих монахов. Это был знак, что ему пора отправляться к ним, на Аргот.
Все шло хорошо. Один из братьев был ранен, второй на всех парах летел ему навстречу. Тот, кто выживет в последней битве, будет изможден до невозможности и не сможет защитить себя. Ни тот ни другой не были готовы к сюрпризу, который приготовил им Джикс.
Демон улыбнулся, завидев, как рядом с ним в воздухе возникла маленькая светящаяся точка. Она начала расширяться и через некоторое время превратилась в диск, лужицу света, поставленную вертикально. Запахло дымом, раздался скрежет шестеренок.
Джикс огляделся, обозрел свои пещерные владения, разбросанные детали сломанных су-чи. Скоро он вернется сюда победителем.
Он бросил взгляд на свои человеческие глаза – на несчастную монахиню, у которой не прижились новые механические ноги. Она взмолилась – только взглядом, потому что больше не могла говорить.
Светящийся диск почти достиг нужных размеров, и у Джикса оставалось очень мало времени. Он подошел к телу, лежащему подле его трона, и взял монахиню за голову. Его когти пронзили череп женщины и вонзились прямо в мозг.
Джикс подсоединил к себе каждый синапс в мозгу женщины и мгновенно наполнил священным огнем каждую клеточку ее сознания. Женщину свело судорогой, она задергалась в его руках и через несколько мгновений затихла. Демон отпустил ее, и тело сползло на пол, словно марионетка, у которой неожиданно отрезали ниточки.
Джикс заметил, что на ее зашитых губах застыла улыбка. Улыбнувшись ей в ответ, он шагнул в светящийся диск. За этим светом его ждала последняя битва между братьями.
Глава 33: Тавнос и Ашнод
Сражение началось еще до рассвета, едва посветлело ночное, покрытое тучами небо. Дожившие до этого дня механики обеих армий привели в готовность машины уничтожения, и звук запущенных двигателей послужил общим сигналом побудки. Звук становится все громче – по мере того как все большее число крыльев начинало бить по воздуху, все больше гусениц приходило в движение, все больше гаек закручивалось на механических ногах.
И с первыми лучами восходящего солнца вперед двинулись механические драконы, выстроившиеся в клин и целившие в центр аргивского строя. За ними неуклюже переваливались отряды мутантов и фалладжи, одетых в изобретенные Ашнод доспехи с шипами. Последними двигались наводящие ужас машины, переворачивавшие самую землю вверх дном, и боевые платформы, закрывавшие фланги. Над клином, издавая боевые кличи и изрыгая в утреннее небо струи пламени, летели около дюжины крылатых механических драконов.
Урза предвидел, что его брат решится на лобовую атаку, рассчитывая, что после битвы с арготийцами аргивяне будут ослаблены. Поэтому он разместил все передвижные крепости Тавноса – трискелионы – в центре строя, в качестве поддержки поставив рядом боевые машины своего собственного изобретения. Остальные войска были разбиты на небольшие отряды – глиняные люди, мстители и стражи. Глиняные машины, способные изменять форму, прикрывали фланги. Небо заполонили рои орнитоптеров и орнибомбардировщиков под защитой тетравусов и механических птиц, которые летели прямо на летающих механических драконов врага.
Армии сошлись, и воздух наполнился грохотом крошащегося металла. На земле механические драконы внедрились в ряды трискелионов, поливая их жидким огнем и ударами лап, но передвижные крепости отказывались сдаваться. Боевые машины Урзы бросались чудовищам под гусеницы, замедляя их ход, а с боков к ним подходили орды мстителей и глиняных людей – они пробивали их защитные пластины, добирались до скрытых в их недрах двигателей и уничтожали их.
Механические драконы заскрежетали, и на фланги армии Урзы обрушились удары мутантов. Обновленные солдаты-зомби знали, как нужно обращаться с глиняными машинами – обдирать глину с каркаса, но новые модели Урзы, умевшие изменять форму, были слишком массивными и слишком умными по сравнению с превращенными в зомби людьми и эльфами. Старая кровь и новое машинное масло заливали сражающихся с ног до головы.
В небе механические птицы пикировали на механических драконов, выискивая в их корпусе слабые места, чтобы пробить дыры, в которые проникали следующие за ними птицы, несшие взрывчатку. То и дело раздавался страшный грохот и скрежет, когда орнитоптер или механический дракон, потеряв существенную часть конструкции, терял высоту и падал. Между тем на земле гигантские собратья воздушных драконов пришли в исступление и принялись расшвыривать неповоротливыми телами и друзей, и врагов.
На правом фланге Тавнос вел в атаку отряд тяжеловооруженных иотийских солдат, больше походивших на жуков, чем на людей. Его задачей было обойти вражеский клин и ударить с тыла. Высоко над головой бывший подмастерье держал прибор, который несколько дней назад отказался принять в дар Харбин, поэтому ни одна из сражающихся неподалеку машин не обратила внимание ни на него, ни на его отряд.
Впереди Тавнос заметил движение и отдал солдатам команду. Машины выстроились в клин, держа перед собой мечи из специально обработанного стекла, которые разрубали самую прочную сталь. Тавнос подал сигнал к атаке, и солдаты двинулись вперед – их поршни и шатуны издавали громкий свист.
Механические солдаты набросились на встретивших их монахов, судя по рясам – джиксийцев. Клинки из стекла поднимались и опускались, как серпы, и, падая под их ударами, монахи оглашали равнину криками боли.
Тавнос услышал характерный звук – удар стекла по металлу – и решил, что под рясами монахов надеты доспехи. Но, догнав свой отряд, он увидел, что джиксийцы, оказывается, заменили части тела на механизмы, неуклюжие металлические протезы, которые не позволяли им развернуться и бежать.
Тавнос глядел на лежащие тела и думал, по собственной ли воле монахи заменили свои конечности на железо. Чувствовалась рука Ашнод, но она никогда не работала с живыми существами, она лишь пытала их. Судя по всему, это новое оружие в арсенале Мишры.
И вдруг все рухнуло.
Тавнос услышал за спиной знакомое жужжание двигателя иотийского солдата. Он обернулся и увидел, что солдат движется прямо на него с занесенным клинком. Главный ученый сделал шаг назад и упал, споткнувшись о тело поверженного джиксийца.
Падение спасло ему жизнь, потому что в следующий миг клинок солдата со свистом рассек воздух в том самом месте, где только что стоял Тавнос. Тут подошли другие солдаты – они заслонили Тавноса от угрожавших ему собратьев, и созданные бывшим подмастерьем машины принялись рубить в куски друг друга.
Тавнос медленно поднялся на ноги и осмотрелся. Иотийские солдаты – все как один – сражались друг с другом. Их стеклянные клинки срубали тяжелые доспехи, как нож срезает шкурку с апельсина. На земле уже лежали тела солдат, но Тавнос не понял, защищали они его или собирались убить.
Тавнос отдал отряду команду на построение, но машины не обратили на него внимания. Тавнос отдал команду прекратить атаку, и машины снова проигнорировали его слова. Наконец он выкрикнул команду, услышав которую машины должны были просто отключиться. Этот приказ они тоже пропустили мимо механических ушей. Изуродованные победители, едва перебирая стальными ногами, уже отправились на поиски новых жертв.
Тавнос сделал шаг назад, потом второй и наконец бросился бежать к центру строя. Два иотийских солдата начали было его преследовать, но вскоре вступили в поединок друг с другом.
По мере приближения к аргивским позициям Тавнос наблюдал нечто странное. Машины, принадлежавшие воюющим сторонам, забыли отданные им приказы и, не задумываясь, раздавали удары направо и налево, стремясь уничтожить все, что встречалось на пути. Тавнос заметил отряд глиняных статуй, яростно сражающийся с отрядом своих союзников-мстителей: они осыпали механических солдат ударами, те стремились сорвать с их каркасов глину. На горизонте виднелись два механических дракона с переплетенными шеями, у обоих были открыты пасти, и оба пытались откусить друг другу головы. Трискелионы, из-под корпусов которых валил густой дым, вели огонь по боевым машинам Урзы и друг по другу. Над головами сражающихся механические птицы атаковали орнитоптеры, их острые, как бритва, клювы рвали на куски крылья летательных аппаратов.
Тавнос бежал, спотыкаясь об обломки машин и тела людей: механиков, своих собственных учеников, воинов фалладжи. Живые люди, разумеется, стали первыми жертвами восстания машин.
Тавнос услышал, как кто-то громко зовет его, и заметил рядом ярко-красное пятно на черном фоне. Это была Ашнод. Она снова позвала его, и Тавнос остановился, чтобы помочь женщине перебраться через павшую глиняную статую. Как всегда, в руках у рыжеволосой изобретательницы был посох с черепом, а за спиной – тот же мешок, что и прошлой ночью.
– Твоих рук дело? – прокричал Тавнос Вокруг стоял такой грохот, что иначе разговаривать было нельзя. В сотне ярдов от них обезглавленный механический дракон старался своей шеей, как кнутом, расколотить трискелион.
Ашнод в ужасе отрицательно покачала головой и крикнула в ответ:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72