Хуркиль, от которой ничто не ускользало, поняла, что происходит, и уговорила Драфну собрать немногих оставшихся верными стражей. Отряд Драфны попытался отбить атаку фалладжи на подступах к городу. Но войска Мишры знали о предательстве заранее – во главе передового отряда пустынников шествовали три механических дракона.
Отряд Драфны был рассеян наступающим противником, и драконы пошли вперед. Именно тогда Хуркиль продемонстрировала нападавшим силу Союза.
Лоран находилась в это время в одной из ближних к воротам башен, координируя огонь катапульт по драконам, Хуркиль же вышла к распахнутым воротам города и в какой-то момент оказалась одна против трех механических чудовищ. Хрупкая островитянка с распущенными черными волосами, развевающимися за спиной, закрыла глаза и в молчании воздела руки к небу. Мир вокруг нее начал меняться.
Ее окружил свет, сапфирный свет, сине-голубой, как море возле острова Лат-Нам. Свет распространялся вокруг нее медленно и неотвратимо. Отряды нападавших замедлили шаг, а механические драконы…
…исчезли. Они не были уничтожены, они не сломались, они не отступили. Они просто растворились в воздухе. Вокруг них светлело и светлело, а они постепенно превращались в цветной туман.
Потом этот туман рассеялся, а вместе с ним исчезли и драконы. Они; исчезли благодаря силе женщины.
Обессиленная Хуркиль рухнула на землю – этим не преминули воспользоваться воины Мишры. Сапфировый свет вокруг Хуркиль сначала померк, затем и вовсе пропал. Хуркиль сумела победить машины, но воины, сопровождавшие их, устояли.
Лоран увидела, как Драфна с отрядом пытается прорваться туда, где последний раз видели его жену, но было поздно. Ученый был вынужден отступить, а сам город пал под натиском вражеских войск.
Город разграбили и сожгли, население вырезали, стеклянные крыши домов разбили. Засевшие в башнях ученые засыпали ведущие в город подземные ходы, запечатали окна, чтобы внутрь не проникали дым и крики гибнущих, и приготовились к худшему. Башни сдавались одна за другой.
Надежды на избавление не было. Незадолго до падения города Лоран получила – с многомесячным опозданием – весточку от своего старинного друга из Аргива: он писал, что сардские гномы подняли восстание. Лоран поняла, что Урза будет занят подавлением восстания, а кроме него на западе никто не мог помочь в противостоянии с Мишрой.
Недолгую передышку подарила ученым природа. Из пустыни задул ветер, принесший тяжелые тучи песка, видимость сократилась до нескольких ярдов, и армия Мишры вынуждена была прекратить боевые действия. Песчаная буря позволила людям бежать из города. Поговаривали, что среди беглецов была и архимандрит, многие считали, что ее давно взял в плен Мишра, некоторые и вовсе утверждали, что песчаная буря – ее рук дело.
Но буря не может длиться вечно, и враг скоро продолжит победное шествие от башни к башне. Ученые решили покинуть город: в городе были сотни подземных ходов, и некоторые из них остались в целости. Беглец мог спокойно добраться до низин, а оттуда и до моря.
Драфна отдавал приказ за приказом, сумифцы неторопливо повиновались ему. Лоран огляделась вокруг, но Фелдона не увидела. Она была уверена, что он уже добрался до главной башни.
Она обнаружила северянина в его покоях. Он внимательно разглядывал силекс из Голгота; услышав, что кто-то вошел, он вздохнул и поднял глаза от медной чаши.
– Наполни меня воспоминаниями и начни все сначала, – сказал он. – Обрей все наголо, сотри все с лица земли, как это умеют ледники.
– Это было бы неплохо – если, конечно, чаша и вправду может это сделать, – сказала Лоран. – Впрочем, мне кажется, что тот, кто наполнит ее своими воспоминаниями, подвергнется не меньшей опасности, чем враг, на которого он направит ее силу.
Фелдон буркнул что-то неразборчивое и встал на ноги.
– Согласен. Драфна приказал мне собрать в башне все, что может нам помочь, прежде всего машины. Он намерен выйти из башни и проложить путь на свободу с оружием в руках – говорит, если придется, дойдет до Лат-Нама. Он нынче в странном расположении духа. Мне кажется, ему хочется погибнуть. Как бы то ни было, все, что я нашел, я отправил к нему на первый этаж, но эту вещь… – Его голос стих – Фелдон коснулся пальцем края чаши.
– Думаете, это сработает? – спросила Лоран. – Она и в самом деле может положить конец всему, как на ней написано?
Фелдон посмотрел на аргивянку в упор.
– Может, нам стоит поставить эксперимент? – спросил он.
Лоран долгое время в задумчивости смотрела на чашу. Наконец она покачала головой:
– Мы слишком мало о ней знаем. Фелдон кивнул:
– Согласен. Но если мы не собираемся применять ее по назначению, что же нам тогда с ней делать?
– Уничтожить ее, – твердо сказала Лоран.
– Не думаю, что это в наших силах, – сказал Фелдон. – Она пролежала на дне моря десятки – а то и сотни – лет, и с ней ничего не сталось. Я пытался соскоблить с нее хотя бы пылинку металла – понять, из чего она изготовлена, но ни один резец даже не оцарапал ее. Может быть, Хуркиль с ее маной удалось бы… – Северянин снова замолчал, разглядывая чашу. – Не хочу отдавать ее Драфне, – сказал он.
– Вы боитесь, что он ее потеряет? – спросила Лоран.
– Боюсь, он ею воспользуется – в соответствии с инструкцией, – поправил ее Фелдон. – С тех пор как Хуркиль нет с нами, он, как бы это сказать, ведет себя странно. Мне кажется, ему безразлично, выживет в конце концов кто-нибудь в этом мире или нет.
– Его мир погиб вместе с его женой, – сказала Лоран, и Фелдон кивнул ей в ответ. – Так что лучше возьмите ее с собой. Нам уже пора.
– Я стар и хром, далеко мне с ней не уйти, – возразил Фелдон, со значением стукнув посохом по больной ноге. – Я, конечно, попытаюсь спастись, но, думаю, мне лучше путешествовать налегке.
Лоран ответила не сразу:
– Вы хотите, чтобы чашу взяла я. К этому все и шло. Фелдон как-то неуверенно пожал плечами:
– Вы ведь тоже собираетесь покинуть город – или по подземным ходам, или с Драфной.
– Мне больше нравятся подземелья, – ответила Лоран. – Но вы отправитесь со мной.
– Повторяю, я хромой старик, – сказал Фелдон, – Без меня вы быстрее скроетесь. К тому же, если мы разделимся, больше шансов сохранить наши знания. Близ ледника Роном есть маленький городок Кетха. Предлагаю встретиться там через год – если будем живы. Но чашу, так или иначе, придется забрать вам.
Лоран недовольно сжала губы:
– Почему я?
– Вы пытались научиться медитировать? – спросил Фелдон. – Вы научились извлекать ману?
Лоран развела руками:
– Я не думаю, что это магия. Это просто эффект природы, которого мы пока не понимаем.
Фелдон откинулся на спинку кресла.
– Я понимаю, что вы ответили «нет».
Лоран посмотрела на Фелдона, затем на чашу. Он, как всегда, был прав. Она не сумела научиться медитировать, то ли потому, что ее воспоминания о родной стране были слишком смутными, то ли потому, что ее родина находилась слишком далеко отсюда. А может быть, дело в том, что той родины, которую она помнила, больше нет. Она задумалась: возможно, это один из основных вопросов этой новой науки. Она покачала головой.
– Что же, вот поэтому-то силекс должны забрать именно вы, – сказал Фелдон. – У меня кое-что получалось, хотя я вспоминал ледяные горы. Эффект у всех разный. Но вы ни разу не медитировали, так что вы – лучший кандидат на пост хранителя чаши.
– Конечно, в момент слабости я просто не смогу ею воспользоваться, – без выражения сказала Лоран.
Фелдон взглянул на нее и тяжело вздохнул.
Лоран взяла чашу в руки. У нее тут же потемнело в глазах, и она едва не выронила силекс, но затем справилась с собой и попыталась прикинуть вес предмета. Обратившись к Фелдону, она спросила:
– В чем мне ее нести?
Фелдон положил на стол видавший виды заплечный мешок, с которым он когда-то бродил среди ледников. Лоран опустила чашу в мешок – и ее снова охватил необъяснимый ужас, который испытывал всякий, кто к ней прикасался.
Лоран и Фелдон простились и обнялись со слезами на глазах.
– Пойдемте со мной, – повторила она снова.
– Нет, мы разбежимся в разные стороны, как перепуганные гусята, – сказал Фелдон. – Тогда им будет сложнее поймать нас – точнее, переловить.
– Берегите себя, – сказала Лоран.
– Вы тоже, – ответил Фелдон. И аргивянка вышла. Оставшись один, Фелдон сложил оставшиеся вещи в другой заплечный мешок. На миг он замер, прислушиваясь к доносящимся снизу крикам Драфны – тот строил стражей для атаки. Фелдон подумал, успела ли Лоран уже добраться до подземного хода, и решил, что успела. Он надеялся лишь на то, что войска Мишры и предатели-джиксийцы до сих пор не нашли этот подземный ход.
С улицы донесся характерный звук – распахнулись ворота башни, раздались боевые кличи стражников Драфны. Фелдон, криво усмехнувшись, пожелал им удачи.
Фелдон досчитал до ста, рассчитывая, что за это время отряд Драфны успел покинуть башню, затем еще раз досчитал до ста, взял посох и не спеша стал спускаться по ступеням в подземелье. На каждый шаг хромой ноги он произносил молитвы: за себя, за выживших ученых, за Драфну, за архимандрита, за Лоран. Прежде всего за Лоран.
Прошел месяц.
Лоран истекала кровью на груде камней у подножия горы. У ученой были переломаны ребра. Неподалеку лежал, сверкая на солнце, вывалившийся из заплечного мешка силекс.
Она добралась до предгорий Колегканских гор. Люди, спасшиеся от гибели, просачивались сквозь заградительные отряды Мишры как вода сквозь сито. Лоран присоединилась к группе беженцев из Юмока, которые собирались вернуться в свои горные дома.
Беда настигла их у подножия перевала: они попали в камнепад. Сначала Лоран различала крики несчастных, затем они потонули в грохоте падающих глыб.
«За что, за что нам все это, ведь мы столько вынесли», – повторяла она и взмолилась древним, давно забытым богам. И еще одна мысль не давала ей покоя: похоже, этот камнепад не случаен.
Лоран была права. Как только пыль осела, она увидела, что среди глыб ходят люди.
Сначала аргивянка решила, что это беженцы из ее каравана, которым посчастливилось выжить. Она попыталась поднять правую руку, чтобы привлечь к себе внимание, но не смогла: на месте правого бока было большое кровавое пятно, и, чтобы увидеть его, ей с трудом удалось повернуть голову.
Как-то вдруг она поняла, что среди камней ходят вовсе не юмокцы, а люди, одетые в покрытые шипами доспехи и тяжелые кожаные плащи. Наткнувшись на очередное тело, они безжалостно тыкали в него мечами.
«Мародеры!» – догадалась Лоран. Они-то и спустили со склона камнепад. Они погребли заживо целый караван, чтобы его проще было ограбить.
Она вскрикнула от боли, и в тот же миг над ней раздался голос:
– Здесь есть живые! – Голос звучал глухо, – видимо, его хозяин говорил, не сняв шлем.
– Отлично, – ответил другой голос, на этот раз женский. – А я уже боялась, капитан, что вы переусердствовали.
Лоран хотела повернуться, чтобы взглянуть на говоривших, но не смогла из-за раны. Тут. на плечо легла тяжелая рука в железной перчатке, и боль – как круги на воде – начала расходиться по всему телу. Перед ее глазами возникло лицо – нет, забрало шлема. Вылитый мститель Урзы, разве только в щелях для глаз были видны человеческие зрачки.
Не сказать, чтобы в этих глазах светились тепло и надежда, но по крайней мере это были живые человеческие глаза.
– Итак, он жив или мертв? – спросил женский голос.
– Жив, но осталось ему недолго, – ответил мужчина со скрытым забралом лицом. Он дышал почти так же неровно, как и Лоран, и тут аргивянка поняла, что она видит в его зрачках. Боль. Глаза мужчины были налиты болью.
– То, что надо, – сказала женщина. Мужчина отошел в сторону, и Лоран увидела его повелительницу. Та была одета в похожие доспехи, но ходила с непокрытой головой. На латы ниспадали длинные рыжие кудри.
– Мы охотимся за информацией, – холодно продолжила женщина, – так что она может спокойно умереть, как только передаст ее нам. – В глазах рыжеволосой не было и намека на сочувствие.
– Госпожа, смотрите, что тут лежит, – сказал вернувшийся солдат. В руках у него был силекс.
Наверное, Лоран попыталась дернуться, скорчилась от боли, силилась что-то сказать. Потом она вспоминала лишь одно – сильную боль, боль, пронзившую ее тело, словно сотня острых клинков. Когда она снова пришла в себя, рыжеволосая предводительница мародеров внимательно разглядывала силекс.
«Должно быть, это та самая Ашнод», – поняла вдруг аргивянка. Ходили слухи, что Мишра изгнал Ашнод. Что же она тут делает, откуда у нее солдаты?
– Любопытная вещица, – сказала Ашнод, пробежав пальцами по внутренней поверхности чаши и ощупав начертанные на Ней значки. – Прелюбопытнейшая, чтоб мне провалиться! И, кажется, наша умирающая кое-что знает о ней. Подруга! Вижу, ты не из Юмока, и ты не фалладжи. Держу пари, ты ученая, да к тому же с востока, не так ли?
Лоран промолчала, она мечтала умереть прежде, чем с ней случится что-нибудь ужасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72