Ночь уже полностью вступила в свои права, когда у подножия стен стражи заметили движение. К воротам шел конь — шатаясь, медленно переставляя ноги. На его спине, почти вываливаясь из седла, полулежал всадник. Его было довольно хорошо видно — кое-где пожары еще не погасли и заливали подножия привратных башен красными отблесками. Арбалетчики, засевшие в машикулях и меж зубцов крепостной стены, были снизу невидимы. Они могли бы в считанные мгновения превратить одинокого всадника в ежа, а его коня — в дикобраза, но руки, державшие арбалеты, не прикасались к спускам. Один человек — не угроза, даже будь он величайшим воином. А этот к тому же вот-вот грохнется на усыпанную телами землю.
Раздался звон неизвестно каким чудом уцелевшего во время штурмов привратного колокола. Человек дергал и дергал веревку колокола, с последним ударом все же сполз с седла и рухнул под копыта коню. Тот стоял растопырив ноги и опустив голову, и если сейчас кто-нибудь хлопнул бы измученную скотину по крупу, конь тут же завалился бы набок, расплющив покинувшего седло всадника.
Сверху, со стены, упала длинная веревка с петлей на конце. Затем послышался насмешливый голос:
— Эй, гость незваный! Цепляйся за лестницу.
Человек медленно повернулся лицом к черному небу, затем кое-как встал на колени, поднялся, шатаясь и держась обеими руками за надежный камень.
— Какая ж это, к демонам, лестница… — прохрипел он вполголоса.
Но наверху услышали, может, потому, что все, кто находился теперь на стенах, затаили дыхание.
— Лестница — это то, что ведет вверх, — резонно заметил тот же насмешливый голос. — Так ли уж важно, будешь ли ты перебирать ногами или я — руками? Обвяжи вокруг пояса, дурень!
Не решаясь отвести одну из рук от устойчивой стены, человек другой рукой кое-как накинул на себя веревочную петлю.
— Тащите! — просипел он.
— Не выпадешь? — ехидно поинтересовался невидимый шутник.
— Ну же!
Веревка натянулась, медленно поползла вверх. Конь проводил всадника задумчивым и печальным взглядом — наверное, задумчивым и, наверное, печальным, ибо со стены разглядеть выражение глаз заморенного скакуна было невозможно, — а затем все же завалился набок, именно туда, где не так давно этот всадник лежал. Над стеной пронесся гул голосов, в которых слышалось уважение — лошадь держалась до последнего.
Себрасс резким движением руки вскрыл письмо, обломки сургучной печати посыпались на пол. Гонец без сил лежал в кресле, прилагая отчаянные усилия, дабы держать глаза открытыми. Он только что влил в себя здоровенную кружку отвара, что приготовила носатая карга, державшаяся среди старших офицеров Ордена как равная. Отвар подействовал сразу, пожалуй, гонец смог бы даже встать, не рискуя тут же повалиться на пол,.. а глаза все равно слипались. Он провел в седле почти двое суток, загнал троих коней… четвертый оказался сильнее, довез его до места назначения и пал лишь тогда, когда исполнил свой долг.
— Как вы прошли через лагерь мингов? — спросил кто-то из командоров, пока Себрасс читал сообщение.
Гонец и сам не знал, как произошло, что он здесь и жив. Их было трое, он выезжал последним, и хотя гнал коня без жалости, другие были столь же быстры, столь же неутомимы. Они должны были опередить его по меньшей мере на полдня, а то и на день — но он добрался до цели первым.
Мингский лагерь встретил его брошенными повозками, несколькими оставленными шатрами, почти погасшими кострами… Горели, выбрасывая вверх клубы копоти, полтора десятка катапульт, чуть дальше полыхала пара требучетов — вернее, то, что от них осталось. Кто-то снял с осадных машин все железные части — дерево легко заменить, но вороты, массивные скобы, железные стяжки и прочее добро требует руки мастера, не каждый кузнец может изготовить нужную снасть.
— Там… никого нет. — Голос уже не перебивался хрипом, но был еще слаб. — Лагерь пуст.
— Вот именно, господа. — Гулкий голос Себрасса отражался от стен, казалось, закачались даже массивные бронзовые подсвечники. — Лагерь пуст! Империя отступает.
— Отступает?
— Почему?
Голоса слышались со всех сторон — удивленные, обрадованные. Офицеры переглядывались, на усталых лицах появились улыбки. Себрасс выдержал паузу, дождался, пока все взгляды обратятся на него, затем провозгласил:
— Арделла объявила войну Кейте. Кейтианцы спешно отводят свои войска от границ, оставляя лишь незначительные гарнизоны в крепостях. Полки Ордена в настоящий момент движутся к Орхаену, будут здесь через пять дней. Империя вынуждена выводить свои корпуса, иначе они окажутся отрезанными от своей территории и попадут в клещи. — Он сделал долгую паузу, затем провозгласил торжественно и патетично: — Это победа, господа!
Лес встретил их восхитительной тишиной, от которой Шенк успел отвыкнуть. Кони мерно цокали копытами по тракту, вздымая облачка пыли. Свежий утренний воздух вливался в легкие, как молодое вино, пьяня и даруя силы. Первый день десятой декты сезона садов… солнце еще палит, но здесь, под сенью старых деревьев, уже чувствуется, что жар светила начинает терять силу, медленно, нехотя уступая очередь холоду. До настоящих холодов еще далеко, очень далеко — и все же они придут, а пока лишь дразнятся издали, напоминают о себе.
Изящная лошадка Синтии шла рядом. В отличие от наслаждающегося неспешной поездкой темплара она уже два дня была мрачной, раздраженной. С Шенком разговаривала сквозь зубы, а то и вовсе предпочитая отмалчиваться. Зелья вершителя Унтаро без дела болтались в сумке у седла, сейчас Синтия выглядела так, как и должен выглядеть вампир, — белая кожа, выступающие над губой клыки, глаза, чей жаркий огненный блеск был прекрасно виден в тени, отбрасываемой деревьями.
Немногие встречные наверняка впали бы в ступор от ужаса, но девушка все же накидывала капюшон, едва заметив впереди людей.
— Никак не могу понять, зачем сам Великий Магистр желает меня видеть? — Темплар уже смирился с мыслью, что его спутница на что-то обиделась и разговаривать с ним не желает, потому довольствовался беседой с самим собой. — В письме содержался приказ незамедлительно прибыть в Цитадель, но больше ни слова. Я знаю… кто я такой, чтобы Великий Магистр снизошел до объяснений, и все же не понимаю. Война закончилась, минги бегут…
— Отступают… — раздраженно буркнула Синтия.
— Отступают, — не стал спорить Шенк. — Сейчас самое подходящее время гнать их, бить в спину, чтобы дорогу на нашу землю забыли на века. И я хотел бы быть там, среди моих солдат…
— Твоих? — фыркнула вампирочка. — Из тебя полководец, как из меня…
— Ну, ты, наверное, права, — беззлобно ответил он, радуясь уже тому, что она вообще говорит с ним. Шенк пытался понять, чем обидел девушку, не раз задавал ей этот вопрос, но ответа так и не дождался. — С другой стороны, — продолжал он размышлять вслух, — раз Великий Магистр настаивает на моем присутствии, значит, этому есть веские основания.
Кусты впереди затрещали, на дорогу вышли трое. По всей видимости, имперцы-дезертиры, решившие, что на вольных хлебах сыщут себе лучшей доли. На двоих была обычная мингская форма, натянутая поверх доспехов, третий был в простой кольчуге, которую мог носить и минг, и служитель Ордена, и даже достаточно удачливый разбойник. Только вот обычные разбойники имперскую форму не надели бы ни за какие блага — сейчас не было, пожалуй, на всей территории Ордена более опасного одеяния.
В руках люди, выглядящие весьма сильными и умелыми, Держали оружие — меч, топор… у того, что в кольчуге, был страшный чекан, созданный, чтобы пробивать самые прочные Рыцарские доспехи. Даже кованая нагрудная пластина, способная остановить арбалетный болт, если не в упор выпущенный, не выдержала бы мастерского удара чеканом.
— Слышь, человек проезжий! — пробасил первый, здоровенный бугай поперек себя шире. Его говор сразу же выдавал минга, акцент был ужасен. — Придержи коня-то. Дорога тут платная, давай раскошеливайся!
Шенк с тоской подумал о доспехах, что сложены во вьюке на заводной лошади. На нем была только легкая полотняная рубаха, простая, из обычной дешевой ткани. Эта одежда куда лучше подходила для путешествия, чем латы. Мысленно пообещал себе, что ежели выберется из этой переделки живым, до самой Цитадели не вылезет из железа.
Рядом раздалось злобное шипение. Вожак тоже услышал, вгляделся… под тенью, отбрасываемой капюшоном, лица не рассмотреть, но изящную фигурку не очень-то скроешь балахоном.
— Никак девка, — осклабился он, демонстрируя выбитые через один зубы, кривые и желтые. — Ты, мужик, не трясись, тебя не тронем… За проезд заплатишь и топай дальше. На своих двоих, ясное дело. А девка с нами останется, молодая, смотрю, горячая. Такой настоящие мужики нужны, да не один.
Темплар ухватился за меч. О, проклятие Арианис, ну почему на нем нет хотя бы кольчуги… Он не сомневался в своей способности справиться с этими тремя ублюдками, но когда тело не защищено железом, стоит пропустить всего один удар, даже скользящий, — и бой можно считать законченным.
Его движение не осталось незамеченным. Главарь сунул в рот два грязных пальца, оглушительно свистнул. Затрещали кусты позади — Шенк затравленно оглянулся, выругался, увидев, как на дорогу выходят еще четверо. Все в кольчугах, пусть и плохоньких, из крупных, с ладонь, колец. Такие кольчужки разве от меча малость защитят, а стрелу пропустят и не заметят. Один из новоприбывших держал в руке седельный арбалет мингской кавалерии, легкий, но от этого не менее смертоносный, другой поигрывал метательным ножом.
— Ты не из простых, сразу видно, — рассуждал главарь, явно наслаждаясь затравленным выражением глаз Шенка и чувством собственной силы и безнаказанности. — Такие, как ты, с пустым кошелем в дорогу не пускаются. Ну… чего расселся на моем коне? Слазь да дуй отсель, пока мы добрые.
Имперцы, стоявшие по бокам от вожака, угодливо заржали. Шенк тяжело вздохнул, понимая, что его путь на этом прервется. Вдвоем против семи… и дело даже не в том, что не справятся, Синтия положит и два десятка, не успев толком устать. Просто промахнуться из арбалета с десяти шагов сможет разве что ребенок, только что от груди отнятый. А эти — звери битые, оружие держат умело и в ход его пустят не задумываясь. Даже сделай он глупость, попытайся бросить коня и уйти — ударят в спину, просто так, смеха ради. Значит, надо умереть достойно.
Внезапно что-то большое, стремительное пронеслось мимо, коснулось на мгновение вожака и исчезло меж деревьев.
Главарь стоял остолбенев, словно не желая верить увиденному. Стоял, не делая никакого движения, даже глаза под косматыми, насупленными бровями, казалось, застыли, упрямо глядя в одну точку. Затем что-то упало в дорожную пыль… Шенк бросил короткий взгляд — железная пластина. Кажется, только что она была частью нагрудника.
Живот, освобожденный от металла, вел себя странно, двигаясь, словно живой. Он становился шире, будто человек только что плотно поел, затем еще шире. Надетая под броню толстая, в три слоя, рубаха стремительно темнела посередине… Вот края длинного, в несколько ладоней, разреза разошлись в стороны, не выдержав давления изнутри, сизый, отвратительный на вид комок вывалился из раны, тяжело плюхнулся на землю. А затем упал и сам вожак — как и стоял, не согнувшись, не сломавшись в поясе, — словно столб, мордой вперед.
Позади раздался отчаянный вопль, в котором смешался ужас, осознание неминуемой смерти, мольбы о спасении… Темплар даже не стал оборачиваться, догадался, что увидит, — выхватил из ножен меч, одновременно посылая коня вперед. Умное животное рванулось, в мгновение ока оказавшись рядом с оторопевшими, ничего не соображавшими бандитами, все еще даже не поднявшими оружие. Сверкающая полоса стали с шипением рассекла воздух, у одного из разбойников тут же выросла вторая голова… Вернее, это первая развалилась на две части, каждой досталась половина лица.
Шенк тут же занес меч снова — уцелевший оказался быстрее, чем остальные, успел вскинуть клевец, меч завяз в толстой рукояти… Бандит умело рванул в сторону, рукоять меча вывернуло из ладони Темплара — да тот и не особо противился, сразу разжав пальцы и нанося удар кинжалом, зажатым в левом кулаке.
Тонкое, длинное трехгранное лезвие вошло бандиту точно в глаз, поразив мозг, — и тут же легко выскользнуло назад. Тело еще не знало, что умерло, оно двигалось, отбрасывая в сторону меч Леграна, занося молот над головой… Потом и до мышц наконец дошло, что жизнь завершена… с глухим стуком клевец выпал из рук, и уже окончательно мертвый грабитель завалился на спину.
Темплар обернулся. Из тех, что были позади, уцелели двое. Или, скорее, один — поскольку второй сидел в пыли, тупо разглядывая остаток то ли оторванной, то ли отсеченной в локте руки — сама рука лежала рядом, все еще обхватывая пальцами ложе арбалета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76