Я вошел в зал и поискал взглядом сержанта, но он на меня не смотрел.
— … отказывается? — закончил свой вопрос Фиттельбаски. Он обвел взглядом лица присутствующих, не встретив ни единого возражения, и на лице его появилась гордость, смешанная с легкой иронией. — Должен сказать, что это просто великолепно. С завтрашнего дня вы начнете совмещать физическую подготовку с некоторыми элементами, необходимыми во время службы на корвете. Сами понимаете, там требуются некоторые специфические умения. — Он малоприятно улыбнулся и вышел.
Сразу же снова поднялся шум, но Гарднер поднял руку и крикнул:
— Через три минуты сбор на плацу перед зданием. Нужно выполнить кое-какие формальности, поскольку с завтрашнего дня начинаем работать всерьез. Вольно!
Без особой спешки мы начали выходить на плац. Строй в две шеренги имел немало изъянов, но Гарднер сегодня не обращал на это внимания. Мог ли Кашель спокойно отнестись к неровному строю? «Нет, — подумал я, — значит, это не Кашель». Я встал за Буддой, более-менее по стойке смирно.
— Во-первых, уже сегодня вы поделены на две контры, первую и вторую. В коридоре висит приказ со списком, познакомитесь с ним после сбора. Соответственно, прошу переселиться кому куда надо, так чтобы контры жили вместе. Во-вторых, и в-последних — кто разбирается в компьютерах? Мне нужен кто-нибудь сообразительный для обслуживания компа в нашем здании, раз уж вы становитесь частью подразделения, то нам придется вести нашу часть бухгалтерии. Ну?
Первым выскочил Риндан, сразу же после него шагнул вперед Ларусс, а потом рванули все остальные. Только Будда стоял неподвижно. И я. Выпрямив большой палец, я ткнул им Будду между ягодиц, он выскочил вперед, как из пращи, и я остался один.
— А вы, капитан? — слегка издевательским тоном спросил Гарднер.
— Я? У меня весьма туманное представление о компах, могу оплатить счет и найти слово в энциклопедии…
— Это плохо, там… — он показал на небо, — каждый должен что-нибудь знать о компах. Капитан, помучаетесь несколько дней и подтянетесь в обслуживании ком-па, хорошо?
— Есть, — я постарался изобразить неприязнь в голосе, что-то ведь должно было в нем звучать, и уж в любом случае не радость.
— Сегодня больше никаких занятий не будет. Свободное время до ужина, и потом тоже. Увидимся завтра после подъема. До свидания.
Он отдал честь, повернулся и пошел прочь. Я смотрел, как он спокойно шагает по аккуратно подстриженной сорокаметровой полосе газона, отделявшего нас от остальной территории части. Видимо, при нем был какой-то идентификатор или датчик, поскольку ничего не взрывалось и он оставался в живых. А ведь мы видели собственными глазами, что почти каждый квадратный дециметр газона был нашпигован взрывчаткой.
— И где справедливость, мать твою?! — рявкнул Рин-дан. — Мужик не разбирается в компах, а его именно туда и направляют!
— Зато ты не разбираешься во всем остальном, и потому тебя именно туда и направляют! — крикнул Поп-корн, вызвав взрыв смеха. Риндану пришлось притвориться, что он тоже отлично развлекся.
Любимая армия. Мне слишком хорошо было это известно. Я закурил уже, кажется, сороковую «марльборо», она не пришлась мне по вкусу, как и предыдущие, и я подумал, что, похоже, пора бросать курить. Подошел Будда-Роберт, без спросу взял одну из моих сигарет и закурил.
— Плохие, — сказал он, но гасить сигарету не стал. — Черт, кажется самое время бросать?
— Наверняка.
— Знал бы ты…
— Да, знаю… — Я глубоко затянулся, пытаясь получить такое же удовольствие, какое всегда получал от «ГГ». — Пойду спать. — Я щелчком отправил окурок, вернее, половину сигареты в сторону пепельницы.
Я знал, что самое большее через двадцать минут закурю следующую сигарету, и точно так же, не получив никакого удовольствия, погашу ее на половине, чтобы через четверть часа закурить новую. Вечный бег курильщика по замкнутому кругу, словно белка в колесе. Заснул я только около трех ночи. Хотя мучился я так долго, что, наверное, надо было бы сказать, «около пятнадцати».
17
После завтрака, как раз тогда, когда я бросил курить, впервые заговорил громкоговоритель в моей комнате. Остальная часть «контры», что бы это ни означало, лежала на койках и отдыхала как бы про запас — стандартная модель поведения в армии. Громкоговоритель обратился голосом Гарднера ко мне:
— Стейтс! Прошу явиться в комнату номер два.
Я исполнил приказ, бросив по дороге окурок последней сигареты в пепельницу. Сержант Гарднер ждал меня на пороге всегда до сих пор тщательно запертой комнаты. Увидев меня, выходящего из-за угла коридора, он кивнул и, не дожидаясь меня, первым вошел внутрь. В комнате были лишь четыре экрана и две клавиатуры, полка с запыленными бумажными тетрадями, на столе — несколько ручек, с которых свисали клочки пыли. Видимо, последняя команда побывала здесь достаточно давно.
— Надо бы тут немного прибраться, — наивно обратился я к Гарднеру.
Он уставился на меня и начал закипать, но когда до взрыва его отделяла четверть секунды, вдруг сказал:
— Сейчас кого-нибудь сюда пришлю. Познакомьтесь с компьютером, он сам вам скажет, что и как делать. Ежедневные доклады, списки личного состава и так далее. Формальности, но в компьютеризированном подразделении с этим постоянные проблемы — комп постоянно твердит, что не все так, как должно быть. — Гарднер неожиданно разговорился. Смахнув рукой пыль со стола, он присел на его край, достал из кармана сигареты в странной р'озовой упаковке и протянул мне. Я машинально взял одну и рассмеялся.
— Извините, я смеюсь из-за того, что только что бросил курить. Но ничего страшного — без какого-либо вреда для организма и психики я могу это делать несколько раз в день. — Я дал прикурить сержанту и закурил сам. Во рту разлился вкус клубники с до отвращения сладкими сливками. Выдернув сигарету изо рта, я осмотрел ее со всех сторон, внешне она выглядела вполне нормально. — Что это?
— Фруктовая, — удивленно сказал Гарднер. — Клубничная, — смущенно добавил он. — Не любите?
— О господи, меня сейчас, прошу прощения, блевать потянет, но такого я точно не ожидал… — Сержант открыл рот, словно только сейчас до него дошло, какой промах он совершил. — Другие вкусы тоже бывают?
— Ну… Да…
— Какие?
— Разные — мясо, овощи, рис и так далее… Ведь это всего лишь самое обычное воздействие на вкусовые сосочки. У вас… — Он втянул ртом воздух, всхлипнул и замолк.
— У нас?.. — вежливо подсказал я ему начало фразы, которую он собирался закончить, но делать этого не стал.
— Прошу до полудня ознакомиться с компом. Вечером отсюда уже должен поступить нормальный рапорт. — Он соскочил со стола и направился к двери. — Да, и еще, пожалуйста, не пытайтесь войти в закрытые разделы, они все равно заблокированы паролями. Ничего страшного не случится, но я бы не хотел, чтобы вы тратили зря время на какие-нибудь не предусмотренные уставом занятия.
Прежде чем я успел что-то сказать, он вышел, оставив меня с недокуренной клубничной сигаретой в руке и полной самых разнообразных мыслей головой. Сперва я осторожно затянулся сигаретой — черт возьми, иллюзия была безупречной, полный рот свежей, пахучей, отвратительной весенней клубники. «В самый раз для детей, — подумал я. — А другие вкусы? Выкурить бифштекс? Прожаренный… А может, удастся выкурить стаканчик рома с колой? Тьфу!» Я погасил клубнику — господи, ну и фраза! — и закурил не самый лучший «марльборо», отложив очередную попытку бросить курить на несколько минут. Откуда-то из-за стены донесся приглушенный грохот далекого взрыва, еще через несколько секунд — второй. Я посмотрел на комп. «У вас…» — сказал сержант. Вчера он беззвучно произнес «нет», но это было в коридоре, там могли подслушивать, а здесь служебное помещение. Можно смелее. Гм? Стоп! Нельзя — остановил я сам себя. Нельзя полагаться на дружескую помощь сержанта, кем бы он ни был. «Мы здесь чужие, — подумал я, — и настроены враждебно, и „здесь“ тоже настроено к нам враждебно. Возможно, сержант просто болтает что-то, а я приписываю ему утонченную игру, мысленно придавая ей желаемые черты; возможно, сержант действительно ведет утонченную игру, но целью ее отнюдь не является помощь Ари 3. Стейтсу». Я изо всех сил затянулся «марльборо». Дерьмо, все же пора бросать ко всем чертям дурную привычку. Сев за клавиатуру, я запустил программу. Несколько минут спустя в комнату вошел кто-то из первой контры, выдернул из стены трубу пылесоса и, не слишком дружелюбно поглядывая на меня, пропылесосил всю комнату, должен признать, весьма тщательно. Я в это время сосредоточенно стучал по клавиатуре, что вызывало на лице дежурного сочувственную улыбку, но желания мне помочь у него не возникало. Впрочем, я об этом и не просил. Когда он ушел, я начал осторожно исследовать комп. Перед обедом у меня уже имелось общее представление о структуре подразделения; это оказалось достаточно легко — большая часть широко употреблявшихся в нашей армии паролей прекрасно подходила и здесь. На данном уровне меня это вовсе не удивило. Кроме того, никто еще хоть в какой-то степени официально не подтвердил, что мы находимся в другом мире. Пока что я не обнаружил ни малейшего — за исключением сигарет — отличия «той стороны» от «нашей». Проблема для философа: является ли мир, идентичный нашему, другим миром или тем же самым нашим?
Почувствовав легкую боль в висках, я попытался вспомнить, бросил ли я уже курить или только собираюсь, и, не в силах получить ответа, решил еще раз, уже окончательно, порвать с дурной привычкой. Я закурил последнюю сигарету, правой рукой постукивая по клавишам и размышляя над тем, как же все-таки со всей определенностью узнать, преодолел ли я пленку Уэста. Я полистал энциклопедию, но, увидев, что машинально закурил вторую сигарету, мысленно обругал себя и докурил ее до конца; для самой последней она оказалась даже более-менее приличной на вкус, и потому я не выбросил ее в пепельницу уже на середине.
— Прекрасная смерть — в объятьях губ Оуэна Йитса! — сказал я окурку и тщательно похоронил его в пепельнице.
И тут же замер, вспотев от страха при мысли о том, что нечто промелькнувшее у меня в голове ускользнет и не вернется. Мозг разделился на две части — одна, пассивная, лишь наблюдала за действиями второй части, но при этом одновременно болела и переживала за нее. И тихонько хихикала — мол, что ты так осторожничаешь? Мысль, если только она действительно разумна, никуда не убежит, заверяла меня вторая половинка моего мозга; первая же напоминала босого человека, ступающего по посыпанному толченым стеклом полу в темной комнате, — она медленно передвигалась, нервно оглядываясь по сторонам, хотя там было темно хоть глаз выколи, ощупывала руками стены и осторожно переставляла ноги. Есть!!! Я подпрыгнул в кресле, мозг слился в единое целое, крепко державшее добычу — мысль, мое сокровище. Я проверил, можно ли запереть дверь изнутри — нельзя. Жаль. Немного подумав, я сел так, чтобы входная дверь была у меня перед глазами, и условился с компом, что, как только я нажму клавишу «Break», он покажет на экране план нашего здания. Тылы были более-менее прикрыты, естественно, за исключением тех, за которыми кто-то мог подглядывать с помощью другого компа. Я закурил и тут же, вспомнив о своем решении, принятом несколько минут назад, с отвращением отложил сигарету и вызвал справочную программу. Реестр населения — «Информация закрыта». Гм… Реестр автомобилей? То же самое! Я пробежался по всему, что приходило мне в голову, — банки, церкви, спортивные клубы… Ноль. Информация закрыта! Я затянулся сигаретой, одновременно обрадовавшись — я получил доказательство, что нахожусь не в нашем мире, и забеспокоившись — прекрасный план разваливался на глазах. Я выпустил несколько колец дыма. Снова раздался грохот где-то на полигоне, с ума сойти можно, чертова армия.
Думай, Оуэн, как можно получить данные о человеке в охваченной войной стране? Армия? Нет, если они засекречивают даже адреса гражданских, то тем более… Полиция? Без особой надежды я попытался вломиться архивы, но здесь пароли не подходили, а кроме того, опасался, что компы пошлют вслед за моим запросом ищейку, которая выведет полицию на нашу часть, а потом и на меня.
Кондиционер попробовал дым на вкус и начал усиленно очищать воздух в помещении. Я выбросил окурки в ведро и снова накинулся на комп, забрасывая его приказами, а он мужественно отвергал все мои запросы, пока из пепельницы не начали вываливаться на стол окурки. Я почувствовал, что у меня больше нет ни сил, ни желания, и вспомнил, что час назад бросил курить. За это время я выкурил девять… нет, десять сигарет, и ничего не придумал. Я размышлял над одиннадцатой, последней, и тут подлая злорадная мыслишка тихо скользнула мне на колени. Делая вид, будто ничего не замечаю, я потянулся к пачке «марльборо», закурил и медленно выпустил большое облако дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52