Я потянул за шину и неожиданно снова очутился над усилителем Робина. Увидев мой ошеломленный взгляд, он широко улыбнулся:
- Ну и как? Что видел?
- Я снимал шину. Неплохо, - покровительственно похвалил я его.
- Это только внешний слой, сам приказ. У них это засело в мозгу как самая настоящая реальность. Ни один суд или камера смертников не изменит их убежденности в том, что все это было на самом деле.
- Ты…
- Эй! - позвал Клод. - Собираемся.
- …довольно-таки опасен, - закончил я. - Ну, до встречи. - Я пожал ему руку.
Я подошел к задней части грузовика. Иво сворачивал свои провода. Клод вскочил в кузов, где уже стоял Ник.
- Я оглушил датчик. Он будет передавать один лишь шум езды и тишину во время смены колеса. Не курите и на всякий случай не слишком шумите, - сказал Иво.
Я протянул ему руку. Ладонь у него была теплая и слегка потная. Я вскочил в кузов. Ник уже ждал с отмычкой в руке, показывая мне на место сзади.
- Думаю, лучше всего будет, если в ящик заберется Клод, - сказал он, когда Иво захлопнул одну из створок дверей. - Он ведь все еще мертв.
Я кивнул и перелез через баррикаду. На краю открытого ящика сидел Клод. Я показал на ящик, он кивнул и исчез внутри. Иво захлопнул вторую створку, и мне пришлось на ощупь пробираться через ящики в заднюю часть кузова. Я услышал, как Ник перемещается в мою сторону, и секунду спустя его рука легла на мое плечо. Он сел рядом со мной. Мы подождали, пока Иво и Робин поместят в кабину сотрудников Нитлы. Затем Робин должен был приказать им проснуться через десять секунд, а сам спрятаться. Я закрыл глаза и прислушался. Раздался хлопок одной и затем второй дверцы, а секунд через пятнадцать - какой-то шум в кабине. Когда я приложил ухо к стене, взревел двигатель, и мы тронулись с места. Похоже было, что все идет по плану. Подождав несколько минут, я занялся проверкой разложенного по карманам снаряжения. От сумок мы отказались, особенно учитывая, что нам не нужны были тросы и якоря, фонари и всевозможные отмычки. Уоки-токи мы заменили вшитыми в воротники рациями. У нас оставалось лишь оружие, запасные обоймы и несколько мелочей. Больше всего у нас было времени - примерно минут сорок, большую часть из которых мы провели в молчании. Не знаю, о чем думали Клод и Ник, я же пытался придумать план на случай, если нас обнаружит первый пост. Вне всякого сомнения, мы должны были проникнуть внутрь и овладеть центром. Однако лишь на основании имевшихся снимков невозможно было определить, где именно этот центр находится. В конце концов мы согласились с тем, что это какое-то из небольших зданий, расположенных по периметру, чуть поодаль от больших ангаров. По мнению Клода, это был отдельно стоявший домик возле самых ворот. По большинству вопросов мы так и не пришли к единому мнению, согласились лишь с тем, что, если возникнет необходимость, нужно лишить Нитлу электроэнергии. Однако мы знали лишь один ее источник, а именно группу ветряков на юго-восточном краю плоскогорья Клемента. Достав из кармана маленький пакетик, я разорвал его, на ощупь вынул усы и, убедившись, что правильно их держу, приклеил к верхней губе. Вылив на ладонь несколько капель из маленького флакончика, я втер их в волосы, затем повторил то же самое несколько раз и, толкнув Ника, щелкнул зажигалкой и продемонстрировал ему темно-каштановую шевелюру. Он одобрительно кивнул. Я приклеил за ушами маленькие валики из гель-мастики, чтобы уши сильнее оттопыривались, и стал ждать, пока Ник закончит гримироваться. Наконец, он ткнул меня в колено, и я увидел его посветлевшие за несколько минут волосы и утолщенный нос между покрасневшими глазами. Все это мы могли сделать еще до захвата грузовика, но я хотел быть уверен, что никто из подвергнутого гипнозу экипажа не узнает нас, когда мы окажемся уже в Нитле. Клод согласился лишь на чуть более толстые губы и маленький шрам на уровне уха. В Нитле его никто не знал, а кроме того, официально его не было в живых.
Прошло полчаса. Мы почувствовали, как грузовик начал подниматься по склону Нитлы. Перегнувшись через баррикаду из ящиков, я нащупал тот, в котором сидел Клод. Не знаю, чего я хотел, может быть, дать ему знак, чтобы он закрыл ящик, но он уже лежал внутри. Я вернулся на своем место и начал отсчитывать время. Ник толкнул меня в колено, а когда я наклонился к нему, нашел мою руку и сунул в нее провод с острым наконечником. Я нащупал дырочку в углу воротника и воткнул туда провод.
- …верное, сутки просплю! - услышал я чьи-то слова из кабины. - От этих поездок все больше выматываешься.
- Смотри, не выспишься! - фыркнул второй голос. - Снова окажется, что не хватает людей и нужно будет дежурить, хорошо если на задах, это еще полбеды, можно поспать, но у ворот…
- Вам платят не за то, чтобы вы спали! - резко пролаял третий, судя по всему, тот, чьи руки остались чистыми.
- Само собой, - быстро согласился второй. - Но признайся, что, если бы нас было больше, работать было бы легче.
- Легкую работу можешь найти в другом месте, здесь же тебе платят столько, что могут с тебя немного и потребовать.
- Это точно, - примирительно вмешался первый. Звук двигателя изменился. Машина замедляла ход.
Еще несколько десятков метров, и заскрежетал ручной тормоз. Хлопнула дверца. Водитель вышел, и я больше не мог различить слов. Кто-то открыл вторую дверцу. Мы слышали, как вышли оставшиеся, а в кабину сел кто-то другой. Обе дверцы закрылись, и наступила тишина. Видимо, охранник проверял, как прошла поездка. Мы ждали минуты две-три, затем дверцы снова открылись, кто-то выпрыгнул из кабины, и снова послышался голос водителя:
- …может, минут пять? Не больше.
- Ладно, езжай. А вы докладывайте.
Водитель сел в кабину и включил двигатель. Машина теперь ехала медленно, и мне не составило никаких хлопот нанести трассу поездки на план территории. Когда мы ненадолго остановились, я уже знал, что мы стоим перед одним из четырех самых больших зданий. Металлический скрежет известил об открытии ворот, и несколько секунд спустя грузовик вкатился внутрь. Звук двигателя стих. Хлопнула дверца водителя. Ближайшие мгновения должны были определить, какой вариант плана выбрать. Первая минута прошла в относительной тишине. Я слышал лишь чьи-то шаги, какой-то стук. Голосов, характерных для подготовки к разгрузке, к счастью, не доносилось. Все складывалось удачно. Проведя рукой вдоль провода, я нашел микрофон на присоске, передвинул его на боковую стенку и снова стал слушать. Шаги удалились, что-то щелкнуло, а потом раздался грохот. Минуты две я слышал только собственное дыхание. Протянув руку, я нашел колено Ника.
- Выходим, - прошептал я.
Нащупав в кармане маленький люминофор, я раздавил эластичный наконечник. В ладони вспыхнул крошечный огонек. В его свете я почти бесшумно перебрался через ближайшую груду ящиков, подождал Ника, и вместе мы добрались до ящика с Клодом. Я показал Нику, чтобы он открыл ящик, а затем жестом поторопил Клода. Втроем мы добрались до дверей. Минуты две мы прислушивались, а затем я приложил к корпусу электромагнитную отмычку и включил ее. На этот раз пришлось ждать лишь несколько секунд. Тонкие салатного цвета линии застыли, словно по стойке смирно. Я толкнул дверь и быстро остановился, намереваясь осмотреть через щель внутренность склада. Там было пусто, по крайней мере с этой стороны. Шедший под потолком ряд круглых отверстий давал слабый свет. Открыв двери шире, я спустился на пол, присел и заглянул под машину. Насколько хватало взгляда, вокруг ничего не двигалось. Клод спустился за мной и высунулся из-за кузова с другой стороны. Ник спрыгнул на пол, снял с дверей отмычку, закрыл обе створки и переключил отмычку на закрытие. Только у него одного еще не было в руках оружия, и он нетерпеливо перебирал пальцами, ожидая сигнала о закрытии дверей. Я помахал ему рукой, а когда он посмотрел на меня, показал ему, что хочу обойти склад. Он кивнул и взял пистолет в правую руку. Оглядываясь по сторонам, я обошел грузовик. Ник уже снимал отмычку с дверей. Я показал на большие ворота. Мы почти дошли до них, когда внезапно тишину разорвал голос из очень мощного усилителя:
- Не пытайтесь бежать! Бросить оружие и раздеться донага. У вас десять секунд!
- В кабину! - крикнул я и побежал вперед.
Думая, что нам удастся протаранить ворота грузовиком, я вскочил на подножку и рванул дверцу. Я увидел, как Клод на мгновение остановился и бросил свою микробомбу в сторону ворот. Прежде чем она успела взорваться, он вскочил в кабину и включил зажигание. В то же мгновение откуда-то из-под потолка на нас хлынул желтоватый дым. Я сунул в ноздри шарики фильтров и сбросил бесчувственного Клода на второе сиденье, где Ник с вытаращенными глазами сражался с клапаном кармана. Я еще почувствовал в руках холод рулевого колеса, а потом ударился лбом о клаксон, и его пронзительный звук сопровождал меня в падении в ничто.
За всю свою жизнь мне приходилось получать по башке как минимум полтора десятка раз, и примерно столько же раз на мне испытывали более или менее легально произведенные разного рода препараты. Качество парализатора можно определить по времени, которое требуется на то, чтобы прийти в себя; чем он хуже, тем труднее очухаться, тем шире гамма сопутствующих ощущений, таких как жжение под веками, металлический вкус во рту, онемение пальцев или конечностей целиком. Парализатор, примененный в Нитле, был, судя по всему, хорошим - никаких неприятных симптомов, но вместе с тем и странным - я никогда еще не ощущал такого холода в голове. Я чувствовал, что лежу на чем-то твердом. Щека и одна рука касались чего-то шершавого. Видимо, это было какое-то покрытие пола, но я не мог понять, откуда идет холод. Глаз я не открывал. Зрение - самое худшее из чувств, поскольку оно сразу выдает возвращение сознания. Я обонял, слушал и осязал. И все больше боялся. Мне представилось, будто у меня срезана макушка. Когда-то я слышал, что подобное чувство часто возникает после вживления электродов. Подавив крик, я наконец открыл глаза.
Я и в самом деле лежал на полу, покрытом неправильным черно-белым узором. В нескольких сантиметрах от моего лица из пола торчал блестящий металлический столб. Он находился слишком близко, чтобы его можно было разглядеть внимательнее, не шевеля головой, и расплывался у меня в глазах. Чуть дальше я увидел второй такой же. Ножки стола. Я подвигал глазными яблоками, но все остальное оставалось вне поля зрения. В конце концов я приподнял голову и сел. Я находился в помещении четыре на четыре метра, один. Стол и стул были привинчены к полу. Я посмотрел на койку и дверь, затем поднял руку и осторожно коснулся лба. Медленно проведя по нему ладонью, я уже смелее ощупал голову. Она была обрита наголо. Я едва не рассмеялся. Еще раз проведя по черепу обеими руками, я встал и внимательно оглядел комнату. Стол и стул были попросту вделаны в бетон. Койка выглядела вполне удобной. Окна не было. Я заметил глазки двух широкоугольных объективов. А! Имелся еще узкий желобок туалета. К счастью, пока у меня не было необходимости его испытывать.
Я заметил, что одет вовсе не в комбинезон, который столь хитро придумал для себя три дня назад. Теперь на мне было обтягивающее трико, переливавшееся всеми цветами радуги. Я громко застонал. В подобном одеянии я, вероятно, выглядел как павлиний хвост после стирки в чересчур горячей воде. Я попытался разорвать ткань, просунув палец за воротник, и едва не сломал себе шею, но так и не услышал треска даже единственного рвущегося волокна. Ощупав все тело, я обнаружил, как это ни было невероятно, что на одежде нет ни единого шва. Я вертелся на месте, прекрасно сознавая, что доставляю неплохое развлечение наблюдателям. Неожиданно меня осенило. Я вспомнил платье Ди Голдлиф, платье, выглядевшее так, будто она в нем родилась, но тем не менее чрезвычайно легко снимавшееся и столь же легко возвращавшееся на тело своей хозяйки. Видимо, я был одежда нечто подобное - с той разницей, что Ди сама решала, что делать со своей второй кожей. Почесав голову, я показал камере на желобок туалета и низ своего живота и почти испугался, когда в ту же секунду что-то прошлось по моей коже над лобком. Я машинально выгнулся назад. Ткань ниже пупка разошлась и опустилась до середины бедер. Я схватился за свисавший лоскут и дернул изо всех сил. Он выскользнул у меня из рук и больно ударил в пах. Ну ладно. Я махнул рукой, глядя, как шов срастается на моих глазах. Через несколько секунд от него не осталось ни малейшего следа. Я покачал головой. Неожиданно я ощутил подобное же прикосновение над ягодицами. Кто-то, видимо, неплохо с моей помощью развлекался, возможно, аудитория была даже более широкой. Часть трико опустилась, но я уже не пытался ее оторвать. Выглядел я сейчас, наверное, как павиан. Когда клапан неожиданно быстро сросся с остальной частью комбинезона, я сел на койку и оперся о стену. Безразличие опустилось на меня, словно туман на поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
- Ну и как? Что видел?
- Я снимал шину. Неплохо, - покровительственно похвалил я его.
- Это только внешний слой, сам приказ. У них это засело в мозгу как самая настоящая реальность. Ни один суд или камера смертников не изменит их убежденности в том, что все это было на самом деле.
- Ты…
- Эй! - позвал Клод. - Собираемся.
- …довольно-таки опасен, - закончил я. - Ну, до встречи. - Я пожал ему руку.
Я подошел к задней части грузовика. Иво сворачивал свои провода. Клод вскочил в кузов, где уже стоял Ник.
- Я оглушил датчик. Он будет передавать один лишь шум езды и тишину во время смены колеса. Не курите и на всякий случай не слишком шумите, - сказал Иво.
Я протянул ему руку. Ладонь у него была теплая и слегка потная. Я вскочил в кузов. Ник уже ждал с отмычкой в руке, показывая мне на место сзади.
- Думаю, лучше всего будет, если в ящик заберется Клод, - сказал он, когда Иво захлопнул одну из створок дверей. - Он ведь все еще мертв.
Я кивнул и перелез через баррикаду. На краю открытого ящика сидел Клод. Я показал на ящик, он кивнул и исчез внутри. Иво захлопнул вторую створку, и мне пришлось на ощупь пробираться через ящики в заднюю часть кузова. Я услышал, как Ник перемещается в мою сторону, и секунду спустя его рука легла на мое плечо. Он сел рядом со мной. Мы подождали, пока Иво и Робин поместят в кабину сотрудников Нитлы. Затем Робин должен был приказать им проснуться через десять секунд, а сам спрятаться. Я закрыл глаза и прислушался. Раздался хлопок одной и затем второй дверцы, а секунд через пятнадцать - какой-то шум в кабине. Когда я приложил ухо к стене, взревел двигатель, и мы тронулись с места. Похоже было, что все идет по плану. Подождав несколько минут, я занялся проверкой разложенного по карманам снаряжения. От сумок мы отказались, особенно учитывая, что нам не нужны были тросы и якоря, фонари и всевозможные отмычки. Уоки-токи мы заменили вшитыми в воротники рациями. У нас оставалось лишь оружие, запасные обоймы и несколько мелочей. Больше всего у нас было времени - примерно минут сорок, большую часть из которых мы провели в молчании. Не знаю, о чем думали Клод и Ник, я же пытался придумать план на случай, если нас обнаружит первый пост. Вне всякого сомнения, мы должны были проникнуть внутрь и овладеть центром. Однако лишь на основании имевшихся снимков невозможно было определить, где именно этот центр находится. В конце концов мы согласились с тем, что это какое-то из небольших зданий, расположенных по периметру, чуть поодаль от больших ангаров. По мнению Клода, это был отдельно стоявший домик возле самых ворот. По большинству вопросов мы так и не пришли к единому мнению, согласились лишь с тем, что, если возникнет необходимость, нужно лишить Нитлу электроэнергии. Однако мы знали лишь один ее источник, а именно группу ветряков на юго-восточном краю плоскогорья Клемента. Достав из кармана маленький пакетик, я разорвал его, на ощупь вынул усы и, убедившись, что правильно их держу, приклеил к верхней губе. Вылив на ладонь несколько капель из маленького флакончика, я втер их в волосы, затем повторил то же самое несколько раз и, толкнув Ника, щелкнул зажигалкой и продемонстрировал ему темно-каштановую шевелюру. Он одобрительно кивнул. Я приклеил за ушами маленькие валики из гель-мастики, чтобы уши сильнее оттопыривались, и стал ждать, пока Ник закончит гримироваться. Наконец, он ткнул меня в колено, и я увидел его посветлевшие за несколько минут волосы и утолщенный нос между покрасневшими глазами. Все это мы могли сделать еще до захвата грузовика, но я хотел быть уверен, что никто из подвергнутого гипнозу экипажа не узнает нас, когда мы окажемся уже в Нитле. Клод согласился лишь на чуть более толстые губы и маленький шрам на уровне уха. В Нитле его никто не знал, а кроме того, официально его не было в живых.
Прошло полчаса. Мы почувствовали, как грузовик начал подниматься по склону Нитлы. Перегнувшись через баррикаду из ящиков, я нащупал тот, в котором сидел Клод. Не знаю, чего я хотел, может быть, дать ему знак, чтобы он закрыл ящик, но он уже лежал внутри. Я вернулся на своем место и начал отсчитывать время. Ник толкнул меня в колено, а когда я наклонился к нему, нашел мою руку и сунул в нее провод с острым наконечником. Я нащупал дырочку в углу воротника и воткнул туда провод.
- …верное, сутки просплю! - услышал я чьи-то слова из кабины. - От этих поездок все больше выматываешься.
- Смотри, не выспишься! - фыркнул второй голос. - Снова окажется, что не хватает людей и нужно будет дежурить, хорошо если на задах, это еще полбеды, можно поспать, но у ворот…
- Вам платят не за то, чтобы вы спали! - резко пролаял третий, судя по всему, тот, чьи руки остались чистыми.
- Само собой, - быстро согласился второй. - Но признайся, что, если бы нас было больше, работать было бы легче.
- Легкую работу можешь найти в другом месте, здесь же тебе платят столько, что могут с тебя немного и потребовать.
- Это точно, - примирительно вмешался первый. Звук двигателя изменился. Машина замедляла ход.
Еще несколько десятков метров, и заскрежетал ручной тормоз. Хлопнула дверца. Водитель вышел, и я больше не мог различить слов. Кто-то открыл вторую дверцу. Мы слышали, как вышли оставшиеся, а в кабину сел кто-то другой. Обе дверцы закрылись, и наступила тишина. Видимо, охранник проверял, как прошла поездка. Мы ждали минуты две-три, затем дверцы снова открылись, кто-то выпрыгнул из кабины, и снова послышался голос водителя:
- …может, минут пять? Не больше.
- Ладно, езжай. А вы докладывайте.
Водитель сел в кабину и включил двигатель. Машина теперь ехала медленно, и мне не составило никаких хлопот нанести трассу поездки на план территории. Когда мы ненадолго остановились, я уже знал, что мы стоим перед одним из четырех самых больших зданий. Металлический скрежет известил об открытии ворот, и несколько секунд спустя грузовик вкатился внутрь. Звук двигателя стих. Хлопнула дверца водителя. Ближайшие мгновения должны были определить, какой вариант плана выбрать. Первая минута прошла в относительной тишине. Я слышал лишь чьи-то шаги, какой-то стук. Голосов, характерных для подготовки к разгрузке, к счастью, не доносилось. Все складывалось удачно. Проведя рукой вдоль провода, я нашел микрофон на присоске, передвинул его на боковую стенку и снова стал слушать. Шаги удалились, что-то щелкнуло, а потом раздался грохот. Минуты две я слышал только собственное дыхание. Протянув руку, я нашел колено Ника.
- Выходим, - прошептал я.
Нащупав в кармане маленький люминофор, я раздавил эластичный наконечник. В ладони вспыхнул крошечный огонек. В его свете я почти бесшумно перебрался через ближайшую груду ящиков, подождал Ника, и вместе мы добрались до ящика с Клодом. Я показал Нику, чтобы он открыл ящик, а затем жестом поторопил Клода. Втроем мы добрались до дверей. Минуты две мы прислушивались, а затем я приложил к корпусу электромагнитную отмычку и включил ее. На этот раз пришлось ждать лишь несколько секунд. Тонкие салатного цвета линии застыли, словно по стойке смирно. Я толкнул дверь и быстро остановился, намереваясь осмотреть через щель внутренность склада. Там было пусто, по крайней мере с этой стороны. Шедший под потолком ряд круглых отверстий давал слабый свет. Открыв двери шире, я спустился на пол, присел и заглянул под машину. Насколько хватало взгляда, вокруг ничего не двигалось. Клод спустился за мной и высунулся из-за кузова с другой стороны. Ник спрыгнул на пол, снял с дверей отмычку, закрыл обе створки и переключил отмычку на закрытие. Только у него одного еще не было в руках оружия, и он нетерпеливо перебирал пальцами, ожидая сигнала о закрытии дверей. Я помахал ему рукой, а когда он посмотрел на меня, показал ему, что хочу обойти склад. Он кивнул и взял пистолет в правую руку. Оглядываясь по сторонам, я обошел грузовик. Ник уже снимал отмычку с дверей. Я показал на большие ворота. Мы почти дошли до них, когда внезапно тишину разорвал голос из очень мощного усилителя:
- Не пытайтесь бежать! Бросить оружие и раздеться донага. У вас десять секунд!
- В кабину! - крикнул я и побежал вперед.
Думая, что нам удастся протаранить ворота грузовиком, я вскочил на подножку и рванул дверцу. Я увидел, как Клод на мгновение остановился и бросил свою микробомбу в сторону ворот. Прежде чем она успела взорваться, он вскочил в кабину и включил зажигание. В то же мгновение откуда-то из-под потолка на нас хлынул желтоватый дым. Я сунул в ноздри шарики фильтров и сбросил бесчувственного Клода на второе сиденье, где Ник с вытаращенными глазами сражался с клапаном кармана. Я еще почувствовал в руках холод рулевого колеса, а потом ударился лбом о клаксон, и его пронзительный звук сопровождал меня в падении в ничто.
За всю свою жизнь мне приходилось получать по башке как минимум полтора десятка раз, и примерно столько же раз на мне испытывали более или менее легально произведенные разного рода препараты. Качество парализатора можно определить по времени, которое требуется на то, чтобы прийти в себя; чем он хуже, тем труднее очухаться, тем шире гамма сопутствующих ощущений, таких как жжение под веками, металлический вкус во рту, онемение пальцев или конечностей целиком. Парализатор, примененный в Нитле, был, судя по всему, хорошим - никаких неприятных симптомов, но вместе с тем и странным - я никогда еще не ощущал такого холода в голове. Я чувствовал, что лежу на чем-то твердом. Щека и одна рука касались чего-то шершавого. Видимо, это было какое-то покрытие пола, но я не мог понять, откуда идет холод. Глаз я не открывал. Зрение - самое худшее из чувств, поскольку оно сразу выдает возвращение сознания. Я обонял, слушал и осязал. И все больше боялся. Мне представилось, будто у меня срезана макушка. Когда-то я слышал, что подобное чувство часто возникает после вживления электродов. Подавив крик, я наконец открыл глаза.
Я и в самом деле лежал на полу, покрытом неправильным черно-белым узором. В нескольких сантиметрах от моего лица из пола торчал блестящий металлический столб. Он находился слишком близко, чтобы его можно было разглядеть внимательнее, не шевеля головой, и расплывался у меня в глазах. Чуть дальше я увидел второй такой же. Ножки стола. Я подвигал глазными яблоками, но все остальное оставалось вне поля зрения. В конце концов я приподнял голову и сел. Я находился в помещении четыре на четыре метра, один. Стол и стул были привинчены к полу. Я посмотрел на койку и дверь, затем поднял руку и осторожно коснулся лба. Медленно проведя по нему ладонью, я уже смелее ощупал голову. Она была обрита наголо. Я едва не рассмеялся. Еще раз проведя по черепу обеими руками, я встал и внимательно оглядел комнату. Стол и стул были попросту вделаны в бетон. Койка выглядела вполне удобной. Окна не было. Я заметил глазки двух широкоугольных объективов. А! Имелся еще узкий желобок туалета. К счастью, пока у меня не было необходимости его испытывать.
Я заметил, что одет вовсе не в комбинезон, который столь хитро придумал для себя три дня назад. Теперь на мне было обтягивающее трико, переливавшееся всеми цветами радуги. Я громко застонал. В подобном одеянии я, вероятно, выглядел как павлиний хвост после стирки в чересчур горячей воде. Я попытался разорвать ткань, просунув палец за воротник, и едва не сломал себе шею, но так и не услышал треска даже единственного рвущегося волокна. Ощупав все тело, я обнаружил, как это ни было невероятно, что на одежде нет ни единого шва. Я вертелся на месте, прекрасно сознавая, что доставляю неплохое развлечение наблюдателям. Неожиданно меня осенило. Я вспомнил платье Ди Голдлиф, платье, выглядевшее так, будто она в нем родилась, но тем не менее чрезвычайно легко снимавшееся и столь же легко возвращавшееся на тело своей хозяйки. Видимо, я был одежда нечто подобное - с той разницей, что Ди сама решала, что делать со своей второй кожей. Почесав голову, я показал камере на желобок туалета и низ своего живота и почти испугался, когда в ту же секунду что-то прошлось по моей коже над лобком. Я машинально выгнулся назад. Ткань ниже пупка разошлась и опустилась до середины бедер. Я схватился за свисавший лоскут и дернул изо всех сил. Он выскользнул у меня из рук и больно ударил в пах. Ну ладно. Я махнул рукой, глядя, как шов срастается на моих глазах. Через несколько секунд от него не осталось ни малейшего следа. Я покачал головой. Неожиданно я ощутил подобное же прикосновение над ягодицами. Кто-то, видимо, неплохо с моей помощью развлекался, возможно, аудитория была даже более широкой. Часть трико опустилась, но я уже не пытался ее оторвать. Выглядел я сейчас, наверное, как павиан. Когда клапан неожиданно быстро сросся с остальной частью комбинезона, я сел на койку и оперся о стену. Безразличие опустилось на меня, словно туман на поля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34