Он щелкнул пальцами:
- Есть! Надо по-другому. - Он подскочил к компу, клавиши отозвались мелодичным звуком. - Поищу кое-какие дела, насчет близнецов… - Он не договорил и наклонился к монитору, затем повернулся ко мне: - Подождем.
- Что ты придумал? - Злость отрицательно влияет на темп работы моего мозга.
- Могло быть дело, где кого-то освободили из-за алиби. Например, в это время он был у парикмахера или на борту самолета. Понимаешь?
- Ну. - Я улыбнулся. - Наконец-то я заставил думать тебя и этот твой компьютер. Придется ему потрудиться.
- А мы тем временем… - Саркисян заговорщически подмигнул, потирая руки.
- Договоримся, что сегодня у меня нет желания. Это звучит приличнее, чем просто «не могу».
Я глотнул кофе. Только что он казался мне невкусным, но теперь вдруг обрел вкус и аромат. Комп тихонько попискивал. Допив кофе в два глотка, я попытался поудобнее устроиться на подушках. Едва я нашел более-менее подходящую позицию для своего седалища, как заверещал комп, и мы оба бросились к нему. Дуг неожиданно остановил меня движением руки:
- Извини. - Он пожал плечами.
Я послушно вернулся в кресло и провалился по шею в меха.
- Кажется, есть! - бросил через плечо Дуг.
Я закурил, и это было единственное движение, которое я совершил за почти двадцать минут, в течение которых Саркисян поглощал информацию с экрана.
Я вперил взгляд в висевшую на стене огромную трехмерную фотографию рта. В таком увеличении губы казались вырезанными из двух полос коры старого дуба. Даже пурпур губной помады размылся в какой-то серо-коричневый оттенок.
- Я не могу тебе этого показать, - сказал он, очищая экран, и повернулся ко мне: - Там имена информаторов, коды…
- К делу! - рявкнул я.
- Примерно так: три года назад некий Феликс Кельш застрелил на улице в Нью-Каире мужчину. Жена убитого очень хорошо его запомнила, и благодаря этому восемь месяцев спустя его поймали и отдали под суд. Тогда он представил несокрушимое алиби, а именно: он провел неделю на охоте в Канаде в компании четырех друзей. Все были уважаемыми гражданами среднего достатка, наснимали целые километры пленки. Всего его алиби подтвердили четырнадцать человек. Суд вынужден был признать, что жена потерпевшего ошиблась или, что еще хуже, руководствуется какими-то никому, кроме нее, не известными мотивами, обвиняя Кельша. Его освободили, хотя та женщина не переставала настаивать на своих показаниях, остальные же свидетели от своих показаний отказались. Якобы они стояли чуть дальше и не были столь уверены во внешности убийцы. Вот так. - Он поднял брови и посмотрел на меня: - Доволен?
- Фотографию! Чего издеваешься?
Он хлопнул рукой по лбу и побежал к компу. Несколько секунд спустя на экране появилось лицо Феликса, или Морта, или Сальво. Я глубоко вздохнул и вопреки собственному желанию захихикал.
- Хорошо иметь такую семейку, - сказал я. - Особенно если все за одного, а один за всех. Давай теперь все, что у вас о нем есть.
- Феликс Кельш. Родился в 2014 году в Викбурге. Родных нет. Образования нет. Официант, продавец с годичным стажем. Не судим, ни в чем предосудительном замечен ранее не был. Общее мнение - в среднем положительное.
За достоверность этих данных я не дал бы и использованного билета на карусель. Но Феликс существовал. Когда последняя строка исчезла с экрана, я довольно причмокнул.
- Хорошо. - Я налил себе кофе. - Как я уже говорил, у меня к тебе просьба…
- Погоди! А с тройняшками что? Не просьба?
- А! - Я небрежно хлопнул ладонью по столу. - Мелочь. Маленькая услуга. Мелочь. - Я сделал небольшую паузу. - Это действительно мелочь по сравнению с тем, о чем я хочу сейчас попросить, Дуг.
Содрав зубами кусочек кожицы с нижней губы, он сплюнул в сторону, на мех.
- Ну? - поторопил он.
- Мне нужен один адрес из вашего архива.
Он поднял брови, одновременно опустив уголки губ. Я достал из кармана антижучка и включил.
- Из отдела спецопераций, - мягко добавил я. Брови его вернулись на место, а челюсть отвалилась.
Я подождал, когда его легкие снова заработали, а веки несколько раз опустились и поднялись, увлажнив вытаращенные глазные яблоки. Он поднес руку к лицу и ткнул себя пальцем в глаз. Полились слезы и ругательства.
- Оуэн. - Он встал и, отбросив груду мехов в углу, включил стоявший там радиоприемник. - Ты даже упоминать не имеешь права, что знаешь о существовании такого отдела. Подожди, - сказал он громче, хотя я никуда не уходил. - Сегодня ты разговаривал с Парсоном. Я тоже. Он предупредил, чтобы я был с тобой осторожен. Естественно, мне на это плевать. Но у меня есть свое личное мнение, и сейчас ты его выслушаешь. - Небрежно отодвинув чашку с остатками кофе, он почти каждое слово сопровождал ударом пальца о стол. - Такие, как ты, существовали в любую эпоху. Ты не представляешь из себя ничего нового. Детективы, которые провоцируют противника, которые, вместо того чтобы вести детальное, профессиональное следствие, подставляют себя под пулю, чтобы в подходящий момент увернуться и поймать врага за руку, известны были уже два столетия назад. Они никогда не понимали смысла жизни, но кто-то из них всегда добивался успеха. Один из ста. Остальные умирали быстрее, чем Христос, а говорят, что он жил недолго. Тебе тоже до сих пор все удавалось, но у каждой серии удач есть свой конец. Ты прибегаешь к банальным приемам, чтобы вывести противника из равновесия - начинаешь выращивать землянику или покупаешь десантный бронетранспортер на воздушной подушке…
- Я купил «химеру», - небрежно вставил я, хотя меня неожиданно сильно задела точная оценка моих методов.
- Что? Вот именно. Ты интригуешь своих врагов, подставляешься, дразнишь… Рассчитываешь на их глупость или неумение владеть собой.
- Да, я дурак, знаю, - прервал я его. - И наверное, поэтому некая государственная организация обратилась…
- Знаю! Пока что твой метод тебя не подводил… Знаю, - повторил он и махнул рукой. - Не пойми меня превратно - мы тоже используем подобные методы, например, подставляем приманку и подстерегаем охотника. Вот только у нас - несколько степеней страховки, два вагона оборудования, мы работаем над ловушкой несколько недель или месяцев. А ты просто залезаешь в мясорубку и ожидаешь, что добрый бог в нужный момент сломает нож. - Он облизал губы и сглотнул. - Пойми меня, дело не в этих данных. - Он показал большим пальцем за спину, на экран компа. - Я не дам их тебе не потому, что они сверхсекретные, но потому, что это такие сведения, которые могут разрушить могущество самых могущественных людей в нашей стране. Кем бы они ни были! А ты хочешь задеть кого-то из них. Да если они сочтут, что это им выгодно, они сбросят бомбу на твой район, или…
- Не убеждай меня, - прервал я его. - Думаю, что знаю, какой вес имеют эти сведения, и именно поэтому прошу их у тебя. Иначе… Мне не нужны столь ценные данные. Мне просто нужен адрес кого-нибудь очень важного, кто смог бы оказать мне кое-какую услугу - найти одного человека и сообщить его нынешний адрес. Никаких угроз, никакого шантажа или вымогательства. Просто - дай мне кого-нибудь из крупных преступников.
- Идиот! - процедил он. - Уже то, что ты знаешь об их существовании - для тебя смертный приговор, без права на обжалование.
- Оставь, - поморщился я, а когда он побагровел и сделал глубокий вдох, наверняка намереваясь обрушиться на меня с криком, быстро добавил: - Я не идиот, Дуг. Если ты мне не поможешь, я все равно буду действовать дальше. Я просто не в состоянии прекратить расследование, пока могу хоть что-то делать. Если я хорошо помню, несколько лет назад эта моя черта понравилась твоей фирме настолько…
- И все-таки ты идиот. - Он беспомощно развел руками и хлопнул ладонями о бедра. - Ничего до тебя не доходит.
- Не доходит, - согласился я.
- Не потому ли вы расстались с Пимой? Ответь, это не простое любопытство, - потребовал он.
- Да, - немного подумав, ответил я.
- Ну, значит, ты и в самом деле неисправим. Если даже Пима…
Он замолчал и начал втягивать в себя воздух, словно хотел взлететь подобно воздушному шару. Когда он надул щеки и начал выпускать воздух обратно, я сказал:
- Перестань, - и повторил: - Пе-ре-стань!
Прошла минута, прежде чем он прекратил пронзать меня взглядом своих голубых глаз, все это время что-то пережевывая. Затем он слез с пуфика и переместился к клавиатуре. Заслонив собой компьютер, он долго беседовал с системой, которая наверняка всеми возможными способами допрашивала его о допуске. Потом он долго, очень долго читал что-то с экрана. Наконец, он выключил комп и вышел из комнаты, но быстро вернулся. На пороге он остановился, налил себе полстакана и залпом выпил. Лишь затем он подал стакан мне и налил себе тоже. У нас обоих слегка тряслись руки. Мы заметили это одновременно, но никого это не рассмешило. Я выпил половину содержимого стакана, и тогда Дуг кинул мне какую-то бумажку, а когда я поднял ее с пола, неожиданно рухнул на колени и выхватил ее у меня из-под носа. Прочитав что-то, он закрыл лицо руками и глухо застонал.
- Что случилось?
Он посмотрел на меня безумным взором, смял листок и, сжав кулаки, коротко хихикнул.
- Прежде чем начнешь что-либо делать, проверь, как звали того типа, которого застрелил тройняшка. Тебе невероятно повезло, - невнятно проговорил он, словно его язык прилип к нёбу.
Бросив листок мне, он вскочил с пола и швырнул мой антижучок об пол. Ему пришлось несколько раз ударить пяткой, прежде чем удалось раздавить на мягком полу противоподслушивающий передатчик. Потом выпил свой виски и выключил радио. Стало жутко тихо. Шелест разворачиваемой бумаги был слышен, наверное, в радиусе мили. Я прочитал пять слов, составлявших содержание записи: фамилия, местность и название организации. Меня пробрала дрожь. Я поджег листок и тщательно измельчил пепел, потом допил виски. Саркисян протянул мне бутылку, но я покачал головой. Разговор утомил меня больше, чем я мог предположить. Хорошо, что он хотя бы закончился положительным результатом. Однако я чувствовал, что еще немного, и я напьюсь в стельку, а это меня окончательно бы сломало. Я закурил и глубоко затянулся несколько раз, почти без промежутка. Теперь можно было делать вид, что мое учащенное дыхание вовсе не следствие прочитанного на листке Саркисяна. Я внимательно пригляделся к пятнам на висящей на стене шкуре, почти пересчитав их все - нерегулярно расположенные светлые пятнышки на темном фоне идеально подходили для бессмысленного разглядывания. Может, и не бессмысленного, потому что в конце концов некий импульс обрел форму конкретной мысли. Я затушил сигарету, подавив рвавшиеся с губ вопросы.
- Я бы хотел позвонить, - сказал я. - Мне нужно, чтобы никто этого не слышал, то есть никто, кроме тебя. Можно?
Он показал на стену позади меня, а когда я откинул мех и обнаружил нишу с телефоном, буркнул:
- Сначала двенадцать-двенадцать-семьдесят шесть, чтобы выйти на спецлинию. До конца месяца можешь пользоваться этим номером.
Я невнятно поблагодарил и набрал комбинацию из полутора десятков цифр. Единственной платой за усилия был длинный гудок. Я оторвал трубку от уха, и в то же мгновение что-то тихо щелкнуло. Послышался голос Пимы. Мне удалось, не откашливаясь и не облизывая губы, произнести:
- Привет. Это Оуэн. - Я сделал небольшую паузу. - Что нового?
Трубка молчала. Потом я услышал вздох и голос Пимы:
- Я сменила жидкость для ванны. «Филак» намного экономичнее, да и запах у него устойчивее. Кроме того, завтра должен прийти студент стричь газон. Aга! Самое главное - я выбросила кастрюльку для молока, оно все время подгорало и никуда не годилось. Этого хватит? Или, может быть, на этот раз у тебя больше времени?
- Конечно, я звоню не от себя, пусть счетчик тикает.
- Угу, - буркнула она. - Ну так быстро рассказывай, в чем дело, и знай, что ничего хорошего я не ожидаю.
- Ты права, - бодро ответил я. - Я звоню, чтобы спросить, не собираешься ли ты, случайно, в отпуск? - Мысленно обругав себя за глупость, я не слишком ловко добавил: - Я свой уже использовал… - Сжав кулак, я ударил себя по бедру.
- Ты это добавил, чтобы у меня не было сомнений и иллюзий, что подразумевается отпуск вместе с тобой? - И, не дожидаясь ответа, она продолжила: - В отпуск я не собираюсь. Может, через несколько месяцев.
- Ты не могла бы раньше? Может, Европа? Я хотел бы сделать тебе подарок, и мне как раз пришла подобная идея…
- Исключено! - сказала она намного громче, чем прежде.
- Мне это очень важно, - настаивал я, чувствуя, что потею. - Я пошлю тебе денег. Очень тебя прошу.
Полминуты я выслушивал шорох в трубке, выстукивая монотонный ритм кончиками пальцев о пол. Наконец она ответила:
- Ты серьезно?
- Абсолютно серьезно.
- Что-то случилось?
- Еще нет, но может, - солгал я. - Ты должна меня еще раз послушать. Последний раз, - сказал я почти искренне.
- А потом будет следующее дело, и ты снова будешь бояться, что кто-то на меня нападет, и позвонишь, спрашивая, что нового.
Я не ответил. Лгу я только в крайнем случае, когда нет другого выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
- Есть! Надо по-другому. - Он подскочил к компу, клавиши отозвались мелодичным звуком. - Поищу кое-какие дела, насчет близнецов… - Он не договорил и наклонился к монитору, затем повернулся ко мне: - Подождем.
- Что ты придумал? - Злость отрицательно влияет на темп работы моего мозга.
- Могло быть дело, где кого-то освободили из-за алиби. Например, в это время он был у парикмахера или на борту самолета. Понимаешь?
- Ну. - Я улыбнулся. - Наконец-то я заставил думать тебя и этот твой компьютер. Придется ему потрудиться.
- А мы тем временем… - Саркисян заговорщически подмигнул, потирая руки.
- Договоримся, что сегодня у меня нет желания. Это звучит приличнее, чем просто «не могу».
Я глотнул кофе. Только что он казался мне невкусным, но теперь вдруг обрел вкус и аромат. Комп тихонько попискивал. Допив кофе в два глотка, я попытался поудобнее устроиться на подушках. Едва я нашел более-менее подходящую позицию для своего седалища, как заверещал комп, и мы оба бросились к нему. Дуг неожиданно остановил меня движением руки:
- Извини. - Он пожал плечами.
Я послушно вернулся в кресло и провалился по шею в меха.
- Кажется, есть! - бросил через плечо Дуг.
Я закурил, и это было единственное движение, которое я совершил за почти двадцать минут, в течение которых Саркисян поглощал информацию с экрана.
Я вперил взгляд в висевшую на стене огромную трехмерную фотографию рта. В таком увеличении губы казались вырезанными из двух полос коры старого дуба. Даже пурпур губной помады размылся в какой-то серо-коричневый оттенок.
- Я не могу тебе этого показать, - сказал он, очищая экран, и повернулся ко мне: - Там имена информаторов, коды…
- К делу! - рявкнул я.
- Примерно так: три года назад некий Феликс Кельш застрелил на улице в Нью-Каире мужчину. Жена убитого очень хорошо его запомнила, и благодаря этому восемь месяцев спустя его поймали и отдали под суд. Тогда он представил несокрушимое алиби, а именно: он провел неделю на охоте в Канаде в компании четырех друзей. Все были уважаемыми гражданами среднего достатка, наснимали целые километры пленки. Всего его алиби подтвердили четырнадцать человек. Суд вынужден был признать, что жена потерпевшего ошиблась или, что еще хуже, руководствуется какими-то никому, кроме нее, не известными мотивами, обвиняя Кельша. Его освободили, хотя та женщина не переставала настаивать на своих показаниях, остальные же свидетели от своих показаний отказались. Якобы они стояли чуть дальше и не были столь уверены во внешности убийцы. Вот так. - Он поднял брови и посмотрел на меня: - Доволен?
- Фотографию! Чего издеваешься?
Он хлопнул рукой по лбу и побежал к компу. Несколько секунд спустя на экране появилось лицо Феликса, или Морта, или Сальво. Я глубоко вздохнул и вопреки собственному желанию захихикал.
- Хорошо иметь такую семейку, - сказал я. - Особенно если все за одного, а один за всех. Давай теперь все, что у вас о нем есть.
- Феликс Кельш. Родился в 2014 году в Викбурге. Родных нет. Образования нет. Официант, продавец с годичным стажем. Не судим, ни в чем предосудительном замечен ранее не был. Общее мнение - в среднем положительное.
За достоверность этих данных я не дал бы и использованного билета на карусель. Но Феликс существовал. Когда последняя строка исчезла с экрана, я довольно причмокнул.
- Хорошо. - Я налил себе кофе. - Как я уже говорил, у меня к тебе просьба…
- Погоди! А с тройняшками что? Не просьба?
- А! - Я небрежно хлопнул ладонью по столу. - Мелочь. Маленькая услуга. Мелочь. - Я сделал небольшую паузу. - Это действительно мелочь по сравнению с тем, о чем я хочу сейчас попросить, Дуг.
Содрав зубами кусочек кожицы с нижней губы, он сплюнул в сторону, на мех.
- Ну? - поторопил он.
- Мне нужен один адрес из вашего архива.
Он поднял брови, одновременно опустив уголки губ. Я достал из кармана антижучка и включил.
- Из отдела спецопераций, - мягко добавил я. Брови его вернулись на место, а челюсть отвалилась.
Я подождал, когда его легкие снова заработали, а веки несколько раз опустились и поднялись, увлажнив вытаращенные глазные яблоки. Он поднес руку к лицу и ткнул себя пальцем в глаз. Полились слезы и ругательства.
- Оуэн. - Он встал и, отбросив груду мехов в углу, включил стоявший там радиоприемник. - Ты даже упоминать не имеешь права, что знаешь о существовании такого отдела. Подожди, - сказал он громче, хотя я никуда не уходил. - Сегодня ты разговаривал с Парсоном. Я тоже. Он предупредил, чтобы я был с тобой осторожен. Естественно, мне на это плевать. Но у меня есть свое личное мнение, и сейчас ты его выслушаешь. - Небрежно отодвинув чашку с остатками кофе, он почти каждое слово сопровождал ударом пальца о стол. - Такие, как ты, существовали в любую эпоху. Ты не представляешь из себя ничего нового. Детективы, которые провоцируют противника, которые, вместо того чтобы вести детальное, профессиональное следствие, подставляют себя под пулю, чтобы в подходящий момент увернуться и поймать врага за руку, известны были уже два столетия назад. Они никогда не понимали смысла жизни, но кто-то из них всегда добивался успеха. Один из ста. Остальные умирали быстрее, чем Христос, а говорят, что он жил недолго. Тебе тоже до сих пор все удавалось, но у каждой серии удач есть свой конец. Ты прибегаешь к банальным приемам, чтобы вывести противника из равновесия - начинаешь выращивать землянику или покупаешь десантный бронетранспортер на воздушной подушке…
- Я купил «химеру», - небрежно вставил я, хотя меня неожиданно сильно задела точная оценка моих методов.
- Что? Вот именно. Ты интригуешь своих врагов, подставляешься, дразнишь… Рассчитываешь на их глупость или неумение владеть собой.
- Да, я дурак, знаю, - прервал я его. - И наверное, поэтому некая государственная организация обратилась…
- Знаю! Пока что твой метод тебя не подводил… Знаю, - повторил он и махнул рукой. - Не пойми меня превратно - мы тоже используем подобные методы, например, подставляем приманку и подстерегаем охотника. Вот только у нас - несколько степеней страховки, два вагона оборудования, мы работаем над ловушкой несколько недель или месяцев. А ты просто залезаешь в мясорубку и ожидаешь, что добрый бог в нужный момент сломает нож. - Он облизал губы и сглотнул. - Пойми меня, дело не в этих данных. - Он показал большим пальцем за спину, на экран компа. - Я не дам их тебе не потому, что они сверхсекретные, но потому, что это такие сведения, которые могут разрушить могущество самых могущественных людей в нашей стране. Кем бы они ни были! А ты хочешь задеть кого-то из них. Да если они сочтут, что это им выгодно, они сбросят бомбу на твой район, или…
- Не убеждай меня, - прервал я его. - Думаю, что знаю, какой вес имеют эти сведения, и именно поэтому прошу их у тебя. Иначе… Мне не нужны столь ценные данные. Мне просто нужен адрес кого-нибудь очень важного, кто смог бы оказать мне кое-какую услугу - найти одного человека и сообщить его нынешний адрес. Никаких угроз, никакого шантажа или вымогательства. Просто - дай мне кого-нибудь из крупных преступников.
- Идиот! - процедил он. - Уже то, что ты знаешь об их существовании - для тебя смертный приговор, без права на обжалование.
- Оставь, - поморщился я, а когда он побагровел и сделал глубокий вдох, наверняка намереваясь обрушиться на меня с криком, быстро добавил: - Я не идиот, Дуг. Если ты мне не поможешь, я все равно буду действовать дальше. Я просто не в состоянии прекратить расследование, пока могу хоть что-то делать. Если я хорошо помню, несколько лет назад эта моя черта понравилась твоей фирме настолько…
- И все-таки ты идиот. - Он беспомощно развел руками и хлопнул ладонями о бедра. - Ничего до тебя не доходит.
- Не доходит, - согласился я.
- Не потому ли вы расстались с Пимой? Ответь, это не простое любопытство, - потребовал он.
- Да, - немного подумав, ответил я.
- Ну, значит, ты и в самом деле неисправим. Если даже Пима…
Он замолчал и начал втягивать в себя воздух, словно хотел взлететь подобно воздушному шару. Когда он надул щеки и начал выпускать воздух обратно, я сказал:
- Перестань, - и повторил: - Пе-ре-стань!
Прошла минута, прежде чем он прекратил пронзать меня взглядом своих голубых глаз, все это время что-то пережевывая. Затем он слез с пуфика и переместился к клавиатуре. Заслонив собой компьютер, он долго беседовал с системой, которая наверняка всеми возможными способами допрашивала его о допуске. Потом он долго, очень долго читал что-то с экрана. Наконец, он выключил комп и вышел из комнаты, но быстро вернулся. На пороге он остановился, налил себе полстакана и залпом выпил. Лишь затем он подал стакан мне и налил себе тоже. У нас обоих слегка тряслись руки. Мы заметили это одновременно, но никого это не рассмешило. Я выпил половину содержимого стакана, и тогда Дуг кинул мне какую-то бумажку, а когда я поднял ее с пола, неожиданно рухнул на колени и выхватил ее у меня из-под носа. Прочитав что-то, он закрыл лицо руками и глухо застонал.
- Что случилось?
Он посмотрел на меня безумным взором, смял листок и, сжав кулаки, коротко хихикнул.
- Прежде чем начнешь что-либо делать, проверь, как звали того типа, которого застрелил тройняшка. Тебе невероятно повезло, - невнятно проговорил он, словно его язык прилип к нёбу.
Бросив листок мне, он вскочил с пола и швырнул мой антижучок об пол. Ему пришлось несколько раз ударить пяткой, прежде чем удалось раздавить на мягком полу противоподслушивающий передатчик. Потом выпил свой виски и выключил радио. Стало жутко тихо. Шелест разворачиваемой бумаги был слышен, наверное, в радиусе мили. Я прочитал пять слов, составлявших содержание записи: фамилия, местность и название организации. Меня пробрала дрожь. Я поджег листок и тщательно измельчил пепел, потом допил виски. Саркисян протянул мне бутылку, но я покачал головой. Разговор утомил меня больше, чем я мог предположить. Хорошо, что он хотя бы закончился положительным результатом. Однако я чувствовал, что еще немного, и я напьюсь в стельку, а это меня окончательно бы сломало. Я закурил и глубоко затянулся несколько раз, почти без промежутка. Теперь можно было делать вид, что мое учащенное дыхание вовсе не следствие прочитанного на листке Саркисяна. Я внимательно пригляделся к пятнам на висящей на стене шкуре, почти пересчитав их все - нерегулярно расположенные светлые пятнышки на темном фоне идеально подходили для бессмысленного разглядывания. Может, и не бессмысленного, потому что в конце концов некий импульс обрел форму конкретной мысли. Я затушил сигарету, подавив рвавшиеся с губ вопросы.
- Я бы хотел позвонить, - сказал я. - Мне нужно, чтобы никто этого не слышал, то есть никто, кроме тебя. Можно?
Он показал на стену позади меня, а когда я откинул мех и обнаружил нишу с телефоном, буркнул:
- Сначала двенадцать-двенадцать-семьдесят шесть, чтобы выйти на спецлинию. До конца месяца можешь пользоваться этим номером.
Я невнятно поблагодарил и набрал комбинацию из полутора десятков цифр. Единственной платой за усилия был длинный гудок. Я оторвал трубку от уха, и в то же мгновение что-то тихо щелкнуло. Послышался голос Пимы. Мне удалось, не откашливаясь и не облизывая губы, произнести:
- Привет. Это Оуэн. - Я сделал небольшую паузу. - Что нового?
Трубка молчала. Потом я услышал вздох и голос Пимы:
- Я сменила жидкость для ванны. «Филак» намного экономичнее, да и запах у него устойчивее. Кроме того, завтра должен прийти студент стричь газон. Aга! Самое главное - я выбросила кастрюльку для молока, оно все время подгорало и никуда не годилось. Этого хватит? Или, может быть, на этот раз у тебя больше времени?
- Конечно, я звоню не от себя, пусть счетчик тикает.
- Угу, - буркнула она. - Ну так быстро рассказывай, в чем дело, и знай, что ничего хорошего я не ожидаю.
- Ты права, - бодро ответил я. - Я звоню, чтобы спросить, не собираешься ли ты, случайно, в отпуск? - Мысленно обругав себя за глупость, я не слишком ловко добавил: - Я свой уже использовал… - Сжав кулак, я ударил себя по бедру.
- Ты это добавил, чтобы у меня не было сомнений и иллюзий, что подразумевается отпуск вместе с тобой? - И, не дожидаясь ответа, она продолжила: - В отпуск я не собираюсь. Может, через несколько месяцев.
- Ты не могла бы раньше? Может, Европа? Я хотел бы сделать тебе подарок, и мне как раз пришла подобная идея…
- Исключено! - сказала она намного громче, чем прежде.
- Мне это очень важно, - настаивал я, чувствуя, что потею. - Я пошлю тебе денег. Очень тебя прошу.
Полминуты я выслушивал шорох в трубке, выстукивая монотонный ритм кончиками пальцев о пол. Наконец она ответила:
- Ты серьезно?
- Абсолютно серьезно.
- Что-то случилось?
- Еще нет, но может, - солгал я. - Ты должна меня еще раз послушать. Последний раз, - сказал я почти искренне.
- А потом будет следующее дело, и ты снова будешь бояться, что кто-то на меня нападет, и позвонишь, спрашивая, что нового.
Я не ответил. Лгу я только в крайнем случае, когда нет другого выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34