Новое белье, новые сапоги, новая драконирская форма. Альсебра этим, конечно, очень довольна.
Пурпурно-Зеленому наскучила казенная пища, и он мечтает провести немного времени за городом. Через три недели мы должны перебраться в «Чащу». Он надеется, что там ему будет повеселее.
— Почему они держат вас в Марнери? — спросила Эйлса. — Я думала, к этому времени вы уже отправитесь в Кенор. Вы ведь должны были отправиться туда?
— Не знаю. Когда я выезжал из Андикванта, то слышал, что нас отправят в Эхохо.
Ему в голову пришла кошмарная мысль о том, что случилось бы, попади Базил в горы, при постоянном холоде и ветреной погоде, с Курфом. С таким уходом дракон ни за что бы не выжил.
— Однако похоже, что нынче никто не представляет, что с нами делать.
На десерт повар принес келут и сладкие бисквиты, после чего объявил, что леди Лакустра, мать Лагдален, принесла печальные новости.
В комнату вошла Лакустра с белым от паники лицом.
— Лагдален, дитя мое, дитя мое! Мы должны немедленно уезжать.
— В чем дело, мама? У нас что, пожар? — Лагдален подошла к матери и взяла ее за руку. — Ну, в чем дело? А?
— Слушайте все. У меня ужасные новости. Мы должны немедленно бежать из города. Прямо этой же ночью.
— Почему, мама?
— Чума! На Рыбном холме бубонная чума. Там уже есть дюжина покойников и еще больше больных.
Четверо друзей обменялись взглядами. Кристально ясно перед их глазами предстали ужасные сцены из лаборатории Сауронлорда.
— Что еще за чума? — поинтересовался Холлейн, молясь про себя, чтобы это оказалось чем-нибудь безобидным, просто напрасно всполошившим Лакустру.
— Крысиная болезнь, — всхлипнула она. — Бубоны под мышками и в паху.
Их лица стали пепельно-серыми. Это была черная чума, самая ужасная и мучительная в мире.
— Что предпринимают?
— Ведьмы совещаются. Вот и все, что мне известно. Послание, которое я получила, было кратким. Сегодня ожидается объявление карантина. Надо предупредить Томазо, но я не знаю где он и как с ним связаться.
— Оставить город? — спросила Лагдален.
— Пока это еще не стало невозможным, — ответила мать. — Никто из нас еще не заражен, в этом все мы уверены. В башне крыс нет.
— И куда мы направимся? — спросила Эйлса.
— Ты поедешь обратно в Видарф, — быстро ответил Релкин.
— Не думаю, что это стоит делать.
— Как мы можем покинуть город в такое время? — в шоке пробормотала Лагдален.
— Если это черная чума, то мы должны перебить всех крыс.
Это единственная вещь, которая может действительно остановить заразу,
— сказал Холлейн, вспомнив исторические прецеденты.
— У нас в клане Ваттель чумы не было. Или, по крайней мере, я никогда об этом не слышала.
— Ага, — мрачно кивнул Холлейн, — она редко поражает малые популяции, потому что распространяется крысами. Она и раньше случалась в наших городах, но это было лет сто, а то и более назад. Еще до короля Ваука.
— Что мы можем сделать, чтобы хоть как-то помочь? — спросила Эйлса.
— Покинуть город, — вполне определенно решил Холлейн.
— Но как же с больными и умирающими?
— О них позаботятся ведьмы и храмы. Они знают, как это делается.
— Это бессердечно — покидать город, когда в нем нуждаются в помощи больные люди.
— Поверь мне, самое лучшее сейчас — покинуть город. Ты не можешь помочь, не став сама жертвой болезни, а таким образом ты только прибавишь работы остальным. Если начнут призывать добровольцев, тебе об этом тут же сообщат.
— Ну нет, мои дорогие, коли уж вы выедете из города, я запрещу вам возвращаться обратно, — леди Лакустра вполне определенно не собиралась позволить своей дочери заразиться черной чумой.
— Мама, если наш город будет в нас нуждаться, то мы должны предоставить ему все, что имеем, вплоть до наших жизней. Этот урок я хорошо заучила. Это та цена, которую мы платим за титул Тарчо, за привилегию жить в Сторожевой башне.
— О, дорогая, я все это знаю, но я не вынесу, если вдруг теперь потеряю тебя.
Лакустра была на грани слез.
— Мама…
Лагдален обняла ее и повела в одну из внутренних комнат.
Все восприняли это как сигнал расходиться. Молодые люди поспешно попрощались, покинули покои Тарчосов и начали спускаться по главной лестнице Башни. Выйдя наружу, Релкин, несмотря на протесты тетушки Кири, проводил Эйлсу до самого дома на Фолуранском холме. Всю дорогу он пытался уговорить ее немедленно покинуть город. Она поинтересовалась, а где он сам собирается быть все это время? Он признался, что должен быть в Драконьем доме. Тогда она заявила, что тоже останется на Фолуранском холме. Она сомневалась, что на Фолуранском холме так уж много крыс. Для этого там было слишком много кошек.
На верхней ступеньке крыльца, перед самыми дверьми дома, Релкин сорвал поцелуй прямо на пылающих негодованием глазах тетушки Кири.
— Пожалуйста, уезжай из города, Эйлса.
Она ничего не ответила, только поцеловала его в ответ и, вырвавшись из его объятий, поспешила в дом.
Он ушел, и первые сто ярдов его зрение было не очень-то четким, потому что глаза были необъяснимо горячими и влажными.
Странный гнев рождался у него в сердце.
Возвращаясь по Башенной улице, он почувствовал запах спешки, висевший в воздухе. Торопливо грузились повозки. Несколько мужчин проскакали мимо на хороших лошадях, в Северных воротах царило оживленное движение. Несколько повозок стояли у подножья Сторожевой башни.
На карауле у ворот Драконьего дома стоял воин из Первого полка Первого легиона.
— Эй, драконир, какие у тебя новости о чуме? — Часовой был не намного старше Релкина, и вид у него был явно напуганный.
— Те же, что и у тебя, солдат. На Башенной улице грузятся повозки. Подозреваю, что большая часть верхнего города будет пуста еще до того, как объявят карантин и закроют ворота.
— Клянусь Рукой, крысиная чума — самое страшное. В нижнем городе, с его трущобами, складами и пристанями, полно крыс.
— Нам предстоит уйма работы, — посочувствовал Релкин.
— Пусть Великая Мать присмотрит за нашими душами, — пробормотал караульный.
В Драконьем доме Релкин узнал, что дракониров уже определили охотиться на крыс. Свейн успел где-то обзавестись терьерами, а Джак притащил от своих друзей из квартала Эльфов ручных хорьков.
— Уже что-нибудь нашли? — спросил Релкин, когда присоединился к друзьям.
— Пока только пару. Под плетеной корзинкой в угловой кладовке. Должно быть, жрали там кожу.
— Они были больны?
— Нет.
— Будут и еще крысы.
Так оно и было. Крысы могли прятаться в самых неожиданных местах. Но вскоре стало ясно, что чума пока не просочилась ни в Драконий дом, ни в Сторожевую башню. Все крысы, которых они поймали, были здоровыми и резвыми, верный признак того, что зараза до них еще не дошла.
Охота на крыс и в остальных районах города шла полным ходом. Где это было возможно, добровольцы из эльфийского народца безжалостно убивали крыс. В отличие от людей, к лесному народцу чума не приставала.
Но, к несчастью, люди продолжали заболевать. Их помещали в карантинные помещения внутри закрытых дворов. Мертвых тут же собирали и вывозили из города; поспешно разрабатывались планы массовых захоронений.
В эту ночь еще больше людей умерло от чумы на Рыбном холме и еще больше жертв было замечено в других районах города, однако ни на Башенной улице, ни на Фолуранском холме болезнь пока не наблюдалась.
Охотники на крыс спускались в подвалы домов. Они срывали солому с крыш. Они обыскивали чердаки и погреба. Они приводили с собой терьеров и хорьков.
За два часа до рассвета к Западным воротам подлетел отчаявшийся всадник. Он привез новости из Кадейна. Чума вырвалась на волю, и светопреставление началось.
Глава 9
Чума сжала города Аргоната в своих объятиях: сначала Минуэнд, потом Кадейн и Марнери, затем Талион и все остальные города сообщили о появлении заразы. Чума двигалась в самых разных направлениях, переходя от города к городу. Кадейн столкнулся лицом к лицу с настоящей катастрофой, когда в две недели потерял почти треть населения. Некоторые выходили из этой ситуации, если так можно выразиться, всего лишь с небольшими царапинами. Риотва была спасена ведьмой кошек Надеин; ее кошки стаями уничтожали заразившихся крыс еще до того, как те успевали разнести заразу. Городу Во помогла его архитектура. Ста годами раньше, после того, как огонь уничтожил практически весь старый город, имперские инженеры перестроили центральную часть, создав там новую сточную систему; в ее лабиринтах чума и заглохла.
В Минуэнде чума вспыхнула в лагере сезонных рабочих, в основном мигрантов, и распространилась по городу с ужасающей скоростью. Только к концу первого дня там уже было около тысячи умирающих от болезни и более сотни погибших.
На следующее утро она началась в Кадейне. Первые больные были замечены в переполненных матросских кабаках, в гавани. Из пивных она перешла в густонаселенные кварталы и даже проникла в дальние пригороды. Всего лишь за ночь она превратилась в бушующий пожар. К рассвету второго дня в старом Кадейне каждый час приносил очередную тысячу покойников.
Начался исход из городов, богатые жители бежали первыми.
Ходило много разговоров о том, чтобы сжечь города и похоронить под ними болезнь. Именно это было сделано на заре существования Аргоната. Этот способ был эффективным, даже когда уже ничто больше не могло помочь.
Другие утверждали, что достаточно всего лишь молитвы, что, если люди начнут молиться Богине с открытым сердцем, она непременно услышит их и покончит с чумой. Верующие ринулись в храмы. Но священники не дали разгореться фанатизму. Великая Мать поможет тем, кто поможет себе сам, как это и было испокон веков.
На второе утро, в начале десятого часа, прибыли ведьмы из Кунфшона, перемещавшиеся между Андиквантом и Сторожевыми башнями Девяти городов посредством Черного Зеркала.
В Марнери из Зеркала вышла сама Лессис.
Она разорвала кольцо рук, обняла Фиайс, Ведьму Постоянства, затем пожала руки молодым ведьмам Янне и Имлане. Сделав знак молодым ведьмам следовать за ней, Лессис направилась в свои частные покои в Башне и начала приводить в действие свой план.
Семью этажами ниже, сидя на диване в опустевшей резиденции Тарчо, Лагдален отхлебывала из кружки слабенькое пиво и пыталась хоть частично восстановить силы. Она провела на ногах всю ночь, организовывая уничтожение крыс в районе Восточного Залива. Команды людей и эльфов, состоящие исключительно из добровольцев, выступили туда с собаками и хорьками. Ломами и топорами прокладывали они себе путь в укромные уголки и подвалы, рубили и резали крыс.
Первым столкнувшийся с бедой район Рыбного холма был полностью заброшен, опустели и доки.
Охотники на крыс, как и ожидалось, обнаружили большое скопление крыс в районе доков. Они сотнями уничтожали крыс в различных портовых складах и в сточных канавах. И все равно множество людей продолжали заболевать и умирать. Болезнь расползалась все шире и шире. Теперь в городе был объявлен карантин, и никому не позволяли его покинуть, поэтому беженцы рассредоточились по дальним от порта районам города и вместе со всем прочим переносили с собой и чуму.
Уже появились первые жертвы к северу от улицы Широкой, в процветающем районе, лежащем в сени Фолуранского холма. Улица Широкая была скоплением торговых заведений и купеческих союзов. Здания здесь были относительно новыми, добротными. Крысиных гнезд было мало, и все же чума поползла и по этому району.
Лагдален гадала, не ошибаются ли они насчет чумы. Может, она разносится не крысами, а как-то иначе? Молодая женщина неспешно попивала пиво и старалась не думать о людях, которые убежали из города и рассеялись по окрестностям. Что, если и они несут с собой чуму?
Тогда она может расползтись по всему Аргонату.
Подумала она и о том, что до сих пор ничего не слышно из Кенора. Накануне они отправили птицу в Далхаузи, но птица не вернулась, а это было зловещим предзнаменованием.
Ее передернуло, и она обхватила себя руками. Обычно покои Тарчо были домом для семи взрослых и четверых детей. Но теперь бьющая ключом энергия сменилась боязливой тишиной.
На самом деле тишина царила во всей Башне. Почти все обитатели сбежали, и под рукой остались только несколько официальных лиц и охранников.
Лагдален молилась, чтобы Ламина была в безопасности. Молилась она и за своего мужа Холлейна, который в данный момент во весь опор скакал в близлежащий город Би, с посланием к местным властям.
«Возвращайся домой невредимым, милый. Не оставляй меня одну».
Внезапно раздался стук в парадную дверь. Лагдален, вздрогнув, села. Она, наверное, задремала. Одним глотком она допила пиво и подошла, чтобы открыть дверь.
На ступеньках она обнаружила молоденькую ведьму, девушку не намного старше ее самой, одетую в простое серое платье своего ордена, со скромной прической без всяких ювелирных и иных украшений.
Молоденькая ведьма поклонилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Пурпурно-Зеленому наскучила казенная пища, и он мечтает провести немного времени за городом. Через три недели мы должны перебраться в «Чащу». Он надеется, что там ему будет повеселее.
— Почему они держат вас в Марнери? — спросила Эйлса. — Я думала, к этому времени вы уже отправитесь в Кенор. Вы ведь должны были отправиться туда?
— Не знаю. Когда я выезжал из Андикванта, то слышал, что нас отправят в Эхохо.
Ему в голову пришла кошмарная мысль о том, что случилось бы, попади Базил в горы, при постоянном холоде и ветреной погоде, с Курфом. С таким уходом дракон ни за что бы не выжил.
— Однако похоже, что нынче никто не представляет, что с нами делать.
На десерт повар принес келут и сладкие бисквиты, после чего объявил, что леди Лакустра, мать Лагдален, принесла печальные новости.
В комнату вошла Лакустра с белым от паники лицом.
— Лагдален, дитя мое, дитя мое! Мы должны немедленно уезжать.
— В чем дело, мама? У нас что, пожар? — Лагдален подошла к матери и взяла ее за руку. — Ну, в чем дело? А?
— Слушайте все. У меня ужасные новости. Мы должны немедленно бежать из города. Прямо этой же ночью.
— Почему, мама?
— Чума! На Рыбном холме бубонная чума. Там уже есть дюжина покойников и еще больше больных.
Четверо друзей обменялись взглядами. Кристально ясно перед их глазами предстали ужасные сцены из лаборатории Сауронлорда.
— Что еще за чума? — поинтересовался Холлейн, молясь про себя, чтобы это оказалось чем-нибудь безобидным, просто напрасно всполошившим Лакустру.
— Крысиная болезнь, — всхлипнула она. — Бубоны под мышками и в паху.
Их лица стали пепельно-серыми. Это была черная чума, самая ужасная и мучительная в мире.
— Что предпринимают?
— Ведьмы совещаются. Вот и все, что мне известно. Послание, которое я получила, было кратким. Сегодня ожидается объявление карантина. Надо предупредить Томазо, но я не знаю где он и как с ним связаться.
— Оставить город? — спросила Лагдален.
— Пока это еще не стало невозможным, — ответила мать. — Никто из нас еще не заражен, в этом все мы уверены. В башне крыс нет.
— И куда мы направимся? — спросила Эйлса.
— Ты поедешь обратно в Видарф, — быстро ответил Релкин.
— Не думаю, что это стоит делать.
— Как мы можем покинуть город в такое время? — в шоке пробормотала Лагдален.
— Если это черная чума, то мы должны перебить всех крыс.
Это единственная вещь, которая может действительно остановить заразу,
— сказал Холлейн, вспомнив исторические прецеденты.
— У нас в клане Ваттель чумы не было. Или, по крайней мере, я никогда об этом не слышала.
— Ага, — мрачно кивнул Холлейн, — она редко поражает малые популяции, потому что распространяется крысами. Она и раньше случалась в наших городах, но это было лет сто, а то и более назад. Еще до короля Ваука.
— Что мы можем сделать, чтобы хоть как-то помочь? — спросила Эйлса.
— Покинуть город, — вполне определенно решил Холлейн.
— Но как же с больными и умирающими?
— О них позаботятся ведьмы и храмы. Они знают, как это делается.
— Это бессердечно — покидать город, когда в нем нуждаются в помощи больные люди.
— Поверь мне, самое лучшее сейчас — покинуть город. Ты не можешь помочь, не став сама жертвой болезни, а таким образом ты только прибавишь работы остальным. Если начнут призывать добровольцев, тебе об этом тут же сообщат.
— Ну нет, мои дорогие, коли уж вы выедете из города, я запрещу вам возвращаться обратно, — леди Лакустра вполне определенно не собиралась позволить своей дочери заразиться черной чумой.
— Мама, если наш город будет в нас нуждаться, то мы должны предоставить ему все, что имеем, вплоть до наших жизней. Этот урок я хорошо заучила. Это та цена, которую мы платим за титул Тарчо, за привилегию жить в Сторожевой башне.
— О, дорогая, я все это знаю, но я не вынесу, если вдруг теперь потеряю тебя.
Лакустра была на грани слез.
— Мама…
Лагдален обняла ее и повела в одну из внутренних комнат.
Все восприняли это как сигнал расходиться. Молодые люди поспешно попрощались, покинули покои Тарчосов и начали спускаться по главной лестнице Башни. Выйдя наружу, Релкин, несмотря на протесты тетушки Кири, проводил Эйлсу до самого дома на Фолуранском холме. Всю дорогу он пытался уговорить ее немедленно покинуть город. Она поинтересовалась, а где он сам собирается быть все это время? Он признался, что должен быть в Драконьем доме. Тогда она заявила, что тоже останется на Фолуранском холме. Она сомневалась, что на Фолуранском холме так уж много крыс. Для этого там было слишком много кошек.
На верхней ступеньке крыльца, перед самыми дверьми дома, Релкин сорвал поцелуй прямо на пылающих негодованием глазах тетушки Кири.
— Пожалуйста, уезжай из города, Эйлса.
Она ничего не ответила, только поцеловала его в ответ и, вырвавшись из его объятий, поспешила в дом.
Он ушел, и первые сто ярдов его зрение было не очень-то четким, потому что глаза были необъяснимо горячими и влажными.
Странный гнев рождался у него в сердце.
Возвращаясь по Башенной улице, он почувствовал запах спешки, висевший в воздухе. Торопливо грузились повозки. Несколько мужчин проскакали мимо на хороших лошадях, в Северных воротах царило оживленное движение. Несколько повозок стояли у подножья Сторожевой башни.
На карауле у ворот Драконьего дома стоял воин из Первого полка Первого легиона.
— Эй, драконир, какие у тебя новости о чуме? — Часовой был не намного старше Релкина, и вид у него был явно напуганный.
— Те же, что и у тебя, солдат. На Башенной улице грузятся повозки. Подозреваю, что большая часть верхнего города будет пуста еще до того, как объявят карантин и закроют ворота.
— Клянусь Рукой, крысиная чума — самое страшное. В нижнем городе, с его трущобами, складами и пристанями, полно крыс.
— Нам предстоит уйма работы, — посочувствовал Релкин.
— Пусть Великая Мать присмотрит за нашими душами, — пробормотал караульный.
В Драконьем доме Релкин узнал, что дракониров уже определили охотиться на крыс. Свейн успел где-то обзавестись терьерами, а Джак притащил от своих друзей из квартала Эльфов ручных хорьков.
— Уже что-нибудь нашли? — спросил Релкин, когда присоединился к друзьям.
— Пока только пару. Под плетеной корзинкой в угловой кладовке. Должно быть, жрали там кожу.
— Они были больны?
— Нет.
— Будут и еще крысы.
Так оно и было. Крысы могли прятаться в самых неожиданных местах. Но вскоре стало ясно, что чума пока не просочилась ни в Драконий дом, ни в Сторожевую башню. Все крысы, которых они поймали, были здоровыми и резвыми, верный признак того, что зараза до них еще не дошла.
Охота на крыс и в остальных районах города шла полным ходом. Где это было возможно, добровольцы из эльфийского народца безжалостно убивали крыс. В отличие от людей, к лесному народцу чума не приставала.
Но, к несчастью, люди продолжали заболевать. Их помещали в карантинные помещения внутри закрытых дворов. Мертвых тут же собирали и вывозили из города; поспешно разрабатывались планы массовых захоронений.
В эту ночь еще больше людей умерло от чумы на Рыбном холме и еще больше жертв было замечено в других районах города, однако ни на Башенной улице, ни на Фолуранском холме болезнь пока не наблюдалась.
Охотники на крыс спускались в подвалы домов. Они срывали солому с крыш. Они обыскивали чердаки и погреба. Они приводили с собой терьеров и хорьков.
За два часа до рассвета к Западным воротам подлетел отчаявшийся всадник. Он привез новости из Кадейна. Чума вырвалась на волю, и светопреставление началось.
Глава 9
Чума сжала города Аргоната в своих объятиях: сначала Минуэнд, потом Кадейн и Марнери, затем Талион и все остальные города сообщили о появлении заразы. Чума двигалась в самых разных направлениях, переходя от города к городу. Кадейн столкнулся лицом к лицу с настоящей катастрофой, когда в две недели потерял почти треть населения. Некоторые выходили из этой ситуации, если так можно выразиться, всего лишь с небольшими царапинами. Риотва была спасена ведьмой кошек Надеин; ее кошки стаями уничтожали заразившихся крыс еще до того, как те успевали разнести заразу. Городу Во помогла его архитектура. Ста годами раньше, после того, как огонь уничтожил практически весь старый город, имперские инженеры перестроили центральную часть, создав там новую сточную систему; в ее лабиринтах чума и заглохла.
В Минуэнде чума вспыхнула в лагере сезонных рабочих, в основном мигрантов, и распространилась по городу с ужасающей скоростью. Только к концу первого дня там уже было около тысячи умирающих от болезни и более сотни погибших.
На следующее утро она началась в Кадейне. Первые больные были замечены в переполненных матросских кабаках, в гавани. Из пивных она перешла в густонаселенные кварталы и даже проникла в дальние пригороды. Всего лишь за ночь она превратилась в бушующий пожар. К рассвету второго дня в старом Кадейне каждый час приносил очередную тысячу покойников.
Начался исход из городов, богатые жители бежали первыми.
Ходило много разговоров о том, чтобы сжечь города и похоронить под ними болезнь. Именно это было сделано на заре существования Аргоната. Этот способ был эффективным, даже когда уже ничто больше не могло помочь.
Другие утверждали, что достаточно всего лишь молитвы, что, если люди начнут молиться Богине с открытым сердцем, она непременно услышит их и покончит с чумой. Верующие ринулись в храмы. Но священники не дали разгореться фанатизму. Великая Мать поможет тем, кто поможет себе сам, как это и было испокон веков.
На второе утро, в начале десятого часа, прибыли ведьмы из Кунфшона, перемещавшиеся между Андиквантом и Сторожевыми башнями Девяти городов посредством Черного Зеркала.
В Марнери из Зеркала вышла сама Лессис.
Она разорвала кольцо рук, обняла Фиайс, Ведьму Постоянства, затем пожала руки молодым ведьмам Янне и Имлане. Сделав знак молодым ведьмам следовать за ней, Лессис направилась в свои частные покои в Башне и начала приводить в действие свой план.
Семью этажами ниже, сидя на диване в опустевшей резиденции Тарчо, Лагдален отхлебывала из кружки слабенькое пиво и пыталась хоть частично восстановить силы. Она провела на ногах всю ночь, организовывая уничтожение крыс в районе Восточного Залива. Команды людей и эльфов, состоящие исключительно из добровольцев, выступили туда с собаками и хорьками. Ломами и топорами прокладывали они себе путь в укромные уголки и подвалы, рубили и резали крыс.
Первым столкнувшийся с бедой район Рыбного холма был полностью заброшен, опустели и доки.
Охотники на крыс, как и ожидалось, обнаружили большое скопление крыс в районе доков. Они сотнями уничтожали крыс в различных портовых складах и в сточных канавах. И все равно множество людей продолжали заболевать и умирать. Болезнь расползалась все шире и шире. Теперь в городе был объявлен карантин, и никому не позволяли его покинуть, поэтому беженцы рассредоточились по дальним от порта районам города и вместе со всем прочим переносили с собой и чуму.
Уже появились первые жертвы к северу от улицы Широкой, в процветающем районе, лежащем в сени Фолуранского холма. Улица Широкая была скоплением торговых заведений и купеческих союзов. Здания здесь были относительно новыми, добротными. Крысиных гнезд было мало, и все же чума поползла и по этому району.
Лагдален гадала, не ошибаются ли они насчет чумы. Может, она разносится не крысами, а как-то иначе? Молодая женщина неспешно попивала пиво и старалась не думать о людях, которые убежали из города и рассеялись по окрестностям. Что, если и они несут с собой чуму?
Тогда она может расползтись по всему Аргонату.
Подумала она и о том, что до сих пор ничего не слышно из Кенора. Накануне они отправили птицу в Далхаузи, но птица не вернулась, а это было зловещим предзнаменованием.
Ее передернуло, и она обхватила себя руками. Обычно покои Тарчо были домом для семи взрослых и четверых детей. Но теперь бьющая ключом энергия сменилась боязливой тишиной.
На самом деле тишина царила во всей Башне. Почти все обитатели сбежали, и под рукой остались только несколько официальных лиц и охранников.
Лагдален молилась, чтобы Ламина была в безопасности. Молилась она и за своего мужа Холлейна, который в данный момент во весь опор скакал в близлежащий город Би, с посланием к местным властям.
«Возвращайся домой невредимым, милый. Не оставляй меня одну».
Внезапно раздался стук в парадную дверь. Лагдален, вздрогнув, села. Она, наверное, задремала. Одним глотком она допила пиво и подошла, чтобы открыть дверь.
На ступеньках она обнаружила молоденькую ведьму, девушку не намного старше ее самой, одетую в простое серое платье своего ордена, со скромной прической без всяких ювелирных и иных украшений.
Молоденькая ведьма поклонилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52