Но теперь, когда появился этот свет, он подумал и понял, что скорее всего они у западной стены, над пропастью. По другую сторону свет был бы гораздо ярче. Значит, рыть подкоп не имеет смысла. Они попросту упадут в бездну.
А стражники тем временем притащили огромную корзину хлеба и ведро воды. Для Загремела!
— Жратва! — весело пророкотал огр и стал набивать рот хлебом. Но он сразу понял, что Дору и Айрин ничего не принесли, и стал совать буханки сквозь щель в стене.
С водой было труднее. Воду сквозь щель не передашь. В камере не было никаких чашек или плошек, а Дору вдруг страшно захотелось пить. Сделали так: огр наполнил водой рукавицу, передал королю, король напился и передал Айрин.
— Противная какая-то водица, — шепнула Айрин, но все же выпила и передала рукавицу Дору.
Король допил остаток и вернул рукавицу Загремелу. Вода противная, но жажда еще хуже.
— Дай мне руку, — раздался вдруг голос Айрин.
Может, она еще что-нибудь придумала. Дор протянул правую руку — в левой он держал буханку.
— Ты совершил мерзкий поступок — передал мне еду, — тихо сказала она. Два пожатия.
— Я ведь тебя ненавижу, Айрин. — Два пожатия.
Может, стражникам и безразлично, как их пленники друг к другу относятся, но раз уж начал играть в это ВСЕ НАОБОРОТ, надо продолжать. Игра оказалась довольно простой.
— Ты мне никогда не нравился. — Два. — Я даже, можно сказать, тебя ненавижу. — Два.
Что она такое говорит! Раз она говорит, что ненавидит, но при этом сжимает его руку два раза, значит, подразумевает... Обратное? А какое чувство обратно ненависти?
— Ты тоже мерзкая.
После этих слов на той стороне воцарилось молчание. Дор прислонил глаз к щели... Ее волосы... Не зеленые... Так он и думал. И тут он понял, почему Айрин молчит. Он сказал мерзкая и забыл сжать ее руку два раза.. Дор поспешно исправил ошибку.
— Так я мерзкая, да? — спросила она. Дор почувствовал, как что-то мягкое прижалось к его руке.
— Мерзкая, да? — спросил голос.
— Я не знаю... — неуверенно произнес Дор. Это таинственное мягкое нечто продолжало согревать его ладонь.
— Противная и страшная, как... кобыла-страшила, — придумал он, не переставая гадать, чем же это она к нему прижалась...
Очевидно, Айрин просто дразнит его, как всегда, и все же... Дор стал думать, вспоминать. Айрин он знал давно, с детства. Она всегда завидовала ему — ну как же, волшебник! — насмехалась, напускала эти свои растения... Все это было, все это видели, но все почему-то считали их женихом и невестой. Они оба отнекивались и сопротивлялись, но годы шли, они взрослели, и чем больше взрослели, тем их больше тянуло друг к другу. Сначала невинные детские шалости и забавы, потом все серьезней и серьезней. Когда ему было двенадцать, а ей одиннадцать, они впервые поцеловались. И поцелуй этот запомнили навсегда. Потому что после поцелуя поняли: можно доставлять друг другу счастье, ранее неведомое. Теперь они хоть и ссорились, а ссоры и не собирались уходить в прошлое, но в душе знали — найдено лекарство, способное смирить гнев. А будущее обещало еще более приятные чудеса. Не успели оглянуться, а принцесса из девочки превратилась в цветущую девушку. Тогда, во рву, срывая друг с друга одежду, они почувствовали нечто совершенно новое. А теперь, в минуту опасности, они не просто перестали ссориться, а наоборот, прониклись друг к другу необыкновенной нежностью. Они вдруг поняли, как это страшно — разлучиться навеки.
— Да, я тебя ненавижу. Правда, ненавижу. — Два пожатия.
— А уж как я тебя ненавижу! — Два пожатия.
— Я бы тебе засветил в глаз, — сказал он, стараясь подбирать самые грубые слова.
— А я бы тебе влепила по шее.
— Ну так я бы тебя схватил и...
— И что? — спросила она, так и не дождавшись продолжения. Но что же там все-таки такое мягкое? Он просто сходил с ума от невозможности узнать. Грудь?.. А может быть, талия?.. Выше талии?.. А если ниже?! А чего тебе больше хочется? — спросил внутренний ехидный голосок.
— ...как сжал, — наконец придумал он и с силой сжал ее руку. Право, тогда во рву он волновался куда меньше.
— Даже если бы кроме тебя на земле не осталось парней, я все равно не вышла бы за тебя замуж. А ты?
Хоть Дор и соединил узами брака доброго волшебника Хамфри и горгону, о собственной семейной жизни он еще не задумывался. Ему почему-то казалось, что семейная жизнь должна заботить людей пожилых — его родителей, короля Трента, Хамфри. А ему самому всего шестнадцать! Но в Ксанфе издавна повелось так: коли захотел жениться, то и женись, и не имеет значения, сколько тебе лет. Хоть двенадцать, хоть сто! Добрый волшебник вон до ста лет дожил холостяком — и ничего, не умер.
Хотелось ли ему жениться? Если впереди их ждет смерть, то есть если король Ори собирается их убить, то лучше жениться, и поскорее. Нельзя умирать неженатым — таков закон. Законы относительно брака и законы, касающиеся волшебников, одинаково строги. Ну а если не убьют? Тогда вернется в Ксанф женатым, потянется жизнь... Нет, если не убьют, то жениться рановато. Если не убьют, времени впереди будет много, и многое может случиться. Будет и плохое, и хорошее, как любит говорить Хамфри.
— Я не знаю, — честно ответил он.
— Не знаешь! — воскликнула Айрин. — Ненавижу тебя! — Ой, принцесса, кажется, укусила его за руку! — Осел! Дубина!..
Рука его вдруг стала мокрой... Айрин плачет? Если она так расстроена, то он должен быть расстроен не меньше. А он что, расстроен меньше? Ну какая разница, что они в тюрьме, что между ними стена, что ему всего шестнадцать лет... Какая разница, если он в самом деле любит ее!
— Если бы кроме тебя на земле не осталось девушек, я ни в коем случае не женился на тебе, — торжественно произнес он. Два пожатия.
Она продолжала плакать, но уже как-то иначе. Теперь Айрин плакала от радости.
Так обручились Дор и принцесса Айрин.
— Эй, Дор, — шепнул кто-то. Кто-то в его камере!
— Гранди! — чуть не крикнул Дор. Он сообщил Айрин, но та не ответила. Может, заснула.
— Извини, что задержался, — сказал голем. — Сначала я просто уснул как убитый, а потом вынужден был пробираться мимо крыс. Я с крысами, знаешь, разговоры разговаривал; крысы везде говорят на одном языке, что в Ксанфе, что здесь; в общем, волшебные средства мне не понадобились. Крысы, понятное дело, сначала обозлились, но я сделал себе сабельку и пригрозил — сразу стали как шелковые. Нет, не сразу, пришлось нескольких уложить. Прямо в глаз — и все, крыса уже на небесах.
— Мы с Айрин обручились, — ни с того ни с сего сказал Дор.
Гранди покосился на приятеля. Шутит, наверное... Нет, серьезно...
— Обручились? Ничего себе! Так прямо, с бухты-барахты... А кто сделал предложение? Ты?
— Трудно объяснить. По-моему, она.
— Но она же... гм... за стеной... сидит... Как же ты к ней прикоснулся?
— Да так уж получилось.
— Когда обручаются, совершают прикосновение... в определенном месте, — авторитетно заявил голем.
— Вот я и коснулся... Мне так кажется... Гранди пожал плечами, будто хотел сказать: совсем ты, приятель, заврался.
— Ну что тебе на это сказать. Если мы отсюда не выйдем, ваше обручение можно будет списать как несостоявшееся. Я пытался разузнавать у окружающих животных и растений, но поскольку у меня нет волшебных средств... С крысами только и удалось от души поболтать, ну еще кое с кем. Думаю, они не знают ничего ни о короле Тренте, ни об Ирис. Но у короля Ори несомненно рыльце в пушку. Как же мне вас выручить?
— Надо привести Арнольда.
— Дор, это нелегко. Старика заперли в конюшне, на дверь повесили крепкий замок. Он для меня слишком тяжел, а старику не добраться. Если бы я мог справиться с замком на конюшне, я бы и с этим, здесь, справился.
— Но без кентавра мы не выберемся, — прошептал Дор. — Только у него есть магия.
— Кентавра держат крепко, — сообщил голем. — До них откуда-то дошла ложная и глупая весть, что сюда движется армия кентавров. Поэтому они не хотят разглашать, что кентавр находится вблизи от замка.
— Ты ко мне обращаешься, милый? — раздался голос. Айрин уже проснулась.
— Милый-размилый, — съязвил Гранди. — Заарканила принца, красотка?
— Тихо! — яростно прошептал Дор. — Стражник подслушивает.
— Голем, это ты? — спросила Айрин.
— Хочешь пожать мне ручку, зеленка? — спросил Гранди.
— Катись колбаской, — мастерски отфутболила его принцесса.
— Не покачусь. Хочу быть гостем на свадьбе. Но прошу не забывать — между вами стена!
— Ты договоришься, человечек! Поймаю — утоплю в выгребной яме!
— Лучше расскажи бедному голему, как ты поймала этого сосунка. Прикрикнула? Кое-что показала? Расплакалась крупными зелеными слезами? Как?
— Нет, помойка для тебя даже слишком уютное место!
— Если вы не успокоитесь, стражник все узнает, — предупредил король.
— С каких это пор обыкновенские стражники стали понимать ксанфский язык? — изумился толем. — Никто нас не может подслушать!
В САМОМ ДЕЛЕ! ЧТО ЖЕ ПОЛУЧАЕТСЯ? ОНИ С АЙРИН ЗРЯ СТАРАЛИСЬ, ТО ЕСТЬ ЗРЯ ХИТРИЛИ?
— Если обыкновенские стражники не понимают, то почему они сразу притащили Загремелу целую корзину хлеба? — спросила Айрин, позабыв свой гнев. — А про армию кентавров? Ты ведь сказал, Гранди, что идет армия кентавров? Или мне приснилось?
— Нет, тебе не приснилось, зеленка. Так это ты надула в уши обыкновенским стражникам? Я подслушал, когда оказался в конюшне. В конюшне, поблизости от старика Арнольда, обыкновенская абракадабра вдруг превратилась в чистейшую ксанфскую речь.
— Да, это мы придумали. Я и Айрин, — подтвердил Дор. — Мы же подсказали им, что огр обретает силу, только когда злится, а злится он, когда голодный. И они притащили ему корзину хлеба. Значит, поняли. Но как?
— Думаю, мы тоже очень скоро поймем, — прошептал Гранди, удаляясь в тень. — Кто-то идет.
Айрин отпустила руку Дора, она до сих пор ее держала. Рука совсем онемела, но Дор не печалился. Это очень хорошо — быть женихом Айрин. Из нее выйдет прекрасная жена. Она любит спорить, обожает ссориться, но он к этому давно привык. Его мать Хамелеоша тоже ругается, когда умнеет... и дурнеет. Если умная женщина позволяет себе браниться, то она не так уж и умна, но Хамелеошу никто не хотел разочаровывать. Королева Ирис старалась не вмешиваться в дела супруга. Если он, Дор, станет настоящим королем, Айрин тоже будет держать себя скромно. Эта ее наследственная скромность даже ценнее ее очаровательной внешности. Но и ее тело... ее тело излучает невероятную силу. Она хотела победить Дора... и победила...
Сапоги протопали по коридору... Остановились перед камерой Айрин... Отпирают дверь...
Один из стражников вошел и схватил Айрин. Она не противилась. И она, и Дор, они оба знали, что допрос неизбежен. Сами его накликали. Теперь Айрин должна приложить все усилия и сделать так, чтобы ее бросили в конюшню... А потом она попытается либо отпереть дверь, либо вырастить какое-нибудь грозное растение.
Но сумки с семенами при ней нет!
— Гранди! — тихо позвал Дор. — Найди сумку с семенами. Айрин без них пропадет.
— Попробую, — пообещал голем и нырнул в щель.
Сам король Ори вошел в камеру Айрин.
— Нно еж о сих вх бтях, идя дена! — потребовал король.
— Твоя речь мне непонятна, — ответила Айрин.
— Его величество король Ори требует, чтобы ты рассказала о своих магических способностях, — перевел один из стражников. Говорил он плоховато, но вполне разборчиво.
— Стражник, ты знаешь ксанфский язык? — удивилась Айрин. — Откуда?
— Не скажу, — отрезал стражник. — Отвечай на вопрос, девчонка!
Дор все слышал. Вот оно что, один из стражников знает ксанфский! Поэтому они и могли подслушивать. Но как этому обыкновену удалось выучить волшебный язык? Разговаривает он коряво, но разговаривает. Должно быть, он раньше встречался с ксанфянами.
— Окуни свое рыло в ведро с помоями, — задорно ответила Айрин.
Дор встревожился. Уж слишком она расхрабрилась.
— Отвечай, потаскуха, а то король заставит, — предупредил переводчик.
Может, сначала Айрин просто боялась, но теперь, после оскорбления, еще и разозлилась.
— Сначала ответь, где узнал язык, прихлебатель, — поставила она небольшое условие. Стражник решил уступить.
— Дело в том, потаскушка, — стал объяснять он, — что я познакомился с одним шпионом. Он был из ваших. У него я и выучился, я способный. Потом этот шпион отправился в Ксанф...
— И явился с докладом к королю Тренту! — ужаснулась Айрин. — Значит, это он пообещал королю Тренту торговую сделку, если тот сам явится для переговоров? Ты мошенник!
— Хватит, теперь твоя очередь отвечать, — прервал стражник.
— Ну ладно, слушай. Я умею выращивать растения. Это мой магический талант. Я могу за минуту вырастить большущее дерево.
Дор опять приложил глаз к щели. Лица стражника он не мог разглядеть, но чувствовал, какое на нем сейчас выражение — самодовольного всезнайства. Стражник уже все знал, но не хотел выдавать, что подслушивал.
— Да ее щть ния. О е ни тнт, — перевел он королю слова Айрин.
— А рт, — сердито ответил король.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
А стражники тем временем притащили огромную корзину хлеба и ведро воды. Для Загремела!
— Жратва! — весело пророкотал огр и стал набивать рот хлебом. Но он сразу понял, что Дору и Айрин ничего не принесли, и стал совать буханки сквозь щель в стене.
С водой было труднее. Воду сквозь щель не передашь. В камере не было никаких чашек или плошек, а Дору вдруг страшно захотелось пить. Сделали так: огр наполнил водой рукавицу, передал королю, король напился и передал Айрин.
— Противная какая-то водица, — шепнула Айрин, но все же выпила и передала рукавицу Дору.
Король допил остаток и вернул рукавицу Загремелу. Вода противная, но жажда еще хуже.
— Дай мне руку, — раздался вдруг голос Айрин.
Может, она еще что-нибудь придумала. Дор протянул правую руку — в левой он держал буханку.
— Ты совершил мерзкий поступок — передал мне еду, — тихо сказала она. Два пожатия.
— Я ведь тебя ненавижу, Айрин. — Два пожатия.
Может, стражникам и безразлично, как их пленники друг к другу относятся, но раз уж начал играть в это ВСЕ НАОБОРОТ, надо продолжать. Игра оказалась довольно простой.
— Ты мне никогда не нравился. — Два. — Я даже, можно сказать, тебя ненавижу. — Два.
Что она такое говорит! Раз она говорит, что ненавидит, но при этом сжимает его руку два раза, значит, подразумевает... Обратное? А какое чувство обратно ненависти?
— Ты тоже мерзкая.
После этих слов на той стороне воцарилось молчание. Дор прислонил глаз к щели... Ее волосы... Не зеленые... Так он и думал. И тут он понял, почему Айрин молчит. Он сказал мерзкая и забыл сжать ее руку два раза.. Дор поспешно исправил ошибку.
— Так я мерзкая, да? — спросила она. Дор почувствовал, как что-то мягкое прижалось к его руке.
— Мерзкая, да? — спросил голос.
— Я не знаю... — неуверенно произнес Дор. Это таинственное мягкое нечто продолжало согревать его ладонь.
— Противная и страшная, как... кобыла-страшила, — придумал он, не переставая гадать, чем же это она к нему прижалась...
Очевидно, Айрин просто дразнит его, как всегда, и все же... Дор стал думать, вспоминать. Айрин он знал давно, с детства. Она всегда завидовала ему — ну как же, волшебник! — насмехалась, напускала эти свои растения... Все это было, все это видели, но все почему-то считали их женихом и невестой. Они оба отнекивались и сопротивлялись, но годы шли, они взрослели, и чем больше взрослели, тем их больше тянуло друг к другу. Сначала невинные детские шалости и забавы, потом все серьезней и серьезней. Когда ему было двенадцать, а ей одиннадцать, они впервые поцеловались. И поцелуй этот запомнили навсегда. Потому что после поцелуя поняли: можно доставлять друг другу счастье, ранее неведомое. Теперь они хоть и ссорились, а ссоры и не собирались уходить в прошлое, но в душе знали — найдено лекарство, способное смирить гнев. А будущее обещало еще более приятные чудеса. Не успели оглянуться, а принцесса из девочки превратилась в цветущую девушку. Тогда, во рву, срывая друг с друга одежду, они почувствовали нечто совершенно новое. А теперь, в минуту опасности, они не просто перестали ссориться, а наоборот, прониклись друг к другу необыкновенной нежностью. Они вдруг поняли, как это страшно — разлучиться навеки.
— Да, я тебя ненавижу. Правда, ненавижу. — Два пожатия.
— А уж как я тебя ненавижу! — Два пожатия.
— Я бы тебе засветил в глаз, — сказал он, стараясь подбирать самые грубые слова.
— А я бы тебе влепила по шее.
— Ну так я бы тебя схватил и...
— И что? — спросила она, так и не дождавшись продолжения. Но что же там все-таки такое мягкое? Он просто сходил с ума от невозможности узнать. Грудь?.. А может быть, талия?.. Выше талии?.. А если ниже?! А чего тебе больше хочется? — спросил внутренний ехидный голосок.
— ...как сжал, — наконец придумал он и с силой сжал ее руку. Право, тогда во рву он волновался куда меньше.
— Даже если бы кроме тебя на земле не осталось парней, я все равно не вышла бы за тебя замуж. А ты?
Хоть Дор и соединил узами брака доброго волшебника Хамфри и горгону, о собственной семейной жизни он еще не задумывался. Ему почему-то казалось, что семейная жизнь должна заботить людей пожилых — его родителей, короля Трента, Хамфри. А ему самому всего шестнадцать! Но в Ксанфе издавна повелось так: коли захотел жениться, то и женись, и не имеет значения, сколько тебе лет. Хоть двенадцать, хоть сто! Добрый волшебник вон до ста лет дожил холостяком — и ничего, не умер.
Хотелось ли ему жениться? Если впереди их ждет смерть, то есть если король Ори собирается их убить, то лучше жениться, и поскорее. Нельзя умирать неженатым — таков закон. Законы относительно брака и законы, касающиеся волшебников, одинаково строги. Ну а если не убьют? Тогда вернется в Ксанф женатым, потянется жизнь... Нет, если не убьют, то жениться рановато. Если не убьют, времени впереди будет много, и многое может случиться. Будет и плохое, и хорошее, как любит говорить Хамфри.
— Я не знаю, — честно ответил он.
— Не знаешь! — воскликнула Айрин. — Ненавижу тебя! — Ой, принцесса, кажется, укусила его за руку! — Осел! Дубина!..
Рука его вдруг стала мокрой... Айрин плачет? Если она так расстроена, то он должен быть расстроен не меньше. А он что, расстроен меньше? Ну какая разница, что они в тюрьме, что между ними стена, что ему всего шестнадцать лет... Какая разница, если он в самом деле любит ее!
— Если бы кроме тебя на земле не осталось девушек, я ни в коем случае не женился на тебе, — торжественно произнес он. Два пожатия.
Она продолжала плакать, но уже как-то иначе. Теперь Айрин плакала от радости.
Так обручились Дор и принцесса Айрин.
— Эй, Дор, — шепнул кто-то. Кто-то в его камере!
— Гранди! — чуть не крикнул Дор. Он сообщил Айрин, но та не ответила. Может, заснула.
— Извини, что задержался, — сказал голем. — Сначала я просто уснул как убитый, а потом вынужден был пробираться мимо крыс. Я с крысами, знаешь, разговоры разговаривал; крысы везде говорят на одном языке, что в Ксанфе, что здесь; в общем, волшебные средства мне не понадобились. Крысы, понятное дело, сначала обозлились, но я сделал себе сабельку и пригрозил — сразу стали как шелковые. Нет, не сразу, пришлось нескольких уложить. Прямо в глаз — и все, крыса уже на небесах.
— Мы с Айрин обручились, — ни с того ни с сего сказал Дор.
Гранди покосился на приятеля. Шутит, наверное... Нет, серьезно...
— Обручились? Ничего себе! Так прямо, с бухты-барахты... А кто сделал предложение? Ты?
— Трудно объяснить. По-моему, она.
— Но она же... гм... за стеной... сидит... Как же ты к ней прикоснулся?
— Да так уж получилось.
— Когда обручаются, совершают прикосновение... в определенном месте, — авторитетно заявил голем.
— Вот я и коснулся... Мне так кажется... Гранди пожал плечами, будто хотел сказать: совсем ты, приятель, заврался.
— Ну что тебе на это сказать. Если мы отсюда не выйдем, ваше обручение можно будет списать как несостоявшееся. Я пытался разузнавать у окружающих животных и растений, но поскольку у меня нет волшебных средств... С крысами только и удалось от души поболтать, ну еще кое с кем. Думаю, они не знают ничего ни о короле Тренте, ни об Ирис. Но у короля Ори несомненно рыльце в пушку. Как же мне вас выручить?
— Надо привести Арнольда.
— Дор, это нелегко. Старика заперли в конюшне, на дверь повесили крепкий замок. Он для меня слишком тяжел, а старику не добраться. Если бы я мог справиться с замком на конюшне, я бы и с этим, здесь, справился.
— Но без кентавра мы не выберемся, — прошептал Дор. — Только у него есть магия.
— Кентавра держат крепко, — сообщил голем. — До них откуда-то дошла ложная и глупая весть, что сюда движется армия кентавров. Поэтому они не хотят разглашать, что кентавр находится вблизи от замка.
— Ты ко мне обращаешься, милый? — раздался голос. Айрин уже проснулась.
— Милый-размилый, — съязвил Гранди. — Заарканила принца, красотка?
— Тихо! — яростно прошептал Дор. — Стражник подслушивает.
— Голем, это ты? — спросила Айрин.
— Хочешь пожать мне ручку, зеленка? — спросил Гранди.
— Катись колбаской, — мастерски отфутболила его принцесса.
— Не покачусь. Хочу быть гостем на свадьбе. Но прошу не забывать — между вами стена!
— Ты договоришься, человечек! Поймаю — утоплю в выгребной яме!
— Лучше расскажи бедному голему, как ты поймала этого сосунка. Прикрикнула? Кое-что показала? Расплакалась крупными зелеными слезами? Как?
— Нет, помойка для тебя даже слишком уютное место!
— Если вы не успокоитесь, стражник все узнает, — предупредил король.
— С каких это пор обыкновенские стражники стали понимать ксанфский язык? — изумился толем. — Никто нас не может подслушать!
В САМОМ ДЕЛЕ! ЧТО ЖЕ ПОЛУЧАЕТСЯ? ОНИ С АЙРИН ЗРЯ СТАРАЛИСЬ, ТО ЕСТЬ ЗРЯ ХИТРИЛИ?
— Если обыкновенские стражники не понимают, то почему они сразу притащили Загремелу целую корзину хлеба? — спросила Айрин, позабыв свой гнев. — А про армию кентавров? Ты ведь сказал, Гранди, что идет армия кентавров? Или мне приснилось?
— Нет, тебе не приснилось, зеленка. Так это ты надула в уши обыкновенским стражникам? Я подслушал, когда оказался в конюшне. В конюшне, поблизости от старика Арнольда, обыкновенская абракадабра вдруг превратилась в чистейшую ксанфскую речь.
— Да, это мы придумали. Я и Айрин, — подтвердил Дор. — Мы же подсказали им, что огр обретает силу, только когда злится, а злится он, когда голодный. И они притащили ему корзину хлеба. Значит, поняли. Но как?
— Думаю, мы тоже очень скоро поймем, — прошептал Гранди, удаляясь в тень. — Кто-то идет.
Айрин отпустила руку Дора, она до сих пор ее держала. Рука совсем онемела, но Дор не печалился. Это очень хорошо — быть женихом Айрин. Из нее выйдет прекрасная жена. Она любит спорить, обожает ссориться, но он к этому давно привык. Его мать Хамелеоша тоже ругается, когда умнеет... и дурнеет. Если умная женщина позволяет себе браниться, то она не так уж и умна, но Хамелеошу никто не хотел разочаровывать. Королева Ирис старалась не вмешиваться в дела супруга. Если он, Дор, станет настоящим королем, Айрин тоже будет держать себя скромно. Эта ее наследственная скромность даже ценнее ее очаровательной внешности. Но и ее тело... ее тело излучает невероятную силу. Она хотела победить Дора... и победила...
Сапоги протопали по коридору... Остановились перед камерой Айрин... Отпирают дверь...
Один из стражников вошел и схватил Айрин. Она не противилась. И она, и Дор, они оба знали, что допрос неизбежен. Сами его накликали. Теперь Айрин должна приложить все усилия и сделать так, чтобы ее бросили в конюшню... А потом она попытается либо отпереть дверь, либо вырастить какое-нибудь грозное растение.
Но сумки с семенами при ней нет!
— Гранди! — тихо позвал Дор. — Найди сумку с семенами. Айрин без них пропадет.
— Попробую, — пообещал голем и нырнул в щель.
Сам король Ори вошел в камеру Айрин.
— Нно еж о сих вх бтях, идя дена! — потребовал король.
— Твоя речь мне непонятна, — ответила Айрин.
— Его величество король Ори требует, чтобы ты рассказала о своих магических способностях, — перевел один из стражников. Говорил он плоховато, но вполне разборчиво.
— Стражник, ты знаешь ксанфский язык? — удивилась Айрин. — Откуда?
— Не скажу, — отрезал стражник. — Отвечай на вопрос, девчонка!
Дор все слышал. Вот оно что, один из стражников знает ксанфский! Поэтому они и могли подслушивать. Но как этому обыкновену удалось выучить волшебный язык? Разговаривает он коряво, но разговаривает. Должно быть, он раньше встречался с ксанфянами.
— Окуни свое рыло в ведро с помоями, — задорно ответила Айрин.
Дор встревожился. Уж слишком она расхрабрилась.
— Отвечай, потаскуха, а то король заставит, — предупредил переводчик.
Может, сначала Айрин просто боялась, но теперь, после оскорбления, еще и разозлилась.
— Сначала ответь, где узнал язык, прихлебатель, — поставила она небольшое условие. Стражник решил уступить.
— Дело в том, потаскушка, — стал объяснять он, — что я познакомился с одним шпионом. Он был из ваших. У него я и выучился, я способный. Потом этот шпион отправился в Ксанф...
— И явился с докладом к королю Тренту! — ужаснулась Айрин. — Значит, это он пообещал королю Тренту торговую сделку, если тот сам явится для переговоров? Ты мошенник!
— Хватит, теперь твоя очередь отвечать, — прервал стражник.
— Ну ладно, слушай. Я умею выращивать растения. Это мой магический талант. Я могу за минуту вырастить большущее дерево.
Дор опять приложил глаз к щели. Лица стражника он не мог разглядеть, но чувствовал, какое на нем сейчас выражение — самодовольного всезнайства. Стражник уже все знал, но не хотел выдавать, что подслушивал.
— Да ее щть ния. О е ни тнт, — перевел он королю слова Айрин.
— А рт, — сердито ответил король.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48