- Как скоро мы сможем отправиться, Кори? - крикнул кто-то.
- Как только предоставится возможность, - отрешенно ответил Монтейн.
- Я пойду в Департамент Космических Перевозок...
Договорить ему не дали. Монтейн с великим изумлением наблюдал, как с
яростными криками вскочила по меньшей мере половина его слушателей.
- У нас нет времени думать о каких-то там сертификатах, - кричал
Крейг, начисто забыв о подобострастном тоне, с каким он всегда обращался к
проповеднику. - Надо взломать запоры и отправляться немедленно.
Его слова сопровождались одобрительным шумом. Монтейн попытался
успокоить аудиторию, воздев, как обычно, руки вверх. Но на сей раз
магический жест оказался не столь эффективным, и наступившую тишину вряд
ли можно было назвать таковой.
- Правильно ли я вас расслышал, Джок? - спросил Монтейн. - Вы
предлагаете оставить здесь большинство наших собратьев? Ведь многие все
еще находятся в своих домах по всей Области Первого Портала. - Проповедник
указал на панель связи, где мигали оранжевые огоньки - сотни абонентов
дожидались ответа. - Что мы им скажем? Предложим остаться, отдаться в руки
дьявола?
- Лучше пусть спасется хоть часть, чем никто, - настаивал Крейг,
оглядываясь в поисках поддержки.
- Я думаю, мы все несколько торопим события, - вмешался Скотт
Хепворт. - Мы стали свидетелями небольшого нарушения в окружающей солнце
силовой клетке, но кроме этого ведь ничего не изменилось. Возможно,
включился какой-то механизм, который время от времени поправляет картину
чередования света и тьмы. Не забывайте - мы находимся на Орбитсвиле два
столетия, по космическим масштабам это ничто. - Хепворт обвел всех
увещевающим взглядом: - Мой совет - давайте не будем поддаваться панике.
"Вот голос здравого смысла. Только все дело в том, что никто уже не
верит в него, даже я". Никлин взглянул на Монтейна.
- Скотт абсолютно прав, - громко сказал проповедник, пытаясь
восстановить свой авторитет. - Мы вызовем всех наших соратников прямо
сейчас, но тем временем я хотел бы...
Голос его дрогнул и замолк. Тихая вспышка озарила все вокруг, и за
окнами во всем своем великолепии вновь засиял полуденный мир.
Он материализовался из мрака в одно мгновение. Все вокруг выглядело
привычным, безмятежным и незыблемым. В воздухе парили птицы, ветер
медленно колыхал флаги над главным пассажирским отделением. Мир открылся
людям на несколько секунд, в течение которых они обменивались недоуменными
и ошеломленными взглядами, а затем вновь погрузился в темноту. Его
проводил хор испуганных криков и удивленных возгласов.
Никлин тоже вскрикнул, он почувствовал, как пол уходит из-под ног, и
решил, что вот-вот все они будут похоронены под обломками здания. Но уже в
следующий миг его глаза обнаружили удивительнейший факт - офис и все
находящееся в нем по-прежнему выглядело целым и невредимым и покоилось на
своих местах. Через мгновение Никлин ощутил, как пол под его ногами вновь
обрел стабильность. Это ощущение, обычное для космического полета, было,
конечно же, совершенно незнакомо Никлину.
- Это временное прекращение действия силы тяжести, - кричал Хепворт,
подтверждая своими словами наихудшие подозрения Джима. - Только и всего.
Не следует проявлять слишком большое беспокойство.
Никлин уставился на неопрятную фигуру ученого. Понимает ли Хепворт,
сколь глупо и нелепо пытаться выдать исчезновение гравитации за
незначительное происшествие, что-то вроде отключения электроэнергии.
Ничего похожего на Орбитсвиле никогда прежде не происходило. Даже
внезапное и незапланированное наступление ночи, какой бы ужас оно ни
вызвало, не могло сравниться с тем животным страхом, который объял людей с
потерей веса. Ведь свет - это всего лишь свет, и каждый знает, как легко
его включить и выключить. Но гравитация - это совсем иное! С гравитацией
такой номер не пройдет. Никто не мог воздействовать на нее. Когда
гравитация исчезает, все, от малого ребенка до глубокого старика
становятся искушенными знатоками физических основ мироздания, глубоко
проникая в суть фундаментальных законов. Они вдруг осознают, что если с
одним из условий их существования что-то не в порядке, то под вопросом
оказывается само их существование.

За окном вновь вспыхнул солнечный мир, словно Газообразное
Позвоночное решило поддержать и одобрить ход мыслей Джима. Но не успел
Никлин с облегчением выдохнуть воздух из легких, как мир опять погрузился
во тьму. Вспышка света была мгновенной, словно молния или термоядерный
взрыв. Никлин напрягся в ожидании ужасающего взрыва. Но вместо этого
повисла напряженная тишина, она сопровождалась чередой быстрых вспышек -
день, ночь, день, ночь, день, ночь... Календарный месяц сжался в десяток
стробоскопических секунд. Раз или два во время этого стаккато сила тяжести
ослабевала, но не столь резко и сильно, как в самый первый раз. А затем
все кончилось столь же внезапно, как и началось. За окном воцарилась ночь,
мирная ночь. Лампы под потолком прекратили нервозно вспыхивать, и
обыденный микрокосм офиса озарил ровный спокойный свет.
- Боже, - совершенно спокойно произнес женский голос. - Это конец
света.
"Вернее было бы сказать, что наш Орбитсвиль потерял свою
устойчивость, - заметил про себя Никлин. - Впрочем, это одно и то же..."
Хепворт шмякнул кулаком по столу:
- Кто-нибудь знает, где сейчас Меган Флейшер?
Упоминание имени пилота явилось тем катализатором, который обратил
рефлексию в действие. Не было сказано ни слова, внешние признаки страха
отсутствовали, но все вдруг пришли в движение, засуетились. Никлин
понимал, что все движимы одной-единственной целью - предупредить своих
близких, своих родственников и друзей, собрать все необходимое и
погрузиться на борт корабля. Никлин точно знал, что творится в головах
окружающих его людей, ибо внезапно стал частью их.
Орбитсвиль был домом для многих миллионов, и в течение двухсот лет он
служил людям верой и правдой. Казалось, его горы и степи, его реки и
океаны обладают надежностью и постоянством старушки Земли. А ведь вряд ли
можно было бы вообразить более эфемерный объект - сферическая пленка
загадочного вещества диаметром почти миллиард километров и толщиной всего
восемь сантиметров.
Никлин всегда относился к тем счастливчикам, кто совершенно
равнодушен к подобного рода вопросам. Он отгородился от них крепкой
стеной, решительно, раз и навсегда, отогнал их прочь вместе с другими
тревожными и неразрешимыми проблемами. Тем не менее в глубинах его
подсознания всегда таилась неприятная мысль, что он живет на внутренней
поверхности пузыря. И вот эта тревога вышла наружу. Часовой механизм бомбы
сработал, и Никлин перешел в качественно новое состояние, состояние, в
котором его действия определялись одним - стремлением покинуть Орбитсвиль
прежде, чем произойдет то, что человеческий мозг не в состоянии
представить.
В этом состоянии Джим воспринимал происходящее как-то туманно и
искаженно. Значение одних событий преувеличивалось, а других
преуменьшалось. В какой-то момент Никлин осознал: Кори Монтейн не способен
решиться на активные действия, а подопечные вышли из-под его власти.
Проповедник выглядел так, словно он потерпел сокрушительное поражение.
Казалось, что он полностью сбит с толку и не вполне доверяет собственным
органам чувств. И тут Никлин понял: в глубине души Монтейн полагал, что
этот день не наступит никогда. Бесконечные приготовления к побегу с
Орбитсвиля стали сутью его жизни, и он находил все новые и новые причины,
дабы оттянуть решающий шаг.

В какой-то момент Никлин обнаружил, что стоит в тесной телефонной
будке. Он не помнил, как здесь очутился, не понимал, зачем он здесь.
Несколько секунд Джим тупо смотрел на аппарат, затем, придя в себя,
попросил соединить его с номером Уайтов в отеле "Первопроходец". Почти
тотчас на экране возникла огненно-рыжая голова Чэма Уайта. На его лице
застыла неестественная улыбка человека, приговоренного к смерти.
- Джим! - сипло сказал Чэм. - Джим Никлин?! Что происходит, Джим?
Никлин нетерпеливо качнул головой.
- Сейчас не время говорить. Вы хотите вырваться?
- Вырваться?
- Вырваться с Орбитсвиля. На корабле. Хотите?
В этот момент кабину залил солнечный свет. Расположение силовых линий
вновь изменилось. Изображение Чэма тоже посветлело.
- Я боюсь, Джим! - В карих глазах Уайта сквозил неприкрытый ужас.
- Мы все боимся! - резко ответил Никлин. - Именно поэтому я и
спрашиваю вас, хотите ли вы убраться отсюда. Так что?
- Мы с Норой уже думали об этом. Мы часто вас видели в
телерепортажах, поэтому эта мысль не раз приходила нам в голову, но
серьезно мы никогда не обсуждали ее. Мы никогда не думали, что дойдет до
этого. У нас нет билетов или что там требуется...
- Корабль отправится полупустым, - отрезал Никлин, поражаясь
способности Чэма, подобно Монтейну, тратить время на бессмысленные мелочи.
- Зинди с вами?
Чэм оглянулся.
- Она в спальне с матерью.
- Тащите их на корабль, - приказал Никлин. - Я говорю с вами как
друг, Чэм. Тащите их на корабль, и Бога ради, поторопитесь! Я жду вас у
центрального трапа. Вы поняли меня?
Чэм кивнул с несчастным видом.
- Что нужно собрать?
- Собрать? Если вы станете чти-либо собирать, то неминуемо погибнете,
черт бы вас набрал! - Никлин ткнул кулаком в лицо Чэма, рука прошла в
изображение, исказив его. - Отправляйтесь на корабль немедленно и не
позволяйте никому задерживать вас!
Джим уже отошел от телефона, когда смысл последней фразы дошел до
него. Наверняка очень многие захотят пробраться на борт "Тары". Люди, не
имеющие никакого отношения к общине. Люди, для которых весь этот проект
был лишь развлечением. Но теперь все изменилось - грянул Судный день
Большого О.
"Половина населения Бичхеда захочет отправиться с нами, - прошептал
про себя Никлин. - И никто не остановит их".

В следующий момент он обнаружил, что находится в душной комнате
напротив центрального кабинета офиса. Здесь хранилось разнообразное
имущество членов общины.
Открыв свой ящик, Джим извлек из него бластер, о котором не вспоминал
с того далекого утра в Альтамуре. Когда они покидали особняк Фугаччиа,
Никлин взял с собой оружие исключительно потому, что счел неразумным
оставлять без присмотра столь опасную игрушку - вдруг она попадет в руки
любопытного ребенка. Теперь бластер уже не казался ему ненужной обузой.
Оружие выглядело удобным и очень опасным - качества, наиболее уместные в
данной ситуации.
Никлин проверил индикаторы, перекинул ремень бластера через плечо и
быстро вышел.
Когда он вместе с другими членами общины выбрался из здания, на улице
сиял день. Солнце светило уже целые десять минут, и то, что этот срок
казался Никлину довольно долгим, неоспоримо свидетельствовало, насколько
подорвана его вера в естественный порядок вещей. Когда Никлин вышел из-под
широкого навеса и взглянул на небо, его окатило волной тошнотворного
страха.
Всю свою жизнь он видел в небе темно-синие и голубые полосы,
указывающие на области дня и ночи на противоположной стороне Орбитсвиля;
полосы имели правильную геометрическую форму и строгий порядок
чередования. Теперь же их было не узнать - так сильно они исказились. И
тут по телу Никлина пробежал озноб ужаса - они двигались! Время от времени
разные участки неба вспыхивали, несколько мгновений мерцали и колыхались,
затем успокаивались, и полосы возвращались в исходное состояние. Глядя на
это удивительное явление, Никлин догадался, что именно оно вызвало
лихорадочную смену света и тьмы в районе Бичхеда. Солнечная клетка
сокращалась подобно огромному сердцу, бьющемуся в предсмертных
конвульсиях. "Это действительно конец света".
Борясь с подкатывающей к горлу тошнотой, Никлин взглянул в сторону
корабля и увидел, что толпа в несколько десятков человек, в основном
рабочие космопорта, уже скопилась у центрального трапа. Люди топтались на
месте, не делая никаких попыток миновать Кингсли и Винника, преградивших
путь на трап, но в любую минуту они могли ринуться вперед. А снаружи
шумела огромная толпа. Люди трясли прутья решетки и кричали на охранников,
нервно топтавшихся с этой стороны ограды. Часть бульвара Линдстром,
видимая с той точки, где стоял Никлин, была до отказа забита автомобилями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41