Драконы сшиблись лоб в лоб, и Копье проткнуло синюю шкуру.
Некоторое время для Таса существовали лишь вспышки и полосы алого и
синего цвета. Верх и низ поминутно менялись местами. Вот прямо в глаза
кендеру уставились огненно-красные драконьи глаза. Сверкали когти. Кричал
Хирсах, бешено визжал синий. Крылья со свистом резали воздух. Земля
вращалась, постепенно делаясь ближе. Сцепившиеся драконы начали падать.
И почему Огнекрылый от него не отцепится, лихорадочно соображал Тас.
Потом он увидел.
Копье пробило синему сустав крыла и намертво засело в плече. Дракон
отчаянно пытался высвободиться, Хирсах же, обезумев от ярости, знай
впивался в него клыками и острыми когтями передних лап.
Занятые друг другом, драконы совершенно позабыли про всадников. Тас
тоже забыл думать про синего всадника - пока не увидел, что тот висит в
своем седле всего в нескольких футах от него.
Земля и небо снова перемешались: драконы били крыльями, неистово
кружась. Тас увидел сквозь какую-то пелену, как с головы синего всадника
свалился офицерский шлем и ветер подхватил светлые волосы. В холодных,
ясных глазах не было и тени испуга. Он смотрел прямо на Тассельхофа.
Почему он кажется мне знакомым, подумал Тас удивительно отрешенно.
Как если бы все это происходило с каким-то другим кендером, а он лишь
смотрел со стороны. Где я мог его видеть?.. И с какой стати мне
вспоминается Стурм?..
Офицер между тем отстегнул ремни и встал в стременах. Одна его рука -
правая - безвольно висела вдоль тела, другая потянулась вперед...
И тут Тас все понял. Понял с ужасающей ясностью, что было у того на
уме. Если бы офицер сам поведал ему о задуманном, и то не было бы ясней.
- Флинт!.. - что было мочи завопил Тас. - Высвободи Копье из упора!
Скорей!..
Но гном все с тем же странным выражением лица мертвой хваткой
стискивал древко. Драконы кусались и рвали друг друга когтями; синий
извивался, одновременно пытаясь защититься от Хирсаха и вытащить засевшее
острие. Тас слышал, как синий всадник что-то крикнул своему дракону, И тот
забил крыльями с удвоенной силой, удерживая равновесие в воздухе.
Офицер использовал этот миг, чтобы с поразительной ловкостью
перепрыгнуть с одного дракона на другого. Схватив здоровой рукой Хирсаха
за гриву, он вскочил ему на шею и крепко стиснул ее сильными ногами.
Хирсах, занятый противником, даже не заметил ничтожного смертного.
Быстро оглянувшись на кендера с гномом, офицер рассудил, что их -
пристегнутых, как и полагалось, к седлу, - можно было не опасаться. С
полным спокойствием вытащил он длинный меч и, нагнувшись, принялся рубить
ремни сбруи, перекрещенные на груди бронзового дракона, впереди крыльев.
- Флинт! Ну выпусти же ты пику!.. - умолял Тас. - Смотри! Если он
перерубит ремни, седло свалится! Мы полетим вниз!.. Вниз, понимаешь?..
Флинт повернул голову: до него наконец дошло. Двигаясь по-прежнему
мучительно медленно, он начал возиться с механизмом, который должен был
высвободить Копье и разъединить драконов. Руки гнома дрожали. Успеет
или?..
Тас видел, как размеренно сверкал длинный меч. Вот один из ремней
распался и затрепетал на ветру. Времени для размышлений более не было.
Оставив гнома сражаться с неподатливым механизмом, Тас рискнул выпрямиться
и обмотал себя поводьями поперек тела. А потом, держась за край седла,
прополз мимо гнома вперед. Лег на шею дракону и, руками и ногами цепляясь
за жесткую колючую гриву, двинулся дальше...
Он сумел незаметно приблизиться к офицеру - тот начисто забыл о двоих
всадниках бронзового, будучи уверен, что они так и сидят там, позади,
намертво пристегнутые к седлу. К тому же он был занят - он почти перерубил
ремни. Он так и не понял, что на него налетело.
Привстав, Тассельхоф прыгнул ему на спину. Он застал офицера
врасплох, и тот, судорожно пытаясь удержаться на шее дракона, выронил меч.
Потом, рыча от ярости, он попробовал обернуться... и вдруг стало темно!
Чьи-то маленькие, но крепкие руки обхватили его голову, закрыв глаза.
Выпустив гриву дракона, офицер хотел сбросить с себя напавшее на него
существо - ему уже казалось, у этого существа была добрая дюжина лап, по
крайней мере, висело оно на нем, точно вцепившийся клещ... Но стоило
отпустить руку, как оба тут же начали съезжать с шеи дракона, и офицеру
пришлось поспешно нашарить гриву Хирсаха...
- Флинт! Высвободи Копье!.. Флинт!.. - не слыша собственного голоса,
кричал Тас. Земля мчалась навстречу: слабеющие драконы валились вниз из
поднебесья. Думать сделалось невозможно. Перед глазами мелькали какие-то
вспышки. Тас цеплялся за офицера, который все еще пытался сбросить его...
Потом раздался громкий металлический щелчок.
Механизм сработал и освободил Копье. А с ним и драконов.
Развернув крылья, Хирсах вышел из штопора и выровнялся в полете.
Земля и небо наконец-то встали на место. У Таса текли по щекам слезы. Да
нет, я совсем не боюсь, всхлипывая, сказал он себе. Просто... просто что
может быть лучше синего, синего неба - наверху, где ему и полагается быть!
- Жив, Огнекрылый?.. - окликнул Тас.
Бронзовый устало кивнул.
- А у меня тут пленник! - сообщил ему Тас, заодно и сам осознавая это
интересное обстоятельство. И не спеша выпустил офицера - тот,
полузадушенный, неуверенно крутил головой. - Полагаю, ты никуда отсюда не
денешься, - пробормотал Тас. Слез со спины пленника и пополз по гриве
обратно. Он видел, как офицер поднял голову к небу и в бессильной ярости
стиснул кулак: Драконы Белокамня под водительством Золотого Полководца
постепенно очищали небо от его красно-синего воинства. Особенно пристально
офицер следил за Лораной... и тут-то Тассельхоф смекнул наконец, где видел
его. Смекнул - и аж задохнулся.
- Спусти нас на землю, Огнекрылый!.. - крикнул он, и руки у него
задрожали. - Скорей!..
Дракон выгнул шею, оглядываясь на седоков, и Тас заметил, что один
глаз у него опух и закрылся. Чуть не полголовы покрывали ожоги, из
разорванной ноздри капала кровь. Тас завертел головой, ища синего. Но того
нигде не было видно.
Снова посмотрев на офицера, Тас неожиданно восхитился собственным
деянием.
- Эгей, Флинт!.. - закричал он в восторге. - Мы все-таки сделали это!
Мы бились с драконом, и я взял пленника! Сам!.. Один!..
Хирсах опустился на землю, и столпившаяся пехота разразилась
приветственными криками. Офицера повели прочь. Тасу было вовсе не жалко с
ним расставаться - там более что пленник, прежде, чем уйти, наградил его
зловещим, пронизывающим взглядом... Но тут кендер глянул на Флинта - и
мигом все позабыл.
Гном обмяк в седле, усталое лицо казалось внезапно постаревшим, а
губы - совсем синими.
- Что с тобой? - испугался Тас.
- Ничего.
- А почему ты держишься за грудь? Ты что, ранен?..
- Нет, не ранен.
- Тогда почему...
- Ну что за репей на мою голову!.. - хмуро буркнул Флинт. - Всю плешь
проест, пока не ответишь!.. Так вот, если тебе угодно знать, это все
проклятая пика. Ну, а тот безрукий, кто шил эту дерьмовую куртку, был,
по-видимому, еще глупее тебя. Мне въехало древком в ключицу, ясно тебе?
Воображаю, какой будет синяк!.. А что касается пленника, я лично в толк не
возьму, как только вы оба живы остались! Взял пленника, ха!.. Скажи лучше
- случайность, дурацкая притом. Да чтоб я в здравом уме и твердой памяти
еще когда-нибудь полез на этих крылатых...
Умолкнув, Флинт наградил кендера взглядом столь кровожадным, что
Тассельхоф попросту повернулся и отошел на безопасное расстояние. Он
хорошо знал: если Флинт в таком состоянии, дешевле будет просто дать ему
остыть в одиночестве. Пусть пообедает, отдохнет, успокоится...
И только вечером, когда Тас уже засыпал, уютно свернувшись подле
теплого бронзового бока Хирсаха, ему вспомнилось, что Флинт почему-то
прижимал ладонью свой левый бок. А ведь пика-то была справа...


КНИГА ВТОРАЯ

1. ВЕСЕННИЙ РАССВЕТ
Рассвет едва-едва начинал заливать округу золотистым и розовым
светом, когда жителей Каламана разбудили колокола. Первыми из своих
кроваток выскочили дети - и немедля бросились в родительские спальни,
требуя, чтобы отцы и матери немедленно просыпались, чтобы поскорее вступал
в свои права праздничный день. Кое-кто из взрослых притворно ворчал и
пытался натянуть на голову одеяло, но таких было немного. Большинство
весело покидало постели, охваченное тем же радостным нетерпением, что и
дети.
Нынешний день должен был красной строкой войти в историю Каламана.
Сегодня справляются не только ежегодний праздник Весеннего Рассвета -
сегодня народ чествовал победоносные армии Соламнийских Рыцарей, чьи
палатки усеяли луг за городскими стенами. В полдень Рыцари совершат
торжественный въезд в город, ведомые своим легендарным полководцем -
эльфийской девушкой.
Солнце поднималось все выше. Когда оно заглянуло за городские стены,
из каждой трубы уже поднимался дымок, неслись ароматы жарящейся ветчины,
изысканного кофе и сдобных, только что вылеченных булочек. Эти запахи
любого засоню подняли бы из теплой постели; а тех, на кого и они не
подействовали бы, уж точно разбудил бы шум и гам детей, заполонивших
улицы. В этот день никто не призывал их к порядку: и правда, почему бы не
дать порезвиться ребятишкам, просидевшим в четырех стенах целую зиму?
Дело, конечно, вряд ли обойдется без синяков, ободранных коленок и
расстройств живота из-за непомерного количества съеденных сладостей. Тем
не менее, блаженных воспоминаний хватит до следующей весны.
К середине утра праздник был уже в полном разгаре Уличные торговцы,
расставившие тут и там ярко разукрашенные ларьки, надрывали голоса,
нахваливая товар. Кое-кто уже опустошил кошелек, поддавшись соблазнам
азартных игр. На площадях плясали ручные медведи: Фокусники-иллюзионисты
заставляли восторженно ахать старых и малых...
Наступил полдень, и колокола зазвонили опять. Улицы тотчас опустели.
Народ выстроился на тротуарах. Широко распахнулись городские ворота;
Соламнийские Рыцари готовились к торжественному въезду в Каламан.
Толпа замерла в предвкушении; те, кому не хватило места в передних
рядах, пытались протиснуться вперед. Каждому хотелось как следует
разглядеть Рыцарей, в особенности же - эльфийку, о которой уже ходило
немало легенд одна невероятней другой.
Она въехала в город первой, въехала на белом, без единого пятнышка
жеребце. И толпа, готовая разразиться приветственным криком, встретила
ее... тишиной. Величавая красота предводительницы войск буквально отнимала
дар речи. Облаченная в серебряную, украшенную золотой чеканкой броню,
Лорана твердой рукой направила коня в ворота, а потом - в глубь городских
улиц. Там уже ждали дети, которым предстояло бросать, цветы под копыта ее
скакуна. Но зрелище красавицы в сверкающих латах ошеломило и детей, - они
так и остались стоять, прижимая свои букеты к груди, и не бросили ни
цветочка.
А позади золотоволосой эльфийки ехала довольно странная пара, при
виде которой народ начал изумленно переглядываться и указывать пальцами.
На широкой спине мохнатого пони вдвоем сидели кендер и гном. Кендер во все
горло кричал что-то приветственное, размахивал руками и явно в высшей
степени наслаждался происходившим. Гном же, сидевший вторым, мертвой
хваткой держал кендера за пояс - и чихал так, что, казалось, вот-вот
свалится наземь.
За ними скакал молодой эльфийский вельможа; он был до того похож на
девушку-полководца, что ни у кого не оставалось сомнений - это были брат и
сестра. Рядом с юным вельможей ехала еще одна эльфийка: волосы у нее были
удивительного серебряного цвета, а глаза - синие-синие. Ей явно было очень
не по себе среди огромной толпы.
И вот наконец показались Соламнийские Рыцари; их было человек
семьдесят пять, все - в великолепных сверкающих латах. Толпа разразилась
криком и принялась размахивать флагами.
Кое-кто из Рыцарей обменивался невеселыми взглядами, - все они знали,
что какой-то месяц назад прием, оказанный им, был бы совершенно иным.
Однако теперь они были героями. Трех столетий всеобщей ненависти и
беспочвенных обвинений как не бывало: народ видел в них избавителей,
спасших Каламан он ужасов драконидского нашествия.
За Рыцарями в город проследовало несколько сот пехотинцев. И наконец,
к вящему восторгу горожан, в небе над Каламаном появились драконы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64