За любовь - во сто крат.
- ...Я жду в шесть! - настигло его перед тем, как он закрыл дверь, и
он пришел.
Знал, что совершает несусветную глупость, но - пришел.
Он не то чтобы ожидал бурных извинений, но хотя бы из элементарной
вежливости... Как часто люди сами ищут оправдания тем, кто их предал -
если не хотят потерять их, но знают, что верить им больше не смогут... Она
и не собиралась извиняться. Для нее, как он понял, ничего аморального в
том, что сделала, не содержалось. А метать бисер он больше не хотел. Она,
сделав вид, что ничего особенного не произошло, встретила его победной
улыбкой а ля "я и не сомневалась, что придешь", и заговорила о каких-то
учебных делишках. В комнате общаги никого, кроме них, не было, и он
сначала недоумевал, за каким, спрашивается, лядом она его позвала, не
трахаться же, ясно ведь и внятно, на пальцах, ему растолковывала, что С
НИМ у нее этого не будет НИКОГДА...
Вот и пойми женщин, блин!.. Нет, определенно - есть две логики:
нормальная и женская.
Она действительно заманила его - трахаться. Или что там получится,
особых надежд на него как на самца она и не возлагала, знала, что болен,
знала, как никто...
Быть может, она таким образом пыталась загладить вину перед ним, хотя
совершенно ее не чувствовала. Быть может, просто ставила эксперимент - над
собой, над ним. Быть может, ей в полнолуние просто "моча в голову"
шибанула...
Но он, еще за неделю до этого бредивший ее роскошным телом, готовый
отдать за ночь с нею половину оставшейся жизни, а то и всю, умереть, НО
НАУТРО, - он...
- НЕТ. - Сказал ей. - ПОЗДНО. Я УЖЕ УШЕЛ ДАЛЬШЕ.
Возможно, дело было в том, что, глядя на глупо улыбающуюся Ксану,
пытающуюся соблазнить его, он увидел кого-то еще, зловещего и темного
(зловещую и темную???), почувствовал за запахом немытого тела аромат
мускуса и распростертый за услужливо прогнутой спиной женщины ад?..
Ей так и не удалось одержать над ним победу. Хотя даже говоря ей
"НЕТ", он желал ее как никогда доселе... И он ушел, унося в душе горький
осадок и тухлую вонь предательства, которое не искупишь ничем, и - на
память, - коктейль ее запаха, который пьянил его похлеще вина, но из-за
которого тогда, в комнате общаги, вечером, его едва не вытошнило... ушел
вопреки желанию, потому что понял - если останется, то НАУТРО будет
п_а_х_н_у_т_ь_ ТАК ЖЕ..."
...и по-прежнему она пользовалась "Шахерезадой", сыгравшей роль
включателя телевизора памяти, и по-прежнему не любила мыться. А природный
аромат ее был по-прежнему БУДОРАЖАЩИМ...
- Ты где, как? - слова ее сыграли роль выключателя, и я из
студенческой юности вынырнул в купе поезда, мчащегося в ночи на
северо-восток. - Как здоровье?..
И спрашивала, между прочим, совершенно искренне, не для проформы. Я
такие нюансы в интонациях женских голосов сразу просекаю. "Не дождетесь!",
хотел ответить, но не произнес этих ехидных слов... "Первая" и "вторая"
делали вид, что мы им по фигу. Аналогично, правду говоря. Кса-ана, блин
горелый, надо же...
- Как в сказке, чем дальше, тем страшнее... - ответил я машинально.
- ...а в конце хэппи-энд или смерть главного героя?.. Ну, ты не
изменился, - ухмыльнулась она. И вдруг: - Пошли в ресторан.
Нет, я все равно уйду, с мрачной решимостью сказал я себе. Как бы ты
меня ни удерживал, МИР. Ясно???
- Ну... так закрыто же, ночь... - попытался я сопротивляться влечению
знакомого ЗАПАХА. Но неудачно. Она сказала: - Ничего, нам откроют. Я в
жэдэ-системе работаю, в отделе кадров.
- Неужели? Филологи теперь и сюда идут?..
- Филологи куда только не идут, - резонно заметила она. - Только с
разной скоростью. На себя посмотри. Пошли. Не бойся, не укушу.
"Первая" вдруг прыснула. Я сурово глянул на нее и... ничего не
сказал. Зато когда неожиданно подала голос "вторая", я удивился. Она
сказала: - Мать, возьми на нас пару пузырей, если можешь. И хавчик.
Сочтемся. - На что Ксана ответила: - Сделаю. - И, властно схватив меня за
руку, поволокла из купе.
Шепнув что-то подруге-проводнице, которая и пустила ее в вагон, моя
приятельница, вынырнувшая из полузабытого минувшего, буксируя меня
настойчиво и целеустремленно (и с какого ляда прыть?!), прошив полпоезда
насквозь, подняла в вагоне-ресторане бучу, все забегали как тараканы, и в
результате мы с нею остались один на один в пустом "зале", за столом,
уставленным достаточно шикарно, никогда бы не подумал, что в поездных
ресторанах есть такие яства.
- И ты говоришь, что работаешь в?.. - с искренним любопытством
поинтересовался я.
- В отделе кадров. А мой Вася - начальником линейного отдела.
- Милиции?.. - уточнил я, хотя уже все понял.
- Умгу... - кивнула она, сжевывая кружок салями.
- Поздравляю. Молодец. Я знал, что ты устроишься как надо.
- Спасибо, - она сжевала колбасу и тут же подцепила вилкой
маринованный гриб. - Давай договоримся, сначала пожрем, потом побазарим,
ладно?.. - и тут же отправила в отверстие между губок, по-прежнему пухлых,
но уже требующих помады, свой гриб. Жуя, пробормотала: - С утра...
мням-ням... не ела..
- Ну кушай, кушай, - даже умилился я. Она сделала приглашающий жест -
и ты давай, мол. Я ответил: - У меня нет аппетита... разве что водички
стакан, - и налил "Снигиревской". Она, прожевав, оживленно сказала: -
То-то я смотрю, похудел. С трудом и признала! Очень ты изменился...
- Это хорошо или плохо?
- Хер его знает, - пожала она плечами и снова занялась поглощением
пищи. Я выпил полстакана минералки и закурил. Увидев, что, она протянула
пачку "Marlboro", но я так же молча отвел ее руку... Ксана вновь пожала
плечами - не хошь, как хошь. Насытившись, она тоже закурила, отставила
тарелку, пристально посмотрела на меня сквозь сизоватое облачко, повисшее
меж нами, и вдруг спросила: - Ты вспоминал меня, хоть раз? Токо чесно. - И
смотрит, смотрит... будто я ей что должен остался, требовательно и
настойчиво.
- Да, - честно ответил я. - И не раз.
- У тебя были женщины? - продолжила она свой странный допрос.
- Нашлись ли дуры, ты подразумеваешь? - с едва (надеюсь) ей заметной
горькой ухмылочкой переспросил я. - Да, нашлись. Я даже был женат. Что
тебе еще интересно?
- И почему развелся? - нет, она определенно избрала скользкий путь в
общении старых "приятелей".
- По кочану. - Я встал, поморщился от болей в пояснице, воткнул
недокуренную папиросу в пепельницу-самогасилку и жестко сказал: - Пошла ты
знаешь куда со своими вопросами. Я пошел спать. ТЕБЕ я ничего не должен. -
Хотя спать совершенно не собирался, какой там спать!..
- Не злись, - примирительно сказала она и тоже встала, - я не хотела
тебя... обидеть. Просто мне интересно, как ты... жил. Живешь...
- Какая забота о ближнем. Я потрясен.
- Сказала, не злись. У меня трудный день был, и в Харькове
предстоит... а, ладно, - она устало махнула рукой, и в этом жесте было
столько обреченной покорности, что я остался, не ушел...
Замуж она вышла круто, это да. Родила. Сын, Виталька. Ухитрилась не
испортить фигуру. Поумнела, поднаторела. Уже не девочка из райцентра.
Папа-председатель умер от инфаркта, допился. Мама хазяйнует дома, в
Новодессе. Мужа, как ни странно, уважает и даже по-своему любит, хотя тип
этот мент, судя по обмолвкам, еще тот. Даже не изменяет ему, хотя
чувствует, что характер у нее - прабабкин. Я понял, о чем она. Я помнил
эту историю. Все жившие за железным забором в школе, конечно, типа как
изучали творчество великого соцреалиста М.Горького. Писателя такого знают,
по крайней мере. Так вот, из-за прабабки Ксаниной его в свое время чуть не
забили насмерть. Это исторический факт. В одном из своих странствий (вот
тоже был вояджер, между прочим, еще какой!), проходя через сельцо
Кандыбино, в наших краях обретавшееся, увидел он, как народ по народному
же обычаю с женой-изменщицей расправляется, и вступился, сердобольный
какой. Ну и получил по полной программе, чтоб не встревал в воспитательный
процесс. Чуть не кончили писателя. Между прочим, не такого уж скверного,
хоть и соцреалиста... Потом он долго лежал в Градской больнице, нынешней
Первой Городской, по этому поводу на ней даже мемориальная доска висит, во
как некоторые писатели себя круто поставили! если бы по поводу всех моих
лежаний в больницах вешать доски, штук сорок в нескольких городах
наберется, не меньше. А потом он написал знаменитый рассказ... Так вот,
изменщица, из-за которой Леху Пешкова чуть не угрохал народ, пиитом и
бытописателем коего он тщился быть, и была Ксанина прародительница. Лихая
баба, судя по семейным преданиям.
- ...вот так и живу, - резюмировала Ксана. - А ты?
- А я не живу, - честно ответил я. - Я уже почти весь вышел.
- Эт как? - не врубилась она. А кто бы на ее месте?..
- Долго рассказывать. Прошу тебя, не спрашивай меня о моей жизни, у
меня слов не осталось, одни выражения.
- Что, бабы, суки, допекли? - этак жалостливо вдруг интересуется одна
из них. Задохнувшись, во все четыре "глаза" на нее таращусь. Может, в свое
время я не был так уж неправ, пытаясь разглядеть в ней человека?..
- Есть люди, есть нелюди, есть женщины. И я все больше убеждаюсь в
мудрости этого высказывания.
- Я помню его... ты еще тогда так говорил... и добавлял, что нелюдями
могут быть и люди, и женщины...
- ...и нелюдей - подавляющее большинство...
- ...и лишь изредка женщина может быть человеком. Вишь, помню. Ты так
думаешь и сейчас?
- Имею право. Уж думать так, как хочу, мне никто не запретит.
- Ради бога... Хошь, я что-нибудь для тебя сделаю?
- А что ты... можешь? - глупо спросил я. Она продолжала меня
удивлять.
- Я много могу, если захочу. Хошь...
Я резко перебил ее: - Только не вздумай снова меня соблазнять!!!
- Та не буду, - она улыбнулась, и враз помолодела лет на пять, стала
почти такой же девчонкой, какой я ее запомнил. - Хошь, я тебя познакомлю с
женщиной, которая человек?
- Нет. Не хочу. Даже если это правда.
И я был совершенно искренен. Я когда-то сказал Ксане пророческие
слова, и в этом знамение Дороги, что именно эта женщина, из всех, кто были
вехами на моем пути здесь, в эту ночь попалась мне навстречу. Я УЖЕ УШЕЛ
ДАЛЬШЕ.
- А жаль... Ну, вольному воля. Ты все-таки изменился. Не только
внешне, но и внутренне. Раньше ты б, я знаю, уцепился в шанс, как клещ у
собаку.
- Мож быть. Но то раньше. - Родной мир явно не желал меня выпускать
из своих цепких когтей. Нет уж, я решил, хватит.
...мы возвратились в свой вагон. Я стоял в коридоре и видел, как
Ксана вошла в купе, наклонилась ко "второй" и что-то зашептала, сунув той
в руки пакет с бутылками и остатками нашей полуночной трапезы. "Вторая",
выслушав, кивнула. Что-то велела "первой", они подхватили что-то из вещей,
взяли пакет и выпулились из купе. Протискиваясь мимо, "вторая" одарила
меня странным взглядом, будто впервые заметила. Я начал догадываться,
почему, и чуть было не отвесил вслед ей челюсть... В проем дверей купе
высунулась рука Ксаны, схватила меня за пряжку ремня и дернула; влетев
внутрь, я по инерции плюхнулся на полку, и за моей спиной щелкнул замок.
Вот так. В пасть к дьяволу... (Кстати, почему считается, что дьявол - типа
как мужского пола?.. Если Бог - мужского вроде как, то Дьявол - Его
противоположность, и логично предположить, что вроде как...)
Без лишних слов она приступила к делу. Чувствовалось, берет РЕВАНШ.
Почему она решила, что на этот раз я никуда не денусь?.. Не потому ведь,
что подумала - с движущегося поезда типа как некуда?.. При желании и
отсюда...
А потому, ответил я себе сам, что она ЧУЕТ своим пресловутым женским
чутьем, - на этот раз я действительно никуда не денусь. Потому что желание
мое - совсем не в том, чтобы деваться от нее...
До того в поезде у меня был секс только один раз, и остались довольно
неприятные воспоминания. Сейчас все было по-другому... Я не ожидал от себя
такой страсти, а от нее - такой искренности. Может, что-то в нас
накопилось обоих, и настойчиво требовало выхода... Ну, я-то знаю, что во
мне накопилось и куда выйти... но мир, зар-раза, не желая меня отпускать,
использовал именно ее, в ней тоже накопилось много чего всякого, и когда
она, живая и горячая, РЕАЛЬНАЯ, рыдая у меня на плече после первого
бурного всплеска, сквозь слезы заявила, что дура, и что вспоминала меня
все эти годы, и встретив, вдруг поняла, что никто ее не любил так, как я,
никогда и никто, и что она готова теперь бросить все и уйти со мной хоть
на край света...
ЗА край, мрачно подумал я, гладя ее изумительные волосы. Мне ее было
отчаянно жаль, но она опоздала. Мне и себя было отчаянно жаль, но:
несвоевременность - вечная драма, где есть он и она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75