..
В полночь НАЧНЕТСЯ. А она будет уже далеко. Там, где ее стараниями
все по-другому, так, как хотела она, а не как заведено у них, называющих
себя людьми, самцов вонючих. "Ваш страх и ваша ненависть вас и сгубила,
мужики, - ухмыльнулась Марина. - Не коварные пришельцы вас поработят, а я,
простая баба".
В полночь нонки начнут войну. Завершится война полной победой. Мир, в
котором доминируют мужчины, обречен.
Почему она прозвала помощниц "нонками", сама не могла объяснить.
Слово "женщина", превращенное мужчинами чуть ли не в ругательное, претило.
"Вы говорите, самцы, что, дескать, есть люди, есть нелюди, есть женщины, -
таков был примерно ход ее мыслей, - вы сообщаете в своих сводках новостей,
что, мол, погибли две сотни людей от стихийного бедствия, среди них -
пятьдесят две женщины... Вы якобы выделяете подобным уточнением женщин,
якобы скорбь подчеркиваете, но даже не даете себе труда задуматься на
мгновение, что тем самым женщин ставите отдельно от людей... Ну что ж.
Женщины в вашем мире: дырки, в которые спускают сперму. В моем мире они
будут... нонками..."
Слово родилось спонтанно. Как некая квинтэссенция слов "амазонки",
"волки", "кошки", "Нонна"... Нонной звали медсестру в роддоме, сообщившую
о смерти ребенка Марине. Матерившую мужиков чернейшими словами. Лесбиянку.
Это она сказала Марине, что лучше уж партеногенезом размножаться, чем
ложиться под самцов. Мысль запала, запала в подсознание... Стала еще одним
тычком, ближе придвинувшим к принятию решения... Правда, до такой степени
Марина не собиралась низводить самцов. Зачем, когда есть средство быстрого
и малоотходного переналаживания психологии. "Я заберусь к вам в души и
забью их ненавистью под завязку. Я сделаю вас рабами собственной
несовершенности... Совершенством в моем мире будут лишь... нонки. А вы -
прислужниками. Безликими биороботами, удовлетворяющими прихоти хозяев. В
моем мире все вещи будут называться своими именами. Лишь одно слово будет
запрещено к произношению в мире моем: _л_ю_б_о_в_ь_. Ненавижу его! Даже
слово. Забыть его хочу. Нет ее. И слова - не будет...".
- Слушай, - спросила таксиста, затормозившего на ее призывный жест, -
ты когда-нибудь любил, парень?
- Что? - переспросил чернокожий верзила, крутящий баранку. - Это ты
намекаешь, что не прочь трахнуться? О'кей, я не прочь. Прямо в машине или
номер снимем?
- Вечером, - отрезала она. - Приходи. Доннер-Хаус, тридцать восемь,
Семьдесят Девятая.
- Договорились, - ухмыльнулся черный и послал ей воздушный поцелуй с
помощью отражения в зеркале.
"Вот и вся тебе любов... Приходи, самец. Там тебе девочки покажут,
что такое любовь...", - подумала с наслаждением Марина. - "Я к тому
времени буду в ином мире, но спрошу как-нибудь Кэри, как "обслужили"
бугая, пришедшего со мной трахнуться в штаб-квартиру "Noncky's Terror"..."
Назову-ка я мой мир "NONCKY'S TERRA", подумала, вылезая из такси на
Сорок Шестой. Чем не название? Не хуже прочих. Звучит. А в эмблемы возьму
кошку. Эти псы говорят, что бабы, мол, кошки, им бы только потрахаться,
тварям... Как там у этого уродского импотента Фридриха: "...Цель женщины -
беременность...". Досублимировался. Неудивительно, для типа, твердящего:
"Идя к женщине, возьмите плетку". Неудивительно, что его бабы не любили, и
приходилось бедняге сублимировать вовсю, в иных областях применяя
энергию... Будто собаки меньше трахаются, черт возьми. Ну, кошка, так
кошка. Подспудный смысл имеется... Собаки и кошки никогда в мире не жили.
Вечно воевали. Пес - "друг человека", кошка гуляет сама по себе. Раб и
свободная. Так и будет в мире моем, да. Только в нем, я уж постараюсь, ни
одна собака на кошку гавкнуть не посмеет. Не будет грызни, как здесь, где
собаки и кошки живут, как... Мужчины и женщины. В извечном антагонизме.
Разные потому что. И женщины - не люди. (А сами они - кто? Любопытно,
понимают ли они, кто в таком случае они сами, если учесть, что: ТЕ, кто
дают _и_м_ всем жизнь - и НЕлюди...) Граждане второго сорта во всем мире,
мире мужчин, разве не так? Так. Еще и как. Надоело. Настала пора показать
собакам их место. К ноге! К ноге, бобики! Лежать, я сказала! То-то. Здесь
ваше место. Там, где в вашем мире лежала я... На земле. В дерьме. С
надеждой глядя в небо, будто с небес может свалиться счастье. С неба лишь
говно падало. Больше ничего. Поползала в говне, хватит. В яму вы меня
столкнули. Выбираться из нее - самостоятельно пришлось. Выбралась! Думали,
захлебнусь? А кукиш вам. Я распрямилась как ветка, на которую снег валит.
Его все больше и больше, а она, несчастная, все сгибается и сгибается... а
потом, глядишь, о-о-оп, и распрямилась упруго, сбросила снежную шапку вон,
и снова к солнцу почки подняла, в ожидании Весны.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ДЮЖИНА
...Заповедь первая: используй свои
способности и мастерство только для защиты.
...из двух заповедей каратэ-до Миаги
39. ИЗ ПОЛУНОЧИ В ПОЛУНОЧЬ
- Запоминай, Вилли, что скажу. Во времени можно переместиться не
сходя с места. Что мы сейчас с успехом и продемонстрируем. Стой где
стоишь, ничему не удивляйся. - Грэй обхватил Неудачника, прижался к нему
всем телом. "На гомика вроде не похож...", - подумал Вилли, и тут
взорвался мир. Вилли куда-то провалился, словно с крыши небоскреба
сверзившись; вопль ужаса, раздирая гортань, полез на волю, но самым
необъяснимым манером не сумел ее заполучить, ибо губы Неудачника, крепко
стиснутые, в таком положении остаться и решили, и крик застрял под небом,
меж зубов, под языком, надул щеки, клоком ваты закупорил глотку, и ничего
не осталось ошарашенному (не то слово!), сброшенному с коптера без
парашюта и предупреждения ("...ну Торопыга зверь, вот я ему врежу, ежели
жив буду!"), пулею мчащемуся вниз, к неведомой цели, Неудачнику, ничего
ему не осталось ("Вилли вечно не везет!"), как удовольствоваться
ублюдочным мычанием. Однако даже помычать, как выяснилось, не получилось:
резко затормозив, Вилли из пули превратился в кабину лифта, и тут же
остановился - на самом-самом первом этаже, судя по стремительности
падения, уж никак не выше. А стоя в живых на твердой почве, мычать мужику
уже как-будто и ни к чему, хотя поджилки и трясутся мелкой дрожью...
- Во, кайф, - прошептал невесть откуда возникший голос Торопыги, -
все кишки в горло лезут, а, Вилли?..
"Да уж, - подумал Вилли. - Не то слово".
- Ничего, у меня по первому разу тоже было так, - успокоил Грэй. - Не
расстраивайся, это все нервы шалят. Адаптация скоренько произойдет.
Понимаешь, организм человека, хотя и обладает феноменальной
приспособляемостью, что позволяет телам привыкать к обитанию хоть в жопе,
в отличие от разума и души, несколько больше подвержен...
- Ты, зануда, - прошептал в ответ Вилли, обрывая Грэя, - ты что это
со мной сделал, гомик агрессивный?..
- Ну-у, тут ты не прав, бра-ат, - протянул Грэй, - чего не было, того
не было. И уж тем паче - агрессия! Эх, кабы во мне заместо моей угрюмой
пассивности в свое время побольше энергии было...
- Кончай меня в словах топить, - урезонил напарника Вилли, - скажи
давай, куда это мы с тобой рухнули?
- Я же говорил, переместились во времени. В прошлое, потому и падали.
Так это нам интерпретируется в объективных ощущениях. Кабы в будущее,
вместо пикирования свечкой бы взмыли... Ощущеньице, я тебе доложу!
Пикировать гораздо приятнее.
- Ясно, - сказал Вилли, хотя ни черта ему не стало ясно. - А где это
мы торчим, что за контора?..
- Ну-у, я же тебе говорил, не сходя с места... Это то же самое
помещение, Вилли. Только сейчас здесь на самом деле рекламное агентство
некоего Джо. Короче говоря, смело себя чувствуй заправским героем
фантастического романа.
- А что такое фантастический роман? - спросил Вилли.
- Да как тебе сказать... вопрос, конечно, интересный... но,
понимаешь, в двух словах на него ответить... - замялся Грэй. - Потом
как-нибудь, о'кей?
- Дерьмо, - коротко резюмировал Вилли. - Ну и что дальше у нас по
программе?
- Принюхайся, Вилли. Ты ничего не чувствуешь, носом?..
Вилли добросовестно потянул ноздрями воздух. Действительно, некий
острый аромат в атмосфере помещения имелся... "Га-а-а-а-аз!!!" - мысленно
взвыл Вилли и лапнул чехол противогаза... Грэй едва успел удержать его
руки. - Тише, тише, ты что, это не газ, убери лапы... это след, брат.
Принюхайся еще разок, ничего знакомого не находишь?
Вилли, облегченно вздохнув, по второму разу прозондировал своим
природным одором воздух. Острый аромат наполнял помещение, витал между
шкафами, над столами, лез в ноздри из полумрака. Но ассоциировать с
нюханным раньше Вилли этот запах не сумел. - С чего ты взял, что я его
вспомню? - пробормотал Неудачник, продолжая старательно внюхиваться. Запах
ничего так, приятный.
- Ничего, Вилли, так бывает, - сказал Грэй. - Что-то пытаешься
вспомнить, но никак не получается. Ты знаешь его, и вспомнишь, я уверен.
Не концентрируй внимания, не думай о нем, воспоминания сами собой в мозгу
вспыхнут, как запрошенная информация на дисплее компьютерного терминала,
рано или поздно... смотря какая тактовая частота. У всех она в мозгу
разная. Пошли, герой, нам пора.
- Комп не может сделать того, что ты от него хочешь, - выдал вдруг
Вилли, - он сделает то, что ты ему скажешь сделать.
Грэй посмотрел на Вилли и ничего не ответил.
Аромат не успел выветриться, думал Грэй, осторожно крадясь по
коридору. Следовательно, совсем немного времени прошло, иначе запах не лез
бы в ноздри острым наконечником трубки "ухогорлоноса", не свербил бы как
смрад говна в общественном клозете...
- По лестнице вниз, - велел он, и напарники крадучись соскользнули на
первый этаж. Это была не та лестница, по которой они попали в помещение
бывшего рекламного агентства Джо там, в скрытой многими годами будущего
полуночи, в полуночи, где остался убитый выпердок. Из помещения агентства
вниз вела еще одна лестница, "черная", по коридору мимо туалетов и
направо... Ловя носом аромат, Грэй шел по нему как по проторенной дорожке,
как вышколенный фокстерьер по следу лисы, ни на йоту не отклоняясь от
правильного направления. По крайней мере я знаю, что выходить из здания
следует "огородами", подумал он. На улице запах, конечно, улетучился, ну
ничего. Я знаю, что прибыл вовремя, и не опоздал. - Основная задача, -
шепнул он напарнику, нащупав во мраке ручку двери, ведущей во двор, - не
нарваться на случайных свидетелей и побыстрее раздобыть колеса. Колеса,
брат, нам сейчас во как, позарез, нужны. Увешанные "металлоломом", мы по
нынешним улицам вряд ли дальше двухсот футов протопаем. Другие времена,
другие нравы.
"Безоружным по улицам ходить?!!" - обалдел Вилли.
- Угу. - Ответил Грэй. - Хочешь не хочешь. Ну разве что пару кольтов
за пазуху сунешь, для спокойствия души... Да, чуть не запамятовал, ты же
не знаешь, что... На все про все у нас ровнехонько сутки, ни секунды
лишней. Когда часы, неумолимый фиксатор истечения времени жизни,
изобретенный человеком в припадке мазохизма, пробьют следующую полночь, мы
с тобой, и... еще один мужик, во что бы то ни стало обязаны удалиться из
этого уголка мирового пространства-времени. Иначе неприятности заполучим
на свои задницы, а нам эти неприятности нужны, как собаке восьмая нога.
- С каких это пор у собаки семь ног? - спросил заинтригованный
напарник. "Вот это да! - подумал параллельно. - Торопыга, я гляжу, куда
крутее сваренный тип, чем я гадал. Лихо это у него получилось, во времени
прыгать. Если не врет..."
- Повторяю для тугодумов, лгать привычки не имею, - сказал Грэй. -
Ложь - первая ступень осклизлой лесенки, низвергающейся в подвал, где
обитает страх... Нет, правда, Вилли, лихо я сюжет закрутил, а? Ты себе и
вообразить, брат, не в состоянии был, что запроторишься черт знает куда?..
- Верно, - мрачно изрек Вилли, - что да, то да. Удивил ты меня,
кореш. Но я тебе вот что скажу. Мне без разницы, в каком времени, месте,
ты один знаешь еще в чем, убивать нонок, понял? Нонки - они везде нонки,
а...
- ...Вилли Квайл везде Вилли Квайл. Мужик. Сила! - раньше Неудачника
закончил фразу Торопыга. - Орел, словом. Нонкоруб-младший.
- Ты шутить брось, - серьезно, как никогда, сказал Вилли. - Шутки у
тебя дурацкие, я говорил. И мне лично - не до шуток. Чего стоишь, за ручку
держишься, как выпердок за нонкину сиську? Давай веди, командир хренов.
- Что да, то да, не отнимешь, - согласился Грэй и открыл дверь. -
...никакой бдительности, - добавил. - Хотя бы двери за собой озаботились
позапирать, вояки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
В полночь НАЧНЕТСЯ. А она будет уже далеко. Там, где ее стараниями
все по-другому, так, как хотела она, а не как заведено у них, называющих
себя людьми, самцов вонючих. "Ваш страх и ваша ненависть вас и сгубила,
мужики, - ухмыльнулась Марина. - Не коварные пришельцы вас поработят, а я,
простая баба".
В полночь нонки начнут войну. Завершится война полной победой. Мир, в
котором доминируют мужчины, обречен.
Почему она прозвала помощниц "нонками", сама не могла объяснить.
Слово "женщина", превращенное мужчинами чуть ли не в ругательное, претило.
"Вы говорите, самцы, что, дескать, есть люди, есть нелюди, есть женщины, -
таков был примерно ход ее мыслей, - вы сообщаете в своих сводках новостей,
что, мол, погибли две сотни людей от стихийного бедствия, среди них -
пятьдесят две женщины... Вы якобы выделяете подобным уточнением женщин,
якобы скорбь подчеркиваете, но даже не даете себе труда задуматься на
мгновение, что тем самым женщин ставите отдельно от людей... Ну что ж.
Женщины в вашем мире: дырки, в которые спускают сперму. В моем мире они
будут... нонками..."
Слово родилось спонтанно. Как некая квинтэссенция слов "амазонки",
"волки", "кошки", "Нонна"... Нонной звали медсестру в роддоме, сообщившую
о смерти ребенка Марине. Матерившую мужиков чернейшими словами. Лесбиянку.
Это она сказала Марине, что лучше уж партеногенезом размножаться, чем
ложиться под самцов. Мысль запала, запала в подсознание... Стала еще одним
тычком, ближе придвинувшим к принятию решения... Правда, до такой степени
Марина не собиралась низводить самцов. Зачем, когда есть средство быстрого
и малоотходного переналаживания психологии. "Я заберусь к вам в души и
забью их ненавистью под завязку. Я сделаю вас рабами собственной
несовершенности... Совершенством в моем мире будут лишь... нонки. А вы -
прислужниками. Безликими биороботами, удовлетворяющими прихоти хозяев. В
моем мире все вещи будут называться своими именами. Лишь одно слово будет
запрещено к произношению в мире моем: _л_ю_б_о_в_ь_. Ненавижу его! Даже
слово. Забыть его хочу. Нет ее. И слова - не будет...".
- Слушай, - спросила таксиста, затормозившего на ее призывный жест, -
ты когда-нибудь любил, парень?
- Что? - переспросил чернокожий верзила, крутящий баранку. - Это ты
намекаешь, что не прочь трахнуться? О'кей, я не прочь. Прямо в машине или
номер снимем?
- Вечером, - отрезала она. - Приходи. Доннер-Хаус, тридцать восемь,
Семьдесят Девятая.
- Договорились, - ухмыльнулся черный и послал ей воздушный поцелуй с
помощью отражения в зеркале.
"Вот и вся тебе любов... Приходи, самец. Там тебе девочки покажут,
что такое любовь...", - подумала с наслаждением Марина. - "Я к тому
времени буду в ином мире, но спрошу как-нибудь Кэри, как "обслужили"
бугая, пришедшего со мной трахнуться в штаб-квартиру "Noncky's Terror"..."
Назову-ка я мой мир "NONCKY'S TERRA", подумала, вылезая из такси на
Сорок Шестой. Чем не название? Не хуже прочих. Звучит. А в эмблемы возьму
кошку. Эти псы говорят, что бабы, мол, кошки, им бы только потрахаться,
тварям... Как там у этого уродского импотента Фридриха: "...Цель женщины -
беременность...". Досублимировался. Неудивительно, для типа, твердящего:
"Идя к женщине, возьмите плетку". Неудивительно, что его бабы не любили, и
приходилось бедняге сублимировать вовсю, в иных областях применяя
энергию... Будто собаки меньше трахаются, черт возьми. Ну, кошка, так
кошка. Подспудный смысл имеется... Собаки и кошки никогда в мире не жили.
Вечно воевали. Пес - "друг человека", кошка гуляет сама по себе. Раб и
свободная. Так и будет в мире моем, да. Только в нем, я уж постараюсь, ни
одна собака на кошку гавкнуть не посмеет. Не будет грызни, как здесь, где
собаки и кошки живут, как... Мужчины и женщины. В извечном антагонизме.
Разные потому что. И женщины - не люди. (А сами они - кто? Любопытно,
понимают ли они, кто в таком случае они сами, если учесть, что: ТЕ, кто
дают _и_м_ всем жизнь - и НЕлюди...) Граждане второго сорта во всем мире,
мире мужчин, разве не так? Так. Еще и как. Надоело. Настала пора показать
собакам их место. К ноге! К ноге, бобики! Лежать, я сказала! То-то. Здесь
ваше место. Там, где в вашем мире лежала я... На земле. В дерьме. С
надеждой глядя в небо, будто с небес может свалиться счастье. С неба лишь
говно падало. Больше ничего. Поползала в говне, хватит. В яму вы меня
столкнули. Выбираться из нее - самостоятельно пришлось. Выбралась! Думали,
захлебнусь? А кукиш вам. Я распрямилась как ветка, на которую снег валит.
Его все больше и больше, а она, несчастная, все сгибается и сгибается... а
потом, глядишь, о-о-оп, и распрямилась упруго, сбросила снежную шапку вон,
и снова к солнцу почки подняла, в ожидании Весны.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВЕЛИКОЛЕПНАЯ ДЮЖИНА
...Заповедь первая: используй свои
способности и мастерство только для защиты.
...из двух заповедей каратэ-до Миаги
39. ИЗ ПОЛУНОЧИ В ПОЛУНОЧЬ
- Запоминай, Вилли, что скажу. Во времени можно переместиться не
сходя с места. Что мы сейчас с успехом и продемонстрируем. Стой где
стоишь, ничему не удивляйся. - Грэй обхватил Неудачника, прижался к нему
всем телом. "На гомика вроде не похож...", - подумал Вилли, и тут
взорвался мир. Вилли куда-то провалился, словно с крыши небоскреба
сверзившись; вопль ужаса, раздирая гортань, полез на волю, но самым
необъяснимым манером не сумел ее заполучить, ибо губы Неудачника, крепко
стиснутые, в таком положении остаться и решили, и крик застрял под небом,
меж зубов, под языком, надул щеки, клоком ваты закупорил глотку, и ничего
не осталось ошарашенному (не то слово!), сброшенному с коптера без
парашюта и предупреждения ("...ну Торопыга зверь, вот я ему врежу, ежели
жив буду!"), пулею мчащемуся вниз, к неведомой цели, Неудачнику, ничего
ему не осталось ("Вилли вечно не везет!"), как удовольствоваться
ублюдочным мычанием. Однако даже помычать, как выяснилось, не получилось:
резко затормозив, Вилли из пули превратился в кабину лифта, и тут же
остановился - на самом-самом первом этаже, судя по стремительности
падения, уж никак не выше. А стоя в живых на твердой почве, мычать мужику
уже как-будто и ни к чему, хотя поджилки и трясутся мелкой дрожью...
- Во, кайф, - прошептал невесть откуда возникший голос Торопыги, -
все кишки в горло лезут, а, Вилли?..
"Да уж, - подумал Вилли. - Не то слово".
- Ничего, у меня по первому разу тоже было так, - успокоил Грэй. - Не
расстраивайся, это все нервы шалят. Адаптация скоренько произойдет.
Понимаешь, организм человека, хотя и обладает феноменальной
приспособляемостью, что позволяет телам привыкать к обитанию хоть в жопе,
в отличие от разума и души, несколько больше подвержен...
- Ты, зануда, - прошептал в ответ Вилли, обрывая Грэя, - ты что это
со мной сделал, гомик агрессивный?..
- Ну-у, тут ты не прав, бра-ат, - протянул Грэй, - чего не было, того
не было. И уж тем паче - агрессия! Эх, кабы во мне заместо моей угрюмой
пассивности в свое время побольше энергии было...
- Кончай меня в словах топить, - урезонил напарника Вилли, - скажи
давай, куда это мы с тобой рухнули?
- Я же говорил, переместились во времени. В прошлое, потому и падали.
Так это нам интерпретируется в объективных ощущениях. Кабы в будущее,
вместо пикирования свечкой бы взмыли... Ощущеньице, я тебе доложу!
Пикировать гораздо приятнее.
- Ясно, - сказал Вилли, хотя ни черта ему не стало ясно. - А где это
мы торчим, что за контора?..
- Ну-у, я же тебе говорил, не сходя с места... Это то же самое
помещение, Вилли. Только сейчас здесь на самом деле рекламное агентство
некоего Джо. Короче говоря, смело себя чувствуй заправским героем
фантастического романа.
- А что такое фантастический роман? - спросил Вилли.
- Да как тебе сказать... вопрос, конечно, интересный... но,
понимаешь, в двух словах на него ответить... - замялся Грэй. - Потом
как-нибудь, о'кей?
- Дерьмо, - коротко резюмировал Вилли. - Ну и что дальше у нас по
программе?
- Принюхайся, Вилли. Ты ничего не чувствуешь, носом?..
Вилли добросовестно потянул ноздрями воздух. Действительно, некий
острый аромат в атмосфере помещения имелся... "Га-а-а-а-аз!!!" - мысленно
взвыл Вилли и лапнул чехол противогаза... Грэй едва успел удержать его
руки. - Тише, тише, ты что, это не газ, убери лапы... это след, брат.
Принюхайся еще разок, ничего знакомого не находишь?
Вилли, облегченно вздохнув, по второму разу прозондировал своим
природным одором воздух. Острый аромат наполнял помещение, витал между
шкафами, над столами, лез в ноздри из полумрака. Но ассоциировать с
нюханным раньше Вилли этот запах не сумел. - С чего ты взял, что я его
вспомню? - пробормотал Неудачник, продолжая старательно внюхиваться. Запах
ничего так, приятный.
- Ничего, Вилли, так бывает, - сказал Грэй. - Что-то пытаешься
вспомнить, но никак не получается. Ты знаешь его, и вспомнишь, я уверен.
Не концентрируй внимания, не думай о нем, воспоминания сами собой в мозгу
вспыхнут, как запрошенная информация на дисплее компьютерного терминала,
рано или поздно... смотря какая тактовая частота. У всех она в мозгу
разная. Пошли, герой, нам пора.
- Комп не может сделать того, что ты от него хочешь, - выдал вдруг
Вилли, - он сделает то, что ты ему скажешь сделать.
Грэй посмотрел на Вилли и ничего не ответил.
Аромат не успел выветриться, думал Грэй, осторожно крадясь по
коридору. Следовательно, совсем немного времени прошло, иначе запах не лез
бы в ноздри острым наконечником трубки "ухогорлоноса", не свербил бы как
смрад говна в общественном клозете...
- По лестнице вниз, - велел он, и напарники крадучись соскользнули на
первый этаж. Это была не та лестница, по которой они попали в помещение
бывшего рекламного агентства Джо там, в скрытой многими годами будущего
полуночи, в полуночи, где остался убитый выпердок. Из помещения агентства
вниз вела еще одна лестница, "черная", по коридору мимо туалетов и
направо... Ловя носом аромат, Грэй шел по нему как по проторенной дорожке,
как вышколенный фокстерьер по следу лисы, ни на йоту не отклоняясь от
правильного направления. По крайней мере я знаю, что выходить из здания
следует "огородами", подумал он. На улице запах, конечно, улетучился, ну
ничего. Я знаю, что прибыл вовремя, и не опоздал. - Основная задача, -
шепнул он напарнику, нащупав во мраке ручку двери, ведущей во двор, - не
нарваться на случайных свидетелей и побыстрее раздобыть колеса. Колеса,
брат, нам сейчас во как, позарез, нужны. Увешанные "металлоломом", мы по
нынешним улицам вряд ли дальше двухсот футов протопаем. Другие времена,
другие нравы.
"Безоружным по улицам ходить?!!" - обалдел Вилли.
- Угу. - Ответил Грэй. - Хочешь не хочешь. Ну разве что пару кольтов
за пазуху сунешь, для спокойствия души... Да, чуть не запамятовал, ты же
не знаешь, что... На все про все у нас ровнехонько сутки, ни секунды
лишней. Когда часы, неумолимый фиксатор истечения времени жизни,
изобретенный человеком в припадке мазохизма, пробьют следующую полночь, мы
с тобой, и... еще один мужик, во что бы то ни стало обязаны удалиться из
этого уголка мирового пространства-времени. Иначе неприятности заполучим
на свои задницы, а нам эти неприятности нужны, как собаке восьмая нога.
- С каких это пор у собаки семь ног? - спросил заинтригованный
напарник. "Вот это да! - подумал параллельно. - Торопыга, я гляжу, куда
крутее сваренный тип, чем я гадал. Лихо это у него получилось, во времени
прыгать. Если не врет..."
- Повторяю для тугодумов, лгать привычки не имею, - сказал Грэй. -
Ложь - первая ступень осклизлой лесенки, низвергающейся в подвал, где
обитает страх... Нет, правда, Вилли, лихо я сюжет закрутил, а? Ты себе и
вообразить, брат, не в состоянии был, что запроторишься черт знает куда?..
- Верно, - мрачно изрек Вилли, - что да, то да. Удивил ты меня,
кореш. Но я тебе вот что скажу. Мне без разницы, в каком времени, месте,
ты один знаешь еще в чем, убивать нонок, понял? Нонки - они везде нонки,
а...
- ...Вилли Квайл везде Вилли Квайл. Мужик. Сила! - раньше Неудачника
закончил фразу Торопыга. - Орел, словом. Нонкоруб-младший.
- Ты шутить брось, - серьезно, как никогда, сказал Вилли. - Шутки у
тебя дурацкие, я говорил. И мне лично - не до шуток. Чего стоишь, за ручку
держишься, как выпердок за нонкину сиську? Давай веди, командир хренов.
- Что да, то да, не отнимешь, - согласился Грэй и открыл дверь. -
...никакой бдительности, - добавил. - Хотя бы двери за собой озаботились
позапирать, вояки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75