На первой лестничной площадке он проковылял мимо роскошной спальни
хозяйки и свернул в соседний покой. Это помещение было скромным и
спартанским - лишь голый деревянный пол, чистые бежевые стены и старая,
забытая, высохшая рождественская елка в углу, с потрескавшимися и
разбитыми игрушками и грустно поблекшим серебряным "дождем".
В центре помещения стояла старая пыльная кровать с балдахином, а на
ней лежало бронзовое тело с закрытыми веками и плавно подымающейся и
опускающейся грудью.
- Бедный паренек, - вздохнул дядя Родрик, проковыляв через помещение
и усевшись на стул около кровати. - Бедный паренек, - он взял безвольную
руку молодого человека, расположил ее над краем постели и, держа мензурку
под запястьем, ввернул в вену небольшой кран. Хлынула темно-рубиновая
жидкость и полилась в мензурку. Когда она поднялась до вытравленной на
стекле отметке "2унц", дядя Родрик завернул кран, отвинтил его, вытер
платком и мягко положил руку обратно на постель.
- Ничего, ничего, - утешающе произнес он, хоть и знал, что Мак Черч
[Сын Церкви (шотл.)] его не услышит. - Ничего, ничего.
Он встал, скрипя старыми костями и вздыхая, и повернулся уйти, но
остановился в дверях, оглянувшись на невероятно красивого молодого
человека, с вырисовывающимися под одеялом мускулистыми плечами и грудью, с
закрытыми глазами. Дядя Родрик вздохнул, покачал головой и закрыл за собой
дверь.
Когда он добрался до самого низа лестницы, на него так и налетел,
сверкая глазами, Блутштейн.
- Ты ее достал? Она с тобой?
- О, да, господин Блутштейн, - вздохнул Родрик.
- О, блаженство! О, восторг! - Цукор Блутштейн протянул вперед
скрюченные пальцы, всего лишь малость пуская слюну. - Дай мне взглянуть на
нее! Дай мне вкусить... - он оборвал фразу, когда Родрик поднял мензурку,
показывая два дюйма темно-красной жидкости. - У-йййййй! - он плотно
зажмурил глаза и поднял ладони, отгораживаясь от этого зрелища. - Забери
ее! Забери ее прочь отсюда! - он, содрогаясь, побрел к гостиной.
- Эх, бедняга, - вздохнул Родрик. - Как это ужасно, быть вампиром, но
чувствовать, как у тебя желудок выворачивает наизнанку при виде крови, -
и, качая головой, проковылял на кухню.
- Достал? - крикнула тетушка Дил.
- Конечно достал, - пробурчал, ковыляя к жене, Родрик. - Что он мог
сделать - вскочить с постели и дать мне отпор? Когда он вот уже два года
как в коме? Бедный паренек!
- Бедный паренек, скажешь тоже! - возмутилась тетушка Дил. - А кто
ему так вдарил, что он впервые отрубился? Как раз ты!
- Ну да, но кто б подумал, что он никогда не очнется? Кроме того, что
мне, по-твоему, оставалось делать, когда его мать и дядя ввалились к нам
через переднюю дверь, не сказав даже "с вашего позволения", и заявили, что
этот дом теперь их дом, и мы отныне должны служить им веки вечные, а не то
послужим основным блюдом на обед?
- И поэтому ты конечно шарахнул дубиной единственного, кто не угрожал
нам!
- Но он выглядел единственным достаточно сильным, чтобы причинить
какой-то вред, - возразил Родрик. Он подтащил к дверям табурет и забрался
на него с двумя досками и веревками.
- И что же ты теперь делаешь, старый дурень? Ты же знаешь, что твои
западни никогда не срабатывают!
- Ну, мы должны продолжать попытки, не так ли? - Родрик указующе
глянул на ее курящийся котел. - Или ты намерена бросить мешать ведьмино
варево?
Тетушка загородила собой котел, словно хотела защитить его.
- А что мне еще делать? Я же ведьма, не так ли?
- Нет. Ты - гадалка, - Родрик подпер одной доской другую. - Всего
лишь старая цыганка - гадалка. Возможно потому-то все твои зелья никогда
не срабатывают. Но если ты не будешь высмеивать мои западни, я ничего не
стану говорить о твоем вареве. Какие тайные ингредиенты пошли в ход на
этот раз?
- Соли серебра, - отрезала тетушка Дил. - А что в ведре?
- Вода, - Родрик слез с табурета и поднял бадью на свою
импровизированную площадку. - Всего лишь вода.
- Какой же будет толк от нее?
- Вероятно никакого, но все прочие я уже перепробовал, - Родрик
привязал веревку к ручке ведра и перекинул ее через гвоздь в углу двери. -
Кроме того, я в детстве читал в одной книжке...
- Там говорилось о колдунье, болван, а не о вампире.
- А, так вот почему ты добавляешь соли! Но разве против них нужно не
чистое серебро?
- Берегись! - закричала тетушка Дил, но дверь с грохотом
распахнулась, и Родрик полетел на пол. Также как и ведро, но только оно
повернулось разок и с лязгом стукнулось о голову вошедшего монстра. Тот на
секунду замер в ошеломлении, а затем с ревом сорвал ведро.
- Ну, ну, племянничек, - вклинилась между ним и Родриком тетушка Дил.
- Знаю, что скверно, когда тебя так вот окатят водой, но Франк, это же
просто несчастный случай. Он предназначал его для той старой курицы и ее
дяди.
Монстр забурчали заворчал, потирая контакты у себя на шее.
- Да, знаю, это могло закоротить тебя, и, уверена, он очень сожалеет,
- тетушка Дил обернулась, бросив через плечо пылающий взгляд. - Не так ли
Родрик?
- О, несомненно, - простонал Родрик, с трудом подымаясь на ноги и
массируя спину.
Монстр зло посмотрел на него и глухо проворчал что-то. А затем снова
повернулся к тетушке и вопросительно хрюкнул.
- Томатный сок? Да, готов, - тетушка Дил налила содержимое мензурки в
небольшой стакан и поставила его на поднос с чайным сервизом. Сняв с полки
соломку, она принялась было что-то сыпать в стакан, но Франк схватил ее за
руку и покачал головой, прогромыхав что-то отрицательное.
- Ну, ладно, мышьяк добавлять не буду, - пробурчала тетушка Дил. - Но
нам нужно-таки несколько долек лимона. Будь добр, принеси их из ледника,
ладно. Франк?
Монстр повернулся уйти, и тетушка Дил, стремительно обернувшись,
схватила аптекарский пузырек.
- Вот! Всего лишь щепотку нитрата серебра... - внезапно она
остановилась, прижав ладонь ко лбу. - Нет! Отчего я совершаю сии деяния? Я
же никогда и не помыслила ни о чем подобном...
- Да, я знаю, что ты имеешь в виду, - Родрик плотно зажмурил глаза, а
затем снова открыл их. - У меня такое ощущение, что я на самом деле не
Родрик. Имя в чем-то может и похоже, но...
- О, у нас у всех бывает время от времени подобное ощущение, -
произнес вкрадчивый любезный голос. - Беспокоиться в общем-то незачем, это
всего лишь трюк сыгранный с нами нашими нейтронами, вроде дежа ву.
- О, нет! - в ужасе отшатнулся Родрик. - Это Старый Ник!
- И совсем не старый, - учтивый галантный черт погладил свою козлиную
бородку. - И не Старый Ник, а всего лишь сын Старого Ника. Но вы можете
называть меня "Жужжапчел".
- Ну, это просто прекрасно для тебя, - воинственно нахмурился Родрик,
- но как мне называть себя?
- Родрик, - заявил с металлом в голосе черт, - и не смей пытаться
быть чем-то иным! - а затем улыбнулся, смягчая свой подход. - Я знаю, как
это бывает, у тебя то и дело происходят эти вспышки воспоминаний, обрывки
ощущения, что ты на самом деле кто-то другой. Пусть тебя это не тревожит,
это всего-навсего симптом внутреннего конфликта. Со мной тоже такое
Случается. Ты б не поверил, но время от времени я обнаруживаю, что бормочу
что-то на церковной латыни!
- Ты прав, - проворчал Родрик. - Я в это не верю.
- Веришь ли ты в это или нет, а делать будешь как сказано! -
Жужжапчел обвел горящим взглядом их троицу. - Я б хотел, чтобы стало
совершенно ясно одно: вы в моей власти, и чертовски обязательно будете
поступать так, как вам ведено!
- Вот именно, "чертовски", - фыркнул Родрик.
- И с тебя этого хватит! - Жужжапчел ткнул пальцем в Родрика, и у
того расцвело на щеках и на лбу с полдюжины красный пятнышек. Он взвыл от
боли, сгибаясь и закрывая лицо ладонями, а Жужжапчел негромко рассмеялся.
- Фантомные осы действуют всегда безотказно. Но не волнуйся, немножко
уксуса с несколькими кубиками льда живо тебе помогут... Эй, эй, там! - он
стремительно обернулся и ткнул пальцем в тетушку Дил, которая пыталась
выкинуть под шумок солонку в мусорную корзину. - Подсыпь его! - он
медленно двинул пальцем и рука тетушки Дил отправилась вместе с ним
обратно к стакану с соком, переворачивая солонку и подсыпая в стакан соли.
Жужжапчел удовлетворительно кивнул:
- Вот так, молодец старушка. А теперь, ты! - он показал на Франка. -
Отнеси поднос обратно к дамам, живо!
Франк, бормоча и стоная еле волочил ноги, но взял поднос и повернулся
к двери.
- Лучше, - кивнул Жужжапчел. - Намного лучше. Отлично. Отныне просто
делайте, что велят. И чтоб больше никакого этого подрывного
индивидуализма, слышите? Потому что я буду следить! - он взмахнул перед
собой рукой и исчез. На мгновение кухня наполнилась звуком отдаленного
жужжания, затем оно тоже растаяло, и Франк вышел за дверь.
Родрик застонал и закончил заклеивать себе лицо маленькими
пластырями. А затем повернулся, снова поставил табурет у дверного косяка и
опять забрался на него с двумя досками и ведром.
- Ты забыл снова наполнить его, - резко указала тетушка Дил.
Родрик опять застонал и принялся слезать обратно.
Франк, еле волоча ноги, вошел в гостиную и поставил поднос на столик
между Л'Аж и Петти.
- С этим все, - резко бросила Л'Аж. - Можешь теперь идти.
Франк ворча ушел.
Дядя Цукор нагнулся вперед, причмокивая губами.
- Терпение, дядя, - строго сказала Л'Аж, - будет тебе твой
прохладительный. Но сперва нашей юной гостье.
- Ну конечно же, - выдохнул Цукор, - ну конечно же.
- Какой прекрасный сервиз, - робко заметила Петти. - Оловянный, не
так ли?
- Ну спасибо, милочка, - Л'Аж добавила в чашку Петти сливок. - Да,
оловянный. Серебро на самом-то деле такое до ужаса роскошное... Вот, - она
вручила Петти хрупкую фарфоровую чашку на блюдечке. - Пейте, не стесняясь.
Но извините, если я сама не буду.
- Ей надо выпить томатный сок, пока тот не свернулся, - объяснил дядя
Цукор.
- О, конечно, - согласилась Петти, А затем нахмурилась. - Что?
- Э, Франк! - быстро позвала Л'Аж.
Дворецкий протопал в гостиную, снова ворча.
- Зажги мне сигарету, - Л'Аж помахала длинной русской папироской на
конце огромного мундштука из слоновой кости.
Франк, рыча, неуклюже завозился с архаической трутницей и ударил
кремнем о кресало. Искра упала на горку плауна, и вспыхнул язык пламени
поярче магниевого.
Свет ударил по солям серебра в томатном соке и проявил быстрый
портрет мускулистой фигуры в комнате наверху, в постели. Петти уставилась
на лицо Адониса и ахнула:
- Э... извините пожалуйста, мне надо срочно сбегать наверх к
генератору, - она поставила чашку и поднялась.
- О, но он у нас здесь, внизу, - уведомила ее Л'Аж.
- Уверена, что верхний намного милее, - Петти побежала вприпрыжку к
широкой винтовой лестнице за арочным входом в гостиную.
- Франк, быстро! Лови! - закричала Л'Аж.
Франк заревел и, круто повернувшись, побежал, тяжело топая ножищами,
следом за Петти. Очень тяжело топая, словно на каждой ноге по гире, и лицо
у него выражало сомнение. Но Петти быстро оглянулась, в ужасе ахнула и
помчалась во всю прыть.
Л'Аж, однако, не испытывала никаких колебаний. Она ринулась мимо
нескорого на ногу Франка и схватилась за рычаг у самого начала коридора.
Как только Петти шагнула на первую ступеньку, Л'Аж потянула за рычаг, и
первые три ступеньки провалились, когда открылась потайная панель. Визг
Петти стих, когда она провалилась в погреб.
- Вниз! - скомандовала Л'Аж, прожигая взглядом Франка и показывая на
отверстие.
Бормоча под нос протест. Франк уселся на край, спуская в провал одну
ногу за другой.
- Живее, чудовище! Живее!
Франк пробурчал что-то похожее на "неправильно".
- Не смей мне читать проповеди! - завизжала Л'Аж и с силой пнула его
в фундамент. Франк с ревом рухнул в погреб.
Поднялся он как раз во время, чтобы увидеть, как Петти стремглав
уносится вверх по лестнице из погреба.
Франк тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Он дотопал до лестницы как
раз тогда, когда Петти достигла верхней площадки. Франк подождал, пока она
передохнет, а потом прогромыхал:
- Поверни.
- Что? - Петти опустила взгляд на свою руку, увидела, что та дергает
ручку взад вперед. - О! Да! Спасибо, - она повернула ручку и вылетела в
прихожую, как раз когда Франк дотопал до отметки половины пути.
- Лови ее. Франк! Лови ее! - вновь завизжала Л'Аж, но Петти завернула
за поворот и перемахнула через провал на лестнице. - Неужели здесь никто
не может сделать что-нибудь как надо? - взвыла Л'Аж и рванула за другой
рычаг.
Лестница с грохотом задвигалась - вниз, конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45