То была епитрахиль — особая часть облачения, которую священники надевают, когда совершают таинства. Именно наличие в облачении епитрахили указывает на то, что в данный момент перед тобой не частное лицо, а священник при исполнении своих священных обязанностей. Брат Гоуд глянул на Мэта.
— Отойдите чуть дальше, сын мой. Прежде чем этот человек переступит порог храма, он должен примириться с Богом.
Мэт кивнул и, спустившись с паперти, оказался у самой границы охранного круга. Он замер, вновь ощутив близость сил Зла. Он чувствовал их присутствие физически, они словно давили на него, возвышались над ним, но он не трогался с места и дерзко смотрел во тьму. В том мире, где он жил прежде, он бы никогда не отважился на такую смелость, но в Меровенсе он бесстрашно бился с врагами и был посвящен в рыцари. Обряд посвящения даровал рыцарю неимоверную отвагу, и вот теперь Мэт стоял прищурившись и взирал на невидимое Зло, окружавшее его со всех сторон. Ему не было страшно. Он стоял на святой земле, вдобавок огражденной нарисованным им охранным кругом.
Мэт медленно пошел по краю круга, слыша, как бормочет Йорд, исповедуя брату Гоуду свои прегрешения. Мэт старался не слушать — собственно, он все равно не разбирал слов, поскольку находился достаточно далеко от кающегося грешника и священника. Мэт шел, и невидимые порождения тьмы двигались вместе с ним. Он понимал, что они явились по его душу. Если бы им удалось совладать с ним, затем они не побрезговали бы Йордом и братом Гоудом. Мэт всей душой желал Йорду поскорее закончить исповедь. Теперь ему было понятно, почему дьявол провоцировал людей покидать святыни.
Но вот концентрация сил Зла как бы ослабла. Мэт пытливо вглядывался во тьму, пытаясь понять, что же произошло... и тут из темноты вышел Бохи.
— Хоть бы «спасибо» сказал мне, что ли, за мое образцовое поведение.
Мэт вытаращил глаза от изумления:
— Так это ты сражался с невидимыми чудовищами!
— Я самый, а ты мне шкурку подпалил, — обиженно проговорил Бохи и, повернувшись к Мэту спиной, продемонстрировал спаленную шерсть. Мэту стало жаль бохана.
— Прости. Понятия не имел, что мой спаситель вот так отреагирует на благословение. Послушай, но ведь я хотя бы не сказал, чье именно благословение я на тебя призываю.
— И на том, как говорится, спасибо, — проворчал Бохи. Мэту стало немного не по себе. Ведь если бохан был способен отражать атаки злых духов, стало быть, он был наделен недюжинным магическим даром. Мэту хотелось верить в то, что Бохи пришел не для того, чтобы отплатить ему за спаленную шкуру.
— И волков, что ли, тоже ты прогнал?
— Волки! — фыркнул Бохи. — Подумаешь тоже! Знай, смертный, что мы, обитатели леса, понимаем друг друга. И если я с уважением отношусь к их злости, и они знают о том, как опасна моя магия и как жестоки мои проказы. Вот духи ночи — это другое дело, но и эти со мной считаются. Духи друг друга побаиваются, смертный, они знают, кто чего стоит.
— Значит, для того чтобы выступить против них, нужно обладать большой храбростью, — заключил Мэт.
Бохи, похоже, насторожился. На миг с него слетело всегдашнее лукавство.
— Ну, кое-какая храбрость нужна, не без этого. С каждым из них по отдельности я бы справился без труда, но откуда мне знать — вдруг бы они все скопом ополчились против меня? — Но вот губы бохана снова разъехались в злорадной ухмылке. — Но им слабо вместе собраться. Такие уж они — одиночки. Каждый — сам по себе, на другого злится, другому завидует. А нынче они и не сообразили, что надо бы вместе собраться. Туго соображают — как всегда, впрочем.
— Все равно ты рисковал. Спасибо тебе за это. А этих злыдней кто подослал? Не главный ли друид?
— Главный шут, если ты имеешь в виду Ниобита, — презрительно проговорил Бохи. — Нет. Они были посланы более могущественными силами.
— А кто им был нужен? Баналикс или я?
— Ты, конечно, — хмыкнул бохан. — Они думали отпугнуть тебя, чтобы ты ушел от защиты... — Что бы там бохан ни собирался сказать, это слово он опустил и предпочел описательный стиль:
— От защиты того, кто тебя там обычно защищает. Не ведали же они, умники, что тебя теперь защищает еще и более земной дух.
— То бишь ты, — проговорил Мэт и сглотнул подступивший к горлу ком. — Но почему ты помог мне?
Бохан пожал плечами:
— Да скука меня одолела, вот и решил развлечься маленько. И потом, кого бы я еще стал мучить, если бы тебя укокошили? С семейством-то твоим я еще знакомства не свел.
— Ясно, — поджал губы Мэт. — Собственность свою защищал, стало быть.
— Ну, можно и так сказать, — осклабился Бохи. Мэт решил, что лучше ему бохана не сердить. А в следующее мгновение сердце у него екнуло при мысли о том, что бохан, думая о нем, употребляет притяжательное местоимение «мой».
— Сын мой, — окликнул Мэта брат Гоуд. — Ты можешь вернуться и войти в храм.
— Иду! — отозвался Мэт и обернулся к Бохи. — Еще раз спасибо, ты меня очень выручил.
— Буду рад выручить тебя еще не раз, — сверкнул глазами бохан. — Ежели охота возьмет.
Мэту очень хотелось, чтобы бохана взяло что-нибудь еще, а не охота, но ему хватило ума эту мысль вслух не высказывать. Он развернулся и взошел на паперть, озаренную первыми лучами солнца.
Йорда Мэт нашел в церкви. Тот был тихий, смирный и смотрел по сторонам так, словно глазам своим не верил.
— Он примирился с Господом, — объяснил Мэту брат Гоуд.
— Такое впечатление, что ты никогда в церкви не бывал, — сказал Йорду Мэт.
— Всю жизнь ходил, — возразил бывший «друид». — До тех пор, пока Нио... пока главный друид не соблазнил меня россказнями о славе и блаженстве. — На миг лицо его озарилось улыбкой. — Он не врал. Вот только... он не говорил о том, что ждет неудачников. — Он поежился. — Не могу сказать, что было страшнее — тот жуткий топот или хриплое дыхание.
— То, как ты представлял себе этих страшилищ в уме и сердце.
— О-о-ой! — вскрикнул Йорд и закрыл лицо ладонями. — Упаси, Господи! Не дай бог снова такое пережить!
Мэт решил подбодрить его и положил руку на его плечо. Хотел подбодрить, а вышло иначе: Йорд дернулся так, словно его током ударило. Мэт отдернул руку.
— Не бойся. Покуда ты будешь оставаться здесь, тебе ничто не грозит.
Йорд немного успокоился, огляделся по сторонам, впитывая спокойствие, излучаемое церковью.
— И никто не сможет сюда проникнуть?
— Злые духи не смогут, — заверил его Мэт. — Я об этом позаботился.
Брат Гоуд устремил на него непонимающий взгляд, а Мэт подмигнул ему.
— А не духи могут войти сюда? — решил уточнить Йорд.
— Злые люди — да, — признался Мэт. — Это не исключено. Когда язычники желают найти для себя жертву, они в первую очередь заглядывают в храм.
Йорд зябко поежился, но мужественно проговорил:
— Ну что же — ведь это всегда возможно. Могу только надеяться на то, что главный друид и его приспешники устрашатся и исчезнут.
— Да, они — наша главная угроза на сегодняшний день, — согласился Мэт. — И чем больше мы о них узнаем, тем быстрее сумеем от них избавиться. Что ты можешь рассказать мне об этом главном друиде?
Йорд молчал. Его снова начало колотить как в ознобе.
— Ну же. Ты ведь знаешь, что он убьет тебя только за то, что не сумел соблазнить общину брата Гоуда, — урезонил Йорда Мэт. — Так помоги же мне добиться, чтобы это ему не удалось.
— Никто не знает, откуда он родом, — негромко, глухо проговорил Йорд. — Но говорит как лорд.
«Этому, — решил Мэт, — можно было и выучиться».
— И он колдун?
Йорд поежился:
— Да, могущественнейший колдун. Он обучил нас некоторым заклинаниям и обещал, что обучит и другим, но мы-то понимали, что ему не научить нас и половине из того, что ведомо ему.
— «Нас» — ты сказал? — решил уточнить Мэт. — Это кого?
— Нас было с полдюжины — тех, кто хотел стать жрецами-друидами, а не просто исповедовать веру предков, — пояснил Йорд. — Вот так все и началось. Мы пошли за Нио... за ним. Он обещал нам власть и все, что она дарует. Он в таких ярких красках описывал нам богатство и роскошь, прекрасных женщин с шелковистой кожей в наших объятиях, поклонение толп народа. Это вскружило нам головы, и мы возжелали и сами стать друидами и заняться обращением других людей в древнюю веру. Я обратил в эту веру уже шестнадцать деревень и четыре города, — сказал Йорд не без гордости, но, вспомнив минувшую ночь, понурился. — Больше не стану этого делать.
Мэт гадал, надолго ли затянется покаяние Йорда и не сподвигнут ли его воспоминания об обещанных красотках и восторженных почитателях на то, чтобы вернуться к былым занятиям. И еще Мэт думал о том, долго ли позволит Ниобит Йорду оставаться в живых.
— Он рассказывал вам о том, что называл верой предков?
— Да. Имена богов, символы — вроде золотого серпа, омелы и падуба. Рассказывал о ритуале, о том, что надо выпить для того, чтобы освободить сердечные порывы, о том, что богов нужно ублажать плясками, соитием и пролитием крови.
— Пролитием крови. Верно. Оно совершалось совершенно добровольно, но когда община становилась более податливой, людей заставляли наносить себе все более глубокие раны. А на это они шли не так уж охотно, верно? Не говоря уже о ритуальных убийствах!
Йорд кивнул:
— Мы принесли в жертву одиннадцать девственниц и дюжину юношей. Ниобит говорит, что этим мы ублажаем богов.
— Говорить он может все что угодно, вот только тот, к почитанию кого он вас склоняет, вовсе не бог, — покачал головой Мэт. — Боги древности — это всего лишь иллюзии, даже в этой... — он чуть было не сказал «вселенной», но вовремя спохватился, — стране. А как он вам советовал вести себя друг с другом?
— Он говорил, что всякий человек должен стремиться к тому, чтобы обойти другого, что он должен уничтожать тех, кто мешает ему продвинуться, что нужно стремиться к богатству и обладанию как можно большим числом женщин.
Брат Гоуд поджал губы. Мэт видел, что священником владеет праведный гнев. Мэтом владело то же чувство, но он все же сумел почти спокойно произнести:
— Ну а как насчет того, если бы вы возжелали чего-то, что принадлежит другому?
— О, нужно было просто забрать это, и все! А если окажется, что этот человек слишком слаб, чтобы противостоять тебе, значит — поделом ему!
Мэт кивнул.
— А относительно связей с чужими женами он вам что говорил?
— То же самое. Если муж недостаточно силен, чтобы защитить свою жену, то что же тут поделаешь? Природа есть природа.
У Йорда даже глаза заблестели.
— Ну а если, скажем, твоя жена пожелает переспать с другим? — поинтересовался Мэт.
— Ее надо убить, — не задумываясь, ответил Йорд. — И его тоже — желательно.
Гоуд возмущенно вскрикнул, Йорд смутился.
— Простите меня, святой отец! Я не должен был ни о чем таком говорить. Просто этот человек спросил меня.
— Понимаю, и ты должен отвечать ему все как есть, сын мой, — кивнул брат Гоуд. — И мне полезно узнать о том, чему подучивает мой враг людей. Но слышать об этом так тяжело.
— А как вести себя в отношении других деревень? — спросил Мэт.
— Вообще надо повиноваться указам короля, но если главный друид скажет, что надо напасть на кого-то, значит, надо напасть, и не важно, деревня это или другая страна. Меровенс, к примеру.
— Меровенс ты просто так назвал, как я понимаю.
— Это никакое не учение богов древности! — не выдержав, воскликнул брат Гоуд. — Это учение дьявола!
Йорд в испуге воззрился на священника.
— Вам это тоже пришло в голову, святой отец? — усмехнулся Мэт. — Послушай, Йорд, — обратился он к бывшему «друиду», — ваш главный друид велел вам нарушать все заповеди Божие, кроме заповеди насчет дня субботнего.
— О, по воскресеньям мы должны были работать до захода солнца, а после того должны были пить и веселиться!
— Ясно. Значит, и эту заповедь он вас учил нарушать, — ворчливо проговорил Мэт. — Думаю, не стоит и спрашивать о том, учил ли он вас произносить имя Господа как ругательство. Думаю, ты понимаешь, кто подучивает людей поступать противоположно тому, как учит их поступать Бог?
Глаза Йорда наполнились страхом.
— Все так и есть, так и есть, как вы говорите! Он подучивал нас поклоняться сатане! Но почему он не называл дьявола его истинным именем?
— Стоило бы ему только сказать об этом открыто — и люди в страхе отшатнулись бы от него, — объяснил Йорду Мэт. — Стоило же облечь почитание сатаны в привлекательную форму — и все слушали. Но если рассмотреть все более внимательно, увидеть, как вели себя почитатели этого «божества», сразу становится ясно, кому они поклонялись на самом деле. — Сказав это, Мэт почувствовал себя крайне неловко. Ему припомнились люди, живущие в его родном мире. Ведь он понимал, как легко обмануть огромное количество людей. Он задумался, относились ли высказывания Барнума* ко всему человечеству, в каком бы из миров оно ни обитало.
Отбросив на время эту мысль, Мэт вернулся к допросу Йорда.
— Если уж мы упомянули короля, давай к нему вернемся. Что насчет всего этого ведомо королю Драстэну?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62