— вам нужно подождать, покуда вы не возьмете под свою власть всех баронов и церковь и покуда папаша ваш не отправится в мир иной. Будете вы коронованы или нет — бароны все равно восстанут против вас, если у них это получится. Даже королю Драстэну порой приходилось усмирять бунты, хотя народ любил его за то, что при нем в стране царили покой, и процветание.
— О, я тоже сделаю страну спокойной и процветающей, — мурлыкнул Джон и уставился на пламя в камине. — Очень спокойной и очень процветающей — для меня.
* * *
Два дня спустя на закате Мэт и его спутники добрели до очередного постоялого двора. Собравшись войти туда, Мэт кое-что заметил и, тронув сэра Оризана за плечо, остановил его.
— Что вас обеспокоило? — спросил рыцарь и посмотрел в ту сторону, куда смотрел Мэт.
— Птица, — ответил Мэт.
Его спутники увидели крупную черную птицу, похожую на ворона-переростка. Птица сидела на подоконнике и заглядывала в окно кабачка.
— Наверное, надеется на пару-тройку корочек, — пожал плечами сэр Оризан. Сержант Брок кивнул:
— Вороны — они вечно объедками кормятся.
— Рад бы вам поверить, — неуверенно промолвил Мэт и пошел следом на товарищами. И вдруг ворон повернул голову и устремил на Мэта зоркий, пристальный взгляд. Мэта пробрала дрожь. Он никогда не видел такой злобы во взгляде птицы, такой обнаженной ярости и желания напасть.
Затем ворон снова сосредоточил все внимание на окне кабачка и вновь стал обычной черной птицей — ну разве что крупноватой. Мэт медленно вошел в кабачок вслед за спутниками.
Войдя, они попали в море гомона. Внутри царили разговоры, смех, звучали обрывки песен, стук деревянных тарелок.
Подавальщицы, держа подносы с едой повыше, сновали между столиками. Стаканы и кружки вздымались вверх в ответ на произносимые тосты.
— Да тут вечеринка, — заметил Мэт. — Что они, интересно, празднуют?
Сэр Оризан пожал плечами:
— Жизнь.
— Как думаете, удастся нам нынче переночевать здесь? — спросил сэр Оризан.
— Будем надеяться, — вздохнул Мэт.
— Не хочу вас обидеть, лорд маг, — сказал сэр Оризан, — но этот ваш бохан — на редкость надоедливый пакостник.
— Не так громко, — прошептал Мэт. — Он может услышать и воспринять ваше замечание как комплимент. — Более спокойным голосом он добавил:
— Честное слово, мне ужасно перед вами неудобно, братцы, но это вовсе не мой бохан. По крайней мере моим он стал не по моей воле.
— Но пока он будет почитать нас с сержантом членами вашего семейства, со всеми нами ничего дурного не должно случиться, — заключил сэр Оризан. Он окинул взглядом зал и покачал головой. — Поздно мы явились. Ни одного свободного стола нет.
— Есть. Вон там, в дальнем углу, — указал сержант Брок. — Там только один человек сидит.
Этот человек согнулся дугой, глядел в свою пивную кружку и что-то бормотал себе под нос.
— Не самая приятная компания в мире, — вздохнул Мэт. — Но только за тем столом и есть места. Будьте готовы к тому, что этот тип попортит нам аппетит.
— Я бы предложил добраться до следующей деревни и заглянуть на тамошний постоялый двор, — сказал сэр Оризан. — Предложил бы, если бы уже не поступили именно так и если бы уже не стемнело. Наверное, не стоило вам уговаривать нас шагать до этой деревни, лорд маг.
Похоже, затевался занудный спор.
— Но мы и так продвигаемся слишком медленно, — возразил Мэт. — Так много остановок, задержек всяческих.
Сэр Оризан вздохнул:
— Что ж, придется вытерпеть общество пьяницы.
— Подумаешь! Еще три кружки эля — и он перестанет нести околесицу и уснет, — заверил друзей сержант Брок.
— Вы так думаете? — Мэт придирчиво взглянул на пьяного. — А откуда он возьмет еще три порции эля?
— Как — откуда? Вы ему поднесете, — уверенно ответил сержант. — Разве это такая уж высокая цена за наше спокойствие?
— Да, пожалуй, что невысокая, — кивнул Мэт. — Тем более что денег у нас пока хватает. Садитесь, господа.
Сэр Оризан опустился на стул следом за Мэтом, а сержант Брок остался стоять. Он хотел было что-то сказать, но промолчал.
Мэт нахмурился:
— В чем дело? Садитесь.
Обида во взоре сержанта сменилась недоверием.
— Но я не господин!
Мэту стало неловко. Он вспомнил о том, что в этом средневековом мире ни к кому рангом ниже сквайра не положено было обращаться «господин» и господа не ели в одном помещении с представителями более низких сословий. Он хотел исправить ошибку, но сэр Оризан поманил сержанта пальцем, и когда тот наклонился, рыцарь сказал ему;
— На время этого странствия назначаю тебя моим оруженосцем. Да-да, повышаю тебя в звании, а если мы преуспеем в том, что задумали, я посвящу тебя в сквайры со всеми подобающими почестями.
В душе Брока, судя по выражению его лица, смешались самые противоречивые чувства — неверие, радость, страх. И Мэту легко было его понять — ведь выходцы из крестьян крайне редко с становились мелкопоместными дворянами. А если бы их предприятие закончилось неудачей, сержант лишился бы такой баснословной удачи. Но видимо, Брок додумался до того, что неудача означала бы гибель всех троих, а об этом лучше не думать, пока все живы и здоровы. Короче говоря, радость возобладала над смятением, и сержант опустился на стул рядом с сэром Оризаном и склонил голову:
— Благодарю вас, сэр рыцарь. Всем сердцем благодарю.
— Для меня это такая же честь, как для вас, сержант, — напыщенно произнес сэр Оризан.
— Че... ч... сть! — чавкнул сидевший напротив пьяница. — П-по... думаешь т-тоже — ч-ч-ч... сть. А-а-а все-о за-а-чем? А за-атем, штоб ха-а-рошего ч-ловека убить можно бы-ыло не про-осто так. И-и-и все. — Пьяница поднял кружку неверной рукой и устремил на соседей по столу пьяный злобный взгляд. — Да-а здра-авствует принц Бри-и-он!
Спутники переглянулись. Мэт сказал:
— Отчего же не пожелать принцу здоровья? Мы и пожелаем, как только нам кружки принесут.
Услышав их разговор, подавальщица метнулась к столу:
— Эля желаете, господа?
— Да, и еще мяса и хлеба, — отозвался Мэт. — Надо бы поплотнее закусить.
— Постараюсь поскорее, — пообещала подавальщица и умчалась в сторону кухни.
— Народу много нынче, — заметил Мэт.
— А эт-та из-за мене... менес-с-с-с... треля все, — пояснил пьяница. — При... ик!.. перся поу... ик!.. жинать. Хо-о-зяин его у... садил по-ожрать, а сам мальчи... ик!.. шек разослал, штоб на-ароду назвали.
— И к тому времени, как менестрель поел, здесь собралась вся деревня, — поспешил Мэт резюмировать объяснения пьяницы. Молодец. Этот не упустит своей выгоды. — Вам не кажется, — обратился Мэт к сэру Оризану, — что по стране шляется невероятное количество менестрелей?
— Да, их стало больше, чем обычно, — согласился сэр Оризан. — Еще чуть-чуть, и представишь, что мы где-нибудь в южных краях и что это не менестрели, а трубадуры.
Молодой человек в яркой одежде поднялся и взял на лютне нестройный аккорд.
— А может быть, я не прав, — поморщился сэр Оризан. Менестрель настроил фальшивящую струну и снова взял аккорд. Аккорд прозвучал намного лучше, и менестрель довольно кивнул.
— Расскажи нам сначала вести, менестрель, а потом уж споешь! — крикнул кто-то, и множество голосов подхватили:
— Вести! Вести! Сначала — вести!
— А мои песни — не старее новостей, — со смехом отозвался менестрель.
— Если у них есть мелодии, это будет новость — всем новостям новость, — проворчал сэр Оризан.
— Повезло мне, — вздохнул Мэт, — я странствую в компании с критиком.
— Ну, так и быть, коротко я вам расскажу главные вести, — продолжал менестрель. — И каких же новостей вы желаете сначала — дурных или хороших?
— Дурных! — прозвучал жадный хор из десятка голосов.
— Самая дурная весть вот какая: король Драстэн захворал.
Зал отреагировал на это известие возмущенным гомоном. Люди принялись спрашивать друг у друга, может ли такая весть быть правдивой, другие их заверяли, что может, и тут же принимались рассуждать о том, что из хворобы короля может проистечь дурного, а что — доброго.
Как только все притихли и поняли, что дурное в данном случае способно значительно превысить хорошее, голос подал хозяин постоялого двора:
— Ну а добрые-то вести какие, менестрель?
— Добрые вести, — проговорил менестрель с наигранной веселостью, — вот какие: верный делу отца принц наш Джон стал править как регент! Теперь король будет обращаться к нам устами сына и велел ему заботиться обо всех нас.
Это сообщение было встречено мертвенной тишиной. Менестрель вертел головой, пытался улыбнуться всем сразу, но вскоре улыбаться перестал. А потом поднялся ропот — мрачный, нервный, испуганный.
— Слыхал я про это, — сообщил лудильщик своему соседу по столу, и надо заметить, сказано это было нарочито громко. Видно, он расстроился, что ему не выпала честь сообщить первым эту новость жителям деревни.
— Чего ты там слыхал? — спросила его женщина, сидевшая за соседним столом.
— А слыхал я, — зычно вымолвил лудильщик, — что его величество не просто так хворает, вот что я слыхал.
— Это как же понимать? — угрожающим тоном поинтересовался менестрель. Он явно не порадовался тому, что роль трибуна уходит из его рук.
Голос лудильщика прозвучал на фоне всеобщего шепота.
— А вот некоторые говорят, будто его королева отравила!
— Ч-ч-чушь! — возмутился пьяница. — Ка-аралева ника-ак... не мо-огла! Она ж в пле-ену!
Мэт постарался переставить табурет подальше от пьяницы. Такой же маневр предпринял и сержант Брок. В итоге они сели вплотную к сэру Оризану.
— А э-этот са-амый га-адкий из всех — этот Ж-жон! — проворчал пьяница, гневно воззрился на свою кружку и заговорил вновь, с каждым словом набирая громкость и даже некоторую четкость в выговаривании слов. — Га-гериш-то, он... того, паразит был ещ-ще тот, я вам доложу, так он хоть был не слюн-тяй и не трус! А хто такой-сякой был этот шиний рыцарь, што принца Бриона кокнул? Што? Не жнаете? Одни дошпехи ходячие? А я вам вот што шкажу — это вше жлое колдовштво, ух какое жлое — у-у-у! Уж и жлее некуда, ежели оштался только этот шлижняк пожорный и будет теперь нами вшеми править!
Краем глаза Мэт уловил, как что-то мелькнуло. Он обернулся и успел заметить, как взлетел с подоконника гигантский ворон. Почему-то у Мэта сразу возникло дурное предчувствие. Он поднялся и положил руку на плечо сэра Оризана:
— Пойдемте. Что-то у меня нет охоты оставаться и выслушивать все это.
— Опять в чистом поле ночевать? — запротестовал сержант Брок.
Сэр Оризан тоже собрался было возразить, но, увидев выражение лица Мэта, кивнул и встал:
— Да, конечно. По дороге нам непременно попадется другой постоялый двор.
— А-га! Го-ошподам на-ше об-чество не ндравится, вот оно што! — крикнул им вслед пьяница. — Вот так вшегда!! Штоит только штарине Долану врежать правду-матку, так его никто шлу-шать... ик! не желает.
— Боюсь, все зависит от того, сколько ты эля вылакал, — обернувшись, сказал ему Мэт и поторопил своих спутников к выходу из кабачка.
Хозяин бросился им наперерез:
— Нет-нет, господа хорошие, прошу вас! Останьтесь! Я прогоню этого балбеса Долана. Давно надо было его выставить!
Скорее всего Долана хозяин до сих пор не выставил, потому что тот исправно платил за выпивку. Но трое посетителей принесли бы хозяину еще больший доход — это ведь получалось примерно двенадцать кружек эля.
Сержант Брок вздохнул:
— А так хотелось ночку под крышей переночевать...
— Ладно, останемся, — сказал Мэт. Ему стало жаль сержанта. — И не надо выгонять этого Долана, хозяин. Вы его только пересадите поближе к очагу, ладно?
— Ага. И эля ему подливайте, — посоветовал сержант Брок. — Мой... господин заплатит. — И он кивком указал на Мэта.
— Что ж, если тем самым я уплачу за ночь в тепле и уюте — я согласен, — ответил Мэт, и все трое вернулись к столу. Хозяин поспешно пересадил Долана к очагу, хотя тот и сопровождал свое шествие бурными протестами. Усевшись за стол, Мэт задумался о том, не лучшую ли услугу они бы все оказали этому бедолаге, если бы хозяин все-таки выставил его за порог.
Еще более напряженно на эту тему Мэт задумался тогда, когда они уже поужинали и в кабачок вошли вооруженные солдаты.
Один из них вел на поводке собаку, более напоминавшую волка. Та не лаяла, а скорее выла и потащила солдата за собой к очагу. Посетители кабачка встретили появление солдат с псом затравленными вскриками. Некоторые вскакивали со своих мест, давая солдатам дорогу, переворачивая в спешке столы и стулья.
Долан оторвал взгляд от очередной кружки и увидел приближавшуюся к нему собаку.
— Не-е-е-е-т! — завопил он и заслонился руками. — Шпа-шите, люди добрые!
Собака остановилась в нескольких дюймах от пьяницы и угрожающе зарычала. Долан взобрался на табурет и вжался в угол ниши, продолжая жалобно завывать и в ужасе глядя на пса.
— Довольно с тобой нежничать! — заорал солдат и ударил Долана копьем под колени. Бедняга с криком упал на пол.
Солдат ухватил его за ворот и поставил на ноги, а Долан принялся причитать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62