— Заклинаниям? — изумленно переспросил брат Гоуд. — Так вы, стало быть, все-таки маг?
— Всякий странник должен уметь отпугнуть разбойников и защититься от ночных духов, — ответил Мэт. — Ну, вот вам первый стишок — для защиты от огненных шаров. Как мы уже убедились, вам наверняка придется частенько от них обороняться...
Брат Гоуд оказался весьма способным учеником и уже через час крепко-накрепко затвердил слова четырех заклинаний и жесты, которыми их положено было сопровождать. Он научился отражать огненные шары, прогонять злых духов, защищаться от любого оружия, а самое главное — обороняться от злых чар, направленных против него.
— Теперь я спокойнее за вас, святой отец, при том, что живете вы совсем один.
— А вы — не гость, а просто благословение Господне! — объявил монах. — Вы должны лечь спать на мою лежанку, а я лягу на полу.
Мэт улыбнулся:
— Да нет, благодарю вас, святой отец. Я все-таки предпочту поспать в церкви. Уже стемнело, вам пора ложиться, а я, если вы не возражаете, немного прогуляюсь перед сном.
— Как вам будет угодно, как вам будет угодно. — Брат Гоуд обернулся к сержанту Броку и сэру Оризану. — Прошу вас, друзья мои, не обращайте на меня внимания! Расстилайте ваши одеяла и ложитесь спать!
— Благодарю, — слегка поклонился священнику сэр Оризан и устремил взгляд на Мэта. — Быть может, вам все-таки не стоит гулять одному, мил... господин.
— Да нет, я думаю, все обойдется. Вы ложитесь да выспитесь как следует. За меня не переживайте, со мной все будет в порядке.
— Ведь вы идете в Дом Господень, — кивнул и вяло улыбнулся сэр Оризан, но взгляд его так и остался озабоченным.
Мэт вышел из дома, где обитал священник, и прислушался к звукам ночи, ожидая уханья совы. Как только оно прозвучало, Мэт вытащил из-за притороченного к поясу кошеля пакетик с порошком и зашагал вперед, рассыпая позади себя тоненькую, почти невидимую дорожку и напевая:
Чтобы брат Гоуд спокойно спал
Нынче и впредь без страха,
Этой дорожкой окружу
Церковь и дом монаха.
Здесь с наступленьем темноты
Добрый пройдет без риска,
Но никакой зловредный дух
Пусть не суется близко!
Напевая эти слова и не жалея порошка, Мэт обошел по кругу церковь и пристроенный к ней домик священника. Он уже почти завершил круг, когда вдруг услышал позади знакомый голос:
— Толку-то от этого маловато, знаешь ли.
Мысленно Мэт подпрыгнул и отскочил на милю. К сожалению, скачок получился именно мысленным, а на самом деле он остался там, где застал его голос. Однако он заставил себя зашагать вперед и продолжить начатое дело.
— Это я про заклинание твое, — уточнил Бохи. — Нет такого заклинания, чтобы я не мог к тебе подобраться, нет такого охранного круга, который бы я не мог перейти, ибо ты сам привязал меня к себе тем, что дал мне имя, и теперь мы связаны магическими узами.
Мэт завершил круг и аккуратно уложил пакетик с порошком в кошель.
— Ты не сможешь прогнать меня окончательно, — заявил бохан, явно задетый молчанием Мэта. — Даже тем, что не обращаешь на меня внимания, ты меня не отпугнешь, тем более что я знаю: ты меня слышишь.
Наконец Мэт обернулся к бохану, усмехаясь:
— А кто тебе сказал, что я от тебя хочу защититься охранным кругом?
— Что-что? — Бохи ошарашенно вылупил глазищи. — Но... Но... Кто еще осмелился на тебя покуситься? — Изумление его сменилось гневом. — Неужто кто-то замыслил дурное против тебя? О, назови мне только имя этого злого духа!
— Дело не во мне, — поправил бохана Мэт. — Порой я встаю на сторону угнетенных, ты же знаешь.
— Защищаешь других? — поразился бохан. — Тогда как тебе самому ничто не грозит?
Это ему явно было в диковинку.
— Да, представь себе, даже если меня это никак не затрагивает. — Мэт нахмурился и задумался. — Нет, не совсем так. Видишь ли, я сохранил наивное представление о том, что то, что касается других, каким-то образом касается и меня.
— Безобразие! — выкрикнул Бохи. — Какое-то вовсе иноземное понятие.
— Ага, значит, спорить с ним ты не можешь! — порадовался Мэт. — Так вот: в том доме спит хороший, добрый человек, он монах, священник. Сегодня вечером ему угрожал мнимый друид. Он швырнул в брата Гоуда огненный шар, а мне бы хотелось, чтобы этот Баналикс больше никак не сумел навредить ему.
— Баналикс! — брезгливо поморщился бохан. — Воистину мнимый друид!
— О? — заинтересовался Мэт. — Откуда ты знаешь?
— О-хо-хо! Помню я настоящих друидов, смертный! То было лет пятьсот назад, а то и больше. Те друиды были солью земли, ее плодами и ветвями деревьев, они были подобны могучему лесу. Они относились ко мне с подобающим почтением, как и ко всем прочим духам! Но их больше нет, они исчезли, их осталось совсем немного на том острове, до которого надо плыть от западного побережья. Да, друиды ушли, остались только вы, простые смертные, в жилах которых течет словно бы не кровь, а молоко! Вам бы только за плугом ходить, а на лес вам плевать!
— Что сказать? — пожал плечами Мэт. — Земледелие позволяет получить от земли больше, за счет него легче выживать. — Говорил-то он более или менее храбро, но на самом деле ему было страшновато от мысли, что он разговаривает с духом пятисот лет от роду. Мэт решил свести беседу к важным для него вещам. — Так ты, стало быть, слыхал про Баналикса?
— Само собой! Неужто я не полюбопытствую и не поинтересуюсь такой диковиной, как друид-самозванец? Он сейчас слоняется возле самого старого дуба в окрестном лесу, поскольку всем в деревне растрепал, что там будет ждать всех, кто пожелает вернуться к древней вере!
Мэт долго молча смотрел на бохана.
Бохи занервничал:
— Эй, маг! Неужто я произнес какие-то слова, от которых ты мог обратиться в камень?
— Нет, меня так просто в камень не обратишь, — наконец отозвался Мэт. — Послушай-ка, я так или иначе собирался прогуляться перед сном. Так как, ты сказал, можно добраться до этого старого дуба?
Глава 15
Xимена и Рамон проснулись с рассветом и вышли с постоялого двора рано, но на полях уже работали крестьяне. Супруги оставили позади деревню и шагали по дороге, весело переговариваясь. Утро выдалось чудесное, и Химене с Рамоном казалось, что они буквально сливаются с природой.
Но сразу за деревней дорога пересекалась с небольшой речушкой. Через реку вел брод, где глубина воды едва достигала двух футов, и были положены камни для удобства перехода. Именно здесь и собрались сейчас деревенские женщины, чтобы заняться стиркой. Они болтали без умолку, намыливая белье и раскладывая его по камням для стирки.
— День стирки! Какая удача! — вскричала Химена.
Рамон нахмурился:
— Удача? Но для чего?
— Для того, чтобы посплетничать! Быстрее, Рамон, снимай рубаху!
— Слушаюсь и повинуюсь, любовь моя, — вздохнул Рамон и, стащив с себя рубаху, облачился в куртку и отошел к деревьям.
— Думаю, будет лучше, если меня никто не заметит.
— Ты очень догадлив. — Химена встала на цыпочки и чмокнула мужа в щеку, после чего развернулась и, негромко напевая, направилась к реке, а Рамон ушел подальше в глубь прибрежной рощицы, где уселся и стал наблюдать.
Но как только Химена подошла к броду, женщины сразу умолкли и уставились на нее.
— Доброе утро, — радостно поприветствовала их Химена. — Какая удача! А я гадала — как же мне выстирать рубаху мужа Ведь мы весь день провели в дороге.
— Вы странники? — с интересом посмотрела на Химену юная девушка.
— Помолчи, Мэгги, — прикрикнула на нее женщина постарше.
Девушка покраснела и отвернулась, а женщина постарше, слегка сдвинув брови, обратилась к Химене:
— По выговору — ты из Меровенса будешь.
— Из Меровенса, верно, — отозвалась Химена, опустилась на колени и сняла с плеча мешок. — Мы там три года прожили. А родом мы издалека, с запада.
— Из Ибирии? — широко раскрыла глаза Мэгги.
— Язык Ибирии родной для меня, — уклончиво отвечала Химена.
— Да, долгий путь проделали эти люди, Джуди, — проговорила другая женщина и покачала головой.
— Очень долгий, — кивнула Химена, намочила рубаху в реке и принялась ее намыливать.
— Что же вас завело в такую даль? — спросила еще одна женщина.
— Да в такие неспокойные времена, — добавила Джуди.
— Да уж, неспокойные! — возмущенно воскликнула Химена. — Бедняжка королева заперта в замке! Но когда отец моего мужа был молодым, он служил лакеем в замке отца Петрониллы, прежнего принца Пикты, и он бы ни за что не простил Рамону, если бы тот не отправился на помощь королеве.
— Что скажешь, Элис? Мысль благородная, — заметила Джуди.
— Что да, то да, — кивнула Элис. — Да только глупая. Слишком поздно муж этой женщины явился, чтобы наниматься в войско королевы.
— А тебя он зачем взял с собой в такое опасное странствие? — спросила старушка и нахмурилась.
Химена лучисто улыбнулась ей.
— Так ведь не отпустила бы я его одного! — И она принялась еще усерднее намыливать рубаху. — Да и потом — сын наш вырос уже, так что мне дома-то сидеть?
— Да молодая ты еще, чтобы у тебя взрослый сын был! — воскликнула пятая женщина. Химена подмигнула ей:
— Умываться надо почаще да от солнца прятаться.
— Только один сын у тебя? — с оттенком сочувствия поинтересовалась старуха.
— Да, единственный ребенок, — вздохнула Химена. — Хотелось еще детей, но Бог не дал. Зато уж как я Ему благодарна за то, что он подарил мне моего Мэтью!
— Воистину, каждое дитя — это благословение Господне, — кивнула старуха и гордо призналась:
— А у меня пятеро!
— И муж твой пока жив, Джейн, — добавила Элис. — За такое мы все должны благодарить Бога, тем более что по нашим краям снова прокатилась война.
— Слыхала я, будто бы ваша королева виновата в этой войне, — вставила Химена, — да только не поверила я в это.
— И правильно сделала, что не поверила! — возмущенно вскричала Джейн. — Разве королева Петронилла меняла полюбовников, как перчатки? Разве она хотела лишить наследства своего среднего сына?
— Вот-вот! Пикта — ее наследное княжество, — поддержала товарку Джуди. — По какому праву король отдал эти земли младшему?
— Верно говоришь, — согласилась Джейн. — И всякая женщина была бы права, стараясь защитить свое чадо!
— Да, и была бы права, желая наказать мужа-бабника, — проворчала Элис.
Мэгги только слушала, широко раскрыв глаза, и молчала. Химена была готова поклясться, что слышит мысли девушки, пересматривавшей свое отношение к супружеской жизни.
— Но разве Петронилла так уж и не подливала масла в огонь? — возразила Химена. — Я слыхала, что она ой как остра на язык.
На самом-то деле Химена своими ушами слышала уйму колкостей и острот, срывавшихся с языка Петрониллы, но упоминать об этом по понятным соображениям не стала.
— А какой же ей еще быть, ежели король ее под каблук пытался подмять! — строптиво поджав губы, проговорила старуха.
— Мы, женщины, несчастные, обездоленные создания и должны как-то выкручиваться, чтобы уцелеть, — вздохнула Джуди.
— Не знаю, не знаю, — задумчиво протянула Химена. — А вот еще я слыхала, будто бы сыновья королевы вовсе не были такого уж благородного поведения, за исключением среднего, Бриона.
— Что верно, то верно, — кивнула Элис. — Брион был ее любимчиком, она этого ни от кого не скрывала, а на Гагериса да на Джона и смотреть не желала.
— И кто же ее будет за то винить, — снова вступила в разговор Джуди, — когда старший таким хамом вырос, а младший — уродом?
— Быть может, они бы такими не выросли, если бы она уделяла им побольше любви? — предположила старуха.
— Да еще удивительно, что она Бриону столько любви подарила, — возразила Джуди. — Ведь муженек ейный только и делал, что таскал ее повсюду за собой по всему королевству, а то и в Пикту и Дейнтенир! Что она еще могла? Только одного ребенка и брала с собой.
— Верно, остальным дома было спокойнее, в замке Данлимон, — подтвердила Элис.
Мэгги, по-прежнему слушавшая разговор старших с распахнутыми глазами, зябко поежилась.
— По стольку времени не видеться с детишками!
— У них няньки были самые наилучшие, — успокоила ее Джуди.
— И все ж таки могла бы детишек по очереди с собой в дорогу брать, — строптиво поджав губы, вставила старуха. — И в целительстве она искушена, так что должна знать, что сердечные обиды — это раны, которые долго не заживают.
— Она мудрая женщина и умеет исцелять, но не колдунья же она, — с упреком проговорила Элис.
— Ну, так разве такая искусная в целительстве женщина не могла исцелить сердца своих сыновей? — хмыкнула старуха.
— Умения разные бывают, — возразила Химена. — Если кто-то умеет исцелять с помощью трав, это вовсе не значит, что ему подвластно целительство невидимых глазу ран.
— Это ты верно сказала, — подтвердила старуха. — И все же про королеву нашу поговаривают, что ей многое подвластно. Она вроде бы и с эльфами в дружбе, и духов якобы вызывать умеет. Так что уж могла, поди, с сыновними душами-то поколдовать, покуда они еще не покинули их тела.
— А может, чтоб покинули?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62