— Ну уж нет, такого повода повеселиться я вам, ребята, не дам».
В соответствии с этим решением он даже не пошевелился, когда после уже знакомых звуков возни с засовом в подвал спустился все тот же запеленутый в простыни «фараон» в сопровождении охранника. Корсар отметил про себя, что официальные лица — ведь «фараон» наверняка официальное лицо? — здесь услугами прыщавых легионеров не пользуются. Охранник был смугл, носат, чернобород и черноус, вооружен коротким «Калашниковым», металл которого был в некоторых местах уже не черным, а светло-серым. Выражение его лица не сулило ничего хорошего даже друзьям, а уж о врагах и говорить не приходилось. Даже если бы Корсар и решился на акцию протеста, до головы автоматчика ему пришлось бы тянуться чуть ли не на цыпочках.
— Вставать! — скомандовал охранник и добавил угрюмо: — Вперед ходить.
— Мне наконец объяснят, в чем дело? — обратился Корсар к «фараону». Тот важно произнес в ответ:
— Лучше бы ты подумал о том, что и кому сам будешь объяснять, когда придет твой фатальный час!
Корсар на секунду опешил, но тут же сообразил: «фараон» хотел сказать «смертный час». Это еще что за новости? Но араб уже закончил не терпящим противоречия тоном:
— А сейчас ты пойдешь со мной, и не думай, что попытки бежать обеспечат тебе легкую смерть. Ты весь, до самых кончиков волос, прочувствуешь свою вину!
— Ходить! — подытожил выступление «фараона» охранник и сделал красноречивое движение автоматом.
Сопротивляться было глупо. Корсар пожал плечами и подошел к ступенькам. Он ожидал, что «фараон» достанет что-нибудь вроде наручников или попросту свяжет руки за спиной. Но завернутый в белое араб вместо них извлек откуда-то из глубины своих одежд грязную петлю из толстой веревки и деловито накинул ее Корсару на шею. Не успел тот опомниться, как «фараон» рывком затянул узел и намотал конец веревки себе на руку.
— Грязных неверных псов нельзя выпускать без ошейника! — торжественно объявил он и подергал рукой. Веревка натянулась, Корсар чуть не упал, но удержался на ногах, инстинктивно взмахнув руками. Наверное, «фараон» ожидал, что пленник начнет возмущаться или вырваться, но лицо Корсара осталось почта спокойным, лишь взгляд, который он метнул на араба, был весьма многообещающим.
«Поиграйся, поиграйся пока… — как бы говорил этот взгляд. — Но не надейся, что я это забуду. А случай припомнить найду!»
«Фараона», несмотря на то, что он чувствовал себя хозяином положения, этот взгляд заметно смутил, и вместо новых издевательств он просто приказал что-то по-арабски. Охранник повел оружием:
— Ходить наверх.
Подниматься из подвала пришлось довольно-таки долго — Корсар прикинул, что его узилище находится на глубине метров четырех. Казалось, что с каждой ступенькой длинной каменной лестницы воздух становится все жарче и суше, и когда «фараон» толкнул наконец дверь, Корсар мельком подумал, что не так уж и жестоко с ним поступили. Гораздо хуже было бы оказаться в каком-нибудь бараке здесь, наверху. Это уж точно парилка, а вернее сауна с сухим жаром. Вот только рядом бассейна, чтобы окунуться, скорее всего нет…
Тем временем «фараон» вышел на улицу, и Корсар, словно какой-нибудь баран на веревочке, спокойно проследовал за ним.
Солнце и песок — первое, что ударило в глаза, привыкшие к ровному полумраку подвала. Корсар непроизвольно остановился, прикрыл руками лицо, но рывок веревки заставил его вновь двинуться вслед за арабом. Несколько шагов пришлось сделать вслепую, и лишь потом он начал различать другие детали пейзажа.
Ничего принципиально нового по сравнению с запомнившейся со вчерашнего дня панорамой не прибавилось: те же ряды палаток, несколько полукруглых складов из гофрированного металла. Теперь, когда Корсар уже примерно представлял, куда он попал, каждая новая увиденная деталь легко ложилась на место.
Вон тот склад за двойным рядом колючки, по углам которой стоят прожекторные вышки, — скорее всего боеприпасы. Площадка, уставленная правильными рядами чего-то, прикрытого желтым брезентом, — парк боевой техники. Выложенная металлическими плитками взлетная полоса для транспортных самолетов, а вертолеты садятся на квадратные площадки вдоль нее, тоже собранные из стандартных элементов. Ряд ярко-синих кабинок за палатками — не иначе как сортиры, важная часть солдатского быта.
Корсар вдруг сообразил, что все это ему напоминает… Правильно, кадры учебного фильма «Операция „Буря в пустыне“», образцово-показательные американские лагеря. Даже отхожие места такие же! Хотя после встречи с «воином пустыни» по имени Чак удивляться тут, в общем-то, было нечему. Если уж нефтяные шейхи даже людей из Штатов подгребают под свое начало, то уж на снаряжение деньги найдутся наверняка.
Долго любоваться панорамой Корсару, само собой, не удалось. «Фараон» топал себе вперед, охранник сопел сзади, и волей-неволей приходилось идти за ними. А вели они пленника, похоже, к отдаленному зданию, которое никак не походило на все остальное. Сложенное из белого камня, оно представляло собой скорее комплекс строений, обнесенных общей стеной и частично накрытых одной крышей. Может быть, оно и не было дворцом, но Корсар обозвал его про себя именно так: над ним тонкая, стройная башня возвышалась, крыша прихотливо изгибалась. Солнечный свет, попадая на резные каменные украшения, дополнял их хитрую вязь игрой теней, придавая стенам легкость и воздушность. Несмотря на свое незавидное положение, Корсар не мог не восхититься мастерством древних строителей — ведь этому зданию вряд ли меньше полутора сотен лет.
Он перевел взгляд: тут же, портя всякое впечатление, возвышался надувной купол, украшенный синеватыми полосками солнечных батарей. Не смотрелись они вместе — дворец и этот купол.
«Интересно, куда меня поведут? Если во дворец, значит, плохо дело, средневековье всякое… — загадал Корсар. — А если в купол, значит, современные законы действовать будут. А, черт, да хоть куда, лишь бы под крышу поскорее! Голову уже печет…»
«Фараон» свернул направо, и Корсар вздохнул: похоже, ожидается именно средневековье. Небольшие ворота, внутренний дворик… Корсар ожидал, что там окажется этакий сад под прозрачной крышей, весь в пальмах и фонтанах, но действительность была гораздо прозаичней. Мощенный каменными плитами двор был плоским и пыльным, и никакой крыши не было и в помине. Размеры двора оказались такими, что его правильней назвать было бы небольшой площадью, если бывают такие, — окруженные четырьмя стенами с редкими узкими окнами.
Здесь бы показались уместными пара-тройка отдыхающих верблюдов, но вместо живых кораблей пустыни у стены, в тени, стоял песчано-желтый бронетранспортер. Одна из его широких гусениц был снята и разложена на камне. Два чумазых парня занимались ремонтом: один, который пониже, при помощи лома удерживал на весу каток, а тот, что повыше, со всего размаху долбил по нему кувалдой. Когда Корсара проводили мимо, парень с кувалдой вытер с лица пот и произнес:
— Ну, блин, я и замотался с этой фигней! Рустам, бросай все на хрен. Чэкши бэр?
От изумления Корсар остановился, но «фараон» тут же напомнил ему о себе, с видимым удовольствием дернув ошейник.
Дверь в каменной стене не охранялась, но туда то и дело входили или выходили вооруженные люди и еще около роты стояли неровной шеренгой в тени нависающего козырька крыши. Среди солдат попадались ребята с европейскими лицами, но в основном это были люди южного и юго-восточного вида.
«Лица кавказской национальности… — невесело подумал Корсар. — А также афганской, пакистанской, ливанской — что там у нас еще из географии подходящего есть? Если я правильно понимаю, горячие парни из самих Эмиратов здесь если есть, то на командных должностях».
Раздался выкрик, и строй мгновенно выровнялся. Офицер встал напротив него, негромко что-то сказал, и в ответ рота издала мощньй слитный выкрик.
«Экие бодрые… Интересно, хоть кто-нибудь из них сознает, что все они — потенциальный фарш для мясорубки? А мясорубка вполне возможна…»
Офицер произнес еще несколько слов, и строй сделал «равнение направо» — как раз в сторону конвоя. Перейдя на повышенные тона, командир указал на Корсара пальцем, что-то объясняя солдатам, а затем демонстративно плюнул в его сторону.
Выходящие из здания «лица всяких национальностей» тоже считали своим долгом с любопытством посмотреть в сторону конвоя, а один и вовсе зашел спереди, чтобы заглянуть в лицо, а потом угрожающе что-то выкрикнуть и замахнуться кулаком.
«Однако сегодня моя одноглазая рожа популярна, как никогда! — безо всякого удовольствия отметил Корсар. — Только оркестра нет… И похоже, еще долго не будет!» — заключил он, когда очередной попавшийся по дороге араб повторил плевок, но уже прямо под ноги арестанту.
Корсар. Неудавшееся ток-шоу
Длинная узкая лестница вела на второй этаж, и через узкую дверцу Корсара буквально втолкнули в большой и широкий зал.
Называть что-либо «словно сошедшим со страниц сказок тысяча и одной ночи» давно уже стало дурным тоном, но именно это сравнение первым пришло на ум Корсару. Ковры, бахрома, мозаичные колонны, узкие щели ставен, подушки с кистями. Роскошный дубовый стол, на котором стояло что-то, прикрытое темно-красным парчовым чехлом, и рядом с ним — огромный кальян на позолоченной подставке… Казалось, сейчас здесь появится какой-нибудь Гарун-аль-Рашид и займется важными государственными делами — но вместо калифа через другую дверь быстрым шагом вошел невысокий человек с малоподвижным азиатским лицом. В руках он нес легкий офисный стул на колесиках, абсолютно не вяжущийся с остальной обстановкой.
Подойдя к столу, азиат сдернул с него чехол. Корсар был готов увидеть под ним письменный прибор с гусиными перьями и чернильницами, инкрустированными алмазами, но вместо этого на столе оказался до неприличия обыденный компьютер с большим монитором. Этот диссонанс сразу же превратил все великолепие обстановки в аляповатую декорацию к дешевому спектаклю, а участником его, видимо, и должен был стать сам Корсар.
Азиат свободным движением уселся в кресло, быстро подвигал рукой над клавиатурой — и на ожившем мониторе возникло окошко, в котором Корсар увидел себя самого, стоящего с грязной веревкой на шее.
Он прищурил глаз, пытаясь разглядеть изображение получше…
«Да, ничего себе видок! Одежда рваная, лицо грязное, а на голове что деется!» — Корсар машинально постарался пригладить взлохмаченные волосы.
«Однако где же здесь камера? Ага, вон, тоже на столе…»
Он вспомнил, как чуть было не собрался покупать себе что-то подобное и листал каталоги, рассматривая предложения — от самых простых и дешевых и дальше, все навороченней и дороже. Эта камера, похоже, из дорогих…
«Панас-две-с-полтиной, что ли? Нехалявная штучка: цифровая, с дистанционным управлением объективом, трехканальная стабилизация, встроенный монтаж-блок, и еще какие-то прибамбасы. С такой можно хоть в эфир выходить!»
Было похоже на то, что азиат именно к этому и готовится: он прицепил микрофон, отдал несколько распоряжений, потом снова поводил коротким пальцем по планшетке, и на мониторе появилось сразу несколько маленьких экранчиков с застывшими изображениями. Чьи-то лица, панорама «Галф-Бизнес» и заходящий на посадку «Бе-32».
В этот момент в зале появились новые действующие лица. Высокий стройный араб в белоснежном европейском костюме, почему-то похожий на злого волшебника Джафара из американского мультфильма, с отсутствующим выражением лица остановился у окна. Другой, пониже и потолще, чудом не путающийся в свободных одеждах, занял позицию рядом с Корсаром и махнул рукой.
Азиат щелкнул клавишей, и на главном экране вместо стандартной телевизионной сетки появилась заставка, составленная из арабских букв. Вверх от них рвались очень натуральные языки пламени, а вниз срывались капли крови. Одновременно с этим «фараон» дернул веревку вниз, и Корсар против воли нагнул голову, почти перестав видеть происходящее на экране.
Передача началась. Ведущий говорил быстро, сначала вроде бы спокойно, но потом его голос наполнился все нарастающим возмущением и гневом и уже через пару минут начал срываться на крик. Корсар слушал его внимательно, пытаясь уловить знакомые слова, а потом постарался искоса взглянуть на экран. Глаз сразу же заслезился, предупреждая, что долго не выдержит такого напряжения, но Корсар смотрел на экран не отрываясь…
«Блин, да ведь это обо мне передача! — понял он почти сразу. — Вот я иду по коридору гостиницы… Вот мы с Казаком водяру хлещем — когда же это они снять успели? Или у них там каждый столик под прицелом? Аэродром, понятно, „Крыло“ пошло в воздух, а мы с Хомяком, стало быть, уже в зоне болтаемся…»
Видеооператор — занимался своим делом он, нельзя не признать, виртуозно — пустил в работу тот кадр, где «Бе-32» уже заходил на посадку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
В соответствии с этим решением он даже не пошевелился, когда после уже знакомых звуков возни с засовом в подвал спустился все тот же запеленутый в простыни «фараон» в сопровождении охранника. Корсар отметил про себя, что официальные лица — ведь «фараон» наверняка официальное лицо? — здесь услугами прыщавых легионеров не пользуются. Охранник был смугл, носат, чернобород и черноус, вооружен коротким «Калашниковым», металл которого был в некоторых местах уже не черным, а светло-серым. Выражение его лица не сулило ничего хорошего даже друзьям, а уж о врагах и говорить не приходилось. Даже если бы Корсар и решился на акцию протеста, до головы автоматчика ему пришлось бы тянуться чуть ли не на цыпочках.
— Вставать! — скомандовал охранник и добавил угрюмо: — Вперед ходить.
— Мне наконец объяснят, в чем дело? — обратился Корсар к «фараону». Тот важно произнес в ответ:
— Лучше бы ты подумал о том, что и кому сам будешь объяснять, когда придет твой фатальный час!
Корсар на секунду опешил, но тут же сообразил: «фараон» хотел сказать «смертный час». Это еще что за новости? Но араб уже закончил не терпящим противоречия тоном:
— А сейчас ты пойдешь со мной, и не думай, что попытки бежать обеспечат тебе легкую смерть. Ты весь, до самых кончиков волос, прочувствуешь свою вину!
— Ходить! — подытожил выступление «фараона» охранник и сделал красноречивое движение автоматом.
Сопротивляться было глупо. Корсар пожал плечами и подошел к ступенькам. Он ожидал, что «фараон» достанет что-нибудь вроде наручников или попросту свяжет руки за спиной. Но завернутый в белое араб вместо них извлек откуда-то из глубины своих одежд грязную петлю из толстой веревки и деловито накинул ее Корсару на шею. Не успел тот опомниться, как «фараон» рывком затянул узел и намотал конец веревки себе на руку.
— Грязных неверных псов нельзя выпускать без ошейника! — торжественно объявил он и подергал рукой. Веревка натянулась, Корсар чуть не упал, но удержался на ногах, инстинктивно взмахнув руками. Наверное, «фараон» ожидал, что пленник начнет возмущаться или вырваться, но лицо Корсара осталось почта спокойным, лишь взгляд, который он метнул на араба, был весьма многообещающим.
«Поиграйся, поиграйся пока… — как бы говорил этот взгляд. — Но не надейся, что я это забуду. А случай припомнить найду!»
«Фараона», несмотря на то, что он чувствовал себя хозяином положения, этот взгляд заметно смутил, и вместо новых издевательств он просто приказал что-то по-арабски. Охранник повел оружием:
— Ходить наверх.
Подниматься из подвала пришлось довольно-таки долго — Корсар прикинул, что его узилище находится на глубине метров четырех. Казалось, что с каждой ступенькой длинной каменной лестницы воздух становится все жарче и суше, и когда «фараон» толкнул наконец дверь, Корсар мельком подумал, что не так уж и жестоко с ним поступили. Гораздо хуже было бы оказаться в каком-нибудь бараке здесь, наверху. Это уж точно парилка, а вернее сауна с сухим жаром. Вот только рядом бассейна, чтобы окунуться, скорее всего нет…
Тем временем «фараон» вышел на улицу, и Корсар, словно какой-нибудь баран на веревочке, спокойно проследовал за ним.
Солнце и песок — первое, что ударило в глаза, привыкшие к ровному полумраку подвала. Корсар непроизвольно остановился, прикрыл руками лицо, но рывок веревки заставил его вновь двинуться вслед за арабом. Несколько шагов пришлось сделать вслепую, и лишь потом он начал различать другие детали пейзажа.
Ничего принципиально нового по сравнению с запомнившейся со вчерашнего дня панорамой не прибавилось: те же ряды палаток, несколько полукруглых складов из гофрированного металла. Теперь, когда Корсар уже примерно представлял, куда он попал, каждая новая увиденная деталь легко ложилась на место.
Вон тот склад за двойным рядом колючки, по углам которой стоят прожекторные вышки, — скорее всего боеприпасы. Площадка, уставленная правильными рядами чего-то, прикрытого желтым брезентом, — парк боевой техники. Выложенная металлическими плитками взлетная полоса для транспортных самолетов, а вертолеты садятся на квадратные площадки вдоль нее, тоже собранные из стандартных элементов. Ряд ярко-синих кабинок за палатками — не иначе как сортиры, важная часть солдатского быта.
Корсар вдруг сообразил, что все это ему напоминает… Правильно, кадры учебного фильма «Операция „Буря в пустыне“», образцово-показательные американские лагеря. Даже отхожие места такие же! Хотя после встречи с «воином пустыни» по имени Чак удивляться тут, в общем-то, было нечему. Если уж нефтяные шейхи даже людей из Штатов подгребают под свое начало, то уж на снаряжение деньги найдутся наверняка.
Долго любоваться панорамой Корсару, само собой, не удалось. «Фараон» топал себе вперед, охранник сопел сзади, и волей-неволей приходилось идти за ними. А вели они пленника, похоже, к отдаленному зданию, которое никак не походило на все остальное. Сложенное из белого камня, оно представляло собой скорее комплекс строений, обнесенных общей стеной и частично накрытых одной крышей. Может быть, оно и не было дворцом, но Корсар обозвал его про себя именно так: над ним тонкая, стройная башня возвышалась, крыша прихотливо изгибалась. Солнечный свет, попадая на резные каменные украшения, дополнял их хитрую вязь игрой теней, придавая стенам легкость и воздушность. Несмотря на свое незавидное положение, Корсар не мог не восхититься мастерством древних строителей — ведь этому зданию вряд ли меньше полутора сотен лет.
Он перевел взгляд: тут же, портя всякое впечатление, возвышался надувной купол, украшенный синеватыми полосками солнечных батарей. Не смотрелись они вместе — дворец и этот купол.
«Интересно, куда меня поведут? Если во дворец, значит, плохо дело, средневековье всякое… — загадал Корсар. — А если в купол, значит, современные законы действовать будут. А, черт, да хоть куда, лишь бы под крышу поскорее! Голову уже печет…»
«Фараон» свернул направо, и Корсар вздохнул: похоже, ожидается именно средневековье. Небольшие ворота, внутренний дворик… Корсар ожидал, что там окажется этакий сад под прозрачной крышей, весь в пальмах и фонтанах, но действительность была гораздо прозаичней. Мощенный каменными плитами двор был плоским и пыльным, и никакой крыши не было и в помине. Размеры двора оказались такими, что его правильней назвать было бы небольшой площадью, если бывают такие, — окруженные четырьмя стенами с редкими узкими окнами.
Здесь бы показались уместными пара-тройка отдыхающих верблюдов, но вместо живых кораблей пустыни у стены, в тени, стоял песчано-желтый бронетранспортер. Одна из его широких гусениц был снята и разложена на камне. Два чумазых парня занимались ремонтом: один, который пониже, при помощи лома удерживал на весу каток, а тот, что повыше, со всего размаху долбил по нему кувалдой. Когда Корсара проводили мимо, парень с кувалдой вытер с лица пот и произнес:
— Ну, блин, я и замотался с этой фигней! Рустам, бросай все на хрен. Чэкши бэр?
От изумления Корсар остановился, но «фараон» тут же напомнил ему о себе, с видимым удовольствием дернув ошейник.
Дверь в каменной стене не охранялась, но туда то и дело входили или выходили вооруженные люди и еще около роты стояли неровной шеренгой в тени нависающего козырька крыши. Среди солдат попадались ребята с европейскими лицами, но в основном это были люди южного и юго-восточного вида.
«Лица кавказской национальности… — невесело подумал Корсар. — А также афганской, пакистанской, ливанской — что там у нас еще из географии подходящего есть? Если я правильно понимаю, горячие парни из самих Эмиратов здесь если есть, то на командных должностях».
Раздался выкрик, и строй мгновенно выровнялся. Офицер встал напротив него, негромко что-то сказал, и в ответ рота издала мощньй слитный выкрик.
«Экие бодрые… Интересно, хоть кто-нибудь из них сознает, что все они — потенциальный фарш для мясорубки? А мясорубка вполне возможна…»
Офицер произнес еще несколько слов, и строй сделал «равнение направо» — как раз в сторону конвоя. Перейдя на повышенные тона, командир указал на Корсара пальцем, что-то объясняя солдатам, а затем демонстративно плюнул в его сторону.
Выходящие из здания «лица всяких национальностей» тоже считали своим долгом с любопытством посмотреть в сторону конвоя, а один и вовсе зашел спереди, чтобы заглянуть в лицо, а потом угрожающе что-то выкрикнуть и замахнуться кулаком.
«Однако сегодня моя одноглазая рожа популярна, как никогда! — безо всякого удовольствия отметил Корсар. — Только оркестра нет… И похоже, еще долго не будет!» — заключил он, когда очередной попавшийся по дороге араб повторил плевок, но уже прямо под ноги арестанту.
Корсар. Неудавшееся ток-шоу
Длинная узкая лестница вела на второй этаж, и через узкую дверцу Корсара буквально втолкнули в большой и широкий зал.
Называть что-либо «словно сошедшим со страниц сказок тысяча и одной ночи» давно уже стало дурным тоном, но именно это сравнение первым пришло на ум Корсару. Ковры, бахрома, мозаичные колонны, узкие щели ставен, подушки с кистями. Роскошный дубовый стол, на котором стояло что-то, прикрытое темно-красным парчовым чехлом, и рядом с ним — огромный кальян на позолоченной подставке… Казалось, сейчас здесь появится какой-нибудь Гарун-аль-Рашид и займется важными государственными делами — но вместо калифа через другую дверь быстрым шагом вошел невысокий человек с малоподвижным азиатским лицом. В руках он нес легкий офисный стул на колесиках, абсолютно не вяжущийся с остальной обстановкой.
Подойдя к столу, азиат сдернул с него чехол. Корсар был готов увидеть под ним письменный прибор с гусиными перьями и чернильницами, инкрустированными алмазами, но вместо этого на столе оказался до неприличия обыденный компьютер с большим монитором. Этот диссонанс сразу же превратил все великолепие обстановки в аляповатую декорацию к дешевому спектаклю, а участником его, видимо, и должен был стать сам Корсар.
Азиат свободным движением уселся в кресло, быстро подвигал рукой над клавиатурой — и на ожившем мониторе возникло окошко, в котором Корсар увидел себя самого, стоящего с грязной веревкой на шее.
Он прищурил глаз, пытаясь разглядеть изображение получше…
«Да, ничего себе видок! Одежда рваная, лицо грязное, а на голове что деется!» — Корсар машинально постарался пригладить взлохмаченные волосы.
«Однако где же здесь камера? Ага, вон, тоже на столе…»
Он вспомнил, как чуть было не собрался покупать себе что-то подобное и листал каталоги, рассматривая предложения — от самых простых и дешевых и дальше, все навороченней и дороже. Эта камера, похоже, из дорогих…
«Панас-две-с-полтиной, что ли? Нехалявная штучка: цифровая, с дистанционным управлением объективом, трехканальная стабилизация, встроенный монтаж-блок, и еще какие-то прибамбасы. С такой можно хоть в эфир выходить!»
Было похоже на то, что азиат именно к этому и готовится: он прицепил микрофон, отдал несколько распоряжений, потом снова поводил коротким пальцем по планшетке, и на мониторе появилось сразу несколько маленьких экранчиков с застывшими изображениями. Чьи-то лица, панорама «Галф-Бизнес» и заходящий на посадку «Бе-32».
В этот момент в зале появились новые действующие лица. Высокий стройный араб в белоснежном европейском костюме, почему-то похожий на злого волшебника Джафара из американского мультфильма, с отсутствующим выражением лица остановился у окна. Другой, пониже и потолще, чудом не путающийся в свободных одеждах, занял позицию рядом с Корсаром и махнул рукой.
Азиат щелкнул клавишей, и на главном экране вместо стандартной телевизионной сетки появилась заставка, составленная из арабских букв. Вверх от них рвались очень натуральные языки пламени, а вниз срывались капли крови. Одновременно с этим «фараон» дернул веревку вниз, и Корсар против воли нагнул голову, почти перестав видеть происходящее на экране.
Передача началась. Ведущий говорил быстро, сначала вроде бы спокойно, но потом его голос наполнился все нарастающим возмущением и гневом и уже через пару минут начал срываться на крик. Корсар слушал его внимательно, пытаясь уловить знакомые слова, а потом постарался искоса взглянуть на экран. Глаз сразу же заслезился, предупреждая, что долго не выдержит такого напряжения, но Корсар смотрел на экран не отрываясь…
«Блин, да ведь это обо мне передача! — понял он почти сразу. — Вот я иду по коридору гостиницы… Вот мы с Казаком водяру хлещем — когда же это они снять успели? Или у них там каждый столик под прицелом? Аэродром, понятно, „Крыло“ пошло в воздух, а мы с Хомяком, стало быть, уже в зоне болтаемся…»
Видеооператор — занимался своим делом он, нельзя не признать, виртуозно — пустил в работу тот кадр, где «Бе-32» уже заходил на посадку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49