Ну, то, что пять дней в неделю я сидела на подключке. Тогда получается, что этэ жертва, а не просто плохой поступок. Ведь кгждый — это всего лишь часть команды.
Она швырнула брошюру с портретом героя на пол.
— Именно это внушают тебе на линии прослушивания. Как будто они вовсе не передают энергию отслеженных объектов куда следует.
Он посмотрел на ее озлобленное личико, и она попыталась отвести глаза.
— Мне уже пора.
Она отошла от дверей, открывая их перед ним. Посмотрела, как он перешагивает порог, идет по коридору... Вдруг он повернулся к ней.
— Вполне возможно, ты станешь свидетелем осуществления ПРОЕКТА ПСИХО. Именно на это место указывают полученные в результате перехвата данные.
Он взял холщовую сумку в другую руку.
— А я не ходила на них, я имею в виду под-ключки. По крайней мере, два последних дня не хотела, чтобы ты знал. Просто гуляла или сидела в парке, когда ты думал, что я на работе. И никаких точек не выявила, так что не видать мне в этом году квартальной премии, как своих ушей.
— Сожалею.
Она машинально кивнула.
— А я так хотела хоть что-то почувствовать, когда ты начал собираться... Ну, чтобы все было как прежде. Случись это, может, ты бы и не уехал... — она отвела глаза. — Думаю, что это была не самая лучшая мысль... Быть может, в том, что из тебя высасывается вся энергия, и есть какое-то преимущество. Все острые углы тогда выравниваются, и уже не обо что уколоться.
— Может быть, — он невольно смерил взглядом коридор.
Она, заметив, что он смотрит не на нее, вернулась в квартиру и стала прикрывать дверь.
обрамлении сужающегося прямоугольника. — А потому не пиши... Вероятно, я уже не вспомню о тебе... Прощай!
Дверь захлопнулась прежде, чем он успел что-либо сказать.
«Прощай», — подумал он позже, когда несся в подводном метро, соединявшем ковчежец, служивший ему столь долго домом, и берег. Прочь от плавучего города и его обитателей, прочь от их надежд и мечтаний. В Токио, в аэропорт... А оттуда в Лос-Анджелес. В этот час вылетает шаттл. Он откинулся на мягком сиденье где-то посреди этого теплого темного океана, мчась сквозь него с фантастической скоростью.
Вертолет опустился на поле, и трое поджидавших его двинулись от машины. Они шли по растрескавшемуся бетону, поросшему сорняками. Ни один самолет не смог бы здесь приземлиться: от оставшихся от Лос-Анджелеса развалин удалось очистить пятачок чуть побольше самого вертолета. Основные здания аэропорта находились на почтительном удалении от этого сектора. По выброшенной из вертолета металлической лестнице опустился грузный бородач в белом комбинезоне. Один из ожидавших, в тройке и при галстуке, хотел подать бородатому руку, но тот жестом остановил его и самостоятельно спрыгнул на землю. Два телохранителя в черной форме держались в нескольких шагах от этой парочки, последовавшей к машине сквозь поднятую вертолетом пыль.
— Ну?
Тот, что ждал, указал на серый лос-анджелесский горизонт.
— Вы готовы? Мы все намерены ехать в тот конец. Только слово скажите.
— Нет. — Седая борода развевалась по ветру. — В первую очередь мне хотелось бы поговорить о другом.
— Да вы просто время теряете, — встречавший открыл дверцу автомобиля. — И без всякой на то причины.
— Что же поделаешь, если дела обстоят так, а не иначе, — бородатый скользнул в темный мягкий салон. — Но пока я здесь — ни вам, ни вашей команде ничего с этим не поделать. - Он оглянулся на того, что помоложе. — Эй, я рад, что ты так хорошо воспринял.
Молодой действительно смеялся. Улыбка на слепящем лос-анджелесском солнце.
Большую часть полета Леггер глаз не открывал. Легкое напряжение покинуло его лишь тогда, когда плазменный двигатель набрал обороты. «Хорошо бы поспать», — подумал он. Но сон не шел, а они, между тем, прорезали воздушные мили над Тихим океаном. Он открыл глаза. - «Интересно, сколько же еще до Лос-Анджелеса?» — и посмотрел на ряд затылков сидящих в креслах впереди него пассажиров. Кое-кто был виден в профиль — беседовали друг с дружкой. «Первопроходцы, — подумалось ему. — Все как один — отважные сердца. Ну прямо как я».
Однако полной уверенности в этом он так и не почувствовал.
— А чего вы ищете?
— Что-что?
Леггер повернулся и увидел лицо сидевшего рядом с ним человека. Круглолиц и дружелюбен, словно улыбающийся розовый воздушный шарик. Уже за сорок.
— Ну, в Лос-Анджелесе, — незнакомец аж перегнулся через поручни кресла. — Куда вы направляетесь... Чего вы там ищете?
— Ах, вы об этом, — Леггер лишь плечами пожал. — Ну, думаю, работу. - Он обвел взглядом всех остальных, кто сидел в реактивнике, затем вновь посмотрел на круглолицего. — Ну, вы понимаете, хочется же что-то делать.
— Ясно. Понял. — Он наклонился почти что к самому уху Леггера и перешел на заговорщицкий шепот: — По правде говоря, меня затрахало торчать на этом долбаном ковчежце. У меня уже крыша поехала. Хотя, конечно же, я не сказал об этом людям из СКРАПа, когда они меня допрашивали.
Он откинулся на мягком кресле. Прошло несколько секунд, прежде чем Леггер сообразил, что ему полагается теперь что-то сказать в ответ.
— И что же вы им поведали? Круглолицый пожал своими массивными плечами.
— Ну, что, мол, хотел бросить судьбе вызов. В формуляре предпочитаемой работы я указал, что хочу потрудиться над реализацией ПРОЕКТА ПСИХО. Сказал им, что даже работа там дворником воспламеняет мое воображение... И знаешь, это — правда.
— Да? — смерил его взглядом Леггер.
— Еще бы. Когда Кейт взлетит — это ж будет величайшее в истории событие. Я вот что хочу сказать: кому сейчас нужно все это дерьмо о том, что мы когда-то были первыми на Луне? Сейчас об этом никто уже и не помнит. Да пусть проклятые иранцы заберут себе наши брошенные лунные базы! Кому они теперь нужны? Но это-то вещь великая. Я имею в виду коллективное бессознательное. Это куда более лично, нежели кучка замерзших камней и разного рода космический мусор.
— Вы действительно так думаете?
— Конечно... А знаете, что самое главное?! — он схватил Леггера за руку. — Ведь это сделают американцы... Мы покажем им, что нас не смыло в унитаз истории. И вот почему я завербовался — не мог спокойно взирать на рыла этих япошек. Считают себя крутыми, потому что у них есть денежки. А эти треклятые ковчежцы, на которых нас расселили... Очень мило, не правда ли, с их стороны, а? Вы как считаете? А вот когда дело доходит до подвига, до великого рывка...
И он закивал в воинственном удовлетворении. Леггер промолчал. В передней части салона он увидел гигантский видеоэкран, демонстрировавший панораму с камеры, находящейся на носу реактивного лайнера. Рдеющий край Калифорнии на горизонте. Когда они прилетят, в Лос-Анджелесе наступит утро.
— Это будет прекрасно, — прошептал круглолицый. Закрыв глаза, он улыбнулся: - Вы понимаете, о чем я? Вернуться... Возвращение... Конец ссылке! Мне ведь было совсем мало лет, когда пришел Страх и я отправился вместе со своими родителями на ковчежец... Всегда хотел, чтобы
вместо этого отправились на восток, по крайней мере, тогда мы до сих пор были бы на американской земле. Хотя я их за это и не обвиняю. Тогда царила такая неразбериха. Но я помню, какое небо было над нашим домом, над нашим настоящим домом — но все время было в серебристой дымке — словно в мягком теплом одеяле. Будет так приятно вернуться на родину.
«А я был всего лишь младенцем. Сироты росли в ссылке. А потому земля для меня ничего не значит, даже если она полита кровью моего отца».
Дорц сидел, барабаня пальцами по рулевому колесу, с мрачным видом следя за плазменными лайнерами, очертания которых просматривались сквозь металлическую сетку ограждения летного поля. Тот заряд адреналина, что он приобрел, мотаясь по местам восстановительных работ в пригородах, пробираясь сквозь завалы вокруг фундаментов, превратились в пламенное нетерпение, которое он испытывал все чаще и чаще в последнее время. Рядом с ним, свернувшись на сидении калачиком, спала Энн. «Она начнет волноваться лишь тогда, когда мне придет конец, — подумал Дорц, — но я...»
— Черт возьми! — заорал он, грохнув кулаком по боковому окошку. Она не проснулась. — Где ж он, мать твою?
— Хекхи? Джеймс?
— Да... Это я. — Круглолицый опустил один из своих чемоданов и протянул руку. — Рад с вами познакомиться. Человек в золотисто-голубой форме СКРАПа извлек из своей конторки несколько официальных бланков и сунул их в руку круглолицего.
- Вот заберите это и отметьте в подразделении СИ. Это дальше по коридору.
- Хорошо.
Сунув бланки под мышку, он поднял свой чемодан.
- Эй, — бросил он Леггеру и при этом подмигнул. — Еще увидимся... Когда-нибудь я тебя разыщу...
- Само собой.
Леггер увидел, как круглолицый засеменил по коридору и скрылся за очередной дверью.
- Ваше имя? — в голосе чиновника сквозило раздражение.
- Леггер Р. Д.
- У меня на вас ничего нет, — процедило официальное лицо, порывшись в бумагах. - А вы уверены, что вы были должны прибыть именно сюда?
- А куда же?
- Заткнись... Эй, Морт! — обратился он к другому человеку в униформе. — Ты получил приходные на Арти Лейкера? Стой здесь, - сказал он и прошел к конторке по другую сторону терминала.
Леггер, переминаясь с ноги на ногу, в очередной раз обвел взглядом интерьер аэровокзала. Можно было видеть некоторых из метавщихся с ним пассажиров, летавших теперь по бесконечным коридорам и кабинетам с документами и багажом в руках, или же, наконец, выходивших под ослепительное солнце Лос-Анджелеса, золотой пеленой
блиставшее в конце длиннющего прохода. Блаженство.
У самого здания был какой-то необжитой вид будто его лишь совсем недавно расчистили от всякой дряни и стали использовать по назначению. В углах зала еще лежали кучи мусора, а новехонькая мебель СКРАПа была лишь частично распакована. Столы без ножек лежали на боку, пустые ящики болтались, залитые упаковочной пеной. Крыса -вероятно, лос-анджелесский старожил — высунулась из забитого доверху мусорного бака с огрызком яблока в зубах и пулей метнулась к груде пластиковых контейнеров.
— Вот хреновина, — сообщил, возвратившись, чиновник. Он в замешательстве почесал подбородок. — Ну, думаю они найдутся.
Он протянул Леггеру какую-то записку.
— Вручите это медицинскому подразделению и они сделают вам все необходимые уколы.
Двое парней в белых лабораторных халатах оторвались от бутербродов, разложенных на контейнере, накрытом стерильными компрессами, — ну, прямо тебе скатерть.
— Уколы? — переспросил первый, моргая из-под своих совиных очков. — Вам надо сделать уколы?
— Думаю, что да, — сказал Леггер, протягивая записку.
Медик наклонился и внимательно изучил ее, не вынимая из руки предъявителя. Затем утер перемазанные майонезом губы и вытер пальцы о халат.
— Эй, — обратился он к своему коллеге. — Остался у нас еще три-экс?
Тот, чавкая бутербродом, пробурчал в ответ нечто невразумительное.
- А как насчет панвака? — Он кивнул в сторону Леггера... — Предполагаю, результат будет такой же...
Он взял крохотную ампулу и посмотрел ее на свет.
— Похоже, что срок годности еще не совсем вышел... А где же иголка... — бормотал он, копаясь в коробке с разного рода режущим инструментом. — Наша суб-нью пушка вышла из строя, — извинился медик, когда ему наконец удалось собрать шприц. - Так что уж простите за столь первобытные методы. Не волнуйтесь. Я как-то смотрел в училище видеоленту о пионерах иммунологии. Рукав вот только закатайте. Думаю, вот так будет нормально. Ррр-а-а-з. Ну вот и все... Можете идти.
Он с гордостью продемонстрировал окровавленную иголку. Леггер увидел, как кровь тоненькой струйкой побежала по его руке.
- А бинта не дадите?
- О чем разговор! — медик оторвал кусок своей импровизированной скатерти и прижал его к месту укола. - А теперь позвольте мне проштамповать ваше удостоверение личности, и можете идти на все четыре...
- Какое удостоверение? Похоже, у меня его нет.
- Нет удостоверения? — медики непонимающе уставились на Леггера.
- Да, братец, — с сомнением изрек тот, что был в очках. — Может, нам и не надо было тебе делать укол. А ты уверен, что прибыл куда надо?
Леггер в очередной раз протянул записку.
- А как насчет этого?
— Думаю, не помешает, — медик взял из его рук листок и проштамповал чистую сторону резиновой печатью. Затем протянул записку вместе с тонюсенькой брошюркой Леггеру. На обложке красовалась надпись: «Добро пожаловать в Лос-Анджелес». Наверное, что-то испортилось, когда они ее печатали. Полистав брошюру, Леггер обнаружил, что все страницы чистые,
* * *?
— Вот он, — сказал Дорц. Он выбрался из машины и показал на далекую фигурку, появившуюся из густых зарослей и тут же в них скрывшуюся.
— Вот черт! — заорал он. — Что он делает? Ведь он же видел, что я здесь.
Дорц повернулся и закричал на Энн:
— Он меня видел!
Теперь уже фигурка двигалась по свежерасчищенным посадочным полосам, направляясь к зданию аэровокзала, мелькая среди неподвижных плазменных лайнеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Она швырнула брошюру с портретом героя на пол.
— Именно это внушают тебе на линии прослушивания. Как будто они вовсе не передают энергию отслеженных объектов куда следует.
Он посмотрел на ее озлобленное личико, и она попыталась отвести глаза.
— Мне уже пора.
Она отошла от дверей, открывая их перед ним. Посмотрела, как он перешагивает порог, идет по коридору... Вдруг он повернулся к ней.
— Вполне возможно, ты станешь свидетелем осуществления ПРОЕКТА ПСИХО. Именно на это место указывают полученные в результате перехвата данные.
Он взял холщовую сумку в другую руку.
— А я не ходила на них, я имею в виду под-ключки. По крайней мере, два последних дня не хотела, чтобы ты знал. Просто гуляла или сидела в парке, когда ты думал, что я на работе. И никаких точек не выявила, так что не видать мне в этом году квартальной премии, как своих ушей.
— Сожалею.
Она машинально кивнула.
— А я так хотела хоть что-то почувствовать, когда ты начал собираться... Ну, чтобы все было как прежде. Случись это, может, ты бы и не уехал... — она отвела глаза. — Думаю, что это была не самая лучшая мысль... Быть может, в том, что из тебя высасывается вся энергия, и есть какое-то преимущество. Все острые углы тогда выравниваются, и уже не обо что уколоться.
— Может быть, — он невольно смерил взглядом коридор.
Она, заметив, что он смотрит не на нее, вернулась в квартиру и стала прикрывать дверь.
обрамлении сужающегося прямоугольника. — А потому не пиши... Вероятно, я уже не вспомню о тебе... Прощай!
Дверь захлопнулась прежде, чем он успел что-либо сказать.
«Прощай», — подумал он позже, когда несся в подводном метро, соединявшем ковчежец, служивший ему столь долго домом, и берег. Прочь от плавучего города и его обитателей, прочь от их надежд и мечтаний. В Токио, в аэропорт... А оттуда в Лос-Анджелес. В этот час вылетает шаттл. Он откинулся на мягком сиденье где-то посреди этого теплого темного океана, мчась сквозь него с фантастической скоростью.
Вертолет опустился на поле, и трое поджидавших его двинулись от машины. Они шли по растрескавшемуся бетону, поросшему сорняками. Ни один самолет не смог бы здесь приземлиться: от оставшихся от Лос-Анджелеса развалин удалось очистить пятачок чуть побольше самого вертолета. Основные здания аэропорта находились на почтительном удалении от этого сектора. По выброшенной из вертолета металлической лестнице опустился грузный бородач в белом комбинезоне. Один из ожидавших, в тройке и при галстуке, хотел подать бородатому руку, но тот жестом остановил его и самостоятельно спрыгнул на землю. Два телохранителя в черной форме держались в нескольких шагах от этой парочки, последовавшей к машине сквозь поднятую вертолетом пыль.
— Ну?
Тот, что ждал, указал на серый лос-анджелесский горизонт.
— Вы готовы? Мы все намерены ехать в тот конец. Только слово скажите.
— Нет. — Седая борода развевалась по ветру. — В первую очередь мне хотелось бы поговорить о другом.
— Да вы просто время теряете, — встречавший открыл дверцу автомобиля. — И без всякой на то причины.
— Что же поделаешь, если дела обстоят так, а не иначе, — бородатый скользнул в темный мягкий салон. — Но пока я здесь — ни вам, ни вашей команде ничего с этим не поделать. - Он оглянулся на того, что помоложе. — Эй, я рад, что ты так хорошо воспринял.
Молодой действительно смеялся. Улыбка на слепящем лос-анджелесском солнце.
Большую часть полета Леггер глаз не открывал. Легкое напряжение покинуло его лишь тогда, когда плазменный двигатель набрал обороты. «Хорошо бы поспать», — подумал он. Но сон не шел, а они, между тем, прорезали воздушные мили над Тихим океаном. Он открыл глаза. - «Интересно, сколько же еще до Лос-Анджелеса?» — и посмотрел на ряд затылков сидящих в креслах впереди него пассажиров. Кое-кто был виден в профиль — беседовали друг с дружкой. «Первопроходцы, — подумалось ему. — Все как один — отважные сердца. Ну прямо как я».
Однако полной уверенности в этом он так и не почувствовал.
— А чего вы ищете?
— Что-что?
Леггер повернулся и увидел лицо сидевшего рядом с ним человека. Круглолиц и дружелюбен, словно улыбающийся розовый воздушный шарик. Уже за сорок.
— Ну, в Лос-Анджелесе, — незнакомец аж перегнулся через поручни кресла. — Куда вы направляетесь... Чего вы там ищете?
— Ах, вы об этом, — Леггер лишь плечами пожал. — Ну, думаю, работу. - Он обвел взглядом всех остальных, кто сидел в реактивнике, затем вновь посмотрел на круглолицего. — Ну, вы понимаете, хочется же что-то делать.
— Ясно. Понял. — Он наклонился почти что к самому уху Леггера и перешел на заговорщицкий шепот: — По правде говоря, меня затрахало торчать на этом долбаном ковчежце. У меня уже крыша поехала. Хотя, конечно же, я не сказал об этом людям из СКРАПа, когда они меня допрашивали.
Он откинулся на мягком кресле. Прошло несколько секунд, прежде чем Леггер сообразил, что ему полагается теперь что-то сказать в ответ.
— И что же вы им поведали? Круглолицый пожал своими массивными плечами.
— Ну, что, мол, хотел бросить судьбе вызов. В формуляре предпочитаемой работы я указал, что хочу потрудиться над реализацией ПРОЕКТА ПСИХО. Сказал им, что даже работа там дворником воспламеняет мое воображение... И знаешь, это — правда.
— Да? — смерил его взглядом Леггер.
— Еще бы. Когда Кейт взлетит — это ж будет величайшее в истории событие. Я вот что хочу сказать: кому сейчас нужно все это дерьмо о том, что мы когда-то были первыми на Луне? Сейчас об этом никто уже и не помнит. Да пусть проклятые иранцы заберут себе наши брошенные лунные базы! Кому они теперь нужны? Но это-то вещь великая. Я имею в виду коллективное бессознательное. Это куда более лично, нежели кучка замерзших камней и разного рода космический мусор.
— Вы действительно так думаете?
— Конечно... А знаете, что самое главное?! — он схватил Леггера за руку. — Ведь это сделают американцы... Мы покажем им, что нас не смыло в унитаз истории. И вот почему я завербовался — не мог спокойно взирать на рыла этих япошек. Считают себя крутыми, потому что у них есть денежки. А эти треклятые ковчежцы, на которых нас расселили... Очень мило, не правда ли, с их стороны, а? Вы как считаете? А вот когда дело доходит до подвига, до великого рывка...
И он закивал в воинственном удовлетворении. Леггер промолчал. В передней части салона он увидел гигантский видеоэкран, демонстрировавший панораму с камеры, находящейся на носу реактивного лайнера. Рдеющий край Калифорнии на горизонте. Когда они прилетят, в Лос-Анджелесе наступит утро.
— Это будет прекрасно, — прошептал круглолицый. Закрыв глаза, он улыбнулся: - Вы понимаете, о чем я? Вернуться... Возвращение... Конец ссылке! Мне ведь было совсем мало лет, когда пришел Страх и я отправился вместе со своими родителями на ковчежец... Всегда хотел, чтобы
вместо этого отправились на восток, по крайней мере, тогда мы до сих пор были бы на американской земле. Хотя я их за это и не обвиняю. Тогда царила такая неразбериха. Но я помню, какое небо было над нашим домом, над нашим настоящим домом — но все время было в серебристой дымке — словно в мягком теплом одеяле. Будет так приятно вернуться на родину.
«А я был всего лишь младенцем. Сироты росли в ссылке. А потому земля для меня ничего не значит, даже если она полита кровью моего отца».
Дорц сидел, барабаня пальцами по рулевому колесу, с мрачным видом следя за плазменными лайнерами, очертания которых просматривались сквозь металлическую сетку ограждения летного поля. Тот заряд адреналина, что он приобрел, мотаясь по местам восстановительных работ в пригородах, пробираясь сквозь завалы вокруг фундаментов, превратились в пламенное нетерпение, которое он испытывал все чаще и чаще в последнее время. Рядом с ним, свернувшись на сидении калачиком, спала Энн. «Она начнет волноваться лишь тогда, когда мне придет конец, — подумал Дорц, — но я...»
— Черт возьми! — заорал он, грохнув кулаком по боковому окошку. Она не проснулась. — Где ж он, мать твою?
— Хекхи? Джеймс?
— Да... Это я. — Круглолицый опустил один из своих чемоданов и протянул руку. — Рад с вами познакомиться. Человек в золотисто-голубой форме СКРАПа извлек из своей конторки несколько официальных бланков и сунул их в руку круглолицего.
- Вот заберите это и отметьте в подразделении СИ. Это дальше по коридору.
- Хорошо.
Сунув бланки под мышку, он поднял свой чемодан.
- Эй, — бросил он Леггеру и при этом подмигнул. — Еще увидимся... Когда-нибудь я тебя разыщу...
- Само собой.
Леггер увидел, как круглолицый засеменил по коридору и скрылся за очередной дверью.
- Ваше имя? — в голосе чиновника сквозило раздражение.
- Леггер Р. Д.
- У меня на вас ничего нет, — процедило официальное лицо, порывшись в бумагах. - А вы уверены, что вы были должны прибыть именно сюда?
- А куда же?
- Заткнись... Эй, Морт! — обратился он к другому человеку в униформе. — Ты получил приходные на Арти Лейкера? Стой здесь, - сказал он и прошел к конторке по другую сторону терминала.
Леггер, переминаясь с ноги на ногу, в очередной раз обвел взглядом интерьер аэровокзала. Можно было видеть некоторых из метавщихся с ним пассажиров, летавших теперь по бесконечным коридорам и кабинетам с документами и багажом в руках, или же, наконец, выходивших под ослепительное солнце Лос-Анджелеса, золотой пеленой
блиставшее в конце длиннющего прохода. Блаженство.
У самого здания был какой-то необжитой вид будто его лишь совсем недавно расчистили от всякой дряни и стали использовать по назначению. В углах зала еще лежали кучи мусора, а новехонькая мебель СКРАПа была лишь частично распакована. Столы без ножек лежали на боку, пустые ящики болтались, залитые упаковочной пеной. Крыса -вероятно, лос-анджелесский старожил — высунулась из забитого доверху мусорного бака с огрызком яблока в зубах и пулей метнулась к груде пластиковых контейнеров.
— Вот хреновина, — сообщил, возвратившись, чиновник. Он в замешательстве почесал подбородок. — Ну, думаю они найдутся.
Он протянул Леггеру какую-то записку.
— Вручите это медицинскому подразделению и они сделают вам все необходимые уколы.
Двое парней в белых лабораторных халатах оторвались от бутербродов, разложенных на контейнере, накрытом стерильными компрессами, — ну, прямо тебе скатерть.
— Уколы? — переспросил первый, моргая из-под своих совиных очков. — Вам надо сделать уколы?
— Думаю, что да, — сказал Леггер, протягивая записку.
Медик наклонился и внимательно изучил ее, не вынимая из руки предъявителя. Затем утер перемазанные майонезом губы и вытер пальцы о халат.
— Эй, — обратился он к своему коллеге. — Остался у нас еще три-экс?
Тот, чавкая бутербродом, пробурчал в ответ нечто невразумительное.
- А как насчет панвака? — Он кивнул в сторону Леггера... — Предполагаю, результат будет такой же...
Он взял крохотную ампулу и посмотрел ее на свет.
— Похоже, что срок годности еще не совсем вышел... А где же иголка... — бормотал он, копаясь в коробке с разного рода режущим инструментом. — Наша суб-нью пушка вышла из строя, — извинился медик, когда ему наконец удалось собрать шприц. - Так что уж простите за столь первобытные методы. Не волнуйтесь. Я как-то смотрел в училище видеоленту о пионерах иммунологии. Рукав вот только закатайте. Думаю, вот так будет нормально. Ррр-а-а-з. Ну вот и все... Можете идти.
Он с гордостью продемонстрировал окровавленную иголку. Леггер увидел, как кровь тоненькой струйкой побежала по его руке.
- А бинта не дадите?
- О чем разговор! — медик оторвал кусок своей импровизированной скатерти и прижал его к месту укола. - А теперь позвольте мне проштамповать ваше удостоверение личности, и можете идти на все четыре...
- Какое удостоверение? Похоже, у меня его нет.
- Нет удостоверения? — медики непонимающе уставились на Леггера.
- Да, братец, — с сомнением изрек тот, что был в очках. — Может, нам и не надо было тебе делать укол. А ты уверен, что прибыл куда надо?
Леггер в очередной раз протянул записку.
- А как насчет этого?
— Думаю, не помешает, — медик взял из его рук листок и проштамповал чистую сторону резиновой печатью. Затем протянул записку вместе с тонюсенькой брошюркой Леггеру. На обложке красовалась надпись: «Добро пожаловать в Лос-Анджелес». Наверное, что-то испортилось, когда они ее печатали. Полистав брошюру, Леггер обнаружил, что все страницы чистые,
* * *?
— Вот он, — сказал Дорц. Он выбрался из машины и показал на далекую фигурку, появившуюся из густых зарослей и тут же в них скрывшуюся.
— Вот черт! — заорал он. — Что он делает? Ведь он же видел, что я здесь.
Дорц повернулся и закричал на Энн:
— Он меня видел!
Теперь уже фигурка двигалась по свежерасчищенным посадочным полосам, направляясь к зданию аэровокзала, мелькая среди неподвижных плазменных лайнеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27