Металлический корпус тускло сверкал в лучах Солнца. Из-за отсутствия воздуха неосвещенная сторона не была видна, и казалось, что над Церерой летает странная половина звездолета.
Его форма не оставляла сомнений, — это был земной корабль. Белопольский не ошибся: корабль был длиннее и уже “СССР-КС3”.
— Никак не могу вспомнить, в какой стране строят такие звездолеты, — сказал Белопольский. — Корпуса такой длины я еще не видел.
— Чего мы ждем? — спросил Второв. — Корабль сейчас опустится. Надо выйти к нему навстречу.
Они быстро надели пустолазные костюмы. Командир звездолета видит “фаэтонца” и, даже если не знает, что это такое, посадит спой корабль рядом с ним. Это было очевидно.
Они вышли из центрального шара как раз в тот момент, когда совсем рядом, на такие же “лапы”, какие были у “СССР-КС3”, загадочный звездолет опустился на “землю”.
Его огромный корпус высоко поднимался над низкими кольцами “фаэтонца”. На носу золотыми буквами блестело название корабля.
Оно было написано по-английски:
“Prince of Wales”.
И ниже:
“Made in England”.
ФИНИШ
Как только стало известно о решении Мельникова и Белопольского направить “фаэтонец” к Церере, волнение и тревога охватили всех работников звездоплавания.
А вслед за первым пришло второе известие — “фаэтонец” увеличил скорость до ста двадцати километров в секунду.
Всем было ясно, что возлагать такие большие надежды на фаэтонскую технику, совершенно неизвестную, считать ее беспредельно мощной, нет никаких оснований. И грозную опасность, нависшую над тремя людьми, увидели все.
Напрашивался вопрос: как могло случиться, что Мельников и Белопольский не подумали об этом решающем обстоятельстве? Как могла забота о сохранении “фаэтонца”, понятная сама по себе, до такой степени ослепить их, лишить способности мыслить с элементарной логикой?
Вспомнились высказывания некоторых ученых, которые, еще в период подготовки к космическим рейсам, писали о влиянии космоса на психику человека.
Необычны условия межпланетного полета. Чужды условия вне Земли. Из поколения в поколение десятки и сотни тысяч лет человек жил на Земле. И глубоко вкоренилось в нем сознание ее постоянного присутствия. Трудно вырвать то, что врастало тысячелетиями. Легко ходить по Земле. Но, сделав шаг в просторы Вселенной, человек должен научиться “ходить” и там.
Земля тверда. Атмосфера плотна. Кругозор ограничен линией горизонта. Так было всегда. И вот исчезла тяжесть, кругом абсолютная пустота, и со всех сторон безграничный простор. Нужно время, чтобы привыкнуть к этому.
Законы жизни в пустоте еще не изучены людьми. А они иные, чем на Земле!
Только этим можно было объяснить странное и непонятное поведение Белопольского, строго логичный, математический ум которого был хорошо известен.
И Мельников, “железный звездоплаватель”, как часто называли его в кругах людей, близких к космическим рейсам, очевидно также подпал под влияние космоса.
Нельзя так долго находиться вне Земли! — таков был закономерный вывод.
— За последние годы, — сказал по этому поводу известный ученый профессор Коллинз, — человек одерживал над космосом одну победу за другой. И он успел привыкнуть к ним. Это опасно. Легко забыть, что Вселенная далеко не покорена. С космосом надо обращаться очень осторожно, иначе он еще не раз покажет свои зубы.
В этом высказывании была немалая доля правды.
“Головокружение от успехов” — не пустая фраза. Оно коварно и подкрадывается к человеку незаметно для него.
Экипаж “СССР-КС3” триумфально прошел свой путь. Звездоплаватели посетили Арсену, справились с враждебной им природой Венеры. И даже кольцевой корабль фаэтонцев, создание другого мира, оказался подвластен им. Трудно не поддаться сознанию своего могущества! А отсюда ошибки!
В тот же день, когда астрономы, наблюдавшие за “фаэтонцем”, известили Камова о том, что Белопольский увеличил скорость своего корабля, состоялось экстренное заседание ученого совета Космического института.
С коротким сообщением выступил Камов.
— Все, что нам теперь известно о фаэтонцах, — сказал он, — заставляет думать, что они в свое время отправились в космический рейс, не подозревая о близкой гибели своей планеты. Их целью были: Марс, Земля и Венера. Предположим, что и Меркурий. Они должны были рассчитать необходимый запас горючего для двигателей, исходя из этого маршрута. Пять стартов и пять посадок. Какими бы источниками энергии они ни располагали, нельзя себе представить, что на таком, сравнительно небольшом по объему корабле удалось сосредоточить еще большее количество потенциальной энергии. Формула Циолковского неопровержима. И в своих прогнозах я вынужден исходить из нее. Известно, что фаэтонцы посетили Марс, Землю и Венеру. Кроме того, они приземлялись на Арсене и возвращались к орбите Фаэтона. Это много для одного рейса. Наша техника еще не может осуществить такой рейс. Теперь вспомним другой факт. Фаэтонцы навсегда остались на Венере. Но ведь совершенно ясно, что наша Земля была более удобна для них по климатическим условиям. Однако они не перелетели на нее. Почему? Да именно потому, что запасы горючего были израсходованы. Они знали, что не могут стартовать с Венеры и опуститься на Земле. Это более чем вероятно, это очевидно. Что же произошло потом? Мельников и Второв улетели с Венеры. Они производили частые маневры, истратив на это не так много энергии, сколько потребовалось бы для посадки на Землю, но все же очень и очень много. А затем Белопольский заставил корабль лететь с ускорением больше часу. Я даже удивлен, что им это удалось. Можно ли утверждать, что после всего этого на фаэтонском корабле не кончается горючее? Все основания думать, что оно подходит к концу, если уже не кончилось. Мы рекомендовали Мельникову направить “фаэтонца” к Луне именно потому, что если бы корабль не смог улететь с нее, то остался бы там, где мы могли легко разобрать его и по частям доставить на Землю. Теперь ясно — следовало не рекомендовать, а приказывать. Но перейдем к фактам. А они говорят, что, помимо корабля фаэтонцев, на карте судьба трех человек. Я ставлю перед советом два вопроса. Можно ли надеяться, что Белопольскому удастся благополучно совершить намеченный рейс? А если нет, то что предпринять для спасения людей?
На первый вопрос последовал единогласный ответ: “Нет, рассчитывать на запасы “фаэтонца” нельзя!”.
— Тогда что делать? — спросил председатель.
Поднялся один из руководящих работников Космического института — инженер Семенов.
— “СССР-КС3” вернется на Землю через двенадцать суток, — сказал он. — Надо немедленно подготовить его к рейсу на Цереру. Если мы увидим, что “фаэтонец” не улетает с нее, стартовать.
— Это значит потерять целый месяц.
— А что мы еще можем сделать? “СССР-КС3-бис” на капитальном ремонте. Других кораблей, способных на столь длительный рейс, у нас нет.
— А если “фаэтонец” не сможет опуститься на Цереру и упадет на нее? — спросил Волошин. — Как ни мал этот астероид, сила тяжести на нем вполне достаточна, чтобы корабль разбился. Но люди могут уцелеть. Смогут ли они ждать три месяца?
— Не смогут и одного. Достигнуть Цереры меньше чем за семьдесят два дня невозможно.
Снова поднялся Камов:
— Товарищи! Мною получена радиограмма от Уильяма Дженкинса. Он может вылететь немедленно, на новом звездолете, построенном в Англии. Этот корабль готов к старту, так как они собирались послать его на Венеру. Дженкинс заявляет, что он и его экипаж отдают себя в распоряжение нашего института. “Принц Уэльский” может начать полет в любую минуту.
— Но его скорость, насколько мне известно, пятьдесят километров в секунду, — сказал Волошин. — В случае аварии с “фаэтонцем” этого мало.
— Послушайте, что он пишет. — Камов достал бланк: — “Я и мои товарищи предлагаем ускорение в тридцать пять метров в секунду за секунду. Это позволит достигнуть скорости в восемьдесят четыре километра. Расстояние до Цереры будет покрыто за одну тысячу часов”. Не вам объяснять, на что хотят пойти англичане для спасения наших товарищей. “Принц Уэльский” мощный корабль. В некоторых отношениях он превосходит “СССР-КС3”. Мы должны быть благодарны англичанам, так как “СССР-КС4” еще не вышел из цехов завода. Но вправе ли мы принимать жертву, на которую они хотят пойти? Сорок минут такого ускорения опасно для здоровья.
— Вопрос, — сказал Волошин, — допускает только одно решение. Отказываться от предложения Дженкинса нельзя. Я предлагаю связаться с ним и указать на опасность, которую он, возможно, недооценивает. А дальше… их дело!
… Вот как случилось, что погибающие на Церере звездоплаватели были спасены неожиданным появлением звездолета “Принц Уэльский”.
Уильям Дженкинс и семь его товарищей без колебаний пошли на этот подвиг. И не опоздали!
Звездоплавание, почти с момента своего возникновения на Земле, вышло из узконациональных границ, стало делом всего человечества, делом интернационально-коллективным. А хорошо известно, как велика сила коллектива.
Англичане могли справедливо гордиться своими героями, но разве не сделали бы то же самое их товарищи из других стран? Когда люди преданы одному делу, для них нет разницы, кто попал в беду, — свой или чужой.
Роальд Амундсен погиб, стремясь на помощь своему личному врагу — итальянцу Нобиле. Оба были полярными исследователями. И не осталось места для личного или национального. Они делали одно дело! Звездоплаватели пришли на помощь другим звездоплавателям!
Уильям Дженкинс, англичанин, спас Константина Белопольского — русского. А если бы случилось наоборот?.. Перед лицом космоса люди всех стран — одна семья! И самый характер их работы выбросил из сознания звездоплавателей весь мусор национальных различий.
Цель — космос!
Родина — Земля!
Перекрещивающиеся лучи прожекторов, со всех сторон направленные на поле ракетодрома, превратили ночь в день. Четыре длинных луча, устремленных вверх четырьмя светлыми колоннами, показывали приближавшемуся кораблю место посадки.
Как всегда при финише звездолетов, ограда украшена бесчисленными флагами.
Вереницы автомобилей вытянулись на улицах Камовска. И, несмотря на позднее время, толпы людей окружили поле.
Но на здании вокзала огромные полотнища национальных знамен Англии и СССР приспущены. В молчании ожидают “Принца Уэльского” представители всех народов Земли.
На крыше вокзала собрались звездоплаватели всех стран. Они съехались в Москву, чтобы встретить того, кто долгие годы был гордостью их дружной семьи, человека, имя которого олицетворяло собой все завоевания человеческого разума над силами космоса.
Он возвращался из последнего рейса.
Навсегда!
Экипаж “СССР-КС3” неподвижно застыл в почетном карауле у портрета, обвитого крепом.
Тайное желание Константина Евгеньевича Белопольского исполнилось. Звездолет нес к Земле его тело.
Недалеко от родины, на борту английского космического корабля остановилось сердце второго “звездного капитана” Земли.
Он умер внезапно, у телескопа, на своем посту. И стальное сердце может не выдержать непрерывных ударов.
Он совершал ошибки! Кто из людей не совершает их? Но теперь, когда его больше не было, все забыли о них. В тот час, когда послушный твердой руке Уильяма Дженкинса звездолет приближался к Москве, дрогнули и опустились национальные флаги во всех столицах мира.
Все было прощено и забыто! Земля отдавала дань уважения и благодарности.
Траурные звуки оркестров не слышны в могучем реве двигателей. В вихрях бурного пламени опускается на землю исполинская ракета.
Убраны “лапы”, и сразу наступает тишина.
Словно вырвавшись на свободу, высоко кверху, над полем, взлетают медные голоса труб. И чудится людям, что не о смерти возвещают они, а о торжествующей жизни.
Сотрясают воздух залпы салюта.
Космический вездеход со снятой крышей устремляется к звездолету. На нем будет доставлен стальной гроб с телом звездоплавателя.
Этот гроб был сделан в пути, в межпланетном пространстве, из запасных частей, любящими руками товарищей.
Еще двое погибли во время рейса “СССР-КС3” на Венеру. Их тела далеко отсюда. Но придет время, и они будут встречены с теми же почестями, с тем же уважением и благодарностью.
Человечество не забывает тех, кто отдал за него жизнь. Они бессмертны!
Уже трудятся в своих мастерских знаменитые скульпторы и архитекторы, создавая достойный памятник трем погибшим. На вечные времена встанет он здесь, на этом поле. И трое друзей металлическими глазами будут провожать и встречать своих товарищей, неутомимо продолжающих начатое ими дело.
***
Странные бывают случайности.
Уильям Дженкинс, посоветовавшись с Белопольским, решил снять с “фаэтонца” все оборудование, какое только удастся хотя бы частично разобрать. Опасаться повредить механизмы и аппараты, не приходилось, они все равно обречены были навсегда остаться на Церере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98