— Да, и это очень важно для понимания строения этих деревьев. Разорвать сросшиеся стволы оказалось легче, чем вырвать дерево из “земли”.
— Я хочу спать, — неожиданно сказал Второв.
— Очень хорошо, — ответил Мельников. — Это самое лучшее.
“Как странно, — подумал он. — Геннадий сказал это в тот самый момент, когда я сам почувствовал желание заснуть. Неужели и тут проявляется наука фаэтонцев?”
Все было возможно на этом корабле, построенном существами, разум которых далеко превзошел своим развитием разум людей. Они находились среди будущей техники, будущей науки, будущих способов применения этой науки для нужд человека. Они находились в мире Фаэтона, а не Земли. Гадать было бесполезно, приходилось повиноваться законам жизни фаэтонцев.
“Становится понятным, как мы смогли заснуть сразу после катастрофы. В обычных условиях это вряд ли могло удастся”.
Второв “затемнил” стены. Сон надвигался на них непреодолимо. Глаза сами собой закрывались. Едва коснувшись сетки гамаков, они заснули мгновенно.
Кольцевой звездолет летел в пространстве от Венеры к Солнцу. “Разумные” механизмы зорко стерегли его безопасность. Они вели корабль более точно, более надежно, чем мог бы это сделать человек. Двое людей могли спать спокойно, им ничто не угрожало. Если встретится препятствие, крупный метеорит, звездолет уклонится от встречи. Он сманеврирует точно, безошибочно и осторожно, чтобы не пострадали те, кто находился в нем.
Человек подвержен усталости, по тем или иным причинам может потерять ясность мысли, может допустить ошибку. Машина не устает, не ошибается. Она всегда “внимательна”, всегда точна, никогда не теряет “ясности мысли”. И она “соображает” неизмеримо быстрей человека. Электронно-счетная машина производит сложнейшие вычисления со скоростью, которая никогда не будет доступна человеку. Силой своего разума создав такие машины, человек превзошел самого себя.
Совершенная машина — вернейший и надежнейший друг и помощник, который никогда не изменит и никогда не подведет своего создателя. На нее всегда можно положиться.
Они спали, как и в первый раз, ровно восемь часов и проснулись одновременно.
— Теперь за работу, — сказал Мельников.
Оба были полны сил. Казалось, что неистощимая энергия бьет через край, наполняет все тело. Никогда они не чувствовали себя так бодро. И по-прежнему не было никаких признаков голода. Больше того: они давно не пили, но жажда их не мучила.
Чем и как фаэтонцы кормили и поили своих невольных гостей? Немыслимо было догадаться об этом.
— За работу! — сказал и Второв.
И потянулись часы, незаметно слагавшиеся в сутки. Два человека, два обычных представителя человеческого рода, такие же, как миллионы и миллионы их собратьев, жили фантастической жизнью на фантастическом корабле. Они спали в определенные часы, спали, помимо своей воли и желания. Они ничего не ели и ничего не пили, но не испытывали ни голода, ни жажды. Их силы не только не убывали, а возрастали.
Звездолет метался между Венерой и Солнцем. Постепенно Второв все более уверенно маневрировал непонятными ему рулями корабля, заставляя его менять скорость и направление. Все реже и реже звездолет отказывался повиноваться его мысленным приказам. Человек Земли становился господином фаэтонской техники.
Оба друга неотлучно находились возле пульта или в помещении рядом с ним. Выйти в другие отсеки, осмотреть корабль Мельников не разрешал. Он не хотел рисковать. Здесь они как-то уже освоились. Что могло случиться с ними в других помещениях, никто не знал. “Фаэтонец” был вполне способен поднести им неожиданный сюрприз.
— Пора принимать решение, — сказал Мельников, когда в непрерывных “учебных маневрах” прошло несколько суток. — Куда мы направимся?
— Вы хотели вернуться на Венеру.
— Хотел, но сейчас, мне кажется, это неразумно. Тогда мы думали, что нам угрожает голод. Лететь на Землю казалось невозможным. Теперь мы знаем, что голод не угрожает. Не лучше ли направиться к Земле?
Говоря это, он с некоторой тревогой думал о том, как рассчитать маршрут, не имея в распоряжении ни счетных машин, ни каких-либо приборов. Не было и телескопа для визуальных наблюдений. Оптические приборы или что-нибудь заменяющее их несомненно были на звездолете, но как их найти? Он знал одно — во что бы то ни стало он обязан довести корабль до Земли.
— Но наши товарищи на Венере… — нерешительно начал Второв.
— Они нас давно похоронили, — перебил Мельников. — Мы должны сейчас думать только о безопасности звездолета. Он ценнее чувств. Одно дело совершать маневры в пустом пространстве и совсем другое — совершить спуск на планету. Это очень сложный и очень опасный маневр. Если корабль будет поврежден или даже разобьется на Земле — это одно, а если он разобьется на Венере — другое.
— В таком случае, летим на Землю.
— Ты думаешь, это так просто? А как ее найти? Как выдержать правильное направление? Без приборов, без наблюдений? Я потому и колеблюсь, что не уверен в себе. Вот если бы на моем месте был Константин Евгеньевич…
— Так что же делать?
— Только одно — лететь на Землю, — сказал Мельников, совершенно непоследовательно, но вполне логично по отношению к тому внутреннему процессу, который происходил в нем. “Трудно. Да, очень трудно, но необходимо. Значит, надо совершить невозможное, но спасти для науки звездолет фаэтонцев. Надо, во что бы то ни стало”.
— Лететь на Землю, — повторил он. — Только на Землю.
— Ведь мы ее видим, — сказал Второв. — Можно направить корабль в нужную сторону.
— Это только на море, Геннадий, совсем просто направить корабль к берегу. Берег никуда не убежит, а Земля бежит, и бежит быстро. Между нею и нами почти пятьдесят миллионов километров. Это что… Девяносто шансов из ста, что мы проскочим мимо с любой из сторон и на неизвестном расстоянии. Конечно, — продолжал он, словно убеждая самого себя, — мы можем изменить направление полета и снова проскочить мимо. И так до бесконечности. А где гарантия, что двигатели способны работать без конца? Где гарантия, что мы и дальше будем сыты воздухом? Но выбора нет. Летим!
В эту минуту Мельников нисколько не думал о их собственной судьбе. Он не верил, что Второв сумеет посадить тяжелый корабль на поверхность планеты. Нет, конечно, они разобьются о Землю. Именно поэтому он не допускал мысли о посадке на Венеру, до которой было сравнительно близко. Обломки звездолета на Венере совершенно бесполезны. Те же обломки на Земле могут принести пользу. “Это наш долг, — подумал он. — Или мы достигнем каким-нибудь чудом Земли, или навеки затеряемся в пространстве. Другого ничего нет”.
— На Землю!
— Летим на Землю, — покорно согласился Второв. Он не испытывал никаких сомнений. Его вера в Мельникова была непоколебима: Борис Николаевич все может. — Когда мы приблизимся к ней, нас заметят…
Что! Что сказал Второв?! Мельникову показалось, что его ударило электрическим током. “Заметят…” Ну конечно заметят! Уже заметили, заметили давно. Мощные телескопы земных обсерваторий не могли не открыть астрономам, что возле Венеры появилось неизвестное тело. А если Белопольский поднял “СССР-КС3” и сообщил на Землю о случившемся, там уже знают, что представляет собой это неизвестное тело. Как он мог забыть об этом?.. Это совершенно меняет всю обстановку…
— Недаром говорят, что один ум хорошо, а два лучше, — сказал Мельников. — Я грубо ошибся, говоря, что у нас мало шансов. О нет, их много, Геннадий! Ты рассеял мои последние сомнения. На Землю! Навстречу нашим друзьям! А я просто осел и больше ничего…
— Объяснитесь! — попросил Второв, еще ничего не понимая.
— Все очень просто. Мы не одни. Сотни глаз следят за нами. Сергей Александрович Камов все знает. Дело спасения звездолета в его руках. Ты сказал, что нас заметят. Нет, Геннадий, нас уже заметили. И я не сомневаюсь, что приняты нужные меры. Летим к Земле. Нам навстречу вышлют помощь.
Второв понял.
— Но, если это так, — сказал он, — почему же до сих пор “СССР-КС3” не догнал нас?
— Потому что, поднявшись с Венеры вдогонку за нами, он сообщил о нашей гибели и вернулся на Венеру. Связь прервалась. А получив сообщение, земные обсерватории начали поиски и обнаружили нас. Маневры, которые ты производил, должны были навести на мысль, что мы оба живы. Образ действий напрашивается сам собой. К нам направят, если уже не направили, звездолет с Земли. Летим же к нему навстречу.
И кольцевой корабль повернул в сторону Земли.
Они даже не подозревали, в какое отчаяние привели своих друзей на “СССР-КС3” этим очередным поворотом. Они не знали, как близка была помощь. Сохрани они прежнее направление полета еще на несколько часов, и их одинокая эпопея подошла бы к концу, — оба корабля встретились бы. Но они с легким сердцем повернули, уходя от тех, с кем так страстно желали встретиться.
А в это время в рубке “СССР-КС3” Белопольский слушал приказ Камова. Земля считала дальнейшую погоню нецелесообразной. Экипаж звездолета вынес слишком тяжелую нагрузку, семь раз совершая опасные повороты. Земля предлагала немедленно лететь “домой”.
— Я понимаю, — заканчивал Камов свою передачу, — как вам тяжело выполнить это распоряжение. Поверьте, что и нам не легче. Но это необходимо. Нельзя рисковать всем экипажем. “Фаэтонец” как будто повернул к Земле. Но он делал это уже несколько раз. Правительственная комиссия склоняется к тому, что кораблем никто не управляет. Он мечется под действием автоматов, которые за тысячи лет испортились и потеряли четкость в работе. Если бы Мельников и Второв были живы, они должны были догадаться, что замечены с Земли, и ожидать помощи, а не метаться, затрудняя задачу. Я лично придерживаюсь другого мнения, но большинство решило так. Поворачивайте к Земле, Константин Евгеньевич. Перехожу на прием.
— Ваш приказ выполняется, — коротко ответил Белопольский.
И измученный экипаж “СССР-КС3”, с болью и отчаянием в душе, получил, наконец, возможность отдыха.
А Мельников радостно и спокойно заканчивал весьма приблизительно (он не знал основных данных) расчет их пути.
С какой скоростью летел их корабль? Он этого не знал. Все ориентиры так далеки, что даже на глаз нельзя было этого определить. Им казалось, что звездолет неподвижно висит в пространстве. Далекой точкой блестела Земля. Но они были теперь уверены, что от этой точки летит к ним другой корабль, командир которого знает все.
— Нам нужно лететь прямо, — говорил Мельников. — По направлению к Земле. Если взятое направление даже и неверно, это не беда. Звездолет с Земли всегда может сманеврировать так, чтобы встретиться с нами. Прямое наше направление облегчит им задачу.
— А скорость? — спрашивал Второв.
— Будем надеяться, что наша скорость не чрезмерна и доступна кораблям Земли.
— Через сколько времени мы сможем встретиться с ними?
— Это трудно сказать. Во всяком случае, не раньше чем через восемь, девять суток.
— Такой срок мы сможем выдержать, даже если бы фаэтонцы нас не кормили, — сказал Второв.
Он пристально всматривался сквозь прозрачную стенку отсека, словно надеясь увидеть за десятки миллионов километров желанный корабль, несущий им спасение. Он смотрел в сторону Земли.
Но если бы он повернул голову и посмотрел направо, то все равно не смог бы увидеть другой корабль — “СССР-КС3”, который, выполняя приказ Земли, закончил свой последний поворот и находился сейчас сравнительно недалеко от них.
Если бы на Земле могли знать, что “фаэтонец” не будет больше менять направление полета!..
ЗАКОН ПУСТОТЫ
Очевидно, питаться “воздухом” можно было не слишком долгое время. Мельников и Второв не то чтобы почувствовали голод, нет, его по-прежнему не было, но им становилось ясно, что повышенная бодрость сменяется постепенно упадком сил. Появилось и стало быстро усиливаться неприятное ощущение в желудке, потом боли. Энергия сменилась вялостью. Они часто засыпали в неположенное время и просыпались с трудом, медленно приходя в сознание. И самый сон больше походил на болезненное забытье, чем на нормальный сон здорового человека. Пища фаэтонцев переставала действовать.
— А может быть, ее запасы иссякли, — предположил Второв.
Это было вполне возможно.
Они были людьми, а не фаэтонцами. Желудок человека требует наполнения, он так устроен природой. Питаться невесомой пищей, как бы питательна она ни была, человек не может. Было очень странно, что до сих пор в течение нескольких суток эта “пища” удовлетворяла потребности их организма.
И, что было еще хуже, их начала мучить жажда.
Звездолет летел с неизвестной им скоростью по раз заданному направлению. До Земли было огромное расстояние. А жажда будет возрастать с каждым часом…
— Плохо наше дело, — сказал Мельников. — Возвращаться на Венеру уже поздно.
Второв ничего не ответил.
Стенки отсека закрыты. Не на что смотреть, кругом только звезды!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98