— Прошу прощения, леди, — обаятельно улыбнулся он им. — Я невольно подслушал ваш разговор.
Они разом повернулись и тут же лишились дара речи, узнав его. Кит удержался от смеха. В конце концов всемирная известность иногда не так уж и плоха.
— Мистер… мистер Карсон? Он поклонился.
— Я уже сказал, что подслушал невольно вашу беседу. — Он умело отвел их подальше от Сью Фритчи, за что был награжден ее улыбкой. — Скажите, леди, вы, случайно, не знакомы с шаблоном поведения обыкновенного лемминга?
Они разом замотали головами, словно марионетки в ловких руках кукловода.
— Ах… позвольте мне попробовать объяснить. Лемминги относятся к грызунам. Некоторые из них обитают в арктической тундре, где численность их популяций ограничивается хищниками. Однако обитают они и в холодном горном климате, встречающемся, например, в Северной Норвегии. В отсутствие хищников наши милые маленькие грызуны размножаются, не встречая никаких ограничений, до тех пор, пока не начинают уничтожать среду своего обитания, не говоря уже об источниках пищи. — Пять пар глаз в ужасе округлились. — И когда это происходит, — а это случается со многими и многими стаями леммингов, уверяю вас, — что-то у них в генах, а может, в их крошечных мозгах включается и заставляет их покидать насиженные места — тысячами. Понимаете, этот неизвестный сигнал предупреждает, что их популяция стала слишком большой, чтобы данная местность могла прокормить их. Она нестабильна, как вот эти Врата.
Он показал рукой на зияющее в воздухе темное отверстие и подождал, пока пять пар удивленных глаз не вернутся к нему.
— В общем, они снимаются с места. И не забывайте, эти стаи живут в горной местности, где полным-полно высоких утесов и бурных рек. Можно сказать, эти милые зверьки обладают безотказным встроенным механизмом самоубийства. Некоторые из этих утесов обрываются в глубокие каменистые расселины. Некоторые — в морские заливы… полные воды, — поспешно добавил он, не уверенный в том, что коллективный уровень развития интеллекта этих дам превышает таковой у одного отдельно взятого лемминга. — И знаете ли вы, что эти милые зверьки делают? Они бегут прямо к этим обрывам так, словно понимают все это или даже хотят этого, и бросаются с края. Вот эти, — он показал на поток маленьких телец, продолжавших сыпаться из Врат, — прыгнули с какой-то скалы. Они все равно погибли бы, даже если бы эти Врата не отворились здесь. Вы не можете изменить историю — или механизм, заложенный в генах тех или иных видов. Попробуйте — если сможете, конечно, — изменить их генетический набор, избавить их от сигнала, который гонит их в эту миграцию-самоубийство, и очень скоро вы окажетесь по колено в голодающих леммингах. И уж наверняка на многие тысячи квадратных миль вокруг не останется ни одной зеленой травинки.
Круглые глаза так и смотрели на него с побелевших лиц. Он снял воображаемую шляпу и ушел, весело мурлыкая что-то себе под нос. Интересно, с усмешкой подумал он, что эти пятеро скажут, когда вернутся в Верхнее Время?
Он присоединился к команде, собиравшей мертвые тушки в контейнеры, подвозимые владельцами магазинов и другими готовыми помочь местными. Очень скоро он грузил еще теплые маленькие трупики в медное мусорное ведерко, которое могло попасть сюда только из «Радости эпикурейца». Кит улыбнулся и продолжал работу. Все что угодно, только не это бестолковое собрание!
В толпе показалась Голди Морран, все еще жалостно шмыгавшая носом, но не без живого интереса наблюдавшая за леммингами. Бога ради, что ей здесь нужно? Разве не положено ей лежать сейчас в лазарете? Что ж, она быстро оправилась. Иногда Киту казалось, что Голди слишком зловредная, чтобы умереть. Она подошла к Сью Фритчи и пошепталась с ней немного. Сью безразлично кивнула и пожала Голди руку. За взгляд налицо Голди, когда она размышляла, обо что бы теперь вытереть покрытую кровью и липкой шерстью руку, можно многое отдать. Потом лицо ее просветлело, она прислонилась к какому-то неосторожному телерепортеру и незаметно вытерла руку о его пиджак, спрашивая его о чем-то медовым голоском. Тут уж Кит не выдержал и — пока кто-то из других репортеров запечатлел-таки эту историческую минуту на пленку — засмеялся, но тихо, чтобы Голди его не услышала.
Чего бы ни хотела она здесь, она этого явно добилась, поскольку удалилась с довольной улыбкой на лице. Кит пробился к Сью.
— Чего хотела от тебя Голди?
— А? Ох, привет, Кит. Ей нужны шкурки. Она сказала, что заплатила кому-то из Нижних, чтобы тот содрал их для нее, а мясо, возможно, понравится кому-нибудь из больших гурманов. Боже, надеюсь, что понравится. Ты хоть представляешь себе, какая вонь будет стоять по всему Вокзалу, если нам придется жечь всю эту кучу?
Кит вздрогнул.
— Да. Я очень хорошо себе это представляю. Она быстро подняла на него взгляд.
— Ох, черт. Извини, Кит. Я что-то совсем обалдела… забыла про все эти сожжения ведьм, которые тебе пришлось смотреть…
Он заставил себя пожать плечами.
— Спасибо. Извинения принимаются. Но от одного из этих сожжений я до сих пор просыпаюсь по ночам. И запах этот мне тоже мерещится до сих пор вместе с рожами проклятых инквизиторов, по чьему приказу все это делалось. — Он прокашлялся и уставился невидящим взглядом в пространство. — Сью, одна из этих так называемых ведьм была маленькая девочка с рыжими кудряшками, не старше двух лет, и она все звала свою мать — а та горела на соседнем костре.
Сью крепко зажмурилась.
— Я никогда, никогда больше не буду жаловаться на свою работу.
Кит хлопнул ее по плечу.
— Жалуйся на здоровье. Может, мне приятно слушать о чужих проблемах. Только бы это были не мои собственные.
Сью сделала глотательное движение, потом выдавила из себя слабую улыбку.
— О’кей, Кит, есть у меня одна жалоба на работу, и касается она тебя. Какого черта ты стоишь здесь, вырядившись в свой дурацкий костюм-тройку? Бери эту чертову лопату — и за дело!
Кит рассмеялся, обнял ее, взялся за лопату и, насвистывая, вернулся к своему занятию.
Наконец на сцене появились мотороллеры санитарной службы с грузовыми колясками. Бригада уборщиков принялась сваливать содержимое контейнеров в коляски. Кит тоже выгрузил свою корзинку, потом вернулся за следующей партией.
К счастью, нестабильные Врата закрылись прежде, чем вся стая из нескольких тысяч леммингов свалилась на ВВ-86. Последний зверек, не успев вывалиться из зияющего отверстия Врат, был всосан обратно. В его крошечных черных глазках-пуговках застыло удивление, когда неведомая сила, закрывшая Врата, швырнула его обратно в собственное время — возможно, только для того, чтобы он разделил судьбу своих друзей, шмякнувшись с какого они там нашли обрыва. Судя по размерам кучи на полу, почти четверть стаи нашла свою смерть здесь, на ВВ-86. Потребовалось еще несколько часов тяжелой работы, чтобы погрузить всех в коляски мотороллеров, не говоря уже о том, чтобы смыть кровь с пола. Репортеры из Верхнего Времени засняли все это событие с начала до конца — не только для местных новостей, но и в надежде первыми доставить пленку Наверх через Главные Врата.
Они попытались даже — правда, безуспешно — взять интервью у него, пока он стоял почти по пояс в тушках. Его дорогой костюм и некогда безупречно белая рубашка были полностью заляпаны кровью. Несмотря на его категорический отказ говорить («Разве вы не видите, я занят. Поговорите с кем-нибудь еще!»), они мухами вились вокруг него. Даже их видеокамеры, будь они неладны, жужжали словно мухи.
Игнорируя репортеров, он продолжал грузить трупы лопатой в коляски санитарной службы. Хотя большая часть леммингов разбилась о бетон, несколько сотен размазались по уникальным мозаикам, выполненным на средства торговцев Римского города художником из Нижнего Времени, занимавшегося мозаиками и в родное время. Теперь великолепные изображения виноградных лоз, богов, богинь и даже портреты членов семьи Императора, сделанные с поразительной точностью по памяти, предстояло не только вымыть, но и вычистить кровь из швов между разноцветными плитками размером не больше ногтя на мизинце Кита Карсона.
— Ну и грязища, — буркнул голос, который невозможно было спутать ни с кем.
Кит посмотрел Буллу Моргану в лицо.
— Еще какая.
— Как думаешь, плитки потрескались?
Кит поплевал на кончик ненавистного галстука и соскреб с пола достаточно крови и потрохов, чтобы посмотреть.
— Боюсь, что да. Некоторые треснули, другие вообще разлетелись. Вот черт!
— Сью! — заорал Булл, чертыхнувшись почти в унисон с ним.
Сью Фритчи обернулась и поспешно подошла к ним. Крови на ней было еще больше, чем на Ките.
— Покажи ей, Кит, — кивнул Булл.
Он продемонстрировал ей ущерб, причиненный мозаикам. Сью застонала. Вести об этом наверняка уже распространились по Римскому городу — в основном благодаря длинноносым репортерам, поспешившим к местным лавочникам, рестораторам и владельцам гостиниц, чтобы запечатлеть их реакцию. Булл сурово прищурился.
— Сью, когда вы хоть немного разберетесь со всей этой грязью, пошли своих людей, чтобы они отметили на схеме все недостающие плитки. Мое ведомство оплатит все расходы на реставрацию. Передай это своим людям, и побыстрее, пока еще не поздно.
Булл криво ухмыльнулся, весьма напоминая мощный пожарный насос с приделанными к нему руками, ногами и головой. Кит, плечи которого ныли, пожалуй, еще сильнее, чем колени, ухмыльнулся ему в ответ.
— Хочешь посмеяться со мной? Теперь я по крайней мере могу вздохнуть. Эти проклятые репортеришки вились вокруг меня как мухи… — Его передернуло. Булл ухмыльнулся еще шире и хлопнул его по спине
— Никогда еще не слышал, чтобы Кит Карсон сдался на милость репортеров.
— И не услышишь, — буркнул Кит, — если они только не подделают пленку. Вот тогда я смогу подать на них в суд. И разом лишиться состояния, репутации и своего дела.
— Угу, — мрачно согласился Булл, сузив глаза, словно при виде роя журналистов, атакующих любого, из которого можно выудить хоть какой-то материал. — Судиться с ними — дохлый номер, это уж точно. Я все думаю, как бы вытурить их всех через Главные и не пускать обратно.
Знаменитую на весь мир ослепительную улыбку Кита можно было видеть воочию так редко, что даже невозмутимый Булл Морган зажмурился.
— Что это ты задумал, Кеннет Карсон?
— Ох, ничего особенно вредного. Мне просто показалось, что ты мог бы подбросить кому-нибудь мыслишку насчет того, как отважные репортеры помогли разрешить кризис на вокзале. Пусть их ассистенты заснимут, как они ковыряются в потрохах. Представляешь, какой у них будет вид?
Булл Морган медленно достал из кармана сигару и раскурил ее, выпустив огромное облако вонючего серо-голубого дыма. Глаза его мечтательно затуманились.
— Угу, — согласился он, не выпуская изо рта сигары. — Угу, классная мысль. Клевая у тебя голова, Кит. Это отвлечет их на время от наших ребят, не говоря уже о торговцах. По крайней мере до тех пор, пока они не извозятся по уши и не побегут искать ближайший душ.
Кит усмехнулся:
— Ты у нас, Булл Морган, великий знаток испорченных людских душ.
— Ну, знаешь ли, Кит, уж ты-то мог бы дойти до этого сам: все людские души испорчены. Разница только в том, насколько.
Оставив Кита переваривать эту, скажем так, не совсем свойственную Буллу Моргану философию, управляющий вокзалом пересек окровавленную площадь и принялся шептать что-то на ухо ближайшему репортеру — длинноногой девице из Верхнего Времени. Она удивленно нахмурилась, потом просияла. Вскоре все до одного репортеры уже стояли на четвереньках, сгребая дохлых грызунов рука об руку с командами санитарной службы и местными жителями, повидавшими, переделавшими и пережившими уже решительно все, что только можно вообразить, — во всяком случае, для них эта гора дохлых леммингов была не концом света, а так, головной болью. Бывало и хуже.
В полном соответствии с пророчеством Булла Моргана — Кит радовался, что не успел заключить на этот счет никаких пари, — репортерская братия продержалась недолго. По одному, по двое ретировались они в свои гостиничные номера, прихватив с собой камеры и ассистентов, и их не было больше видно на улицах до самого вечера, когда кабельные ТВ Ла-ла-ландии начали крутить различные пленки и комментарии одного и того же события. Кит не смотрел телевизор. Если по нему передавали что-то действительно важное, ему об этом немедленно сообщали друзья — сопроводив это десятком списанных с телевизора копий.
Как только последнего дохлого лемминга увезли, а кровь соскребли с мостовой зубными щетками, санитарная служба отсняла каждую выбитую или треснувшую плитку. Конечно, щедрое предложение Булла несколько огорчило кое-кого из торговцев. Хитрый, однако, он тип, их управляющий. Впрочем, он и не мог быть другим, иначе искусственный мир Ла-ла-ландии обрушился бы, как воздушный торт, слишком долго простоявший на ярком солнечном свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61