— Эй, эй, мне просто было любопытно. Мне столькому еще надо учиться — ты же знаешь, я ведь даже средней школы не кончил, не говоря уж о колледже.
Его вдруг пронзила острая тоска по дому, и он осекся.
С минуту Брайан как-то странно смотрел на него, потом спросил уже гораздо мягче:
— Скитер, зачем ты пришел?
— Я? Ах да… — Он порылся в карманах и извлек из них несколько монет и чеков — чаевые за почти удавшуюся попытку попотрошить чемоданы, и объяснил, что произошло.
Брайан покосился на деньги, повторил рассказ Скитера слово в слово (чем произвел на него устрашающее впечатление) и покачал головой.
— Ты хочешь сказать, чаевые не считаются?
Лицо Брайана Хендриксона брезгливо сморщилось, изгладив все следы недавней улыбки.
— Ты заработал эти чаевые честным трудом. Если бы тебе удалось похитить багаж, его содержимое можно было бы засчитать, но чаевые в зачет не идут. Поэтому я не могу засчитать их, пусть это даже и все, чего ты пока добился.
— Но… но этих чертовых туристов ведь предупредили о том, что они должны оставить весь багаж в гостинице, а не доверять ребятам со стороны вроде меня. Чаевые — это, можно сказать, тот же грабеж!
Брайан только покачал головой.
— Прости, Скитер. По определению, чаевые — это вознаграждение за оказанные кому-то услуги. Чемоданы в полной сохранности развезены по гостиницам, значит, твои чаевые — это честный доход. В общем, твои двадцать баксов и семьдесят пять центов не считаются.
Скитер сгреб бумажки и монеты обратно в карман и пулей вылетел из библиотеки.
Ну кто слышал о подобном безобразии — не считать чаевые грабежом?

Глава 6
Будьте добры, приготовьте свои временнЫе карты, чтобы сканирующее устройство могло проставить точное время прохождения Врат…
Голди, можно сказать, повезло: ей удалось избежать гнева вспыльчивых испанцев, а именно испанцы преобладали среди проходящих через Врата Конкистадоров. Какая-то дама лет на десять моложе Голди протолкалась к ней через толпу.
— Погодите! Пожалуйста, погодите, я хочу поблагодарить вас!
Голди остановилась и обернулась, позволив себе удивленно улыбнуться.
— Меня? Поблагодарить? За что?
— За… за то, что вы спасли мой багаж. — Женщина слегка задыхалась от быстрой ходьбы и волнения. — Видите ли, мы с мужем собрались в Нижнее Время отыскать наших предков. Мы хотели по возвращении задержаться здесь на Рождество, и я понимаю, что это глупо, но я захватила бальное платье и бабушкины украшения — тиару, колье… ну и все такое, и все это лежало в том чемодане. И все это спасено благодаря вам! Я ни на мгновение не верила этим сказкам, что наговорил этот молодой человек, и Родриго тоже не верит. Прошу вас, позвольте мне отблагодарить вас.
Она держала в руках слегка помятую бумажку с единицей и некоторым количеством нулей.
— Но я, наверное, не могу, — вяло возразила Голди, сосчитав наконец нули. Тысяча баксов?!
— О, прошу вас. Нам с Родриго все равно деньги некуда девать, а вот эти драгоценности невозместимы. Прошу вас, возьмите.
Голди замечательно изобразила нерешительность, позволив женщине сунуть купюру ей в руку. Она осторожно стиснула ее пальцами, и, хотя продолжала хранить на лице растерянно-удивленное выражение, внутри ее все пело. «Тысяча баксов! Целая тысяча! Подождем, пока об этом не услышит Скитер! Может, он сдохнет от зависти, и мы избавимся от него еще быстрее!»
Голди поблагодарила женщину за щедрость, спрятала купюру в карман и посмотрела ей вслед, когда она исчезла в толпе. Потом, все еще не веря удаче, направилась в библиотеку. Улыбалась она при этом так, что у нее скулы свело. «Это тебе раз, придурок! Еще два и три — и тебе хана!» Никто так не любил пари, как Голди Морран, — и никто в Ла-ла-ландии даже близко не испытывал того близкого к оргазму наслаждения, которое испытывала Голди, мошенничая ради выигрыша. Собственно, сама игра значила для Голди не так уж и много; главное — это предвкушение того, на сколько она сможет облегчить кошелек соперника, его собрание древних монет или банковский счет.
Еще несколько таких удачных дней, и Скитер Джексон отсюда пулей вылетит.
Скатертью дорожка.
Она миновала Кита Карсона — тот сидел за столиком, попивая пиво со своим приятелем, независимым гидом Малькольмом Муром. Она улыбнулась и помахала им, оставив их удивленно глядеть ей вслед.
Пусть себе удивляются.
После всего того, что Скитер хотел проделать с внучкой Кита, эти двое наверняка одобрительнее других отнесутся к тому, что воспоследует, когда планы Голди исполнятся. При всем этом Голди старалась избегать мысли о том, что сделала с внучкой Кита она сама. Даже Кит в конце концов признал, что вся катастрофа — это целиком и полностью собственная вина Марго, ведь она сама приняла предложение отправиться за теми алмазами через нестабильные Врата.
Жаль, однако, что дело не выгорело. Голди вздохнула. Что ж, где-то выигрываешь, где-то проигрываешь. По крайней мере Марго сейчас учится в школе в Верхнем Времени, усердно подрабатывая, чтобы вернуть деду те деньги, что он заплатил Голди за тот бросовый клочок африканских болот. Голди похлопала себя по карману, восстановила на лице улыбку и направилась в библиотеку, чтобы Брайан Хендриксон смог официально засчитать ее «заработок». Может, он даже посмеется, когда она поведает ему историю об этой дуре, которая отблагодарила ее. До сих пор библиотекарь Ла-ла-ландии находил мало смешного в их со Скитером пари. Теперь, возможно, он изменит свое мнение.
Вообще-то Голди не слишком нуждалась в добрых отношениях с Брайаном, но сжигать мосты без крайней к тому нужды может только полный идиот. Случаи, когда энциклопедическая память Брайана оказывалась полезной Голди, уже бывали и наверняка еще будут. Теша себя подобными приятными мыслями, Голди мило улыбалась проходящим мимо разведчикам. Она застала Брайана Хендриксона восседающим на своем обычном троне.
Выражение его глаз было каким угодно, только не гостеприимным.
— Привет, Голди. Что это ты здесь делаешь?
Она весело рассмеялась.
— А как ты думаешь, глупышка?
Брайан поморщился, не отрываясь от главного компьютерного каталога.
— Вот! — Она выложила на стол тысячедолларовую банкноту, которую дала ей эта замечательная дура. — Запиши на мой счет, ладно, дорогой?
Он повертел бумажку перед глазами.
— И как именно ты ее получила?
Она рассказала.
И вылетела из библиотеки, на ходу засовывая смятую бумажку в карман. «Как он только посмел не засчитать их! Вознаграждение за доброе дело не считается! Мать моя! Этот самодовольный, чванливый…»
Голди бубнила ругательства себе под нос всю обратную дорогу.
Только оказавшись там, в окружении своих любимых блестящих вещей, она утешилась мыслью о том, что чаевые Скитера тоже не засчитаны. Потом она принялась за работу. Одна часть ее сознания была занята мыслями о том, как бы ей получше обсчитать следующий косяк туристов, которым не посчастливится заглянуть в ее лавку, в то время как другая обдумывала, как бы лучше сорвать следующую попытку Скитера. Это — в сочетании с парой глотков из заветной бутылочки, которую она держала под прилавком, и пятиминутного перерыва, проведенного в обществе с любимыми восхитительными Каролинскими попугаями, — помогло ей не отчаяться в этот совершенно бездарный день. Ни один распроклятый турист не заглянул к ней обменять кредитки Верхнего Времени на древние монеты или наоборот.
Ко времени, когда Голди закрыла лавочку на перерыв, она вполне созрела для убийства. И ухмыляющееся лицо Скитера Джексона маячило в центре каждой из ее убийственных фантазий. Она должна выиграть это проклятое пари, пусть даже это будет последним, что она вообще совершит в этой жизни.
И Скитер заплатит сторицей за то, что осмелился бросить ей вызов!
Голди спустилась в гриль-бар «Нижнее Время», заказала Молли — девице из Нижнего Времени, ухитрившейся провалиться на ВВ-86 через Британские Врата, — свое любимое питье и направилась в бильярдную подождать первого же пьяного туриста, полагающего, что он умеет играть в бильярд.
* * *
Люпус Мортиферус боялся — почти так же сильно, как тогда, когда он впервые вышел на сверкающий песок Цирка. Он боялся, но старался не показывать этого. В этом безумном мире все было не так. Звуки разговоров, барабанившие по его слуху, причиняли ему почти физическую боль, настолько они были непонятны. То и дело он слышал слово, казавшееся ему почти знакомым, и это сбивало его с толку еще больше. Многие из надписей на стенах напоминали ему знакомые слова, но он все равно не мог разобрать их смысл. И куда бы он ни смотрел — везде были чудеса, ужасные чудеса. Они пищали, светились, жужжали, скрежетали и чирикали, их поверхности из незнакомых металлов сверкали в свете непонятных штук, которые он назвал бы молниями или сулящими недоброе сияниями в северном ночном небе, если бы рука какого-то бога не заключила их в грушевидные сосуды или трубки всех возможных форм и цветов.
А уж звуки…
Голоса, доносящиеся ниоткуда, объявляющие что-то, чего он не мог понять…
«Уж не попал ли я в то место, где Боги играют?»
И тут, не веря собственным ушам, он уловил отрывок фразы на латыни. Настоящей, правильной латыни.
— …нет, это все, что я имел в виду. Вам надо только…
С облегчением, от которого чуть не заплакал, Люпус огляделся по сторонам и нашел говоривших. Темнокожий человек, явно родом из Африки — из Карфагена, наверное, или из Нубии… Нет, для Нубии кожа слишком светлая. Он разговаривал с невысоким, невыразительной внешности мужчиной в коричневых одеждах — на такого в Риме не обратили бы внимания.
Люпус поспешно пошел за ними следом, отчаянно нуждаясь хоть в ком-то, с кем мог бы поговорить в этом безумном месте. Следуя за ними, он вошел в комнату — большое, гулкое помещение, уставленное полками с прямоугольными штуками из пергамента и рядами… чего? Ящиков, перед которыми сидели мужчины и женщины и… разговаривали с этими ящиками — и ящики отвечали им, а на светящейся поверхности горели картинки или столбцы незнакомых слов.
Люпус с трудом унял дрожь и стал прикидывать, как бы ему подойти к этому темному человеку, который говорил на латыни гораздо лучше второго, коричневого Он совсем было решился уже подойти поближе, когда в помещение вошли еще двое мужчин и сразу же направились к темнокожему. Люпус спрятался за высокой полкой и, сдерживая нетерпение, принялся ждать, пока человек, говоривший на языке Люпуса, освободится.
* * *
— Ну, — спросил Кит Карсон, откинувшись на спинку кресла, — и что ты надумал к приезду Марго?
Малькольм Мур слегка покраснел. Огонек в глазах Кита достаточно ясно говорил, чем, по его мнению, они будут заниматься. К счастью, Кит не имел возражений против этого — при условии, что намерения Малькольма достойны уважения и что они примут некоторые меры предосторожности.
— Я? — переспросил Малькольм, побарабанив пальцами по запотевшей крышке стола. — Я подумывал совершить небольшое путешествие в Денвер. Я проверил записи в своем журнале — риска затенения не должно быть. В ту неделю, которую я планировал побыть в Денвере, меня в Англии не было.
Кит кивнул:
— Мне кажется, это неплохая идея. Марго это тоже должно понравиться — и это неплохо поможет ее изысканиям в области американской истории.
— Ты уверен, что не хочешь прогуляться туда с нами? — улыбнулся Малькольм. Кит только поморщился:
— Я-то был в Лондоне в ту неделю. Точнее, весь тот месяц. Ступайте, голубки, развлекайтесь. — Кит вздохнул. — Странное дело. Я не думал, что так получится, но… но ее письма меняются, Малькольм. Их тон, ее наблюдения и заключения…
Малькольм поднял взгляд, заметив серьезное выражение на лице своего старшего друга.
— Значит, ты тоже обратил внимание? Я так и знал, что ты заметишь. Она взрослеет, Кит. — В глазах старого разведчика проглянуло странное выражение. Он ведь почти и не узнал ее за то время, пока она не исчезла: в первый раз почти наверняка навсегда, второй раз в колледж. — Дьявол, Кит, она ведь действительно повзрослела за то время, что провела в португальских застенках, — сказал Малькольм, пытаясь помочь другу свыкнуться с этой мыслью. — Но теперь она взрослеет так, что это трудно выразить словами.
— Угу, — кивнул Кит. Малькольм хлопнул его по плечу.
— Не принимай ты это так близко к сердцу, дедуля. Просто ее рассудок пробуждается. Мне не терпится узнать, какое направление примут ее мысли в следующий раз.
Кит кисло усмехнулся:
— Куда угодно, только бы не в сторону алмазных россыпей в Южной Африке. — Кит прищурился и уставился куда-то через плечо Малькольма. — Легка на помине…
Мимо них прошла Голди Морран, улыбаясь так блаженно, словно кто-то только что помер у нее на глазах.
— Куда это она?
— С учетом того пари, что они заключили со Скитером, куда угодно, — мрачно усмехнулся Кит. — Хочешь, посмотрим, что задумала эта коза?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61