Благодать! Вон ручеек бежит, переливается, журчит. Душа радуется, жить хочется. Но как подумаешь, где ты, сразу хочется домой, в хмурый город.
Никогда не думал, что буду скучать по отравленному газами воздуху…
— Две! — радостно возопил Ричард.
Я встрепенулся:
— Чего две?
— Тысячи!
— Какие тысячи?
— Издеваешься, да?!
Я в третий раз за сегодняшний день совершил полет с неудачной посадкой.
— Офонарел? — праведно возмутился я. Потом вспомнил про уговор и засмущался. — Ой, прости, Ричард. Я забыл…
— Вот так всегда, — закатил глаза кот. — Каждый норовит обидеть несчастного безответного мурзика…
— Это ты-то безответный?!
— Я образно говорю!
Ну вот, всю ностальгию убил, гад. А я только настроился на душеспасительный лад… Однако самого гада сей факт немало не расстраивал, и теперь он явно был настроен на беседу.
— Как я понял, ты собираешься с помощью высокого специалиста по телепортации отправить нас домой?
— Нас? — мило удивился я.
— Ну а кого же?!
— Я, вообще-то, только сам собирался…
— Как, а я? — с миной оскорбленного достоинства выпалил кот.
— Ты? — Я постарался не улыбаться. — А разве тебе тут не нравится? По-моему, замечательное место. Какое плодородное поле для подвигов! Да ты со своими данными мигом впишешь себя в местные анналы истории в роли величайшего героя, спасителя человечества, уб…
— Да иди ты знаешь куда! Достал уже своими приколами!
— Не обижайся, я ж шутейно.
— Угу, я тебя сейчас покусаю… тоже шутейно.
Ричард попытался цапнуть меня за ногу, но я увернулся.
— Ладно, вернемся к нашим баранам. Так как насчет мага этого?
— Да, ты прав. Уж если кто и сможет отправить нас домой, так это он. Мы не в фэнтезийном романе, подвиги нас никто совершать не заставляет, так что надо полностью посвятить себя этому благому делу.
— А ведь мы уже совершили два подвига, — задумчиво сказал синий кот.
— А я даже три, — вяло похвалился я. — Маркиза же спас.
— Точно! А я вот все спросить хочу, как ты догадался, что в него стрелять будут?
Я честно рассказал про свое «окунание», после чего Ричард надолго замолк, задумчиво рассматривая небеса.
— Теперь нет сомнений, что ты получил силу Белого Оборотня. Вот только чем это для нас обернется? — произнес он наконец.
Ричард резко остановился и поводил ушами.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил я. Кажется, скоро буду пугаться каждого шороха.
— Ты разве не слышишь? Кричит кто-то…
Я прислушался, но так ничего и не уловил. Впрочем, ничего удивительного. Где-то я читал, что кошачий слух намного чувствительнее человеческого. Как, впрочем, и зрение, и обоняние, и жизней у кошек девять… Я со скорбью почувствовал себя инвалидом.
— Там. — Ричард указал направление лапой. — Точно, там кричат!
— Ну и пусть себе кричат. Мало ли, может, у людей счастье…
— Да нет, от счастья так не причитают. И похоже, что кричит ребенок.
Все. Знал, наверное, как меня пронять. Очень уж я не люблю, когда обижают самую беззащитную категорию людей. Я вытащил меч и сделал пару пробных взмахов. Получилось не очень изящно, но я остался доволен.
— А ну пошли!
— Куда? — удивился кот.
— Туда, где дите мучают!
Наверное, у меня было очень зверское лицо, раз Ричард беспрекословно подчинился. Коня я привязал к дереву, недалеко от дороги, но так, чтобы ветки закрывали его от глаз проезжающих, которые могли появиться.
Буквально через пару минут пути я и сам услышал крик, полный такой тоски и страдания, что ноги сами прибавили ходу, перейдя чуть ли не на бег. Плач доносился все ближе и ближе, пока наконец мы не вышли к его источнику.
— Ребенок, говоришь? — спросил я Ричарда сквозь зубы.
Ну, в общем-то, да, действительно ребенок. Правда, не человечий, но это не суть важно. Под огромным, поистине великанским деревом неизвестной породы лежал маленький грифон. Знаком с такими по тонне прочитанной литературы и просмотренных фильмов. Явно детеныш — не больше овчарки. Тело львиное, голова орлиная, крылышки толком не оперенные. Лежит, плачет. Вокруг стоят три мужика с протокольными рожами. Видимо, хотят грифончика прирезать. Ну, мое дело маленькое, в спасители здешней фауны я не записывался и прошел бы мимо, не задавая лишних вопросов, но разве с этими средневековыми дуболомами можно вести дела спокойно? Нет, все сразу начинают размахивать колюще-режущими железяками и кидаются на тебя, воя, как отечественный пылесос. Правда, кинулись всего двое. Третий, по-видимому вожак, так и остался стоять рядом с грифоном. Стерег, наверное.
Я же неуклюже вскинул меч и уже собирался заорать что-то типа «не подходи — убью!», однако стоило браконьерам приблизиться ко мне, как из кустов эффектно выскочил Ричард, который там скрывался прикола ради. Мужики прикол поняли и, побросав топоры к чертовой матери, бросились наутек. Я подмигнул коту и вальяжной походкой направился к главарю. Что ж, раз появилась такая возможность, построим из себя сурового лесника. Я остановился шагов за пять от предполагаемой жертвы леснадзора и неожиданно рявкнул:
— Ты себе что позволяешь, мать твою! Мародерствовать вздумал на моей территории? Я тебя, подлеца, на пять лет запаяю в колонию особо строгого режима в сочетании с повешением! Будешь знать, как конституцию нарушать!
Я ожидал, что браконьер кинется в плач и, разбрызгивая слезы пополам с соплями, будет просить рового меня о пощаде, но наглец лишь сощурился и спокойно сказал:
— Иди себе спокойно, путник, да и зверя своего захвати, а то ведь так и до беды недалеко.
Я опешил, а мужик продолжил:
— Как, ты все еще здесь? Ну что ж, не сетуй на судьбу, я предлагал тебе выбор.
С этими словами он кратенько свистнул. Кусты за его спиной раздвинулись, и моему взору предстали пять хмурых личностей в живописном рванье, держащих натянутые луки. Наконечники стрел смотрели мне в грудь. Стало страшно.
Кажется, я скоро начну к этому привыкать. Меня с головой окунули в мутную, грязную воду, подержали там с минуту, а потом вытащили. Только не на воздух. Меня перетащили в более чистый водоем. Я следил за действом сверху, с небольшой высоты. Вон стою я, такой несчастный, с глупым мечом в руке. Чуть поодаль, широко расставив лапы, памятником вселенской скорби располагается синий кот. Я снижаюсь и вот теперь уже все вижу своими глазами, но через ту же пелену. Все как в замедленном кино. Лучники одновременно спускают тетивы, и пять стрел летят в меня. Нарочито медленно, я даже вижу, как они вертятся в полете. Мне становится смешно. Боже, и этим они хотят меня убить?! Я спокойно делаю шаг в сторону, и стрелы пролетают (хотя правильнее было бы сказать — проползают) мимо. Так просто? Надо пошалить. Я схватил одну стрелу за оперение и взял ее в руки…
Вода вокруг начинает переливаться тысячей от-тенкоа, а потом меня невежливо вытаскивают на воздух…
Думаю, глупо задавать вопрос: «Что это было?» Я стою там же, где и раньше. В дереве за моей спиной торчат четыре стрелы. Еще одну я держу в руках. Нет, а все-таки что это было?
Я поднял взгляд и увидел тех обормотов, что в меня стреляли. Бледные, заразы, вылупились на меня, варежки раскрыли. Вожак выглядит не лучше. Я глянул на них исподлобья и бросил:
— Брысь!
Мужиков как ветром сдуло. Честное слово, я не видел еще, чтоб люди убегали с такой скоростью — на мировой олимпиаде им бы точно досталось первое место. Уф, приятно ощущать себя суперменом!
— Ну ты крут, — раздалось сзади. — Двигался, словно молния, даже я уследить не успел.
— Молния? — удивился я. — Наоборот, все остальное двигалось с черепашьей скоростью!
— Неа, это просто ты так летал, что окружающее медленным казалось.
— Может быть, может быть…
— Слушай, — неожиданно предложил Ричард — А давай наши подвиги считать? Вон герои всякие годами лазят по самым злачным местам планеты, неприятностей на свою голову и на прочие части тела ищут, а мы на них сами натыкаемся. Вот и давай считать, чтоб интересно было.
— Давай, — согласился я. — Значит, это уже какой подвиг?
— Четвертый.
— Не гони! Пятый.
Вот всегда так! Не можем мы не поспорить. Однако в этот раз все завершилось миром. В смысле приложить друг друга не успели по далеко не самой прозаичной причине. Неожиданно (интересно, в этом мире хоть что-нибудь бывает предсказуемо?) нас накрыла огромная тень, и через секунду на землю опустился самый настоящий взрослый грифон. Да, немаленькая зверюшка — размером с рыцарского жеребца, с огромным клювом и когтями-саблями. Грифон издал клокочущий крик и уставился на нас желтым глазом. Детеныш, который все это время смирненько лежал под деревом, радостно запищал.
— Как думаешь, — хрипло поинтересовался Ричард, — он поверит, что мы, все такие белые и пушистые, прогнали нехороших дядей-охотничков, а сами ничего плохого вовсе и не замышляли?
— Тебе честно ответить или обнадеживающе соврать?
— Понял. Принял к сведению. Чтоб я еще хоть раз к тебе за утешением полез!
Не думайте, что нам все побоку и мы в состоянии спокойно болтать перед носом у ходячей смерти. Просто тогда было настолько страшно, что нам ничего не оставалось, кроме как говорить. Иначе бы свихнулись…
— А может, ты попробуешь с ним… ну, как со стрелами? — дельно предложил кот.
Я кивнул и добросовестно стал пробовать. Закрыл глаза и представил, что меня окунают в лужу. Не помогло. Сосредоточился, попытался войти в нирвану. Не помогло. Плохо. А жить как хочется! Бежать? А куда тут убежишь? Эта махина нас вмиг настигнет, и… нет-нет, не хочу думать, что будет после «и».
Грифон тем временем говорил с малышом на своем птичьем языке, и у меня появилась слабенькая надежда, что тот рассказывает о нашей посильной помощи в спасении вымирающего вида. Когда их диалог окончился, грифон повернулся в мою сторону, наклонился и… сказал русским языком (опаньки, только сейчас об этом подумал — ведь не на русском тут говорят, а я все понимаю и сам произношу ясные слова, а из уст вылетает все на местном наречии):
— Человек, мой сын говорит, что ты спас его от рук убийц. Спасибо, человек. Ты совершил благородный поступок, и теперь я у тебя в долгу. Какое имя твое, человек?
— Антоний, — пискнул я.
— Знай же, Антоний, что отныне любой грифон, встреченный тобой, всегда поможет тебе, ибо таково слово мое, короля грифонов.
— Э-э-э… большое спасибо, ваше величество, — откашлявшись, выдал я. — Премного, как говорится, благодарен.
Грифон выслушал мою сбивчивую речь, поклонился, подхватил детеныша и улетел, обдав нас с Ричардом волной теплого воздуха.
— Ну прям как в сказке, — ошарашенно проговорил синий кот.
— Да уж, удачно сходили. Совершенно не напряглись, зато получили понтовую крышу от кошачье-пернатых.
— Как думаешь, это к подвигам можно приписать?
— А хрен его знает. Ладно, чего расселся? Пошли уже…
Нашего коня не украли. Парнокопытный стоял там же, где его оставили, и встретил нас радостным ржанием. Гордость гордостью, однако куковать в лесу в полном одиночестве животине явно было неохота.
Ричард, до сих пор находившийся под впечатлением от эпизода с браконьерами, покорно согласился везти меня на горбу и даже не считал шаги, что с его стороны можно принять за величайшую милость. Однако от болтовни кот меня не избавил и всю дорогу доказывал, что происшедшее с грифоном никак не может быть реальностью.
— Ну пойми ты, — втолковывал взбудораженный кошан. — Не может сын царя грифонов быть пойман посреди леса жалкой кучкой охотников! Что ему вообще было в этом лесу делать?
— Не знаю — может, охотиться?
— Три «ха-ха»! Он и летать-то не умеет, цыпленок щипаный!
— Тогда не знаю… А тебе вообще какая разница? Что случилось, то случилось…
Мы накрутили немало километров пути в относительном спокойствии, если не считать инцидента с неудавшимся ограблением, когда на дорогу перед нами выскочил заросший мужик, облаченный в шкуры и со здоровой дубиной. Грабитель захотел крикнуть что-то вроде «кошелек или жизнь», но крик застрял в горле, едва он увидел, на кого, собственно, покусился. Мужик на крейсерской скорости ломанулся в кусты, выронив по дороге дубину, а мы как ни в чем не бывало пошли дальше. Один раз останавливались на привал, но сие прошло и вовсе без выдающихся событий, поэтому рассказывать про него я ничего не буду. Излишняя описательность не красит. Скоро мы миновали своеобразный перекресток, и теперь приходилось идти уже в компании. Туда-сюда по дороге сновали груженые обозы, пару раз попадались одинокие рыцари в старых латах — явные аутсайдеры геройской братии. Похоже, здешние места не славились обилием страшных монстров, за отрубание голов которых полагались высокие гонорары, поэтому профессионалы не встречались. Что нам было только на руку. Во-первых, по глубоко философскому замечанию Ричарда, конкуренты нам ни к чему. А во-вторых, за профессионалами водится дурацкая привычка давать необдуманные обеты.
Вдруг попадется рыцарь, святой долг которого убивать каждого встречного всадника на синем коте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43