Поэтому быстро добавил: — Свои!
— Кто?
— Дед Пихто! Не сидите на месте, а бегите, пока есть возможность! — Я прорубил наконец достаточную просеку, чтобы выбраться к уцелевшим. Судя по лицам, люди все еще не отошли от происшедшего и соображали медленно. Поэтому не двигались. — Да быстрее, мать вашу! Я не железный, долго не удержу!
— Что? — спросили в один голос особо дезориентированные, те же, что по шустрее, уже начали пробираться вперед по галерее. Я подпихнул первых и крикнул вторым, чтобы поторопились. Медлительность людей вызывала беспокойство. Они неторопливо шаркали вперед, а временные нити начинали давить все больше, вырываясь из рул. Держать их было легче, чем полный поток, но все имело предел.
Галерея все тянулась и тянулась, бесконечная, темная и гулкая. Непривычно медленно прочертившая небо молния не гасла столько, что мне стал виден и второй двор, где сам воздух казался живым от почти невидимых в темноте туманных тел. Метры, метры, метры… Середина галереи, две трети, вот уже и снова видна стрельчатая арка. Нити медленно, но верно ускользали из пальцев, по секунде отвоевывая естественную скорость потока. Те, что шли первыми, уже скрылись в Малой зале, я же все подгонял и подгонял людей, молясь, чтобы временй хватило.
Очевидно, боги мне не верили. Я шагнул в проем, когда нити выбило из рук. Спокойно, время все еще есть. Есть… Глаза лихорадочно обежали помещение. Сердце подпрыгнуло и остановилось. Те, кто пришло первыми, молотили кулаками по высокой, толстой, надежной и… запертой двери.
На меня вдруг навалилось странное спокойствие. Я подошел поближе, приложил к двери ухо и прислушался. Тихо. Только какое-то шуршание. Дверь завалили, как и предполагалось. А Крон? Его, получается, тоже бросили? Я внимательно вгляделся в лица пришедших со мной людей. Девятника среди них не было. Убили все-таки.
Где-то зарокотал гром. Один раз, другой. Раскаты слились в один непрерывный, оглушающий грохот. Из-за него я словно бы оглох. А потом гром резко оборвался и я…снова оглох. От накатывающей волнами тишины. Люди вокруг замерли, прекратив кричать и колотить по двери. Молча, обречено выстроились в жалкое подобие боевого построения. Вскинули руки в одинаковых защитных жестах. Я сжал обеими руками меч. Мышцы еле выдерживали ставший вдруг непосильным вес, но мой лимит на сделок со временем вычерпан на два часа вперед.
Они появились медленно, осторожно, единой змей, опасливо высовывающей голову из-за угла. А потом разглядели наши жалкие силы и бросились вперед единым мощным накатом. Я закрыл глаза, размахнулся, и ударил широкой дугой. Ударил по несущейся на меня волне, не целясь, вслепую. Я попал хотя бы потому, что иначе было просто невозможно сделать. Медленные, такие медленные движения… Я смутно понимал, что еще мгновение — и не смог бы даже поднять Луч для следующего удара. Не успел бы. С безразличием пришло и какое-то оцепенение. Оцепенело все — и чувства, и разум, и тело, и кажется, даже сердце заледенело в груди. Только какой-то малый край сознания воспринимал действительность, лишь только малая часть рефлексов на нее реагировала. Мир проплывал мимо в тумане, не задевая никакой своей частью. Вот так оно — перед смертью?
Первая волна отхлынула, снесенная магами. Я оцепенело наблюдал, как роилась с той стороны проема россыпь огоньков, как стягивались к этому проему все те, кто отстали. Рой загустел, тишина надавила на уши, как не давил ни один самый оглушительный грохот. Напряжение нарастало и с этой стороны арки, и с той. Пришло осознание, что вот сейчас, сейчас… Но мозг не реагировал, зачарованный игрой бликов на полу от этих самых колючих огоньков. Красиво ведь… Красиво…
Только когда вторая волна докатилась до магов и смела половину их хлипкого строя, я вспомнил, что кусок железа у меня в руках — для того, чтобы убивать. Наверное… Какая теперь разница. Все равно. Все…равно…
Внутри загуляло эхо от пустоты. Действительно… уже все равно. Металл в руках стал вдруг легче. Ни единой мысли не промелькнуло в голове, пока руки делали свое дело, рубя направо и налево. Ни единого обрывка слова, пока меня хватали за одежду и руки, пока я отбивался, задыхаясь и не глядя на остальных. Ни единой эмоции не почувствовало сердце, даже когда брошенная кем-то давно пустая колба подвернулась под ноги и я упал прямо под тянущиеся со всех сторон пальцы. Ну и черт с вами! Я в конце, концов, успел пожить. Так пожить, что и умирать…
Я приподнялся на колени, перемалывая клинком в дымную мешанину то, что по неосторожности протянули ко мне. Умирать, так с музыкой! Такой, чтобы никому мало не показалось!
Рядом просвистел еще один меч — кто-то из магов оказался со мной согласен. Он дернул меня с колен, короткими, быстрыми ударами начал отбиваться сам. С каждой секундой сделать это становилось все труднее и труднее, хоть и рубились мы уже вдвоем. Вдруг я понял, что он пытается мне что-то сказать, но не может пробиться сквозь звуковой вакуум. Я прислушался и услышал едва различимое «Отходи!» Куда? Я недоуменно оглянулся на дверь. Она была неподвижна. А потом понял, что высокий и широкий в плечах маг мне не знаком. Не из нашего отряда. Неужели?… Где-то в середине бурлящего котла, которым стал Малый зал, послышался всхлипывающий вой, когда туманный тела сомкнулись над чьей-то головой. Я прислушался и понял — последней. Остались только мы. Горевшие со всех сторон огоньки чуть помедлили, а потом ринулись вперед, на нас.
Я услышал только, как маг рявкнул: «Держись!» и схватил меня за пояс, приподняв над землей. Молнией к искалеченному лицу снова протянулись когти и…
Мир мелькнул как в калейдоскопе, на миг смазавшись, а потом снова обретши резкость. Но это был уже совсем другой мир.
Ноги ухнули на каменный пол, подогнулись, и я начал грузно оседать на колени. Жесткая рука подтянула меня за перевязь, удерживая на ногах.
Внезапно до меня дошло, что вокруг полно звуков. Более того — мимо сновали люди. Настоящие живые люди. И ни одной бестелесной твари.
— Спасибо тебе, Господи, — услышал я свое бормотание.
— Не за что, — отозвались сверху.
Я обалдело поднял глаза к потолку. На нос капнула увесистая и очень, очень холодная капля. Где-то на улице взвился в небо чей-то пронзительный крик, перешедший на визг. Я переступил с ноги на ногу и потер виски. Под ногой захлюпало. А совсем рядом… Кап. Кап. Кап-кап. Кап-кап. Кап…
Грохнул громовой раскат, ветер рванулся в лицо, сбив опору перил. Рассохшаяся деревяшка с сухим стуком покатилась в темноту. Я медленно, будто в трансе, пересек широкое темное пространство, подошел к огромным каменным столбам, между которыми неровным, сломанным рядом теснились столбики перил. Остановился, огладил ладонями мокрое дерево.
И глянул вниз.
Тысячи, десятки тысяч тусклых багровых огоньков заливали горизонт.
— Чудны дела твои, Господи, — шепнул я тихо.
— И не говори, парень! — донеслось до меня.
— Что?… — я оглянулся, наконец поняв, что голос идет не с небес, а с гораздо более близкого места. На меня с высоты своего непомерного роста смотрел мой спаситель. — Спасибо что с собой хоть захватили. Половина нашего отряда до этого не додумалась.
— Так скажи им об этом. И своему отрядному спасибо сказать не забудь, — тихо сказал он и кивнул назад. Я вскинул брови. Как?…
Грохнул залп, воздух вздрогнул и пошел зыбким маревом. А я вдруг проснулся, как ото сна. Нелюди накатывались на стену волнами, из клубящегося багрово-черного тумана вырывались вперед то гигантский волк, то кишащая щупальцами тварь, то клубок змей, а то и просто скопище рук с длинными, длинными когтями. И все — лишь скопище тумана, не меняющее даже цвета. А рядом со мной, на полтора десятка метров выше этой волны, стояли люди, в свободной мешковатой одежде замковых и… замотанные в темное с ног до головы патрульные.
Мать моя… Внутренний периметр, куда мы и шли. И, однако же, дошли. Кое-кто.
Я резко развернулся и пошел вглубь этого то ли балкона, то ли открытой галереи. Туда, где я слышал голоса. И один из них был мне знаком.
Замковый маг только ухмыльнулся со странным выражением, перед тем, как стать в общий строй. Опять мою шкуру спасает совершенно незнакомый человек. Я мельком глянул на него, проходя мимо. А он, будто прочитав мои мысли, обернулся.
Я вздрогнул. Вся левая сторона лица, начиная от уха, была пропахана четырьмя глубокими шрамами, перекашивающими лицо. Ближе к челюсти они исчезали под густыми бакенбардами, местами прячась под угольно-черные волосы, но на шее появлялись вновь, уходя, судя по всему, еще ниже. Вопрос на сто миллионов: как он после такого выжил? Я покачал головой. Он зеркально повторил мое движение, хлопнув рукой по правой щеке. Я машинально коснулся своей щеки и наконец осознал, что на шею струится кровь. Щека не болела, слишком онемевшая от холода, чтобы что-либо вообще чувствовать. Я стер кровь рукавом, и без того мокрым, и пошел дальше, с полным безразличием понимая, что в будущем я имею все шансы стать похожим на этого мага. Если сумею остановить кровь и не найду пластического хирурга. И если эти твари не ядовиты.
Голоса приблизились. Я нырнул в один из низких проемов, рядами выстроившихся у стены. Прыгающий свет факелов на секунду ослепил, настолько, что я сперва не смог различить, где люди, а где — извивающиеся тени. Но уж когда рассмотрел…
— Что случилось, боец? — буркнул один из трех мужчин, находящихся в длинном и узком, как пенал, помещении. — Приказано же было, без причины…
— Причина на данный момент с боем прорывается наверх, — я прищурился. — Командир, а не скажете ли случайно, каким волшебным образом вы здесь оказались?
— А?… — Крон, стоявший ко мне спиной, обернулся. Он определенно был удивлен. — Ты-то как сюда попал?
— Не важно.
— В таком случае, не о чем говорить. Иди на периметр, — бросил он через плечо.
— А вы?
— Мы составляем план обороны! — рявкнул он. — Вон!
— Как хотите, — пожал я плечами. Но не вышел. Просто отступил в тень. Про меня забыли сразу же. А я слушал, слушал, слушал…
«— Уважаемый, как вы не понимаете, это глупо! Людей слишком мало, хоть бы продержаться еще пару часов…»
«— Да вы что, не выглядывали наружу? Их тысячи! Ни о каких вылазках не может быть и речи, мы уже потеряли треть людей!»…
«— Это безумие!»…
«— Чушь! Мы обречены!»…
«— Болван, а еще военный!»…
«— Ну вот что, командую здесь я!»…
Я прислонился к стене и прикрыл лицо рукой. Глубоко-глубоко зарождалось нечто, пока нестойкое, неясное, но оно было. Люди что-то кричали и махали руками. Мешают… Я попробовал сосредоточиться. Нет, не выходит. Черт, да заткнетесь вы или нет?!… О, заткнулись. Тихо… Я прикрыл глаза. Мир успокоился, сгладился, опал. Не мешать. Не мешать… Тихо, я сказал!
Глава 27
А что благородство, а в чем тут подлость?
Тебе ли боятся молвы досужей?
И если война — пусть война без правил,
И если победа — любой ценою,
Никто не посмеет судить.
Йовин.

Шаги, уверенные и четкие, гулом отдавались в каменных стенах. Ветер бросил в лицо горсть холодных капель. Вода потекла по открытым ранам, уже не кровоточащим. Я не чувствовал боли. Я вообще ничего не чувствовал. Люди невольно оборачивались. Оборачивались, чтобы не выдержать взгляда и отвести глаза.
Чтобы вспомнить, как делали это раньше.
Я подошел к перилам. Кто-то крикнул:
— Куда, это ж мое мес… — я повернул голову на голос.
И посмотрел. Говоривший замер. Отшатнулся и растворился в темноте. Что-то, лепившееся в глубине сознания бесконечно долго, наконец сплавилось в один идеально выверенный клубок и поднялось, сияющее, цельное, на поверхность. И теперь оно смотрело из моих глаз, сливаясь — теперь уже — да, с тем, чем я был.
И не проживу я человеческую жизнь. Пусть. Это — не мое.
Теперь уже — да.
Главное — жизнь мне обещана. Хотя бы несколько лет.
Но обещана.
Руки впились в деревянные перила, дождь застучал дробным перестуком по куртке. Огромная тень метнулась с неба вниз, распалась на три птичьих силуэта, и так же круто взмыла вверх. Я прищурился, но не разобрал, зачем они это делали. Я подался вперед. Следом камнем упала вниз все та же черная тварь, остановилась у самой земли, натужно замахала непропорционально огромными кожистыми крыльями и свечой взмыла вверх. Вильнула в сторону, так, что толстый черный хвост, такой же непомерной длинны, как и все в этом уродливом создании, едва не разнес каменную опору балкона. Люди мгновенно повалились на пол. А потом тварь завизжала…
Я зажал ладонями уши и пригнулся, загораживаясь щитом. Крик звенел над огромной долиной, не прекращаясь, волнами, множась и усиливаясь, переходя то на ультразвук, то на рев, от которого начинали дрожать и осыпаться скалы. Стеклянные шары под потолком лопались, как надувные шарики.
Тварь взлетела выше и начала облетать замок. Звук постепенно затихал, удаляясь. Из внутреннего помещения выбежали люди, но так же быстро вернулись обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74