Убийце наверняка нужна была именно эта монета, но он не нашел ее и вынужден был ретироваться, когда услышал голос соседа, звавшего Авнера. Именно этот сосед по имени Соломон Липкин и обнаружил тело. Липкин — пенсионер, по утрам он зовет Бардани со своего балкончика и, когда тот выгладывает, передает ему свежую газету. Сегодня, как обычно, Липкин вышел на свой балкончик и начал звать соседа. Тот не откликнулся. Липкин решил, что Бардани проспал. Позвав еще, он вышел на лестничную площадку и увидел, что дверь в квартиру соседа приоткрыта. Липкин вошел и обнаружил труп.
— Понятно, — протянул Беркович. — Вы думаете, что убийца искал вавилонскую монету, услышал голос Липкина, испугался и сбежал… но монету он взял или нет, я что-то не пойму?
— Он ее не нашел, — сказал эксперт. — Вот, смотрите. Видите этот цветок в петлице?
Беркович наклонился над телом. В петлицу пиджака был продет стебель искусственного цветка — большой гвоздики. Издали цветок вполне можно было принять за настоящий. Савир наклонился и отогнул лепестки — внутри цветка, будто в кармашке, покоилась небольшая глинянная монета.
Беркович протянул руку, чтобы взять монету, но эксперт воскликнул:
— Не трогайте, сержант! Нужно провести дактилоскопическую экспертизу.
— Вы думаете, что на монете могут быть отпечатки пальцев преступника? — спросил Беркович. — Вы же сами сказали, что убийца не нашел того, что искал.
— Да, — согласился эксперт. — Но все-таки проверить нужно…
Разговор был прерван громкими криками в салоне. Беркович и Савир переглянулись.
— Ну вот, — сказал эксперт, — явился кто-то из родственников. Сейчас начнутся вопли о том, каким покойный был хорошим человеком, а через день после похорон те же родственники будут утверждать, что большего сквалыги, чем покойный, свет никогда не видел. Наверняка ведь они передерутся из-за этой коллекции.
Крики в салоне продолжались, и Беркович вышел, чтобы утихомирить страсти. В центре салона стоял маленького роста мужчина с короткими руками, которыми он размахивал не хуже, чем ветряная мельница в бурю. Мужчина пытался пробиться в кабинет, где лежал труп, а один из полицейских оттаскивал его за штаны, поскольку схватить незнакомца за руки было физически невозможно.
— Что происходит? — спросил Беркович. — Кто вы такой?
— Кто я такой? — вскричал мужчина. — Я Арон Бардани! Мне сказали, что Авнера убили! Скажите, что это неправда! Это не может быть правдой!
— Арон Бардани? Вы родственник Авнера? — уточнил Беркович.
— Двоюродный брат! Наши матери — сестры! Какое это имеет значение? Мне нужно его видеть!
— Если вы будете так размахивать руками, — сказал Беркович, — то это помешает вашему зрению. Когда вы видели Авнера в последний раз?
— Вчера. Я видел его вчера. Вечером. Он позвал меня, чтобы показать свое приобретение, какую-то монету. Ничего не понимаю в монетах. Я посмотрел и ушел. Все.
— Ну хорошо, — вздохнул Беркович. — Все равно понадобится опознание. Пройдите в кабинет…
— Опознание… — из Арона Бардани будто выпустили воздух, руки его обвисли, и он последовал за Беркови-чем в кабинет, не проронив больше ни слова. Увидев Авнера, Арон покраснел, рот его раскрылся в немом крике, и он принялся нелепо тыкать руками в пространство.
— Он… Он… — бормотал Арон.
— То есть, — вмешался эксперт, — вы признаете, что это Авнер Бардани?
— Признаю… Что признаю? Ничего не признаю… Это Авнер, кто еще?
— 0кей, — сказал эксперт, обращаясь к Берковичу. -Теперь ваши проблемы, сержант. Я могу идти?
— Да, конечно, — рассеянно отозвался Беркович. -Господин Бардани, давайте выйдем в салон, я задам вам несколько вопросов.
В салоне Арон опустился на диван, будто его не держали ноги.
— Значит, вы видели эту вавилонскую монету? — спросил Беркович.
— Вавилонскую?.. А, ну да. Видел. Авнер сказал, что она очень ценная. Сотни тысяч шекелей. Я ему сказал, что опасно держать дома такое сокровище. А он сказал, что завтра отнесет монету в свой банковский сейф. А я сказал, что…
Он собирался положить монету в сейф? — переспросил Беркович. — Это важное сообщение. Кто-то, видимо, узнал об этом, явился утром и убил Авнера.
— И убил Авнера… — повторил Арон. — Кошмар!.. Убил из-за какой-то монеты. И взял ее!
— Не смог, — покачал головой Беркович. — Не успел найти, услышал, как сосед позвал Авнера… Мы тоже повозились, пока ее обнаружили. Кстати, если не трудно, не могли бы вы принести мне эту монету? Она спрятана в цветке. Пожалуйста…
Арон нахмурился, стараясь понять, чего хочет от него полицейский. Потом встал и скрылся в кабинете. Беркович ждал, глядя в потолок. Не прошло и минуты, как Арон вернулся и протянул сержанту лежавшую на его ладони глиняную монету. Беркович опустил монету в пластиковый пакетик и сказал:
— Если вы, дорогой Арон, поедете со мной в управление и продиктуете признание, то это сэкономит время нам обоим.
— Признание… в чем?
— В убийстве, конечно, — буркнул Беркович.
… — Я, конечно, нарушил инструкцию, — сказал сержант инспектору Хутиэли час спустя. — Савир полагал, что на монете могли быть отпечатки пальцев убийцы, а я разрешил Арону взять монету в руки… Но мне показалось, что в данном случае психология важнее…
— Опять твоя психология, — пробормотал инспектор. — А если бы Арон не поддался на провокацию?
— Тогда и отпечатков на монете он не смог бы испортить, — пожал плечами Беркович. — На самом деле я ничем не рисковал. Арон и искать не стал — пошел, взял монету из цветка в петлице и вернулся ко мне. Откуда он мог знать, какой цветок я имел в виду — в кабинете этих цветов в горшках было по меньшей мере штук двадцать!
— Но Арон — коротышка, — заметил Хутиэли, — а Савир утверждает, что удар по голове Авнера был нанесен сверху.
— Вот-вот, — кивнул Беркович. — В кабинете лежал перевернутый стул. Савир, вероятно, решил, что стул упал потому, что его толкнул Авнер. На самом деле убийца в момент удара стоял на стуле, понимаете?
— Зачем? — удивился инспектор.
— Да потому, что палка, которой был нанесен удар, лежала на шкафу. Арон чувствовал себя в квартире брата, как дома. Он полез на стул, чтобы достать палку, Авнер подошел и спросил, что он там ищет. Арон, ни слова не говоря, наклонился и ударил… При этом он соскочил со стула, стул упал… Но Арону было не до того, чтобы поднимать стул. Он искал монету. А потом услышал голос соседа… Я уверен, что Савир обнаружит на сидении стула следы от обуви Арона.
— Хорошая работа, — одобрил Хутиэли. — Я имею в виду тебя, а не Арона, ты ж понимаешь.
— За хорошую работу, — сказал Беркович, — полагается прибавка к зарплате.
— Спрашивай у министра финансов, — отрезал инспектор.
Дело пятое. ПАКЕТИК С ЗОЛОТЫМ ПЕСКОМ
Как отдохнул? — спросил инспектор Хутиэли, когда сержант Беркович в воскресенье утром вошел в кабинет. — Надеюсь, что хотя бы в эту субботу ты не спорил с Наташей о том, был ли преступником Феликс Дзержинский?
— Нет, — рассеянно отозвался Беркович, усаживаясь на свое место и включая компьютер. — С Наташей мы вообще не спорили.
Что-то в голосе сержанта показалось инспектору необычным, он повернулся в кресле и внимательно посмотрел на помощника.
— Вы что же, опять поссорились? — спросил Хутиэли.
— Нет, что вы! — воскликнул Беркович. — Мы не ссорились уже три недели. Даже самим странно. Почему-то у нас стали совпадать мнения по многим вопросам.
— Так бывает, — философски заметил Хутиэли. -Правда, обычно это случается на десятом году семейной жизни. Но все равно я вас поздравляю. Однако, — помедлив, сказал инспектор, — мне кажется, что вчерашний день оказался все-таки чем-то примечателен…
— Ха! — воскликнул Беркович. — Произошла любопытная история, и я не знаю теперь, как поступить. С одной стороны, все по закону. С другой — явное мошенничество…
— Ну-ка, — сказал Хутиэли заинтересованно, — расскажи.
— Подруга Наташи, — начал Беркович, — пригласила нас на свой день рождения. Зовут ее Света, Светлана…
— Так Света или Светлана? — переспросил инспектор.
— Вообще-то ее зовут Орит, а иногда Рина.
— Ничего не понимаю, — озадаченно сказал Хутиали. — Сколько имен у этой женщины? Я знаю, что многие репатрианты меняют свои русские имена на еврейские, но ведь не два на два!
— Почему же? — усмехнулся Беркович. — Света — это сокращенно от Светланы. Светлана — это свет, то есть Орит, если перевести на иврит. Все очень просто.
— А Рина?
— Орит для русского слуха непривычно, вот имя и модифицировали до Рины.
— Почему тогда не звать женщину по-старому — Света? — удивился Хутиэли.
— Спросите что-нибудь полегче, инспектор, — вздохнул Беркович. — Ход женской мысли неисповедим как пути Г-сподни…
— Ну хорошо. Извини, я тебя прервал. Итак, эта Светлана-Света-Орит-Рина пригласила вас с Наташей на день рождения.
— Да, и мы приехали одними из первых. Света — очень милая женщина, мать-одиночка, у нее дочь тринадцати лет, очень милая девочка.
— Г-споди, — вздохнул Хутиэли, — все у тебя такие милые… И это говорит сержант полиции. Сейчас ты скажешь: «А потом произошло убийство, совершенное одним из гостей, очень милым человеком»…
— Никакого убийства, слава Б-гу! — воскликнул Беркович.
— Естественно, — кивнул Хутиэли. — Если бы кого-нибудь убили, я знал бы об этом. Извини, я тебя перебил…
— Постепенно стали собираться гости, — продолжал Беркович, восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера. — Приехала подруга Светы Оксана с мужем Шаулем…
Инспектор открыл было рот, чтобы высказаться по поводу странного сочетания имен, но промолчал.
— Шауль Динкер, — сказал сержант, — приехал в Израиль двадцать лет назад и здесь преуспел. Он владелец страховой компании, и в Оксану влюбился с первого взгляда, когда она как-то пришла в офис, чтобы пожаловаться на одного из страховых агентов. Между прочим, Шауль был в то время женат, так из-за Оксаны он развелся, это были такие страсти…
— Не люблю страсти, — пробормотал инспектор, — они проходят, и остается дурацкое ощущение, будто все сделано напрасно…
— Оксана стала богатой женщиной, — продолжал Беркович. — У Наташи из-за этого бывают приступы комплекса неполноценности…
— Имея такого завидного жениха, как ты? — удивился инспектор.
— С моей сержантской зарплатой…
— Ха! — сказал Хутиэли и демонстративно пожал плечами.
— Потом, — продолжал рассказ Беркович, — приехали Игорь с Мариной, хорошие ребята, он программист, а она — парикмахер… После них появился Наум Мархасин, личность, показавшаяся мне очень колоритной. Высокого роста красавец лет тридцати пяти с выцветшими на солнце волосами и обожженными загаром щеками. Загар у Наума был таким, будто он провалялся под палящим солнцем по крайней мере месяц. Ладони — почти черные… После Наума прибыли Миша с Кларой и дочерью Диной, девочкой лет семи… Сели за стол. Естественно, главное внимание было обращено на Наума…
— Почему? — спросил Хутиэли. — Вроде бы не его день рождения справляли.
— Он такой колоритный! К тому же в компании его почти не знали, он познакомился со Светой на прошлой неделе, сразу после возвращения в Израиль. По его утверждениям, он нашел золото.
— Что? — удивился Хутиэли. — В каком смысле? Шел по улице и увидел слиток?
— Не иронизируйте, инспектор, — вспыхнул Беркович. — Этот Наум репатриировался в девяностом, но для своих талантов здесь применения не нашел и рванул в Южную Африку. Там ему повезло больше: он занимался каким-то бизнесом, что-то там покупал и продавал, и неплохо заработал. Во всяком случае, денег хватило на то, чтобы купить в горах участок, что-то около трех дунамов — говорили, что там может быть золото, и Наум решил рискнуть. Денег, чтобы нанять рабочих, даже негров, у него уже не оставалось, и он несколько месяцев сидел на участке сам, промывая породу в поисках крупиц золота. Можете представить, инспектор, как слушали Наума все присутствовавшие… Рассказ звучал, будто история из Джека Лондона.
— И ты тоже, — буркнул Хутиэли, — слушал, разинув рот.
— Нет, рот мой был закрыт, но то, что рассказывал Наум, действительно было очень интересно, и главное — с такими точными деталями, что ни у кого, и у меня в том числе, и тени сомнения не возникло.
— Она его за муки полюбила, — неожиданно заявил Хутиэли, — а он ее — за состраданье к ним.
— Ого! — поднял брови Беркович. — Вы знаете Шекспира?
— Проходили в школе, — кивнул Хутиэли. — Помню, я еще тогда проявил свои способности к сыску. Я все искал оправдательные мотивы в поведении Отелло.
— И что же, нашли?
— Нашел, только значительно позже. Как-то, уже служа в полиции, я разговорился с Адису Дасой, ты его не знаешь, он служит в дорожном патруле. Способный парень, фалашмура. Но в Шекспире — нуль. Так вот, однажды я рассказал ему эту историю, мне хотелось знать, как оценит улики, представленные Яго, истинный представитель племени мавров…
— Фалашмура — не мавры, — поправил Беркович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Понятно, — протянул Беркович. — Вы думаете, что убийца искал вавилонскую монету, услышал голос Липкина, испугался и сбежал… но монету он взял или нет, я что-то не пойму?
— Он ее не нашел, — сказал эксперт. — Вот, смотрите. Видите этот цветок в петлице?
Беркович наклонился над телом. В петлицу пиджака был продет стебель искусственного цветка — большой гвоздики. Издали цветок вполне можно было принять за настоящий. Савир наклонился и отогнул лепестки — внутри цветка, будто в кармашке, покоилась небольшая глинянная монета.
Беркович протянул руку, чтобы взять монету, но эксперт воскликнул:
— Не трогайте, сержант! Нужно провести дактилоскопическую экспертизу.
— Вы думаете, что на монете могут быть отпечатки пальцев преступника? — спросил Беркович. — Вы же сами сказали, что убийца не нашел того, что искал.
— Да, — согласился эксперт. — Но все-таки проверить нужно…
Разговор был прерван громкими криками в салоне. Беркович и Савир переглянулись.
— Ну вот, — сказал эксперт, — явился кто-то из родственников. Сейчас начнутся вопли о том, каким покойный был хорошим человеком, а через день после похорон те же родственники будут утверждать, что большего сквалыги, чем покойный, свет никогда не видел. Наверняка ведь они передерутся из-за этой коллекции.
Крики в салоне продолжались, и Беркович вышел, чтобы утихомирить страсти. В центре салона стоял маленького роста мужчина с короткими руками, которыми он размахивал не хуже, чем ветряная мельница в бурю. Мужчина пытался пробиться в кабинет, где лежал труп, а один из полицейских оттаскивал его за штаны, поскольку схватить незнакомца за руки было физически невозможно.
— Что происходит? — спросил Беркович. — Кто вы такой?
— Кто я такой? — вскричал мужчина. — Я Арон Бардани! Мне сказали, что Авнера убили! Скажите, что это неправда! Это не может быть правдой!
— Арон Бардани? Вы родственник Авнера? — уточнил Беркович.
— Двоюродный брат! Наши матери — сестры! Какое это имеет значение? Мне нужно его видеть!
— Если вы будете так размахивать руками, — сказал Беркович, — то это помешает вашему зрению. Когда вы видели Авнера в последний раз?
— Вчера. Я видел его вчера. Вечером. Он позвал меня, чтобы показать свое приобретение, какую-то монету. Ничего не понимаю в монетах. Я посмотрел и ушел. Все.
— Ну хорошо, — вздохнул Беркович. — Все равно понадобится опознание. Пройдите в кабинет…
— Опознание… — из Арона Бардани будто выпустили воздух, руки его обвисли, и он последовал за Беркови-чем в кабинет, не проронив больше ни слова. Увидев Авнера, Арон покраснел, рот его раскрылся в немом крике, и он принялся нелепо тыкать руками в пространство.
— Он… Он… — бормотал Арон.
— То есть, — вмешался эксперт, — вы признаете, что это Авнер Бардани?
— Признаю… Что признаю? Ничего не признаю… Это Авнер, кто еще?
— 0кей, — сказал эксперт, обращаясь к Берковичу. -Теперь ваши проблемы, сержант. Я могу идти?
— Да, конечно, — рассеянно отозвался Беркович. -Господин Бардани, давайте выйдем в салон, я задам вам несколько вопросов.
В салоне Арон опустился на диван, будто его не держали ноги.
— Значит, вы видели эту вавилонскую монету? — спросил Беркович.
— Вавилонскую?.. А, ну да. Видел. Авнер сказал, что она очень ценная. Сотни тысяч шекелей. Я ему сказал, что опасно держать дома такое сокровище. А он сказал, что завтра отнесет монету в свой банковский сейф. А я сказал, что…
Он собирался положить монету в сейф? — переспросил Беркович. — Это важное сообщение. Кто-то, видимо, узнал об этом, явился утром и убил Авнера.
— И убил Авнера… — повторил Арон. — Кошмар!.. Убил из-за какой-то монеты. И взял ее!
— Не смог, — покачал головой Беркович. — Не успел найти, услышал, как сосед позвал Авнера… Мы тоже повозились, пока ее обнаружили. Кстати, если не трудно, не могли бы вы принести мне эту монету? Она спрятана в цветке. Пожалуйста…
Арон нахмурился, стараясь понять, чего хочет от него полицейский. Потом встал и скрылся в кабинете. Беркович ждал, глядя в потолок. Не прошло и минуты, как Арон вернулся и протянул сержанту лежавшую на его ладони глиняную монету. Беркович опустил монету в пластиковый пакетик и сказал:
— Если вы, дорогой Арон, поедете со мной в управление и продиктуете признание, то это сэкономит время нам обоим.
— Признание… в чем?
— В убийстве, конечно, — буркнул Беркович.
… — Я, конечно, нарушил инструкцию, — сказал сержант инспектору Хутиэли час спустя. — Савир полагал, что на монете могли быть отпечатки пальцев убийцы, а я разрешил Арону взять монету в руки… Но мне показалось, что в данном случае психология важнее…
— Опять твоя психология, — пробормотал инспектор. — А если бы Арон не поддался на провокацию?
— Тогда и отпечатков на монете он не смог бы испортить, — пожал плечами Беркович. — На самом деле я ничем не рисковал. Арон и искать не стал — пошел, взял монету из цветка в петлице и вернулся ко мне. Откуда он мог знать, какой цветок я имел в виду — в кабинете этих цветов в горшках было по меньшей мере штук двадцать!
— Но Арон — коротышка, — заметил Хутиэли, — а Савир утверждает, что удар по голове Авнера был нанесен сверху.
— Вот-вот, — кивнул Беркович. — В кабинете лежал перевернутый стул. Савир, вероятно, решил, что стул упал потому, что его толкнул Авнер. На самом деле убийца в момент удара стоял на стуле, понимаете?
— Зачем? — удивился инспектор.
— Да потому, что палка, которой был нанесен удар, лежала на шкафу. Арон чувствовал себя в квартире брата, как дома. Он полез на стул, чтобы достать палку, Авнер подошел и спросил, что он там ищет. Арон, ни слова не говоря, наклонился и ударил… При этом он соскочил со стула, стул упал… Но Арону было не до того, чтобы поднимать стул. Он искал монету. А потом услышал голос соседа… Я уверен, что Савир обнаружит на сидении стула следы от обуви Арона.
— Хорошая работа, — одобрил Хутиэли. — Я имею в виду тебя, а не Арона, ты ж понимаешь.
— За хорошую работу, — сказал Беркович, — полагается прибавка к зарплате.
— Спрашивай у министра финансов, — отрезал инспектор.
Дело пятое. ПАКЕТИК С ЗОЛОТЫМ ПЕСКОМ
Как отдохнул? — спросил инспектор Хутиэли, когда сержант Беркович в воскресенье утром вошел в кабинет. — Надеюсь, что хотя бы в эту субботу ты не спорил с Наташей о том, был ли преступником Феликс Дзержинский?
— Нет, — рассеянно отозвался Беркович, усаживаясь на свое место и включая компьютер. — С Наташей мы вообще не спорили.
Что-то в голосе сержанта показалось инспектору необычным, он повернулся в кресле и внимательно посмотрел на помощника.
— Вы что же, опять поссорились? — спросил Хутиэли.
— Нет, что вы! — воскликнул Беркович. — Мы не ссорились уже три недели. Даже самим странно. Почему-то у нас стали совпадать мнения по многим вопросам.
— Так бывает, — философски заметил Хутиэли. -Правда, обычно это случается на десятом году семейной жизни. Но все равно я вас поздравляю. Однако, — помедлив, сказал инспектор, — мне кажется, что вчерашний день оказался все-таки чем-то примечателен…
— Ха! — воскликнул Беркович. — Произошла любопытная история, и я не знаю теперь, как поступить. С одной стороны, все по закону. С другой — явное мошенничество…
— Ну-ка, — сказал Хутиэли заинтересованно, — расскажи.
— Подруга Наташи, — начал Беркович, — пригласила нас на свой день рождения. Зовут ее Света, Светлана…
— Так Света или Светлана? — переспросил инспектор.
— Вообще-то ее зовут Орит, а иногда Рина.
— Ничего не понимаю, — озадаченно сказал Хутиали. — Сколько имен у этой женщины? Я знаю, что многие репатрианты меняют свои русские имена на еврейские, но ведь не два на два!
— Почему же? — усмехнулся Беркович. — Света — это сокращенно от Светланы. Светлана — это свет, то есть Орит, если перевести на иврит. Все очень просто.
— А Рина?
— Орит для русского слуха непривычно, вот имя и модифицировали до Рины.
— Почему тогда не звать женщину по-старому — Света? — удивился Хутиэли.
— Спросите что-нибудь полегче, инспектор, — вздохнул Беркович. — Ход женской мысли неисповедим как пути Г-сподни…
— Ну хорошо. Извини, я тебя прервал. Итак, эта Светлана-Света-Орит-Рина пригласила вас с Наташей на день рождения.
— Да, и мы приехали одними из первых. Света — очень милая женщина, мать-одиночка, у нее дочь тринадцати лет, очень милая девочка.
— Г-споди, — вздохнул Хутиэли, — все у тебя такие милые… И это говорит сержант полиции. Сейчас ты скажешь: «А потом произошло убийство, совершенное одним из гостей, очень милым человеком»…
— Никакого убийства, слава Б-гу! — воскликнул Беркович.
— Естественно, — кивнул Хутиэли. — Если бы кого-нибудь убили, я знал бы об этом. Извини, я тебя перебил…
— Постепенно стали собираться гости, — продолжал Беркович, восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера. — Приехала подруга Светы Оксана с мужем Шаулем…
Инспектор открыл было рот, чтобы высказаться по поводу странного сочетания имен, но промолчал.
— Шауль Динкер, — сказал сержант, — приехал в Израиль двадцать лет назад и здесь преуспел. Он владелец страховой компании, и в Оксану влюбился с первого взгляда, когда она как-то пришла в офис, чтобы пожаловаться на одного из страховых агентов. Между прочим, Шауль был в то время женат, так из-за Оксаны он развелся, это были такие страсти…
— Не люблю страсти, — пробормотал инспектор, — они проходят, и остается дурацкое ощущение, будто все сделано напрасно…
— Оксана стала богатой женщиной, — продолжал Беркович. — У Наташи из-за этого бывают приступы комплекса неполноценности…
— Имея такого завидного жениха, как ты? — удивился инспектор.
— С моей сержантской зарплатой…
— Ха! — сказал Хутиэли и демонстративно пожал плечами.
— Потом, — продолжал рассказ Беркович, — приехали Игорь с Мариной, хорошие ребята, он программист, а она — парикмахер… После них появился Наум Мархасин, личность, показавшаяся мне очень колоритной. Высокого роста красавец лет тридцати пяти с выцветшими на солнце волосами и обожженными загаром щеками. Загар у Наума был таким, будто он провалялся под палящим солнцем по крайней мере месяц. Ладони — почти черные… После Наума прибыли Миша с Кларой и дочерью Диной, девочкой лет семи… Сели за стол. Естественно, главное внимание было обращено на Наума…
— Почему? — спросил Хутиэли. — Вроде бы не его день рождения справляли.
— Он такой колоритный! К тому же в компании его почти не знали, он познакомился со Светой на прошлой неделе, сразу после возвращения в Израиль. По его утверждениям, он нашел золото.
— Что? — удивился Хутиэли. — В каком смысле? Шел по улице и увидел слиток?
— Не иронизируйте, инспектор, — вспыхнул Беркович. — Этот Наум репатриировался в девяностом, но для своих талантов здесь применения не нашел и рванул в Южную Африку. Там ему повезло больше: он занимался каким-то бизнесом, что-то там покупал и продавал, и неплохо заработал. Во всяком случае, денег хватило на то, чтобы купить в горах участок, что-то около трех дунамов — говорили, что там может быть золото, и Наум решил рискнуть. Денег, чтобы нанять рабочих, даже негров, у него уже не оставалось, и он несколько месяцев сидел на участке сам, промывая породу в поисках крупиц золота. Можете представить, инспектор, как слушали Наума все присутствовавшие… Рассказ звучал, будто история из Джека Лондона.
— И ты тоже, — буркнул Хутиэли, — слушал, разинув рот.
— Нет, рот мой был закрыт, но то, что рассказывал Наум, действительно было очень интересно, и главное — с такими точными деталями, что ни у кого, и у меня в том числе, и тени сомнения не возникло.
— Она его за муки полюбила, — неожиданно заявил Хутиэли, — а он ее — за состраданье к ним.
— Ого! — поднял брови Беркович. — Вы знаете Шекспира?
— Проходили в школе, — кивнул Хутиэли. — Помню, я еще тогда проявил свои способности к сыску. Я все искал оправдательные мотивы в поведении Отелло.
— И что же, нашли?
— Нашел, только значительно позже. Как-то, уже служа в полиции, я разговорился с Адису Дасой, ты его не знаешь, он служит в дорожном патруле. Способный парень, фалашмура. Но в Шекспире — нуль. Так вот, однажды я рассказал ему эту историю, мне хотелось знать, как оценит улики, представленные Яго, истинный представитель племени мавров…
— Фалашмура — не мавры, — поправил Беркович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17