Только я боюсь, у меня ни одной не будет.
Не нравятся мне красивые девушки. Вот, например, Эльза Рузвельт Кнорр, королева красоты нашего колледжа имени Боннэр. Красавица: рост два десять, плечи широкие, руки длинные, ноги худые. Вся изумительно-плоская, попы нет, ребра торчат, а какой мозг! Какой ум под бритым черепом! Часами может говорить о философии, о прогрессе и о правах животных. Другие ребята от нее просто млеют. А мне – как кроту поперек живота.
Зато нравятся уродки. Вот я видел на древних живописных полотнах: ужас. Уродливые такие, груди у них огромные, кошмар. Неэстетично. Глазищи навыкате, омерзительно-синие, как банальное небо средневековья. Листал я эти репродукции на экране и плевался. А сам чувствую в глубине организма: о ужас! Они мне нравятся! Особенно была там, в древности, одна такая звезда прошлого столетия – Курни зовут. Курни Кова. Я ее картинку из старинного жунала выдрал и в рамочку вставил. Так моего знакомого Клавдия Холокоста Гувера прямо стошнило, весь диван мне залил вытошненным йогуртом. Тошнит и шипит: убери, говорит, эту банальную самку! А мне нравится. Наверное, внутри меня все-таки дышит маньяк.
Поэтому я плохо учусь и получаю двадцатки. И практику по доброте тоже, наверное, завалю.
…Так думал я, летя в золотистой тамбовской пыли на скоростном поезде Электросталь—Фолгоград, стараясь не прислушиваться к зудению психоделической музычки под зеркальными потолками купе. Напротив меня, чинно поджав губы, дремала юная гражданка с пластиковой табличкой на левой груди: «Дульцинеа Квадрига Мопс. Каникулы. Просьба не беспокоить».
Я посмотрел на нее с завистью: эта ботаничка уже успела, видимо, отработать практику по доброте и теперь отправляется на заслуженный двухнедельный отдых. Как же легко и приятно, должно быть, у нее на уме! Впереди – каникулы, две недели сплошного удовольствия: медитативное созерцание сохнущей краски, мозговые тренинги, семинары по правам человека и разгадывание психоаналитических шарад… Я люблю каникулы. Хотя, если быть совсем честным, иногда проклятый четыреста пятый комплекс дает о себе знать. Хочется подтереть шарадами знал. Просто врубить музычку и дергаться. Да-да, я знаю, это неприлично. Но я честно борюсь с моим заболеванием и к шестидесяти годам планирую одержать верх.
Нас было только двое в звукоизолированном купе, и в принципе можно было набраться смелости и предпринять попытку непосредственной вербальной коммуникации. Разумеется, я вовсе не собирался варварски-нагло приставать к свободной суфражированной гражданке с агрессивно-шокирующим вопросом типа: «Девушка, а который час?» Я прочитал в одном древнем журнале, что раньше так приставали к угнетенным женщинам варвары-шовинисты, возомнившие себя представителями усиленного пола. Разумеется, это недопустимо.
По законам, если хочешь познакомиться с девушкой, нужно подавать заявку в Бюро Мега-Планирования Семейной Жизни и вставать в очередь. Но… к сожалению… пока ты состоишь в очереди, проходит некоторое время, и за эти несколько лет избранница может разонравиться тебе. Обычно так и случается. Поэтому некоторые отважные граждане, оказавшись с симпатичной гражданкой наедине, иногда осмеливаются выйти на прямой контакт: например, обратиться за помощью в решении какой-нибудь ментальной задачи. Можно, например, произнести вслух, как бы ни к кому не обращаясь, следующую фразу: «Ах, как я страдаю. Как трудно мне разгадать сей замысловатый кроссуорд…» Такое заявление с юридической точки зрения никто не сможет трактовать как агрессивное сексуальное домогательство. Даже наоборот. Гражданкам, как правило, импонирует, когда собеседник подчеркивает собственную ментальную несостоятельность и просит о помощи…
Я покосился на Дульцинею Квадригу и вздохнул. Честно говоря, она была не слишком хороша собой. Грудь была излишне крупна и, честно говоря, даже немножко выпирала из полупрозрачного корсажа. Фу, гадость. Как, должно быть, страдает эта девушка. Как ропщет она на судьбу, обременившую ее данной телесной особенностью, которая прямо и грубо напоминает каждому встречному о пошло-животных функциях лактации! Бедняжка. Кожа на лице слишком тонкая. Галстук тоже неудачно подобран: серый цвет не слишком подходил к банально-синим глазам девушки. Только жемчужно-седые волосы, собранные в изящный доминантный хвост на самом темени, были по-настоящему стильны и красивы. Я вздохнул. Девушка тут же распахнула глаза и строго глянула в мою сторону. Упс, подумал я и судорожно уткнулся в свежую интелеллектронную газету, делая вид, что медитирую на фотографию столичного консула Марка Революция Альбы. Упс, упс, упс. Я смотрел на незнакомую гражданку целых одиннадцать секунд. Вполне достаточно, чтобы подать на меня в суд…
К счастью, гражданка пожалела меня. Фыркнув вульгарно розовым носиком, демонстративно оправила на уродливой груди табличку с просьбой не беспокоить и вновь прикрыла мудрый женский взгляд тщательно подстриженными ресницами. Я выдохнул сдерживаемый в груди воздух и, отирая взмокший лоб, отправился искать облегчения в ватерклозет. Уффф. Все-таки тяжело с ними, с гражданками. Не уверен, что когда-нибудь смогу позволить себе жену (о двух и говорить смешно). Слишком большая нагрузка на психику.
Четыре часа путешествия пролетели быстро. Последние полтора часа я провел в ватерклозете: от пережитого нервного потрясения несколько ослабилась перистальтика. Переживания наложились на негативный фоновый пси-эффект от перемены питания (утром я сдуру употребил в себя не традиционный «классический» мусс-витопластик, а его новую гиповитаминную версию). В итоге заимелись проблемы и пришлось звонить в Лигу борьбы с диареей. Эксперт Лиги, выслушав мои стоны по каналу экстренной связи, посоветовал употребить имморталайзер. С особенно тяжким вздохом я раскрыл персональную аптечку и соединился с очередной дозой этого могучего лекарства. Ну вот, опять жесткий стул на добрых две недели.
Когда поезд присосался к губчатому перрону на конечной станции Фолгоград-Гражданская, я по-прежнему пребывал в депрессивном настроении разума. Даже пылкое южное солнце, бодро светившее несмотря на столь поздний час, не вскипятило во мне застоявшуюся энергию «янь». Бросив рюкзачок на скользящую ленту тротуара, я оперся на нагретые поручни и принялся созерцать настенные рекламные инструкции, тихо проплывавшие мимо. «Помни о кариесе. Вовремя меняй челюсти». Угу-угу. Я сменил совсем недавно, на мартовских идах. «В случае сексуального домогательства вызывайте вразумителей. Звоните 000-000-000-000-02». Гм. Этот номер любой школьник заучивает раньше, чем Базовый Текст Конституции. Зачем лишний раз напоминать общеизвестное?.. «Болит разум? Прими „Дефитер“. Ха-ха. А вот это забавно. Неужто в волгоградском штате разрешена реклама безалкогольных мозговых тоников?! Вольный край. Мне здесь уже нравится.
Сканер на выходе из вокзала приветливо мигнул мне зеленым очком, и барокамера с довольно неприличным чмокающим звуком выплюнула мое усталое тельце на городскую площадь. Как всегда, в неразнолицей толпе встречающих я долго не мог отыскать моего андроида. Неужели дедушка не прислал таксиста?
ПОМЕХА
Рыкающий окрик прогремел рядом, прямо за плечом. Я помеха обернулся и оторопел.
Чудовище смотрело на меня с наглою улыбкой. Оно было похоже на помеха древних помеха Что-то жутко помеха сдавило дыхание… помеха Злое помеха стремительно надвигалось. Оно нападало, помеха лапы помеха потерял сознание. Когда… помеха разум помеха пятнистое… помеха, кто-то невидимый, стоящий за спиной помехапомеха
Первая часть дневниковых записей обрывалась на самом интересном месте – и, думается, не случайно.
Центурион Порфирий Литот задумчиво снял компьютерные очки, коснулся прохладными пальцами перегревшихся висков, прикрыл глаза и слегка помассировал глазные яблоки. Потом бережно приложил ладонь к бритому затылку, осторожно провел по гладкому черепу, массивной формой которого он привык гордиться еще в колледже. Гм, захотелось ликера. Убедительно хотелось ликера, один только стаканчик, дабы разогреть кровь, питающую мозг.
– Захар, порцию! – негромко, но твердо сказал центурион. Домовой решил не перечить, видимо, понимал, что у хозяина сегодня особенный день. Литот опрокинул кофейную сладость на язык, сглотнул. Рассеянно разглядывая огромную картину с винными пятнами (теперь ему почудился теплый свет очага, клетки сложились в рисунок мягкого пледа), центурион задумался, вспоминая прочитанное.
Да уж, паренек достался, мягко говоря, неуравновешенный. К незнакомым девушкам пристает, гениальную лирику Пастера Нака не любит, а вместо этого читает мрачных писателей вроде Доста Евского и Гога Оля, у которых вообще больше половины произведений запрещены.
Итак, ситуация немного прояснилась. Школьник никуда не сбегал, он чинно-гуманистично поехал к дедушке на практику по доброте. Благополучно добрался до Фолгограда, вышел из здания вокзала к шлюзам такси – и тут на него было совершено нападение. Некто, показавшийся пареньку древним и пятнистым, набросился – и, видимо, похитил.
Это если слепо верить каждому слову дневника. А что, если дневниковые записи написаны не мальчиком, а кем-то другим? Похититель под пытками выведал у паренька пароль его персонального ящика в электронной сети – и придумал весь этот бред про Фолгоград, чтобы увести следствие по ложному следу?
Навряд ли. Каждая кнопка на клавиатуре современного компьютера оборудована биометрическим сенсором, распознающим рисунок кожи на пальцах пользователя. Если пальцы чужие – ни одна клавиша не сработает…
Но дневник мог быть написан мальчиком в состоянии наркотического опьянения, и тогда пареньку попросту привиделись и девушка-попутчица, и поезд, и вокзал… Впрочем, минутку! В отчетах Общественной Совести имеется запись о том, что Тит Индепенденс Ермак оплатил проезд, а также пользование вагонным аэроклозетом. Записи странноватого школьника соответствуют отчетам системы Совести. Значит, он действительно доехал до Фолгограда.
В творчестве Д. Евского социально безопасной признана лишь повесть «Материально необеспеченные homo sapiens», из сочинений Г. Оля разрешены «Темные времена суток в коттеджном поселке близ Диканьки» и «Ганц Кюхельгартен», а также недавно обнаруженные в списках поэмы «Мертвые души-2: Чичиков против царизма и ханжества» и «Мертвые души-3: Чичикова – в Президенты!».
– Профессор? Можно потревожить? – сквозь гул мыслей просочился шепот откуда-то сверху. Литот вздрогнул:
– Что? А, это ты, Захар… Какие-то новости?
– Семиквестор Феникс Бруно по второму каналу связи. У него срочная служебная информация. Утверждает, что вы в курсе дела.
– Да-да. Давай сюда этого юного гения. Только знаешь… не надо на большой экран, не хочу я видеть каждый прыщик у него на носу. Брось-ка лучше изображение на мои очки.
– Будет сделано, профессор.
В нижней половине окуляров пару раз мигнуло, пробежала радуга – наконец возникла физиономия Бруно. Парень был бледен, как айсберг, и запуган, как несчастное негритянское население на барских латифундиях в рабовладельческой России .
– Профессор, простите за беспокойство, ваше приказание выпо…
– Ближе к делу, – сердито хрюкнул Литот.
– Список частных лиц, движений и организаций, подозреваемых в похищении малолетних, мною подготовлен, – Бруно нервически хрустнул пальцами. – Изучено более двадцати архивных источников. Пришлось разбудить половину научных сотрудников в НИИ проблем толерантности имени Скруджа Мусороса.
– Сколько пунктов в вашем списке? – как бы нехотя поинтересовался центурион.
– В целом по Евразии – без малого восемь тысяч, по Большой Электростали – сто сорок пять. Из них сто двадцать пять преступных организаций и двадцать похитителей-одиночек.
«Блестяще, – обрадовался Порфирий. – Сто сорок пять подозреваемых – это даже меньше, чем он ожидал. Оказывается, в Москве не так уж и много маньяков!»
– Захар, – вполголоса позвал Литот. – Покажи документы, которые прислал этот мальчик.
Изображение в электронных очках центуриона перестало быть объемным и разделилось на две моно-картинки: в левом окуляре по-прежнему моргал взволнованный Бруно, а в правом уже выстроились стройными колоннами, по алфавиту, точно войска на параде – аккуратные строчки доклада, подготовленного семиквестором.
Бруно еще говорил что-то, а Литот тем временем бегло просмотрел первые несколько пунктов:
1. Автокефальная церковь богини Барби. Руководителем секты является бывшая фотомодель Барби Хитер Хоук, победительница конкурса Мисс Вселенная-2025 года. Называет себя «бессмертной дивой красоты», земным воплощением Афродиты. Адепты секты подозреваются в похищении внешне привлекательных мальчиков для того, чтобы воспитывать из них т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52