Как нужны ей были простые слова, что все уладится. Вдруг те минуты оказались последними мгновениями, проведенными вместе?
Нет, он не позволит себе подобные мысли, ни на секунду не позволит себе так думать. Он спасет ее или умрет, пытаясь ее спасти. Может быть, он сумеет все начать сначала. Оставался еще один человек, с которым следовало наладить отношения. Мартин сидел на берегу пруда, хмурясь и кидая в воду камни, пытаясь заставить их прыгать по поверхности воды. У него получались лишь тяжелые всплески, которые только пугали лошадей.
Юноша напрягся при приближении капитана. Он украдкой бросил взгляд на Реми, и тот заметил, что парень сам немного озадачен и смущен своей недавней вспышкой.
– Я осознаю, что посмел слишком нагло говорить с вами, капитан, – выпрямившись и расправив плечи, хрипловатым голосом заговорил Волк. – Мало того, я действительно лгал вам, да еще хитрил и изворачивался в этом деле с амулетом. Выходит, если пожелаете уволить меня со службы у вас или… или даже захотите вызвать меня на дуэль, потребуете компенсации, я… готов, я очень даже понимаю.
– По правде сказать, я не хочу ни того, ни другого. – Реми протянул Волку руку. – Все, чего я хочу, это попросить у тебя прощение за… гм-м, как это ты сказал, за то, что вел себя как… великий кретин.
Волк смущенно почесал нос, потом в сердечном порыве крепко сжал руку Реми.
– Спасибо, капитан, но думаю, вам надо просить прощения не только у меня.
– Это я знаю. Боюсь, что я всегда вел себя как кретин, когда дело касалось Габриэль. Черт возьми, она каждый раз доводит меня до белого каления. Никогда не встречал такой необыкновенной женщины. В этом и состоит часть моей проблемы. Меня постоянно преследует страх потерять ее, не суметь удержать ее навсегда. Возможно, именно поэтому мне было легче позволить разорвать нашу помолвку, чем удерживать ее.
– Да уж. Но вы никогда не искали легких решений, капитан. Я уверен, вы найдете способ вернуть вашу невесту в свои объятия.
– Сначала мне надо вызволить ее из чужих объятий этих охотников на ведьм, – уточнил Реми, мрачно вздохнув. – И я должен послать весточку Наварре, предупредить его о случившемся. Жаль, но у него нет никакой реальной власти. А то я воспользовался бы его влиянием, чтобы освободить Габриэль.
Мартин нетерпеливо дернулся при упоминании о Наварре, но во взгляде юноши все-таки прослеживались некоторые признаки сочувствия.
– Капитан, я знаю, какие горькие мысли вызывает у вас пленение вашего короля, знаю, как вы разочарованы, что вам не удалось сдержать клятву и обеспечить его свободу. Но из того, что я наблюдал, этот ваш Генрих Наварра обязательно убежит, когда по-настоящему захочет убежать, с вашей помощью или без нее. Он только притворяется ленивым и легкомысленным, праздным и несерьезным, но на самом деле ваш король знает, как ему выживать, по-настоящему умный и хитрый малый.
– Да, этот малый во многом похож на тебя, мой верный Волк.
Волк пожал плечами и постарался не раздуться от гордости, но у него это не получилось.
– Кстати, о твоем уме и смекалке… Я не поблагодарил тебя. – Реми по-дружески похлопал его по плечу. – Ты снова спас мне жизнь. Кстати, я так точно и не знаю, почему ты сделал это тогда, в тот первый раз.
– Все из-за сапог. – На лице Волка наконец-то появилась знакомая улыбка во весь рот.
– Да ты ведь просто стянул бы их с меня, и все. Надо было только дать мне умереть.
– Вы толком ничего не помните, так что ли, сударь? – Волк с любопытством разглядывал Реми. – Я прятался в проулке, пока вы храбро бились со своими врагами, пока они вконец вас не одолели. Я решил, что вы умерли, дождался, пока солдаты уйдут, и выполз из тени, словно уличная крыса, собираясь ограбить вас. Но когда я стал снимать сапоги, ваши глаза открылись. Вместо того чтобы осыпать меня проклятиями, вы лежали и молча смотрели на меня. Вы изнемогали от боли, ваша жизнь утекала от вас, и все же вы заметили, что я босой. И тут вы сказали… нет, еле слышно прошептали: «Возьми мои сапоги, малыш. Тебе они теперь пригодятся больше, чем мне». И еще объяснили, где спрятаны ваши деньги на поясе. Никогда никто в моей жизни ничего мне не дарил. – Глаза Волка предательски заблестели. – И тогда я сказал себе: «Мартин Ле Луп, смотри, вот что такое настоящее геройство. Не только храброе, но и великодушное сердце». – Он пожал плечами. – Вот я и постарался спасти вас, вот почему с тех пор везде и всюду следую за вами. Хоть в ад.
Слова парня глубоко тронули Реми. Он крепко сжал плечо Волка.
– Спасибо, дружище. К сожалению, в ад мне и дорога.
– Мой господин?! – Волк озадаченно нахмурился.
– Веришь или нет, я проскакал всю дорогу сюда вовсе не для того, чтобы любоваться облаками. Я думал. В моем распоряжении всего две недели до суда над Габриэль. Мне, вероятно, все-таки придется вызволять ее силой, но до этого я хотел бы хотя бы попытаться доказать ее невиновность.
– И как это можно сделать?
– Отыскать настоящую преступницу. Притащить Кассандру Лассель и ее горничную из их логова. Вынудить их сознаться.
Волк побледнел.
– Этим ничему не поможешь, капитан. Вы понятия не имеете, насколько опасна та женщина, и, кроме того, думаете, этот мерзавец Аристид признает правду, даже если услышит ее, даже если вообще станет ее слушать?
– Аристид не показался мне человеком, совершенно не воспринимающим разумные доводы, – заметил Реми. – Он, похоже, немного выше обычных охотников на ведьм.
– Вот уж нет. – Волк фыркнул. – Давайте просто убьем его. Я так и сделаю, – оживился он.
– Только после того, как я попытаюсь убедить его освободить Габриэль.
Когда Волк начал протестовать решительнее, Реми оборвал его:
– Я должен попробовать, Мартин. Я сам жил, как беглец, изгнанный из своей страны, знаю, каково это. Я и так немногое могу дать Габриэль, но мне надо хотя бы попытаться избавить ее от подобной судьбы. Чтобы она не жила всю жизнь под грузом обвинения в колдовстве, под постоянным прицелом охотников на ведьм, рыскающих по ее пятам.
– Ладно, согласен, капитан, – вздохнул Волк, не скрывая своей глубокой обеспокоенности.
Реми показалось, он догадался, что беспокоило юношу, и он заговорил, проявив всю свою деликатность.
– Гм… Мартин, я знаю о твоих чувствах, связанных с Мезон д'Эспри и ведьмами вообще. К тому же я не хочу снова подвергать тебя опасности навлечь на себя гнев этого отродья, Лассель. Тебе нет надобности сопровождать меня.
Реми приготовился к неистовым заявлениям Волка, выражающего ожесточенное негодование против любого, кто, как ему казалось, сомневался в его храбрости. Но совершенно неожиданно для Реми Волк тихо и невесело рассмеялся.
– Нет, капитан, я пойду с вами. Я не боюсь этой женщины.
«Теперь уж точно не боюсь», – горько подумал Волк. Он уже испытал самое худшее от Кассандры Лассель. Она запятнала его, навсегда лишила мечты о любви Мири. Хуже она ничего уже не смогла бы сделать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Габриэль перевернулась на спину на своей узкой койке и стала смотреть, как лунный свет рождает образы на потолке. Она давно отказалась от попыток уснуть, хотя и лежала в совершенном изнеможении. Сколько ночей прошло с того времени, как она последний раз сладко спала в своей собственной кровати, уютно притулившись подле Реми? Шесть? Семь?
Она начала терять счет пустым часам, которые предоставляли ей слишком много возможности думать, тревожиться и горевать. Во всем остальном, она была вынуждена признать, ей мало на что приходилось жаловаться. До сих пор Аристид держал свое слово: с ней обращались прилично, хорошо кормили, давали горячую воду.
Никто не собирался переводить ее ни в Бастилию, ни в любую другую мрачную, сырую тюрьму, как она того боялась. Ее держали взаперти в одной из скромных чердачных комнатушек гостиницы «Шартр». В комнате не было ничего, кроме голых стен, узкой койки, стола и огарков свечей. Ничего, что могло бы послужить ей оружием при побеге, если она проявит безрассудство и попытается размозжить голову охраннику ночным горшком.
Конечно же, она понимала, почему ее держали в гостинице. На самом деле она не была заключенной. Скорее Аристид взял ее в заложницы. В одно из тех коротких посещений, которые Симон позволил Мири, ее младшая сестренка объяснила, какова истинная цель этого охотника на ведьм.
Габриэль не столь решительно, как Мири, отвергала возможное существование «Книги теней». Она могла только сомневаться, действительно ли этот жуткий фолиант попал в руки Ренара, но опасалась, что ее зять все равно объявится и предпримет какую-нибудь неосторожную попытку спасти ей жизнь. Несмотря на их постоянные стычки, она любила своего огромного зятя-великана и ненавидела саму мысль, что Ренара заманивают в западню. Мири очень хотелось верить, что Аристиду нужно только уничтожить книгу, что он не причинит вреда Ренару. Но Габриэль нисколько не доверяла этому вероломному мерзавцу.
Если Аристид задумал убить Ренара, его следовало остановить. И снова Габриэль терзали вопросы, которые все чаще и чаще всплывали перед ней, отравляя ей каждую минуту ее бодрствования. Где Реми? Что он делает? Мири не смогла дать сестре никакого вразумительного ответа, только сказала, что Николя с Мартином готовят ее освобождение. Но Реми и близко не подходил к гостинице «Шартр» после их ужасной ссоры.
Габриэль с ума сходила, когда задумывалась, как будет жить без него… Хватит! Нельзя обо всем думать одновременно. Ей следует сосредоточиться на своем нынешнем положении, иначе она действительно сойдет с ума. Она ворочалась с места на место, пытаясь отыскать удобное положение, но, порывисто вздохнув, опять легла на спину. Что действительно изводило ее, так это собственная беспомощность. Она сама загнала себя сюда. И она обязана сама найти способ себя отсюда вытащить, не подвергая опасности ни Ренара, ни Реми.
Охотники на ведьм всегда преследовали и хватали женщин за колдовство, призывая их покаяться. Интересно, сколько из этих несчастных пленниц, точно так же, как и она сейчас, жалели, что на самом деле не знали никакой черной магии, чтобы спасти себя? Габриэль криво усмехнулась.
Теребя пальцами простыню, она заметила, что тонкую ткань легко порвать на полосы. Из них можно будет сплести веревку и вылезти из узкого окна, если удастся открыть его. Но ее комната находилась на последнем этаже гостиницы, достаточно высоко. Пока она доберется до земли, если только сразу же не сломает себе шею, сбегутся люди Симона.
Она раздумывала, не заставить ли Бартоломея Вердуччи помочь ей при помощи подкупа или угрозы разоблачения. Когда ей приносили еду, Габриэль заметила, как шпион Екатерины прошмыгнул по коридору гостиницы. Интересно, зачем ищейка Темной Королевы все еще болтается здесь? Если бы Екатерина посылала Вердуччи избавиться от Симона Аристида, он уже давно справился бы со своим поручением. Очевидно, Екатерина поставила перед ним какую-то иную задачу.
Резкий стук в дверь заставил Габриэль вздрогнуть и подскочить на кровати, вытянувшись в струнку.
– Мадемуазель?
Габриэль узнала грубый голос своего главного тюремщика Брэкстона, пожилого мужчины с отталкивающей внешностью и отсутствующим ухом. Согласно распоряжению Симона он обращался с Габриэль любезно, хотя и не скрывал неприязни, и далее стучал в дверь, прежде чем войти. Правда, заходил, не дождавшись ее ответа. Габриэль услышала звук ключа, поворачивающегося в замке. И, хотя была полностью одета, натянула одеяло до подбородка.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Брэкстон с подсвечником в руке. Тонкая свеча едва-едва освещала мрачную комнату и ее неприглядное убранство.
– Вам придется встать, госпожа. Мой господин Балафр хочет переговорить с вами внизу и…
– …он хочет это сделать прямо сейчас, – закончила за него фразу Габриэль, передразнивая его тон, на что стражник нахмурился.
Но за насмешкой Габриэль попыталась скрыть, как заколотилось ее сердце. Она не представляла себе, зачем понадобилось охотнику на ведьм вытаскивать свою пленницу из кровати посреди ночи. Для этого нужна была веская причина. Возможно, Симон Аристид решился, наконец, сдернуть свою маску учтивости.
Итак, что ее могло ожидать среди ночи? У нее снова попытаются выудить признание? Или ее ждет нечто совсем иное и оттого пугающее неизвестностью? Если Аристиду и были свойственны естественные мужские потребности, Габриэль явно не относилась к разряду женщин, которые могли бы его заинтересовать. Она запомнила, как этот мерзавец смотрел на ее младшую сестру. Ей в тот момент захотелось выцарапать его уцелевший глаз.
Габриэль тянула время, с трудом влезая в туфли. Потом сделала отчаянную попытку хоть как-то привести в порядок свои спутанные локоны. Элегантность долго служила ей защитой, но она чувствовала, что ее блеск сильно потускнел за прошедшее время. Она поморщилась, представив себе, как выглядит в помятом платье, с воспаленными от бессонницы глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Нет, он не позволит себе подобные мысли, ни на секунду не позволит себе так думать. Он спасет ее или умрет, пытаясь ее спасти. Может быть, он сумеет все начать сначала. Оставался еще один человек, с которым следовало наладить отношения. Мартин сидел на берегу пруда, хмурясь и кидая в воду камни, пытаясь заставить их прыгать по поверхности воды. У него получались лишь тяжелые всплески, которые только пугали лошадей.
Юноша напрягся при приближении капитана. Он украдкой бросил взгляд на Реми, и тот заметил, что парень сам немного озадачен и смущен своей недавней вспышкой.
– Я осознаю, что посмел слишком нагло говорить с вами, капитан, – выпрямившись и расправив плечи, хрипловатым голосом заговорил Волк. – Мало того, я действительно лгал вам, да еще хитрил и изворачивался в этом деле с амулетом. Выходит, если пожелаете уволить меня со службы у вас или… или даже захотите вызвать меня на дуэль, потребуете компенсации, я… готов, я очень даже понимаю.
– По правде сказать, я не хочу ни того, ни другого. – Реми протянул Волку руку. – Все, чего я хочу, это попросить у тебя прощение за… гм-м, как это ты сказал, за то, что вел себя как… великий кретин.
Волк смущенно почесал нос, потом в сердечном порыве крепко сжал руку Реми.
– Спасибо, капитан, но думаю, вам надо просить прощения не только у меня.
– Это я знаю. Боюсь, что я всегда вел себя как кретин, когда дело касалось Габриэль. Черт возьми, она каждый раз доводит меня до белого каления. Никогда не встречал такой необыкновенной женщины. В этом и состоит часть моей проблемы. Меня постоянно преследует страх потерять ее, не суметь удержать ее навсегда. Возможно, именно поэтому мне было легче позволить разорвать нашу помолвку, чем удерживать ее.
– Да уж. Но вы никогда не искали легких решений, капитан. Я уверен, вы найдете способ вернуть вашу невесту в свои объятия.
– Сначала мне надо вызволить ее из чужих объятий этих охотников на ведьм, – уточнил Реми, мрачно вздохнув. – И я должен послать весточку Наварре, предупредить его о случившемся. Жаль, но у него нет никакой реальной власти. А то я воспользовался бы его влиянием, чтобы освободить Габриэль.
Мартин нетерпеливо дернулся при упоминании о Наварре, но во взгляде юноши все-таки прослеживались некоторые признаки сочувствия.
– Капитан, я знаю, какие горькие мысли вызывает у вас пленение вашего короля, знаю, как вы разочарованы, что вам не удалось сдержать клятву и обеспечить его свободу. Но из того, что я наблюдал, этот ваш Генрих Наварра обязательно убежит, когда по-настоящему захочет убежать, с вашей помощью или без нее. Он только притворяется ленивым и легкомысленным, праздным и несерьезным, но на самом деле ваш король знает, как ему выживать, по-настоящему умный и хитрый малый.
– Да, этот малый во многом похож на тебя, мой верный Волк.
Волк пожал плечами и постарался не раздуться от гордости, но у него это не получилось.
– Кстати, о твоем уме и смекалке… Я не поблагодарил тебя. – Реми по-дружески похлопал его по плечу. – Ты снова спас мне жизнь. Кстати, я так точно и не знаю, почему ты сделал это тогда, в тот первый раз.
– Все из-за сапог. – На лице Волка наконец-то появилась знакомая улыбка во весь рот.
– Да ты ведь просто стянул бы их с меня, и все. Надо было только дать мне умереть.
– Вы толком ничего не помните, так что ли, сударь? – Волк с любопытством разглядывал Реми. – Я прятался в проулке, пока вы храбро бились со своими врагами, пока они вконец вас не одолели. Я решил, что вы умерли, дождался, пока солдаты уйдут, и выполз из тени, словно уличная крыса, собираясь ограбить вас. Но когда я стал снимать сапоги, ваши глаза открылись. Вместо того чтобы осыпать меня проклятиями, вы лежали и молча смотрели на меня. Вы изнемогали от боли, ваша жизнь утекала от вас, и все же вы заметили, что я босой. И тут вы сказали… нет, еле слышно прошептали: «Возьми мои сапоги, малыш. Тебе они теперь пригодятся больше, чем мне». И еще объяснили, где спрятаны ваши деньги на поясе. Никогда никто в моей жизни ничего мне не дарил. – Глаза Волка предательски заблестели. – И тогда я сказал себе: «Мартин Ле Луп, смотри, вот что такое настоящее геройство. Не только храброе, но и великодушное сердце». – Он пожал плечами. – Вот я и постарался спасти вас, вот почему с тех пор везде и всюду следую за вами. Хоть в ад.
Слова парня глубоко тронули Реми. Он крепко сжал плечо Волка.
– Спасибо, дружище. К сожалению, в ад мне и дорога.
– Мой господин?! – Волк озадаченно нахмурился.
– Веришь или нет, я проскакал всю дорогу сюда вовсе не для того, чтобы любоваться облаками. Я думал. В моем распоряжении всего две недели до суда над Габриэль. Мне, вероятно, все-таки придется вызволять ее силой, но до этого я хотел бы хотя бы попытаться доказать ее невиновность.
– И как это можно сделать?
– Отыскать настоящую преступницу. Притащить Кассандру Лассель и ее горничную из их логова. Вынудить их сознаться.
Волк побледнел.
– Этим ничему не поможешь, капитан. Вы понятия не имеете, насколько опасна та женщина, и, кроме того, думаете, этот мерзавец Аристид признает правду, даже если услышит ее, даже если вообще станет ее слушать?
– Аристид не показался мне человеком, совершенно не воспринимающим разумные доводы, – заметил Реми. – Он, похоже, немного выше обычных охотников на ведьм.
– Вот уж нет. – Волк фыркнул. – Давайте просто убьем его. Я так и сделаю, – оживился он.
– Только после того, как я попытаюсь убедить его освободить Габриэль.
Когда Волк начал протестовать решительнее, Реми оборвал его:
– Я должен попробовать, Мартин. Я сам жил, как беглец, изгнанный из своей страны, знаю, каково это. Я и так немногое могу дать Габриэль, но мне надо хотя бы попытаться избавить ее от подобной судьбы. Чтобы она не жила всю жизнь под грузом обвинения в колдовстве, под постоянным прицелом охотников на ведьм, рыскающих по ее пятам.
– Ладно, согласен, капитан, – вздохнул Волк, не скрывая своей глубокой обеспокоенности.
Реми показалось, он догадался, что беспокоило юношу, и он заговорил, проявив всю свою деликатность.
– Гм… Мартин, я знаю о твоих чувствах, связанных с Мезон д'Эспри и ведьмами вообще. К тому же я не хочу снова подвергать тебя опасности навлечь на себя гнев этого отродья, Лассель. Тебе нет надобности сопровождать меня.
Реми приготовился к неистовым заявлениям Волка, выражающего ожесточенное негодование против любого, кто, как ему казалось, сомневался в его храбрости. Но совершенно неожиданно для Реми Волк тихо и невесело рассмеялся.
– Нет, капитан, я пойду с вами. Я не боюсь этой женщины.
«Теперь уж точно не боюсь», – горько подумал Волк. Он уже испытал самое худшее от Кассандры Лассель. Она запятнала его, навсегда лишила мечты о любви Мири. Хуже она ничего уже не смогла бы сделать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Габриэль перевернулась на спину на своей узкой койке и стала смотреть, как лунный свет рождает образы на потолке. Она давно отказалась от попыток уснуть, хотя и лежала в совершенном изнеможении. Сколько ночей прошло с того времени, как она последний раз сладко спала в своей собственной кровати, уютно притулившись подле Реми? Шесть? Семь?
Она начала терять счет пустым часам, которые предоставляли ей слишком много возможности думать, тревожиться и горевать. Во всем остальном, она была вынуждена признать, ей мало на что приходилось жаловаться. До сих пор Аристид держал свое слово: с ней обращались прилично, хорошо кормили, давали горячую воду.
Никто не собирался переводить ее ни в Бастилию, ни в любую другую мрачную, сырую тюрьму, как она того боялась. Ее держали взаперти в одной из скромных чердачных комнатушек гостиницы «Шартр». В комнате не было ничего, кроме голых стен, узкой койки, стола и огарков свечей. Ничего, что могло бы послужить ей оружием при побеге, если она проявит безрассудство и попытается размозжить голову охраннику ночным горшком.
Конечно же, она понимала, почему ее держали в гостинице. На самом деле она не была заключенной. Скорее Аристид взял ее в заложницы. В одно из тех коротких посещений, которые Симон позволил Мири, ее младшая сестренка объяснила, какова истинная цель этого охотника на ведьм.
Габриэль не столь решительно, как Мири, отвергала возможное существование «Книги теней». Она могла только сомневаться, действительно ли этот жуткий фолиант попал в руки Ренара, но опасалась, что ее зять все равно объявится и предпримет какую-нибудь неосторожную попытку спасти ей жизнь. Несмотря на их постоянные стычки, она любила своего огромного зятя-великана и ненавидела саму мысль, что Ренара заманивают в западню. Мири очень хотелось верить, что Аристиду нужно только уничтожить книгу, что он не причинит вреда Ренару. Но Габриэль нисколько не доверяла этому вероломному мерзавцу.
Если Аристид задумал убить Ренара, его следовало остановить. И снова Габриэль терзали вопросы, которые все чаще и чаще всплывали перед ней, отравляя ей каждую минуту ее бодрствования. Где Реми? Что он делает? Мири не смогла дать сестре никакого вразумительного ответа, только сказала, что Николя с Мартином готовят ее освобождение. Но Реми и близко не подходил к гостинице «Шартр» после их ужасной ссоры.
Габриэль с ума сходила, когда задумывалась, как будет жить без него… Хватит! Нельзя обо всем думать одновременно. Ей следует сосредоточиться на своем нынешнем положении, иначе она действительно сойдет с ума. Она ворочалась с места на место, пытаясь отыскать удобное положение, но, порывисто вздохнув, опять легла на спину. Что действительно изводило ее, так это собственная беспомощность. Она сама загнала себя сюда. И она обязана сама найти способ себя отсюда вытащить, не подвергая опасности ни Ренара, ни Реми.
Охотники на ведьм всегда преследовали и хватали женщин за колдовство, призывая их покаяться. Интересно, сколько из этих несчастных пленниц, точно так же, как и она сейчас, жалели, что на самом деле не знали никакой черной магии, чтобы спасти себя? Габриэль криво усмехнулась.
Теребя пальцами простыню, она заметила, что тонкую ткань легко порвать на полосы. Из них можно будет сплести веревку и вылезти из узкого окна, если удастся открыть его. Но ее комната находилась на последнем этаже гостиницы, достаточно высоко. Пока она доберется до земли, если только сразу же не сломает себе шею, сбегутся люди Симона.
Она раздумывала, не заставить ли Бартоломея Вердуччи помочь ей при помощи подкупа или угрозы разоблачения. Когда ей приносили еду, Габриэль заметила, как шпион Екатерины прошмыгнул по коридору гостиницы. Интересно, зачем ищейка Темной Королевы все еще болтается здесь? Если бы Екатерина посылала Вердуччи избавиться от Симона Аристида, он уже давно справился бы со своим поручением. Очевидно, Екатерина поставила перед ним какую-то иную задачу.
Резкий стук в дверь заставил Габриэль вздрогнуть и подскочить на кровати, вытянувшись в струнку.
– Мадемуазель?
Габриэль узнала грубый голос своего главного тюремщика Брэкстона, пожилого мужчины с отталкивающей внешностью и отсутствующим ухом. Согласно распоряжению Симона он обращался с Габриэль любезно, хотя и не скрывал неприязни, и далее стучал в дверь, прежде чем войти. Правда, заходил, не дождавшись ее ответа. Габриэль услышала звук ключа, поворачивающегося в замке. И, хотя была полностью одета, натянула одеяло до подбородка.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Брэкстон с подсвечником в руке. Тонкая свеча едва-едва освещала мрачную комнату и ее неприглядное убранство.
– Вам придется встать, госпожа. Мой господин Балафр хочет переговорить с вами внизу и…
– …он хочет это сделать прямо сейчас, – закончила за него фразу Габриэль, передразнивая его тон, на что стражник нахмурился.
Но за насмешкой Габриэль попыталась скрыть, как заколотилось ее сердце. Она не представляла себе, зачем понадобилось охотнику на ведьм вытаскивать свою пленницу из кровати посреди ночи. Для этого нужна была веская причина. Возможно, Симон Аристид решился, наконец, сдернуть свою маску учтивости.
Итак, что ее могло ожидать среди ночи? У нее снова попытаются выудить признание? Или ее ждет нечто совсем иное и оттого пугающее неизвестностью? Если Аристиду и были свойственны естественные мужские потребности, Габриэль явно не относилась к разряду женщин, которые могли бы его заинтересовать. Она запомнила, как этот мерзавец смотрел на ее младшую сестру. Ей в тот момент захотелось выцарапать его уцелевший глаз.
Габриэль тянула время, с трудом влезая в туфли. Потом сделала отчаянную попытку хоть как-то привести в порядок свои спутанные локоны. Элегантность долго служила ей защитой, но она чувствовала, что ее блеск сильно потускнел за прошедшее время. Она поморщилась, представив себе, как выглядит в помятом платье, с воспаленными от бессонницы глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68