Она могла возненавидеть Габриэль, но имела гораздо больше оснований ненавидеть охотников на ведьм.
Реми успокаивающе обнял девушку.
– Бред какой-то! И все-таки кто эта женщина? – возмутился он. – В чем она обвиняет Габриэль?
– Госпожа Лассель заявляет, что мадемуазель использовала черную магию для заманивания и обольщения мужчин, чтобы держать их в своей власти. – Симон с наглой улыбкой повернулся к Реми. – В частности вас, капитан.
– Признаюсь, я давно очарован мадемуазель Шене, но для этого ей не приходилось прибегать к магии, тем более к черной магии. Ручаюсь вам, я сам добровольно подарил ей свою любовь.
В голосе Реми слышалась такая вера, такая нежность к ней, что Габриэль съежилась от стыда, ей буквально захотелось провалиться сквозь землю.
– Необыкновенно романтично, – насмешливо усмехнулся Аристид. – Тогда, без сомнения, мадемуазель даст нам невинное объяснение наличия при ней некоторых предметов.
– Каких предметов? – хрипло спросила Габриэль, хотя уже все поняла даже прежде, чем Симон щелкнул пальцами, подзывая к себе одного из охотников. Мужчина вышел вперед и поставил деревянную шкатулку со сломанным замком перед Симоном.
Аристид открыл деревянную шкатулку и, вытащив оттуда оба медальона, положил их рядышком на столе.
– Мадемуазель Шене, это принадлежит вам? – спокойно спросил Аристид.
– Ну, я… – Она запнулась.
– Эти медальоны были найдены в этой шкатулке, в вашей карете, – уточнил Симон, делая бесполезными любые попытки опровергнуть их принадлежность.
Реми вышел из-за стула Габриэль. Он взял один из амулетов, чтобы рассмотреть его, сравнил с другим. Его явно поразило сходство, вернее, идентичность медальонов, но он только пожал плечами, швырнув их обратно на стол.
– И что же такого, если мадемуазель Шене владеет этими медальонами? Безобидные побрякушки, ничего больше.
– Вовсе не такие уж безобидные, если верить мадемуазель Лассель, – поправил его Аристид. – Она утверждает, что эти амулеты таят в себе коварную силу, которой их напитало черное колдовство. Ведьма, которая носит один из них, в состоянии управлять мужчиной, который носит другой…
– Нелепость какая-то… – перебил его Реми.
– …причиняя серьезную боль, которая может наступить без всякой видимой причины, в любом месте туловища мужчины – руке, ноге, плече. Предположительно, манипулируя ими, можно даже убить мужчину.
Реми молчал. Его рука непроизвольно поползла к плечу, первый отблеск сомнения омрачил его взгляд.
Не в силах дольше сдерживаться, Волк вскочил со своего места.
– Мадемуазель Лассель, похоже, великолепно разбирается в силе этих заклятых медальонов, – с жаром воскликнул он. – Да и почему бы ей не разбираться, если она-то и есть настоящая злобная ведьма. Она и изготовила эти проклятые амулеты и дала один из них госпоже Габриэль для капитана…
Тут Волк резко замолчал. То ли ликующая улыбка Симона Аристида, то ли полный ужаса взгляд Мири, то ли внезапная бледность Реми, но что-то привело к внезапному озарению Мартина. Он понял, что все только испортил, закрыл рот и тяжело опустился на свое место, жалкий и несчастный.
Воцарилась ужасная тишина. Габриэль не в силах была заставить себя посмотреть на Реми. Она чувствовала, как он буквально окаменел. Когда Реми заговорил, в его голосе звучала ярость:
– Во всем этом нет ни слова правды. Медальон, который я носил, сделала сестра Габриэль, Арианн. Хозяйка острова Фэр, мудрая женщина, обладающая всеми добродетелями. Целительница, которая никогда не занялась бы черной магией. Скажи ему, Габриэль.
У нее так сильно перехватило горло, что она не могла вымолвить ни слова.
– Габриэль! Скажи ему.
Она вздрогнула, когда Николя взял ее за подбородок, вынуждая встретиться с ним взглядом. Она не могла вынести этого. В глазах Реми отразились противоречивые чувства, боровшиеся между собой: надежда и отчаяние, жажда верить в нее и осознание ее предательства.
– Реми, я… я… – нерешительно забормотала она.
Реми не спускал с нее глаз. Потом что-то в ее лице заставило его опустить руку. Он отступил на шаг, будто сраженный в бою, но этот мерзкий Аристид еще не закончил свою экзекуцию. Он пошарил рукой внутри шкатулки, вытащил оттуда еще один предмет и аккуратно положил на стол рядом с медальонами.
– И как насчет этого, мадемуазель Шене? Кольцо с печаткой, на которой выгравирована латинская буква С. Кассандра по латыни пишется с этой буквы. Вы ходит, и это дело рук мадемуазель Лассель, не так ли?
Габриэль судорожно сглотнула.
– Нет, это… подарок другого человека.
– Весьма изысканный и щедрый подарок, прямо по-королевски щедрый, если можно так выразиться.
Симон скривил губы в ядовитой улыбке. Охотник на ведьм, вероятно, давно догадался, откуда у нее подобное кольцо, и она боялась, что и Реми прекрасно поймет, в чем дело. Если до этого момента он напоминал человека, которого ранили в грудь, теперь казалось, что ему нанесли смертельный удар.
Аристид стопочкой сложил бумаги и положил их в кожаную папку.
– Прискорбно, но я стою перед необходимостью задержать вас здесь, мадемуазель Шене. Боюсь, имеется достаточно свидетельств того, что вы практиковали колдовство, и нужно назначать суд над вами.
– Симон, нет! – воскликнула Мири.
Он никак не отреагировал на возглас Мири, обращаясь только к Габриэль.
– Суд над вами состоится… скажем, через две недели. Думаю, вам этого будет достаточно, чтобы подготовиться к защите.
Габриэль не следила за его словами. Она не спускала умоляющих глаз с Реми. Но теперь уже Николя не в силах был встретиться с ней взглядом. Бледный, понурый, он оцепенело разглядывал кольцо Темной Королевы и проклятые медальоны.
Зловещие амулеты Касс больше не имели власти над Реми, подумала Габриэль. И все это сотворила она, своей собственной дурацкой ложью.
Аристид оказался милосерднее, чем Габриэль могла ожидать. Он не стал немедленно отправлять ее в заточение, где ей предстояло провести время до суда. Охотник на ведьм был даже добр настолько, что разрешил ей немного побыть наедине с Реми в небольшой отдельной комнате, недвусмысленно дав понять, что пресечет любую попытку к бегству.
У дверей и окон комнаты поставили охрану. Габриэль опасалась, как бы Реми не вздумал попытаться освободить ее прямо отсюда, несмотря ни на что. Но внутренняя борьба, казалось, высосала из Бича всю энергию. Он напоминал человека, у которого выбили почву из-под ног и который не в силах справиться с последствиями этого потрясения. Реми даже не возразил, когда Симон потребовал, чтобы он сдал шпагу, прежде чем останется наедине с Габриэль.
Девушка вышагивала перед окнами комнаты, обхватив себя за плечи, стараясь сдержать отчаяние, понимая, что у нее осталось совсем немного времени, чтобы все объяснить Реми и попытаться исправить то, что натворила ее собственная ложь. Но, распутывая клубок всей истории ее сделки с Касс, она понимала, что ее оправдания звучат глупо, жалко и неубедительно даже для нее самой.
Реми молча слушал ее, скрестив руки на груди. Какие бы раны она ни наносила ему, все было теперь спрятано за таким каменным выражением лица, за такой непреклонной позой, что у Габриэль дрогнуло сердце. Ей оставалось только закончить свой рассказ.
– И… и, судя по всему, Касс пришла эта мысль отомстить мне, выдвинув против меня обвинения. Мне следовало ожидать, что она захочет наказать меня. Но ни Мартин, ни я не слышали о ней все это время и, видимо, понадеялись, что… что…
– Что вам удалось легко от всего отделаться? – холодно уточнил Реми.
– Да. Вернее… нет.
Зная характер Реми, она приготовилась к взрыву. Но, вместо того чтобы осыпать ее упреками, он с отвращением покачал головой.
– Коли уж ты впуталась во всю эту черную магию, могла бы и сообразить избавиться от уличающих свидетельств или спрятать их.
– Мне не хватило времени решить, что делать с медальонами. Я думала, после того как мы покинем Париж, я посоветуюсь с Ренаром… – Она запнулась, поскольку до нее дошел смысл сказанного Реми. – Я не впутывалась в черную магию. Я же объяснила тебе, не знала я ничего про истинное предназначение этого медальона. Конечно, ты не веришь…
– Проклятье, да я уже вообще не знаю, чему мне верить. – Реми возбужденно обежал взглядом комнату и машинально пригладил волосы. – Я узнаю, что мою невесту забрали охотники на ведьм, и несусь сюда сломя голову, чтобы защитить ее невиновность. Только затем, чтобы выставить себя идиотом, потому как становится совершенно очевидно, что я не имею ни малейшего представления о том, что действительно произошло. Потом ты кормишь меня какой-то невероятной небылицей, будто у тебя обязательства перед этой колдуньей и она будто бы возжелала заполучить меня в постель на одну ночь. Дабы я дал жизнь ее дочери, такой же колдунье, которая в один прекрасный день восстанет и завоюет мир. И если бы я не уступил ей, она бы при помощи медальона нанесла мне смертельный удар.
– Понимаю, это звучит как явный бред сумасшедшего, – нерешительно пробормотала Габриэль. – Но неужели тебе легче поверить, будто именно я хотела причинять тебе боль?
Тяжелый взгляд Реми буквально сверлил ее.
– Это ты надела тот медальон мне на шею и ни разу, ни словом не обмолвилась, ни разу не предупредила меня, откуда он у тебя. Наоборот, ты еще и солгала мне, что Арианн сделала его.
– Я же знала, что иначе ты никогда его не наденешь. Я думала, что защищала тебя.
– Мне не нужна такая защита, – резко перебил ее Реми. – Сколько раз Арианн предупреждала тебя остерегаться черной магии? Сколько раз сам я просил тебя избегать этих темных сил? Но ты всегда своевольничаешь. Никогда никого не слушаешь. Я надеялся, что мы, наконец, установили некоторую степень доверия между собой, отвергли ложь, избавились от тайн. Очевидно, я ожидал слишком многого. Обманывать для тебя так же естественно, как дышать.
Габриэль осознавала, что заслужила упреки, но все равно его слова больно ранили ее.
– Реми, это не совсем так… ты несправедлив ко мне.
– Несправедлив? Да ты, оказывается, опять по уши погрязла в интригах и меня туда же окунула по самую шею. Хуже того, вовлекла Волка во всю эту историю, подставила его под удар этой мстительной Лассель. Странно, что она не накропала никаких обвинений и против него, иначе его бы арестовали.
– Касс даже не знает, кто такой Волк, и я пыталась уговорить его, но он не менее упрям, чем ты. Он настоял на своем желании рискнуть, чтобы помочь мне, поскольку он слишком любит тебя. Так же, как и я.
– Ладно. Полагаю, с медальонами более или менее все ясно. Но что ты можешь сказать о другой безделушке в своей шкатулке? О кольце. Я-то знаю, чье оно. Помню, что видел его на пальце Темной Королевы в ночь маскарада. И даже не пытайся отрицать это.
– Я и не собиралась, – уныло подтвердила Габриэль.
– Тогда как оно попало к тебе? Почему она отдала его тебе?
– Это как залог того, что она сдержит свое слово. Она вынудила меня. Я… мне всегда хотелось рассказать тебе… но я…
– …забыла, правда ведь? Просто вылетело из головы. – Реми говорил так язвительно, что ей стало совсем не по себе.
Столько всего случилось с ними за последние несколько дней, что Габриэль забыла о кольце Екатерины. Охотники на ведьм, Кассандра и больше всего – чудо любви Реми. В жизни Габриэль просто не оставалось места для Темной Королевы. Но она понимала, что ей почти невозможно убедить в этом Реми.
Габриэль поднялась и тихонько подошла к нему сзади. Он был таким жестким, колючим, неуступчивым, что едва ли бы принял ее прикосновение. Но ей безумно захотелось дотронуться до него, обнять, восстановить их близость, связь между ними, прежде чем все будет потеряно навеки.
Она осторожно положила ему руку на плечо. Он не сбросил ее руку, но она не почувствовала ничего в ответ, словно Николя был высечен из камня.
– Я боялась, что Екатерина захочет извести тебя. Она дала слово ничего не предпринимать, если… если соблазню тебя и ты забудешь о Наварре.
– Мои поздравления. Я бы отметил твой грандиозный успех на этом поприще.
– Реми, я вовсе не собиралась сдержать свое слово.
– Выходит, и ей ты тоже лгала. Или я не прав? Только осмелюсь сказать, Темная Королева разбирается в правилах всех этих игр гораздо лучше меня.
Габриэль прижалась к Николя.
– Реми, я понимаю, что наделала кучу ошибок, ужасных ошибок, но я сделаю все, чтобы исправить все между нами. Но разве ты можешь хоть на минуту вообразить, что я была с тобой по указке Екатерины, ради того, чтобы встать между тобой и Наваррой?
Реми схватил ее за запястья и резко оттолкнул.
– Какая теперь разница, могу я это представить или не могу? Результат один. Ты встала между мной и моим королем.
– Не… не понимаю. О чем ты?
Реми с горечью посмотрел на нее.
– Не понимаешь? Я поклялся своей королеве, когда она лежала при смерти, присмотреть за ее сыном. Мне не удалось это в ночь накануне Дня святого Варфоломея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Реми успокаивающе обнял девушку.
– Бред какой-то! И все-таки кто эта женщина? – возмутился он. – В чем она обвиняет Габриэль?
– Госпожа Лассель заявляет, что мадемуазель использовала черную магию для заманивания и обольщения мужчин, чтобы держать их в своей власти. – Симон с наглой улыбкой повернулся к Реми. – В частности вас, капитан.
– Признаюсь, я давно очарован мадемуазель Шене, но для этого ей не приходилось прибегать к магии, тем более к черной магии. Ручаюсь вам, я сам добровольно подарил ей свою любовь.
В голосе Реми слышалась такая вера, такая нежность к ней, что Габриэль съежилась от стыда, ей буквально захотелось провалиться сквозь землю.
– Необыкновенно романтично, – насмешливо усмехнулся Аристид. – Тогда, без сомнения, мадемуазель даст нам невинное объяснение наличия при ней некоторых предметов.
– Каких предметов? – хрипло спросила Габриэль, хотя уже все поняла даже прежде, чем Симон щелкнул пальцами, подзывая к себе одного из охотников. Мужчина вышел вперед и поставил деревянную шкатулку со сломанным замком перед Симоном.
Аристид открыл деревянную шкатулку и, вытащив оттуда оба медальона, положил их рядышком на столе.
– Мадемуазель Шене, это принадлежит вам? – спокойно спросил Аристид.
– Ну, я… – Она запнулась.
– Эти медальоны были найдены в этой шкатулке, в вашей карете, – уточнил Симон, делая бесполезными любые попытки опровергнуть их принадлежность.
Реми вышел из-за стула Габриэль. Он взял один из амулетов, чтобы рассмотреть его, сравнил с другим. Его явно поразило сходство, вернее, идентичность медальонов, но он только пожал плечами, швырнув их обратно на стол.
– И что же такого, если мадемуазель Шене владеет этими медальонами? Безобидные побрякушки, ничего больше.
– Вовсе не такие уж безобидные, если верить мадемуазель Лассель, – поправил его Аристид. – Она утверждает, что эти амулеты таят в себе коварную силу, которой их напитало черное колдовство. Ведьма, которая носит один из них, в состоянии управлять мужчиной, который носит другой…
– Нелепость какая-то… – перебил его Реми.
– …причиняя серьезную боль, которая может наступить без всякой видимой причины, в любом месте туловища мужчины – руке, ноге, плече. Предположительно, манипулируя ими, можно даже убить мужчину.
Реми молчал. Его рука непроизвольно поползла к плечу, первый отблеск сомнения омрачил его взгляд.
Не в силах дольше сдерживаться, Волк вскочил со своего места.
– Мадемуазель Лассель, похоже, великолепно разбирается в силе этих заклятых медальонов, – с жаром воскликнул он. – Да и почему бы ей не разбираться, если она-то и есть настоящая злобная ведьма. Она и изготовила эти проклятые амулеты и дала один из них госпоже Габриэль для капитана…
Тут Волк резко замолчал. То ли ликующая улыбка Симона Аристида, то ли полный ужаса взгляд Мири, то ли внезапная бледность Реми, но что-то привело к внезапному озарению Мартина. Он понял, что все только испортил, закрыл рот и тяжело опустился на свое место, жалкий и несчастный.
Воцарилась ужасная тишина. Габриэль не в силах была заставить себя посмотреть на Реми. Она чувствовала, как он буквально окаменел. Когда Реми заговорил, в его голосе звучала ярость:
– Во всем этом нет ни слова правды. Медальон, который я носил, сделала сестра Габриэль, Арианн. Хозяйка острова Фэр, мудрая женщина, обладающая всеми добродетелями. Целительница, которая никогда не занялась бы черной магией. Скажи ему, Габриэль.
У нее так сильно перехватило горло, что она не могла вымолвить ни слова.
– Габриэль! Скажи ему.
Она вздрогнула, когда Николя взял ее за подбородок, вынуждая встретиться с ним взглядом. Она не могла вынести этого. В глазах Реми отразились противоречивые чувства, боровшиеся между собой: надежда и отчаяние, жажда верить в нее и осознание ее предательства.
– Реми, я… я… – нерешительно забормотала она.
Реми не спускал с нее глаз. Потом что-то в ее лице заставило его опустить руку. Он отступил на шаг, будто сраженный в бою, но этот мерзкий Аристид еще не закончил свою экзекуцию. Он пошарил рукой внутри шкатулки, вытащил оттуда еще один предмет и аккуратно положил на стол рядом с медальонами.
– И как насчет этого, мадемуазель Шене? Кольцо с печаткой, на которой выгравирована латинская буква С. Кассандра по латыни пишется с этой буквы. Вы ходит, и это дело рук мадемуазель Лассель, не так ли?
Габриэль судорожно сглотнула.
– Нет, это… подарок другого человека.
– Весьма изысканный и щедрый подарок, прямо по-королевски щедрый, если можно так выразиться.
Симон скривил губы в ядовитой улыбке. Охотник на ведьм, вероятно, давно догадался, откуда у нее подобное кольцо, и она боялась, что и Реми прекрасно поймет, в чем дело. Если до этого момента он напоминал человека, которого ранили в грудь, теперь казалось, что ему нанесли смертельный удар.
Аристид стопочкой сложил бумаги и положил их в кожаную папку.
– Прискорбно, но я стою перед необходимостью задержать вас здесь, мадемуазель Шене. Боюсь, имеется достаточно свидетельств того, что вы практиковали колдовство, и нужно назначать суд над вами.
– Симон, нет! – воскликнула Мири.
Он никак не отреагировал на возглас Мири, обращаясь только к Габриэль.
– Суд над вами состоится… скажем, через две недели. Думаю, вам этого будет достаточно, чтобы подготовиться к защите.
Габриэль не следила за его словами. Она не спускала умоляющих глаз с Реми. Но теперь уже Николя не в силах был встретиться с ней взглядом. Бледный, понурый, он оцепенело разглядывал кольцо Темной Королевы и проклятые медальоны.
Зловещие амулеты Касс больше не имели власти над Реми, подумала Габриэль. И все это сотворила она, своей собственной дурацкой ложью.
Аристид оказался милосерднее, чем Габриэль могла ожидать. Он не стал немедленно отправлять ее в заточение, где ей предстояло провести время до суда. Охотник на ведьм был даже добр настолько, что разрешил ей немного побыть наедине с Реми в небольшой отдельной комнате, недвусмысленно дав понять, что пресечет любую попытку к бегству.
У дверей и окон комнаты поставили охрану. Габриэль опасалась, как бы Реми не вздумал попытаться освободить ее прямо отсюда, несмотря ни на что. Но внутренняя борьба, казалось, высосала из Бича всю энергию. Он напоминал человека, у которого выбили почву из-под ног и который не в силах справиться с последствиями этого потрясения. Реми даже не возразил, когда Симон потребовал, чтобы он сдал шпагу, прежде чем останется наедине с Габриэль.
Девушка вышагивала перед окнами комнаты, обхватив себя за плечи, стараясь сдержать отчаяние, понимая, что у нее осталось совсем немного времени, чтобы все объяснить Реми и попытаться исправить то, что натворила ее собственная ложь. Но, распутывая клубок всей истории ее сделки с Касс, она понимала, что ее оправдания звучат глупо, жалко и неубедительно даже для нее самой.
Реми молча слушал ее, скрестив руки на груди. Какие бы раны она ни наносила ему, все было теперь спрятано за таким каменным выражением лица, за такой непреклонной позой, что у Габриэль дрогнуло сердце. Ей оставалось только закончить свой рассказ.
– И… и, судя по всему, Касс пришла эта мысль отомстить мне, выдвинув против меня обвинения. Мне следовало ожидать, что она захочет наказать меня. Но ни Мартин, ни я не слышали о ней все это время и, видимо, понадеялись, что… что…
– Что вам удалось легко от всего отделаться? – холодно уточнил Реми.
– Да. Вернее… нет.
Зная характер Реми, она приготовилась к взрыву. Но, вместо того чтобы осыпать ее упреками, он с отвращением покачал головой.
– Коли уж ты впуталась во всю эту черную магию, могла бы и сообразить избавиться от уличающих свидетельств или спрятать их.
– Мне не хватило времени решить, что делать с медальонами. Я думала, после того как мы покинем Париж, я посоветуюсь с Ренаром… – Она запнулась, поскольку до нее дошел смысл сказанного Реми. – Я не впутывалась в черную магию. Я же объяснила тебе, не знала я ничего про истинное предназначение этого медальона. Конечно, ты не веришь…
– Проклятье, да я уже вообще не знаю, чему мне верить. – Реми возбужденно обежал взглядом комнату и машинально пригладил волосы. – Я узнаю, что мою невесту забрали охотники на ведьм, и несусь сюда сломя голову, чтобы защитить ее невиновность. Только затем, чтобы выставить себя идиотом, потому как становится совершенно очевидно, что я не имею ни малейшего представления о том, что действительно произошло. Потом ты кормишь меня какой-то невероятной небылицей, будто у тебя обязательства перед этой колдуньей и она будто бы возжелала заполучить меня в постель на одну ночь. Дабы я дал жизнь ее дочери, такой же колдунье, которая в один прекрасный день восстанет и завоюет мир. И если бы я не уступил ей, она бы при помощи медальона нанесла мне смертельный удар.
– Понимаю, это звучит как явный бред сумасшедшего, – нерешительно пробормотала Габриэль. – Но неужели тебе легче поверить, будто именно я хотела причинять тебе боль?
Тяжелый взгляд Реми буквально сверлил ее.
– Это ты надела тот медальон мне на шею и ни разу, ни словом не обмолвилась, ни разу не предупредила меня, откуда он у тебя. Наоборот, ты еще и солгала мне, что Арианн сделала его.
– Я же знала, что иначе ты никогда его не наденешь. Я думала, что защищала тебя.
– Мне не нужна такая защита, – резко перебил ее Реми. – Сколько раз Арианн предупреждала тебя остерегаться черной магии? Сколько раз сам я просил тебя избегать этих темных сил? Но ты всегда своевольничаешь. Никогда никого не слушаешь. Я надеялся, что мы, наконец, установили некоторую степень доверия между собой, отвергли ложь, избавились от тайн. Очевидно, я ожидал слишком многого. Обманывать для тебя так же естественно, как дышать.
Габриэль осознавала, что заслужила упреки, но все равно его слова больно ранили ее.
– Реми, это не совсем так… ты несправедлив ко мне.
– Несправедлив? Да ты, оказывается, опять по уши погрязла в интригах и меня туда же окунула по самую шею. Хуже того, вовлекла Волка во всю эту историю, подставила его под удар этой мстительной Лассель. Странно, что она не накропала никаких обвинений и против него, иначе его бы арестовали.
– Касс даже не знает, кто такой Волк, и я пыталась уговорить его, но он не менее упрям, чем ты. Он настоял на своем желании рискнуть, чтобы помочь мне, поскольку он слишком любит тебя. Так же, как и я.
– Ладно. Полагаю, с медальонами более или менее все ясно. Но что ты можешь сказать о другой безделушке в своей шкатулке? О кольце. Я-то знаю, чье оно. Помню, что видел его на пальце Темной Королевы в ночь маскарада. И даже не пытайся отрицать это.
– Я и не собиралась, – уныло подтвердила Габриэль.
– Тогда как оно попало к тебе? Почему она отдала его тебе?
– Это как залог того, что она сдержит свое слово. Она вынудила меня. Я… мне всегда хотелось рассказать тебе… но я…
– …забыла, правда ведь? Просто вылетело из головы. – Реми говорил так язвительно, что ей стало совсем не по себе.
Столько всего случилось с ними за последние несколько дней, что Габриэль забыла о кольце Екатерины. Охотники на ведьм, Кассандра и больше всего – чудо любви Реми. В жизни Габриэль просто не оставалось места для Темной Королевы. Но она понимала, что ей почти невозможно убедить в этом Реми.
Габриэль поднялась и тихонько подошла к нему сзади. Он был таким жестким, колючим, неуступчивым, что едва ли бы принял ее прикосновение. Но ей безумно захотелось дотронуться до него, обнять, восстановить их близость, связь между ними, прежде чем все будет потеряно навеки.
Она осторожно положила ему руку на плечо. Он не сбросил ее руку, но она не почувствовала ничего в ответ, словно Николя был высечен из камня.
– Я боялась, что Екатерина захочет извести тебя. Она дала слово ничего не предпринимать, если… если соблазню тебя и ты забудешь о Наварре.
– Мои поздравления. Я бы отметил твой грандиозный успех на этом поприще.
– Реми, я вовсе не собиралась сдержать свое слово.
– Выходит, и ей ты тоже лгала. Или я не прав? Только осмелюсь сказать, Темная Королева разбирается в правилах всех этих игр гораздо лучше меня.
Габриэль прижалась к Николя.
– Реми, я понимаю, что наделала кучу ошибок, ужасных ошибок, но я сделаю все, чтобы исправить все между нами. Но разве ты можешь хоть на минуту вообразить, что я была с тобой по указке Екатерины, ради того, чтобы встать между тобой и Наваррой?
Реми схватил ее за запястья и резко оттолкнул.
– Какая теперь разница, могу я это представить или не могу? Результат один. Ты встала между мной и моим королем.
– Не… не понимаю. О чем ты?
Реми с горечью посмотрел на нее.
– Не понимаешь? Я поклялся своей королеве, когда она лежала при смерти, присмотреть за ее сыном. Мне не удалось это в ночь накануне Дня святого Варфоломея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68