Прелестные девушки с ямочками на щеках, толстыми косами и огромными наивными глазами, этакие селяночки… Ниже дело обстояло намного хуже — вместо ног у этих фейри были восемь толстых, покрытых шерстью паучьих лап.
— Кто вы, посмевшие придти к нам? — зашипела одна из них, нервно перебирая передней парой лапок. — Кто вы, не побоявшиеся нас, принёсшие с собой сталь и пламя?!
— Я пришла за одним из своей свиты, вы увели его с собой. Отдайте мне эльфа, и я не воспользуюсь своим правом оскорблённой. — Нечего церемониться, прядильщицы считают вежливость аналогом слабости.
— Кто ты такая, чтобы требовать от нас чего-то? — возмущённо зашипела светловолосая красавица с голубыми, словно летнее озеро, глазами и милой родинкой над губой. — Ты княгиня, но не наша повелительница. Ты не в праве требовать что-то от нас!
— Я в своём праве! — Крылья, безвольно висящие до этого момента за спиной и кажущиеся плащом, вдруг распахиваются. Рассвет играет в рубиновых перьях. В глазах прядильщиц я вижу если не страх, то интерес.
— Вы потерянное дитя…
— Вы дитя, с которого всё началось и которым всё закончится…
— Вы — Реи’Линэ, Огнь Осенних Костров.
— Вы… проклятое дитя… проклятого рода… — едва слышно закончили они хором, довольно улыбаясь.
— Возможно, и так, но имеет значение лишь то, что я княгиня, а вы пленили и опутали одного из моей свиты…
— Вы позволили нам увести его…
— Да-да, позволили…
— Мы забрали его, и теперь он наш, мы будем играть его нитью, мы подарим его судьбу нашей повелительнице…
Акир зарычал. Кэс, было, дёрнулся, но Анни ухватила его за руку, останавливая. Правильно, ещё не время переходить к демонстрации силы, пока есть ещё шанс договориться.
— Я знаю вашу силу, Прядильщицы Судеб, но вы должны помнить и мою. Пока я прошу… Потом… Для вас будет лучше, если этого «потом» у нас не будет.
Паучихи переглянулись, не могу сказать, что они испугались, но задуматься мои слова их заставили. Они действительно представляли себе мои возможности, и даже ради такого лакомого кусочка, как Эльмир, рисковать им не хотелось.
— Мы знаем тебя, огненная валькирия…
— Да, знаем, помним, видим…
— Ты в праве, но мы должны получить что-то взамен этой судьбы. Мы хотим знать, что ты достойна… Сразись с нами, сразись, и мы отпустим твоего спутника.
Я мысленно выругалась. Вот, гады! Знают же, что я не имею права отказаться. Политика фейри — это политика силы. Все спорные вопросы традиционно решались поединками, и проигравший лишался всех прав. Отказаться же было всё равно, что признать своё поражение.
— Один на один?
— Нет, княгиня, мы не могли бы столь унизить вас, предложив такой поединок. Конечно же, вы против нас троих!
Почему мне кажется, что надо мною издеваются?!
— Не стоит, Рей. Они над нами смеются, одна с тремя ты справиться не сможешь, эти монстры это знают, — похоже, кажется так не только мне. Мои спутники пришли к тем же выводам, но предложение Кэса принять я не могла. Проблема в том, что вызов был брошен, не принять его означало проиграть и потерять право на Эльмира. Паучих мы, может быть, и уничтожили бы, но их сёстры не простили бы подобного оскорбления и выбраться из Тёмного леса живыми оказалось бы огромной проблемой, если не сказать больше.
— У меня нет выбора. Не беспокойся, убить меня им не удастся.
Взмахнув руками и крыльями, я создала Круг Права. Огненная дорожка побежала по земле, шагнув в начертанный круг и приглашающе взмахнув рукой, я отрезала пути к отступлению, весь мир сжался до размеров этого пятачка, на котором мне предстояло сейчас защищать своё право.
Право сильного….
Всё слилось — крики моих спутников, шипение огромных пауков, шелест мохнатых лап и треск паутинок, срывающихся с пальцев прядильщиц — всё слилось в протяжный, пронзительный звук, словно кто-то скрёб когтями по стеклу.
Паутинки я легко отбивала выросшим прямо из ладони огненным мечом. Пару раз я и сама пыталась атаковать, но мохнатые лапы встречали меня и отбрасывали назад. Не знаю, сколько тянулась эта игра в кошки-мышки. Мы прощупывали друг друга, пытались отыскать слабые места… я избавилась от иллюзорного меча и теперь посылала навстречу нитям огненные волны. Прядильщицы не без труда, но отбивали и их.
Оружие, мне нужно оружие против них, одной силой я тут не обойдусь. Они слишком сильны, а терпение истинного пламени небезгранично, пока оно открыло лазейку, но скоро сочтёт свой долг выполненным и я останусь против трёх врагов безоружная и измотанная.
— Ты опять пытаешься придать силе материальное воплощение! Ну, скажи мне, зачем ты создаёшь из пламени оружие и сражаешься уже им?!
Я стою перед отцом, старательно отводя глаза, а он продолжает выговаривать мне:
— Порой мне кажется, что тебя при рождении подменили, подсунув смертную! Лишь они столь не уверены в собственных силах, чтобы полагаться на сталь и серебро!
— Лисси, но ведь я не могу отвечать на удар, если у меня нет оружия! Не рукой же мне останавливать меч!
— Так не дай врагу подобраться на расстояние удара!
— Как?! Я ведь пробовала послать в противника огонь, но он его с лёгкостью отбил!
— Этот огонь тоже был оружием, поэтому и не помог тебе! — он хмурится, стараясь сформулировать ту мысль, что я никак не могу уяснить. Наверное, это его вина, учитель из Лисси много худший, чем отец. — Пойми, Реи’Линэ, тебе не нужно создавать оружие, оно у тебя уже есть. Ты — оружие, твоё тело и твоя душа. Ты — самый совершенный, самый приспособленный к сражениям организм, что видели бессмертные земли. Ты создаёшь клинки, пламя и стрелы, а надо лишь захотеть победить, и тело сделает всё за тебя.
Он вновь подзывает одного из низших и что-то шепчет ему. Я судорожно пытаюсь последовать совету отца, но озарение на меня так и не находит. Как это, захотеть и всё?!
Чудовище бросается на меня, выпустив когти и оскалившись. Я понимаю, что не успеваю уже отразить этот удар. Инстинктивно закрываюсь крыльями…
…пытаюсь закрыться…
…крылья живут своей собственной жизнью. Острые кинжалы-перья летят в моего противника, оставляя за собой отчётливый огненный след. Лисси вскидывает руку, ставя щит, спасший моему противнику жизнь… он улыбается.
— Вот видишь, а ты пытаешься создать подобие… зачем? У тебя уже есть клинки — самые острые в мире…
Я отступила к границе круга, паучихи радостно заулыбались, предчувствуя победу. Они решили, что я увеличила дистанцию между нами из страха.
Я вытянула руки, ладонями вверх, прямо перед собой. Два длинных пера оторвались от крыл и спланировали в подставленные ладони, тут же вспыхнув и превратившись в длинные клинки. Я хищно улыбнулась, наслаждаясь растерянностью прядильщиц, и прыгнула.
Визг… Неподатливая плоть. Мохнатые лапы, пытающиеся встретить, остановить меня, но уступающие, словно сухие ветки, ломающиеся, стоит моему оружию к ним прикоснуться. Я сознательно рубила только по лапам, которые у прядильщиц регенерировали в течение нескольких часов, будь я не столь милосердна, они были бы уже мертвы, стоило лишь отрубить головы.
— Пощади… — безногое тело прядильщицы дёрнулось, в невинных глазах застыл смертельный страх. Я застыла, не опуская, впрочем, руку.
— Вы признаёте моё право… низшие?
— Признаём. — Страх сменила ненависть. Мало кому удавалось победить прядильщиц, но даже перед ними они не склоняли головы, не унижались…
— Вы отдадите мне моего спутника?
— Забирай…
— Вы поклянётесь, что никто и ничто не помешает нам выйти из ваших владений живыми?
Они переглянулись, но всё же неохотно выдавили из себя:
— Клянёмся, что никто и ничто не причинит вам вреда в наших владениях.
— Тогда у меня есть ещё просьба к вам, — я убрала мечи, втянула их в ладони и поблагодарила истинное пламя за его благосклонность. — В качестве компенсации за потерянное мною время, я попрошу вас, видящие полотно, показать мне узор.
Акир и Анни не обращали на нас никакого внимания, хлопоча вокруг приходившего в себя Эльмира. Кэс не двинулся с места, он смотрел на меня по-новому, оценивающе, неправильно. По спине побежал холодный пот. Так могут смотреть только очень старые фейри, но не маг, не перешагнувший ещё тридцатилетия.
Прядильщицы безмолвно совещались. Я нетерпеливо притопывала ногой, ожидая их решения. Понимая, что прошу слишком многого, даже для победителя, я, тем не менее, надеялась на удачу.
— Хорошо, — темноволосая, похожая на цыганку с трудом поднялась. Она пострадала меньше всех, даже все лапы на месте остались. — Только тебе мы узор не покажем, пусть твой спутник согласится пойти с нами, взглянуть на полотно.
— Кто?
— Маг, неправильный маг, у которого вместо души чужая сила… — Я вздрогнула. Кэс? — Маг, в котором борются любовь и ненависть, чья судьба давно оборвалась.
Кэс шагнул к нам, задев меня плечом. Я ухватила его за руку:
— Ты не должен, если не хочешь. Это не столь важно, чтобы ты рисковал.
— Ты бросишь меня, если я не смогу выбраться из-под их чар? — серьёзно спросил он. Я сделала вид, что колеблюсь, но всё же, усмехнувшись, покачала головой. Он удовлетворённо хмыкнул. — Вот видишь, значит, риска никакого. Кажется, я не прогадал, отсрочив твою казнь. Никогда бы не подумал, что мне нравится путешествовать под защитой фейри.
Он протянул руку и дотронулся до одной из мохнатых лап, вытянутых ему навстречу…
Нда, всё страньше и страньше… Маг, признающийся в добрых чувствах к фейри…
«…фейри, беспокоящаяся о маге…» — прошептал ехидный внутренний голосок, — «…как в старые, добрые времена…»
Кэс висел в полной темноте. Он ещё чувствовал, что его ладонь сжимает что-то, но ощущение чужого присутствия медленно исчезало. Прошла минута, и он остался один.
— И что всё это значит? — спросил он у пустоты.
— …значит…
— …ничего…
— Кто здесь?!
— Здесь…
— Здесь? Там? — откликнулась тьма.
Тысячи разноцветных нитей вдруг вспыхнули вокруг него, и Кэс понял, что оказался внутри огромной, трёхмерной паутины. Он попытался вызвать силу, но магия молчала. Человек с ужасом обнаружил, что может полагаться только на себя. Поддавшись панике, он чуть не попытался позвать на помощь Рей, но вовремя справился с паскудным липким страхом, загнав его вглубь
Он решил осмотреться и попытался шагнуть. Опоры под ногами не наблюдалось, но ведь это лишь сон… иллюзия?!
Получилось у него только с третьей попытки. Он не шагнул, а переместился, закрыл глаза, а когда открыл, узор и цвет нитей вокруг него изменились.
— Кто ты такой? Что ты делаешь в моих владениях?! — он обернулся на голос, рядом, в переплетении нитей, полулежала девушка…
«Не девушка», — поправил себя маг, — «княгиня».
Она накручивала одну из нитей на палец. Накручивала и снова отпускала, забавляясь. Кэса передёрнуло. Раньше он никогда не задумывался о высших фейри, его делом было убивать неразумных монстров. Кто они? Как их уничтожить? Да и можно ли уничтожить существо, которое так спокойно играет судьбами или повелевает истинной стихией? Он не отказался от мысли убить Рей или умереть от её руки самому, слишком долго лелеял планы мести, она стала его сутью, его целью, его мечтой… Но есть ли смысл рисковать, если нет ни единого шанса?
Подленькая мыслишка вдруг закралась в голову мага. А имеет ли он право мстить? Есть ли вообще у людей право судить тех, кого они не понимают и не знают?
— Тебя привели мои слуги, смертный? — она рванула нить и та с треском оборвалась. — Что ж, надо будет их поощрить. Ты интересный смертный… У тебя нет судьбы… У тебя нет души…
Синеволосая красавица смотрела на него и довольно улыбалась. Её слова были для Кэса пустым звуком. Как можно жить без судьбы? Как можно не иметь души? Возможно, эта княгиня сумасшедшая?
— Скажи, смертный, зачем ты пришёл сюда? Или прядильщицы затащили тебя против воли?
— Меня зовут Кэссар Ветер, Княгиня. Я… спутник… одной из вас, Реи’Линэ. Она попросила ваших слуг показать ей узор, но те отказались, сказав, что его увидеть смогу только я.
— Значит, она вернулась… Я ждала этого. Интересно… Скажи мне, смертный, ты действительно хочешь увидеть узор мира? Я покажу тебе многое, что даже князья предпочитают не знать. Я покажу тебе судьбу твоих спутников и друзей, врагов, родных… Только твою судьбу показать не смогу, ведь нет у тебя нити.
— Скажи, — Кэс решил рискнуть, — ты говоришь, что у меня нет судьбы, ты не раз повторила это. Как такое возможно? Разве не у каждого есть своя нить?
— У каждого, — она нахмурилась и закусила губу, будто сомневаясь, стоит ли продолжать. — Знаешь, я впервые за всё время существования, впервые с того времени, как первые лучи солнца окрасили первый горизонт первого мира в цвет пролившейся осенней крови, вижу такого как ты. Ты странный, но я не понимаю, в чём твоя неправильность. Я вижу, что кровь твоя — смертна, но вместо души в тебе горечь полыни, пламя и бесконечный путь сквозь миры. Ты мне нравишься, хотя я знаю, что ты убийца, ты гибель моего народа — охотник, маг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49