Одним из самолетов, вместе с группой сотрудников его Научно-исследовательского Института, прибыл также и Попов. Он принимал участие в выполнении приказа Кремля – «Снять все на бумагу!» Технические бригады осваивали Б-29 в течение нескольких дней. Американский экипаж все это время был интернирован в «Интуристе».
Факт приземления Б-29 на Дальнем Востоке подтверждался сообщениями ТАСС. Даже и без рассказа майора Попова можно полагать, что дело обстояло именно так. Поэтому я нисколько не удивился, услышав подробности из уст очевидца и участника «спецзадания».
После описания всей трудности работы по снятию чертежей Б-29 и своих достижений в этом деле, майор Попов закончил свое повествование уже в несколько романтической форме.
Один из членов экипажа, заподозрив неладное, сумел ночью выбраться тайком из «Интуриста» и прокрасться к аэродрому. Там он увидел, что делается с «опечатанным» самолетом.
Вернувшись к своим товарищам в «Интурист», он рассказал, что происходит на аэродроме. Американцы имели с собой миниатюрную коротковолновую радиостанцию аварийного типа. Они сейчас же пустили в эфир шифровку адресованную в американскую Главную Квартиру и сообщавшую о положении дел.
Между тем Москва и Вашингтон вели оживлённый обмен дипломатическими нотами по поводу интернированного летающего гиганта. Вашингтон требовал немедленной выдачи самолета. Москва в преувеличенно вежливой форме извинялась за задержку, ссылаясь на погоду и прочие объективные причины.
Когда в Вашингтон пришла шифровка от экипажа летающей крепости, принятая американскими военными радиостанциями на тихоокеанском театре военных действий и переданная по назначению, работа советских технических бригад была уже закончена. Тайна Б-29, во всяком случае, с внешней технической и конструктивной стороны, уже не была тайной для Москвы.
Американский экипаж дружески проводили к аэродрому, торжественно предложили борт-капитану убедиться в целости и сохранности сюртучных печатей. В чрезвычайно сердечной телеграмме Сталин лично уведомил об этом президента Рузвельта. За несколько минут до отлета летающей крепости, от президента Рузвельта на имя Сталина пришла телеграмма: «Примите Б-29 от меня в подарок».
Когда советские пилоты начали осваивать подарок президента с целью переправить его по воздуху в Москву, они натолкнулись на неожиданные трудности. Поднять гигант в воздух было не так-то просто. Лучшие летчики Дальнего Востока оказались не в состоянии справиться с этой задачей. Из Москвы был специально откомандирован один из лучших летчиков-испытателей тяжёлых самолетов.
После двухнедельного ознакомления с гигантом и пробных прокаток по аэродрому, он, наконец, поднял летающую крепость в воздух и благополучно приземлил её на Тушинском аэродроме в Москве. За это он был награжден званием Героя Советского Союза.
Нескольким ведущим Центральным Конструкторским Бюро ЦКБ Наркомавиапрома было поручено подготовить производство самолетов этого типа. В последний год войны заканчивались сборкой первые пробные экземпляры.
Вскоре на ряде уральских авиазаводов было начато их серийное производство. Созданием советских летающих крепостей руководил А. Н. Туполев совместно с талантливым авиаконструктором Петляковым.
3.
По мере того как идёт время, на работу в СВА прибывают новые люди.
Войдя однажды в приемную генерала, я увидел сидящую на стуле девушку в светлом плаще. Закинув ногу за ногу, она курила сигарету и независимым тоном переговаривалась с сидящим за столом майором Кузнецовым. На конце сигареты, которой она подносила к губам, оставались ярко-красные следы от губной помады.
Девушка бросила на меня быстрый оценивающий взгляд и затем снова повернулась к майору. Было что-то своеобразное во всем её поведении, в подчёркнуто небрежной позе, в глубокой затяжке дымом сигареты с последующей гримасой ярко накрашенных губ. Это была не девушка, а сплошной вызов.
Когда майор Кузнецов попросил её пройти в кабинет генерала, дверь генеральского кабинета закрылась за ней с треском, явно неподобающим этой двери.
«Что за красавица?» – спросил я у Кузнецова.
«Работала переводчицей у одного генерала-демонтажника. Теперь тот уехал в Москву, а начальник Штаба порекомендовал её нашему хозяину. Наверное, будет у него переводчицей».
Таким образом, Лиза Стенина стала переводчицей генерала Шабалина. Личной переводчицей, как она всегда подчёркивала. Она превосходно владеет немецким языком, всесторонне образована, начитана и умна. Кроме того, Лиза обладаёт массой других оригинальных качеств.
Лиза не в меру злоупотребляет косметикой. Уважающая себя уличная женщина поостережётся накладывать на себя столько румян и белил, как Лиза. Когда она торопится, то работает, как штукатур. Хотя на вид Лизе не меньше двадцати пяти лет, она упорно утверждаёт, что как раз на днях ей исполнилось семнадцать.
Хотя по всем документам она значится Елизаветой Ефимовной, при знакомстве она всегда представляется как Елизавета Павловна. Ефимовна звучит по-плебейски, зато «Павловна» попахивает пушкинскими героинями.
Лиза – гражданский человек. Несмотря на это, она носит поверх шёлкового платья офицерскую шинель с лейтенантскими погонами. Утверждаёт, что ей больше нечего носить. Конечно, всё это она выдумывает и таскает шинель просто из тщеславия.
Личная переводчица очень невоздержана на язык. При этом она любит заводить дискуссии на довольно щекотливые политические темы. Такие разговоры не популярны среди людей, мало знающих друг друга. Я в таких случаях перевожу разговор ближе к жизни.
«Лизочка, знаешь что?» – спрашиваю я.
«Что Григорий Петрович?» – отвечает Лиза.
«Покажи язык. Будь так добра»
«Что это Вам в голову пришло?»
«Ну, покажи! Потом скажу в чем дело» Подхлестываемая любопытством, Лиза осторожно открывает рот и показывает острый кончик языка.
«Ну, это слишком мало», – говорю я. – «Сделай, как у врача А-а-а…» Лиза вываливает язык во всю, ожидая что-то интересное.
«И это все!? – удивляюсь я – „Я думал, он у тебя до пола достанет…“ Лиза от ярости теряет на мгновение дар речи, затем разражается потоком ядовитых эпитетов по моему адресу.
Кроме политических дискуссий, Лиза до смерти любит разговоры на интимные темы. Заводит она их с видом невинной институтки, которая ничего не понимает в вопросах взаимоотношения полов и потому не считает грехом говорить об этом. Заходит она в этом направлении столь далеко, что краснеют даже видавшие виды офицеры.
Есть женщины, которых мужчина интересует главным образом, как предмет своеобразной охоты. Когда женщина-охотница чувствует, что жертва в её власти, она получает от этого удовлетворение и теряет всякий интерес к жертве. Это женщина-волчица. В Лизе есть что-то от этого типа женщин с ненормальной психикой.
Больше всего на свете Лиза любит эффекты. При каждом удобном случае она рассказывает, что её сестра замужем за генералом Руденко. Когда слушатели не выражают свое восхищение этим фактом, Лиза разъясняет, что генерал Руденко является начальником советской закупочной комиссии в Америке.
Когда и это известие не действует, Лиза поведывает, что генерал Руденко не просто наш торговый представитель заграницей. Он значительно более важное лицо. Он – глава советской разведки в Америке.
После этого Лиза, на базе своего семейного знакомства с Руденко, начинает рассказывать многочисленные истории о работе советских торговых и дипломатических представителей в Америке. В особенности восхищается она подвигами некоего майора Романова.
По описанию Лизы, он – красавец и удалец, специальностью которого является добывание агентурных сведений через посредство очарованных им женщин – американок. Лиза форменно боготворит майора – сердцееда.
Однажды Лиза целый день без предупреждения отсутствовала на работе. Поздно вечером она появилась в комнате переводчиц. Но в каком виде – вся исцарапанная, в изорванном платье, с забинтованной толовой.
Мне сообщили по телефону о её появлении за десять минут до конца рабочего времени. Я зашел узнать в чём дело:
«Что случилось, Лизочка?» – спросил я обеспокоено.
«Один полковник пригласил меня покататься и завёз в лес. Ну, а потом…» «А потом ты его взяла на кумпол!» – заключил я, взглянув на её забинтованную голову.
«Где твоя пилотка?» – спросил кто-то.
«Потеряла», – ответила Лиза, подчеркивая этим всю серьёзность положения, из которого она вышла победителем.
«А больше ты ничего не потеряла, Лизочка?» – спросил я, вложив в мой голос максимум тревоги.
В ответ мне сверкнул уничтожающий взгляд Лизы.
«Что же нам с тобой делать?» – посочувствовал я. – «Раз ты лейтенант, то за самовольную отлучку тебе полагается гауптвахта. Что-то теперь генерал скажет?!
«Это уже моё дело. Можете не беспокоиться, товарищ майор».
«Бедная Лиза!» – вздохнул я.
Спустя несколько дней, майор Кузнецов вскользь сказал мне:
«Ты там что-то Лизу дразнишь. Будь с ней осторожней!» «А что такое?» «Да просто так. Её даже генерал побаивается. Учти!» «В чём дело?» «Она к генералу не так просто попала. Понимаешь?» – Кузнецов понизил голос. – «Это я тебе как другу говорю. Не играй с огнём».
Позже мне пришлось близко познакомиться с Лизой Стениной и её прошлым.
Глава 7. В Контрольном Совете

1.
Однажды вечером генерал Шабалин вызвал меня к себе и, показав письмо из американской Главной Квартиры, где он со штабом сотрудников приглашает принять участие в совещании по вопросам ликвидации концерна И.Г. Фарбениндустри, которое должно состояться во Франкфурте на Майне, сказал:
«Возьмите мою машину и поезжайте в Целендорф. Передайте список нашей делегации. Узнайте, когда будет самолет. Если нет самолета, то урегулируйте вопрос с пропуском, чтобы мы могли ехать на наших машинах».
Пока я доехал до американской Главной Квартиры, было уже четверть шестого.
«Ну, теперь с час потрачу на получение пропуска», – думаю я. – «Ведь у меня нет никакого официального документа, зачем я приехал, кроме удостоверения личности. А говорить придётся с заместителем Эйзенхауэра по экономическим вопросам».
У ворот я останавливаю машину и лезу в карман за документами. Американский часовой в белом шлеме, в белом брезентовом поясе и таких же гамашах салютует рукой, затянутой в белую перчатку и не проявляет никакого интереса к моим документам.
Чтобы как-то объяснить остановку машины, я спрашиваю у него что-то. Он молча показывает рукой на дощечку со стрелкой и надписью «Information».
Я степенно проезжаю мимо любезного офиса, искоса поглядывая, не наблюдают ли оттуда за мной. «Найду что мне надо и сам» – думаю я. Наверное, у меня была тогда ещё и задняя мысль:
«Одновременно воспользуюсь случаем и полазаю кругом. Посмотрю, что это за птицы – американцы. Надеюсь, что не арестуют. В крайнем случае, скажу, что заблудился».
Шофёру Мише я строго-настрого приказываю оставаться в машине и никуда не уходить. Кто его знает, ещё похитят шофёра – потом отвечай.
Иду по коридору. Все двери стоят нараспашку. Внутри все пусто. Кое-где немки-уборщицы метут полы. На каждой двери аккуратная табличка: «Майор такой-то и должность» или «подполковник такой-то и должность».
Бог ты мой, что у них здесь творится! Где бдительность? У нас, как правило, не вывешивают на дверях карточек. Чтобы внутренние и внешние враги не так легко знали, кто где сидит.
Мне даже как-то неловко и боязно. Как будто я помимо собственного желания попал в картотеку секретных документов и боюсь, чтобы меня не застали в этот момент.
Я ищу по таблицам на дверях нужную мне комнату и чувствую себя так, как будто я залез в список вражеского Генерального Штаба. А я в полной советской форме.
Таким образом я облазил все этажи и коридоры, но никого, кроме уборщиц, не нашел. Смотрю на часы – половина шестого.
Один из офицеров как-то рассказывал мне, что к американцам бесполезно ехать после пяти часов. «Идут все гулять с немками», – то ли с пренебрежением к американским методам работы, то ли с завистью произнес он, – «они считают так: кто остается в конторе после конца работы, тот не умеет работать, не укладывается во время».
«Не врал парень», – думаю я, – «американцы, видимо, не переутомляются. У генерала Шабалина самая главная часть рабочего дня начинается с 7 часов вечера. Как же мне добраться до места? Придётся всё-таки обращаться в эту „Information“.
В справочном отделе «Information» двое негров сидят, развалившись в креслах, задрав ноги на стол и сосредоточенно жуя резинку. Я с грехом пополам объясняю им, что мне нужно видеть генерала Клея.
Не прерывая своего глубокомысленного занятия, один из негров мяукает что-то в соседнее окошечко. Если бы сейчас перед ними предстал президент Трумэн, маршал Сталин или сам чёрт с рогами, то они едва ли спустили бы ноги со стола или перевернули бы резинку с правой щеки за левую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90