— Йанак выпрямился; сейчас он выглядел, пожалуй, даже величественно. — Орчер говорил потом, что всегда уважал меня за то, что я был скептиком. Я же никогда не делал из него бога только потому, что видел — он попросту талантливее нас. И ему нравилось это. Он многому меня научил. Однако очень скоро это место ему надоело. А потом он сделал меня бессмертным. Чтобы я имел время для самосовершенствования. Орчер — фанатик самоусовершенствования. И вот я здесь годы… годы… годы… Развлекаюсь лепкой глиняных кукол; некоторые невежды могут усмотреть в этом магию, хотя на самом деле это просто некий сорт науки… Мне всегда было невыносимо скучно с ними — и раньше, и теперь.
Однажды сюда занесло корабль, и некоторое время мне было с кем поболтать. Но люди быстро состарились и умерли, а я опять остался один. Когда-то я сам хотел построить корабль и посмотреть на белый свет. Я ненавидел этот остров, но понимал, что моя затея может прийтись Орчеру не по нраву. И потом… кто-то должен был присматривать за МАШИНОЙ.
— Машиной? — Джен чуть не поперхнулся.
— Да, машиной, которая может вызывать Орчера. Она там, внизу, в храме. Он оставил её на случай, если, скажем, родственники заглянут. С её помощью можно вызвать его откуда угодно. Но знаете… Никто сюда не зайдёт. Даже если он этого и захочет. Вы сами видели — здесь никого нет. Он так же одинок, как и я. Вот почему он был так груб со мной, когда я попросил его о супруге, — угрюмо закончил Йанак. — Это он виноват в том, что я так одинок! Мог бы сделать бессмертным кого-нибудь другого!
Джен перевёл его рассказ остальным.
— Так вы говорите, что вы из другого мира? — внезапно обратился к нему Йанак. — Хм-хм. Удивительно. Что это — несчастный случай или счастливая случайность? Думаю, Орчер наверняка приложил здесь руку. Просто уверен. Можно мне посмотреть в ваши глаза? — Йанак придвинулся поближе к Джену и пристально взглянул на него. — Да. Так я и знал. Вы понятия не имеете об этом, однако с Орчером вы уже знакомы. И кстати, то, что вы понимаете мою речь, в то время как другие ничего не могут разобрать, тоже подтверждает это. Он коснулся вас. Это Орчер. Он что-то сделал с вами, а мне не сказал… Со всеми своими прожитыми столетиями, я ведь только…
— Как выглядит ваш Орчер?
— Его изображение есть внизу, в храме. Хотите, можем пойти взглянуть.
Джен перевёл Сиваре, та кивнула, и вслед за Йанаком все четверо двинулись к выходу.
Спустившись по лестнице, они не стали возвращаться в сад, а проследовали в один из запылённых залов. При виде пыли Йанак закудахтал, прищёлкивая толстым красным языком:
— Простите, здесь не убрано! Я так редко здесь бываю! Ах! Я так нерадив!
Тем временем они достигли главных храмовых ворот — сооружения поистине титанического, как и описывали накануне моряки. Сивара покрепче сжала руку Джена — лицезрение таинственной линии, выгравированной над алтарём, повергло её в трепет, — она вся дрожала, и Йанак, желая подбодрить принцессу, совершенно неожиданно хлопнул её по спине. Принцесса вздрогнула и выпалила:
— Ваше божество внутри?
Джен перевёл.
— Нет, что вы! Он тоже занят. Он где-нибудь поблизости, в каком-нибудь другом мире или Вселенной. Что же хорошего — быть запертым на острове? И уж тем более нет ничего хуже, чем жить в каменной плите.
Джен передал Сиваре его слова, но, очевидно, не убедил.
Каспель тем временем преклонил колена перед резьбой, высеченной в стене и, закрыв глаза, молился, беззвучно шевеля губами. Сивара присоединилась к нему.
— Скажите им, чтобы немедленно прекратили. Ведут себя как дети, — нетерпеливо попросил Йанак.
Джен наклонился к Сиваре, взял её руку в свою и поднял с пола. Она гневно оттолкнула его, и вот тут-то всё и произошло.
Они совсем забыли о Фроаре. А тот и не думал сдаваться. Это было непостижимо, но казалось, что его колючие глаза превратились в одну сплошную бессмысленную и жестокую линию. Со слабой улыбкой на губах он стоял, глядя прямо перед собой, и вдруг поднял скованные руки, свёл их вместе и резко опустил — шестидюймовая цепь, зло сверкнув, ударила Каспеля по голове. Тот, тихо охнув, повалился в пыль. Быстрым рассчитанным движением Фроар выхватил у него из-за пояса нож и, подскочив к Сиваре, набросил на неё цепь, как обруч. Пока Джен соображал, что произошло, второй министр уже отступил на несколько шагов, увлекая за собой принцессу.
Возле тела Каспеля появилась лужа крови. Джен нащупал рукоять сабли.
— Оставь свою саблю в покое, — осклабившись, заорал Фроар. — Эй, ты! — это относилось уже к Йанаку. — Вернись назад! Не смей двигаться, не то я прирежу вашу маленькую принцессу! Вы ведь не допустите этого, не так ли?
Джен попытался засунуть саблю обратно в ножны, но там что-то застряло, и у него ничего не получилось. Фроар отступал, все ещё продолжая скалиться.
— Осторожно! Не поранься!
— Фроар, что вы задумали? — Сивара извивалась в его руках.
Великан приставил к её горлу нож:
— Ты вернёшься со мной на корабль, вот так, моя маленькая принцесса.
— Убейте его! Ну убейте же! — задыхаясь, прокричала Сивара.
Фроар расхохотался, и звуки, разнёсшиеся по залу, были подобны грохоту горного обрыва.
— Покуда мы здесь, они, похоже, не сдвинутся с места!
Джен сделал шаг — Фроар был уже совсем недалеко от храмовых ворот.
— Назад! — взревел он.
— А, собственно, почему? — Джен старался говорить как можно спокойнее. — Если вы убьёте Сивару — вам не вернуться на корабль. Так что вы обеспечиваете безопасность прежде всего себя, сохраняя ей жизнь. Корфянам нужна живая принцесса, не это ли вы мне сами когда-то поведали со всей присущей вам откровенностью?
— Можно подумать, что тебе нужна мёртвая возлюбленная, — парировал Фроар, продолжая пятиться к выходу.
Это было полным поражением. Джен беспомощно оглянулся — Йанак с явным интересом наблюдал за происходящим. Вдруг он вытянул свою клешню, собрал вместе пальцы и в следующий момент… Нет, ничего особенного не произошло, только на кончиках его пальцев вспыхнуло синее пламя, которое, усиливаясь, слилось в небольшой горящий шарик. Вот он оторвался от пальцев и медленно, чуть ли не лениво рассекая пространство, поплыл по направлению к Фроару. Тот быстро прикрыл голову руками. Сивара, широко раскрыв глаза, с ужасом следила за передвижением светящегося пятна. Шарик, подлетев, легко коснулся лба Фроара и растворился, вернее, просочился в тело великана, как капля воды в лужу! Похититель резко выпрямился. Глаза его светились пустотой. Нож выпал из одеревеневших рук.
Сивара оглушительно завизжала. Это вывело Джена из оцепенения, он бросился к ней и, подняв безвольные теперь руки, вытащил принцессу из объятий второго министра. Затем он снова схватился за саблю и наконец затолкнул её в ножны.
— Сивара!
Она, беззвучно глотая слёзы, бросилась ему на шею.
Йанак смотрел на них, мечтательно улыбаясь.
— Прекрасная штука любовь, — наконец проворковал он. — Ладно. Пошли дальше. Покажу вам МАШИНУ. — Он склонился над Каспелем. — Этот человек умирает.
Джен оставил Сивару и, тревожно взглянув на Фроара, тоже склонился над стариком.
— Тот больше не сможет причинить вам вреда, — не глядя, заверил Йанак. — Для собственного спокойствия можете считать, что я его загипнотизировал. — Он уложил Каспеля на спину и коснулся окровавленной головы: — Да… Хотел бы я помочь вашему другу… Слишком сильный удар — череп разбит. — Йанак печально покачал головой.
Сивара, всхлипывая, опустилась рядом со стариком и приложила ухо к его груди — он ещё дышал. Глаза его были закрыты, губы плотно сжаты, кровь уже не сочилась из раны. Внезапно он сделал неловкое движение, словно силясь подняться, в груди его заклокотало, он закашлялся и упал.
— Умер, — констатировал Йанак. С минуту длилось молчание.
— Каспель мёртв! Погиб преданнейший слуга Наниха! — Сивара как-то сразу осунулась и побледнела. — Он молился, чтобы вы согласились вызвать Орчера, он хотел просить его помощи в войне с Корфом. Боже! Услышь его молитвы! Вы говорили, что можно вызвать этого Орчера. Так позовите же его. Я сама обращусь к нему с мольбой! Смерть Каспеля не должна быть напрасной. — Её голос сорвался, она вдруг вскочила на ноги и схватилась за рукоять сабли Джена. — Фроар! Негодяй! Убийца! Я убью его! Сама убью!
Джен с трудом удерживал её, схватив за руки.
— Зачем? — пожал плечами Йанак. — Оставьте ему жизнь со всеми её страданиями — сейчас-то он ничего не видит и не слышит.
— Вызовите вашего бога! — Сивара кивнула, на алтарь. — Вызовите бога! — Постепенно её пыл улетучивался. Принцесса выпрямилась и решительным шагом направилась к алтарю. Йанак с Дженом, сопровождаемые отсутствующим взглядом похожего на изваяние Фроара, двинулись вслед за ней.
Дойдя до алтаря, Йанак суетливо засопел, стряхнул с него пыль и даже взобрался на плиту, усердно очищая поверхность лапами. Покончив с этим, он слез на пол и застыл в раздумье. Шестидюймовое стекло закрывало внутренности МАШИНЫ — некую конструкцию из колёсиков и разного рода шестерёнок, отдалённо напоминавшую часовой механизм.
— Здесь нет кнопок. — Йанак покосился на Сивару, которая плакала, уткнув лицо в ладони, и пояснил, обращаясь к Джену. — Пусковое устройство внутри, чтобы никто случайно не завёл эту штуку. Только я знаю, как с ней обращаться, вот!
Давая понять, что пояснения закончились, Йанак гордо выпрямился и вытянул вперёд лапу — на кончиках пальцев опять вспыхнуло голубое пламя. На сей раз сияющий шарик плавно перекатился на плиту и, без всякого труда просочившись сквозь стекло, юркнул вниз, где и растворился, слегка коснувшись одного из зубцов. Слабо пощёлкивая, зубец медленно начал поворачиваться, приводя в движение остальные части механизма — шестерёнки и колёсики. Нарастающее тиканье сменило ритм; теперь оно больше походило на журчанье, разливающееся из-под хранящей молчание зеркальной крышки и меняющееся с каждым новым, вступающим в работу, колёсиком. Постепенно звук становился всё громче, и вот уже целая гамма ревущих, визжащих, резких и глубоких звуков заполнила зал, словно под зеркальной плитой хранились все часы, изготовленные человеком с момента их изобретения.
— И это все? — Руки Джена обвивали Сивару, которая, рассматривая механизм холодным, неприязненным взглядом, перестала плакать.
— Это всё, что должен сделать я. А теперь смотрите.
Машину окутывало голубым туманом. Жужжащие колёсики, казалось, захватывали и переплетали светящиеся нити, протянувшиеся к ним из воздуха. Создавалось впечатление, что именно эти нити и были важнейшей частью всего процесса, в котором прядь за прядью, увеличиваясь в размерах с каждым новым оборотом машины, ткался прекрасный сияющий узор.
Сиянье и блеск нарастали до тех пор, пока это великолепие не стало ослепительным, то есть, в буквальном смысле, пока не стало слепить глаза. И тут маленькая светящаяся искорка снова возникла, пульсируя, на кончиках пальцев перепончатой лапы; покинув пальцы, она пробежала по виткам узора, подобно рассерженному пауку, бегущему по паутине, всё время при этом увеличиваясь и увеличиваясь.
Джен с Сиварой заворожённо смотрели на то, как голубой уголёк, сошедший с пальцев Йанака, увеличился сначала до размеров звёздочки, потом — луны… ещё больше… Вскоре светящаяся сфера разрослась так, что люди вынуждены были немного отступить. Тем временем голубое свечение приобретало причудливые формы — его огненные края напоминали края странного вида раковины и, разрастаясь, всё время меняли очертания светящегося пятна. Теперь уже никто не мог бы сказать, каким оно было: шарообразным? плоским? Продолжая расти, оно заставляло все вокруг трепетать в волшебном сиянии, похожем на отражение света от зыбкой поверхности воды. Его рваные края непрерывно вспыхивали, но этот свет не бросал отблесков на стены храма и не очерчивал тени людей, наблюдавших за происходящим. А оно всё росло; Джен, Сивара и счастливо улыбающийся Йанак отступали до тех пор, пока не очутились на пороге храма, рядом с ничего не видящим и не слышащим Фроаром. Голубое свечение постепенно достигло размеров огромной резьбы на стене, оно билось и пульсировало в воздухе. Один язык света протянулся вниз и коснулся стекла алтарной плиты. МАШИНА мгновенно стихла, перестав работать. И тут раздался голос… Однако слышали ли они его, или это было всего лишь игрой воображения, распалённого диковинным зрелищем? Звуки, полные смысла, но не нуждающиеся в словах, льющиеся по каналам их разумов, казавшиеся музыкой света бесчисленных звёзд, полифонией органа, в алмазные трубы которого поступал не воздух, но огонь!
— Йанак, я пришёл. Но я недоволен. Разве не просил я вызывать меня только по просьбе мне подобных?
Это был голос Орчера!
ГЛАВА X
Это была ни с чем не сравнимая музыка, превращающая огонь жизни в бушующее пламя, полнящаяся любовью и любящая так, как непозволительно смертным, поскольку даже легчайшее прикосновение её разметало бы тело на атомы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Однажды сюда занесло корабль, и некоторое время мне было с кем поболтать. Но люди быстро состарились и умерли, а я опять остался один. Когда-то я сам хотел построить корабль и посмотреть на белый свет. Я ненавидел этот остров, но понимал, что моя затея может прийтись Орчеру не по нраву. И потом… кто-то должен был присматривать за МАШИНОЙ.
— Машиной? — Джен чуть не поперхнулся.
— Да, машиной, которая может вызывать Орчера. Она там, внизу, в храме. Он оставил её на случай, если, скажем, родственники заглянут. С её помощью можно вызвать его откуда угодно. Но знаете… Никто сюда не зайдёт. Даже если он этого и захочет. Вы сами видели — здесь никого нет. Он так же одинок, как и я. Вот почему он был так груб со мной, когда я попросил его о супруге, — угрюмо закончил Йанак. — Это он виноват в том, что я так одинок! Мог бы сделать бессмертным кого-нибудь другого!
Джен перевёл его рассказ остальным.
— Так вы говорите, что вы из другого мира? — внезапно обратился к нему Йанак. — Хм-хм. Удивительно. Что это — несчастный случай или счастливая случайность? Думаю, Орчер наверняка приложил здесь руку. Просто уверен. Можно мне посмотреть в ваши глаза? — Йанак придвинулся поближе к Джену и пристально взглянул на него. — Да. Так я и знал. Вы понятия не имеете об этом, однако с Орчером вы уже знакомы. И кстати, то, что вы понимаете мою речь, в то время как другие ничего не могут разобрать, тоже подтверждает это. Он коснулся вас. Это Орчер. Он что-то сделал с вами, а мне не сказал… Со всеми своими прожитыми столетиями, я ведь только…
— Как выглядит ваш Орчер?
— Его изображение есть внизу, в храме. Хотите, можем пойти взглянуть.
Джен перевёл Сиваре, та кивнула, и вслед за Йанаком все четверо двинулись к выходу.
Спустившись по лестнице, они не стали возвращаться в сад, а проследовали в один из запылённых залов. При виде пыли Йанак закудахтал, прищёлкивая толстым красным языком:
— Простите, здесь не убрано! Я так редко здесь бываю! Ах! Я так нерадив!
Тем временем они достигли главных храмовых ворот — сооружения поистине титанического, как и описывали накануне моряки. Сивара покрепче сжала руку Джена — лицезрение таинственной линии, выгравированной над алтарём, повергло её в трепет, — она вся дрожала, и Йанак, желая подбодрить принцессу, совершенно неожиданно хлопнул её по спине. Принцесса вздрогнула и выпалила:
— Ваше божество внутри?
Джен перевёл.
— Нет, что вы! Он тоже занят. Он где-нибудь поблизости, в каком-нибудь другом мире или Вселенной. Что же хорошего — быть запертым на острове? И уж тем более нет ничего хуже, чем жить в каменной плите.
Джен передал Сиваре его слова, но, очевидно, не убедил.
Каспель тем временем преклонил колена перед резьбой, высеченной в стене и, закрыв глаза, молился, беззвучно шевеля губами. Сивара присоединилась к нему.
— Скажите им, чтобы немедленно прекратили. Ведут себя как дети, — нетерпеливо попросил Йанак.
Джен наклонился к Сиваре, взял её руку в свою и поднял с пола. Она гневно оттолкнула его, и вот тут-то всё и произошло.
Они совсем забыли о Фроаре. А тот и не думал сдаваться. Это было непостижимо, но казалось, что его колючие глаза превратились в одну сплошную бессмысленную и жестокую линию. Со слабой улыбкой на губах он стоял, глядя прямо перед собой, и вдруг поднял скованные руки, свёл их вместе и резко опустил — шестидюймовая цепь, зло сверкнув, ударила Каспеля по голове. Тот, тихо охнув, повалился в пыль. Быстрым рассчитанным движением Фроар выхватил у него из-за пояса нож и, подскочив к Сиваре, набросил на неё цепь, как обруч. Пока Джен соображал, что произошло, второй министр уже отступил на несколько шагов, увлекая за собой принцессу.
Возле тела Каспеля появилась лужа крови. Джен нащупал рукоять сабли.
— Оставь свою саблю в покое, — осклабившись, заорал Фроар. — Эй, ты! — это относилось уже к Йанаку. — Вернись назад! Не смей двигаться, не то я прирежу вашу маленькую принцессу! Вы ведь не допустите этого, не так ли?
Джен попытался засунуть саблю обратно в ножны, но там что-то застряло, и у него ничего не получилось. Фроар отступал, все ещё продолжая скалиться.
— Осторожно! Не поранься!
— Фроар, что вы задумали? — Сивара извивалась в его руках.
Великан приставил к её горлу нож:
— Ты вернёшься со мной на корабль, вот так, моя маленькая принцесса.
— Убейте его! Ну убейте же! — задыхаясь, прокричала Сивара.
Фроар расхохотался, и звуки, разнёсшиеся по залу, были подобны грохоту горного обрыва.
— Покуда мы здесь, они, похоже, не сдвинутся с места!
Джен сделал шаг — Фроар был уже совсем недалеко от храмовых ворот.
— Назад! — взревел он.
— А, собственно, почему? — Джен старался говорить как можно спокойнее. — Если вы убьёте Сивару — вам не вернуться на корабль. Так что вы обеспечиваете безопасность прежде всего себя, сохраняя ей жизнь. Корфянам нужна живая принцесса, не это ли вы мне сами когда-то поведали со всей присущей вам откровенностью?
— Можно подумать, что тебе нужна мёртвая возлюбленная, — парировал Фроар, продолжая пятиться к выходу.
Это было полным поражением. Джен беспомощно оглянулся — Йанак с явным интересом наблюдал за происходящим. Вдруг он вытянул свою клешню, собрал вместе пальцы и в следующий момент… Нет, ничего особенного не произошло, только на кончиках его пальцев вспыхнуло синее пламя, которое, усиливаясь, слилось в небольшой горящий шарик. Вот он оторвался от пальцев и медленно, чуть ли не лениво рассекая пространство, поплыл по направлению к Фроару. Тот быстро прикрыл голову руками. Сивара, широко раскрыв глаза, с ужасом следила за передвижением светящегося пятна. Шарик, подлетев, легко коснулся лба Фроара и растворился, вернее, просочился в тело великана, как капля воды в лужу! Похититель резко выпрямился. Глаза его светились пустотой. Нож выпал из одеревеневших рук.
Сивара оглушительно завизжала. Это вывело Джена из оцепенения, он бросился к ней и, подняв безвольные теперь руки, вытащил принцессу из объятий второго министра. Затем он снова схватился за саблю и наконец затолкнул её в ножны.
— Сивара!
Она, беззвучно глотая слёзы, бросилась ему на шею.
Йанак смотрел на них, мечтательно улыбаясь.
— Прекрасная штука любовь, — наконец проворковал он. — Ладно. Пошли дальше. Покажу вам МАШИНУ. — Он склонился над Каспелем. — Этот человек умирает.
Джен оставил Сивару и, тревожно взглянув на Фроара, тоже склонился над стариком.
— Тот больше не сможет причинить вам вреда, — не глядя, заверил Йанак. — Для собственного спокойствия можете считать, что я его загипнотизировал. — Он уложил Каспеля на спину и коснулся окровавленной головы: — Да… Хотел бы я помочь вашему другу… Слишком сильный удар — череп разбит. — Йанак печально покачал головой.
Сивара, всхлипывая, опустилась рядом со стариком и приложила ухо к его груди — он ещё дышал. Глаза его были закрыты, губы плотно сжаты, кровь уже не сочилась из раны. Внезапно он сделал неловкое движение, словно силясь подняться, в груди его заклокотало, он закашлялся и упал.
— Умер, — констатировал Йанак. С минуту длилось молчание.
— Каспель мёртв! Погиб преданнейший слуга Наниха! — Сивара как-то сразу осунулась и побледнела. — Он молился, чтобы вы согласились вызвать Орчера, он хотел просить его помощи в войне с Корфом. Боже! Услышь его молитвы! Вы говорили, что можно вызвать этого Орчера. Так позовите же его. Я сама обращусь к нему с мольбой! Смерть Каспеля не должна быть напрасной. — Её голос сорвался, она вдруг вскочила на ноги и схватилась за рукоять сабли Джена. — Фроар! Негодяй! Убийца! Я убью его! Сама убью!
Джен с трудом удерживал её, схватив за руки.
— Зачем? — пожал плечами Йанак. — Оставьте ему жизнь со всеми её страданиями — сейчас-то он ничего не видит и не слышит.
— Вызовите вашего бога! — Сивара кивнула, на алтарь. — Вызовите бога! — Постепенно её пыл улетучивался. Принцесса выпрямилась и решительным шагом направилась к алтарю. Йанак с Дженом, сопровождаемые отсутствующим взглядом похожего на изваяние Фроара, двинулись вслед за ней.
Дойдя до алтаря, Йанак суетливо засопел, стряхнул с него пыль и даже взобрался на плиту, усердно очищая поверхность лапами. Покончив с этим, он слез на пол и застыл в раздумье. Шестидюймовое стекло закрывало внутренности МАШИНЫ — некую конструкцию из колёсиков и разного рода шестерёнок, отдалённо напоминавшую часовой механизм.
— Здесь нет кнопок. — Йанак покосился на Сивару, которая плакала, уткнув лицо в ладони, и пояснил, обращаясь к Джену. — Пусковое устройство внутри, чтобы никто случайно не завёл эту штуку. Только я знаю, как с ней обращаться, вот!
Давая понять, что пояснения закончились, Йанак гордо выпрямился и вытянул вперёд лапу — на кончиках пальцев опять вспыхнуло голубое пламя. На сей раз сияющий шарик плавно перекатился на плиту и, без всякого труда просочившись сквозь стекло, юркнул вниз, где и растворился, слегка коснувшись одного из зубцов. Слабо пощёлкивая, зубец медленно начал поворачиваться, приводя в движение остальные части механизма — шестерёнки и колёсики. Нарастающее тиканье сменило ритм; теперь оно больше походило на журчанье, разливающееся из-под хранящей молчание зеркальной крышки и меняющееся с каждым новым, вступающим в работу, колёсиком. Постепенно звук становился всё громче, и вот уже целая гамма ревущих, визжащих, резких и глубоких звуков заполнила зал, словно под зеркальной плитой хранились все часы, изготовленные человеком с момента их изобретения.
— И это все? — Руки Джена обвивали Сивару, которая, рассматривая механизм холодным, неприязненным взглядом, перестала плакать.
— Это всё, что должен сделать я. А теперь смотрите.
Машину окутывало голубым туманом. Жужжащие колёсики, казалось, захватывали и переплетали светящиеся нити, протянувшиеся к ним из воздуха. Создавалось впечатление, что именно эти нити и были важнейшей частью всего процесса, в котором прядь за прядью, увеличиваясь в размерах с каждым новым оборотом машины, ткался прекрасный сияющий узор.
Сиянье и блеск нарастали до тех пор, пока это великолепие не стало ослепительным, то есть, в буквальном смысле, пока не стало слепить глаза. И тут маленькая светящаяся искорка снова возникла, пульсируя, на кончиках пальцев перепончатой лапы; покинув пальцы, она пробежала по виткам узора, подобно рассерженному пауку, бегущему по паутине, всё время при этом увеличиваясь и увеличиваясь.
Джен с Сиварой заворожённо смотрели на то, как голубой уголёк, сошедший с пальцев Йанака, увеличился сначала до размеров звёздочки, потом — луны… ещё больше… Вскоре светящаяся сфера разрослась так, что люди вынуждены были немного отступить. Тем временем голубое свечение приобретало причудливые формы — его огненные края напоминали края странного вида раковины и, разрастаясь, всё время меняли очертания светящегося пятна. Теперь уже никто не мог бы сказать, каким оно было: шарообразным? плоским? Продолжая расти, оно заставляло все вокруг трепетать в волшебном сиянии, похожем на отражение света от зыбкой поверхности воды. Его рваные края непрерывно вспыхивали, но этот свет не бросал отблесков на стены храма и не очерчивал тени людей, наблюдавших за происходящим. А оно всё росло; Джен, Сивара и счастливо улыбающийся Йанак отступали до тех пор, пока не очутились на пороге храма, рядом с ничего не видящим и не слышащим Фроаром. Голубое свечение постепенно достигло размеров огромной резьбы на стене, оно билось и пульсировало в воздухе. Один язык света протянулся вниз и коснулся стекла алтарной плиты. МАШИНА мгновенно стихла, перестав работать. И тут раздался голос… Однако слышали ли они его, или это было всего лишь игрой воображения, распалённого диковинным зрелищем? Звуки, полные смысла, но не нуждающиеся в словах, льющиеся по каналам их разумов, казавшиеся музыкой света бесчисленных звёзд, полифонией органа, в алмазные трубы которого поступал не воздух, но огонь!
— Йанак, я пришёл. Но я недоволен. Разве не просил я вызывать меня только по просьбе мне подобных?
Это был голос Орчера!
ГЛАВА X
Это была ни с чем не сравнимая музыка, превращающая огонь жизни в бушующее пламя, полнящаяся любовью и любящая так, как непозволительно смертным, поскольку даже легчайшее прикосновение её разметало бы тело на атомы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23