Но откуда им знать - как? Разве мы сумели бы сохранить жизнь одному из них, даже у самого Гнезда, если мы понятия не имеем, что им требуется, не считая температурных условий? И если они живы, почему с нами не связались?
Доминик махнул рукой в сторону танкера;
- Каким образом? Ты полагаешь, коммутатор еще в рабочем состоянии?
- А вот это вы должны выяснить, и побыстрее, - вмешался в их беседу голос Бена. - Конструкторы считают, что это вполне возможно. Если хоть что-то работает, вы можете использовать жучка, который уже в кабине. Проверьте, нельзя ли настроить ее на прямую связь с вами, или, может быть, управление уцелело - и жучок сможет вести машину. В первом случае можно вести «Студень», нацелив его на луч вашего передатчика. Во втором получится гораздо сложней, но один из вас сможет действовать с помощью манипуляторов жучка, пока другой будет вести «Четверку». Получится страшно медленно, потому что вам придется останавливаться на отдых, вместо того чтобы сменяться, но все-таки осуществимо.
- Но… - начал Эрни.
Облако заговорил мягче и намного настойчивей:
- Вы оба понимаете, что если и остается крошечный шанс за то, что они еще живы, то только на солнечной стороне. Мы не знаем, насколько разумны эти аборигены, но не забывайте - это они связались с нами, перехватив передачи со спутников и вездеходов. Давайте приведем машину к дому и вытянем из нее все, что она может дать. Даже если время решает все, а я не могу поручиться, что это не так, ничего лучшего не придумаешь. А пока мы можем попробовать расспросить аборигенов, хотя для этого понадобится еще много уроков языка.
- Откуда такая уверенность, что ничего лучшего не придумаешь? - все так же резко спросил Эрни.
- Уверенности, конечно, нет, - все так же мягко откликнулся Бен. - Но мне кажется, лучше будет, если искать причины случившегося станут все наши умники.
Ник задумчиво кивнул. Бен этого не видел, зато видел Эрни.
- Думаю, в этом есть смысл.
- Есть смысл сделать еще одно, - сумрачно добавил Эрни.
- Что?
- Насколько поняла Триша, аборигены остались довольны разнообразием доставленных водородных соединений. Я хотел бы знать, сколько именно разновидностей они получили.
- Я уже говорил, что в танкере была смесь углеводородов, и местные вполне могли назвать их водородными соединениями, - быстро отозвался Ник.
Затем последовала целая минута молчания.
- Хорошо. Попытаемся довести танкер. Но я хочу получить ответ на один вопрос, если Триша сумеет разобрать его среди местных помех.
- На какой? - спросил Бен.
- Знают ли аборигены, что такое вода, или, по крайней мере, есть ли у них для нее известное нам обозначение, пусть даже они называют ее окисью водорода, и… за нее они нас не благодарили?
Снова потянулась долгая пауза, пока смысл этого вопроса беззвучно отдавался в человеческих головах. Никто не напомнил, что это два вопроса, а не один: такое напоминание казалось сейчас неуместным.
- Она попробует выяснить, - ответил наконец Бен самым обыденным тоном, на какой был способен.
- Хорошо. Мы займемся управлением «Студня». - Доминик тоже старался говорить спокойно.
Управление, похоже, действительно работало. Это было не столь удивительно, как могло показаться: все подобное оборудование обладало большим запасом прочности и его встраивали - вращивали - в структуру самой машины. Крупные движущие части были подвержены механическим повреждениям, но вся аппаратура, в которой основным действующим компонентом являлась электроника, имела приличные шансы уцелеть в среде Полупечки, пока алмаз и кремний не вступали в прямую реакцию с фтором.
Правда, настроить систему танкера на движение к источнику излучения, хотя бы неподвижного, не удалось. Самым близким к автопилоту прибором на Полупечке являлся автоматический выключатель питания. Здесь отсутствовали ровные трассы с направляющими маяками или рельсами. Хотя на планетах обычного типа давно изобрели устройства, способные обходить препятствия, и их нетрудно было встроить в транспортные средства, выращенные на Полупечке, но ведь эти машины предназначались для исследователей. Им полагалось обходить не всякое препятствие. Заранее подразумевалось, что вести их будут разумные любознательные люди, обладающие нормальным чувством самосохранения, но в то же время способные на риск, когда дело того стоит.
Значит, оставалось только попытаться управлять «Студнем», используя сервоавтомат. Это оказалось возможно, но далеко не просто, и даже Эрни согласился, что два-три часа практики на открытой местности не помешают. Когда оба приобрели некоторую уверенность, Доминик направил «Четверку» в ущелье, которое вывело их в цирк, а его младший товарищ, поглядывая в заднее окно кабины, сосредоточенно пытался удерживать более тяжелую машину на заданном расстоянии от вездехода.
Он чувствовал себя совершенно уверенно и даже почти расслабился к тому времени, когда проход впереди стал уже.
Обменявшись короткими: «пройдем» - с одной стороны чуть вопросительным, с другой - слегка неуверенным,- они вошли в проход, остро ощущая, что масса даже порожнего танкера может обрушить на них стены куда вероятнее, чем их легкий вездеход. Конечно, «Студень» представлял собой и более обширную мишень, но несколько вмятин или даже дыр в его корпусе уже мало что меняли. Вообще-то идея, что валун величиной с дом и с потенциальной энергией, обеспеченной семью g, оставит в корпусе всего лишь вмятину, представлялась излишне оптимистичной. Оба водителя были оптимистами, даже учитывая то, что, вероятнее всего, произошло с их женами, но они рассуждали здраво. Взгляд Эрни слишком часто перебегал с туши «Студня» позади на обрывы впереди и над ними.
Весь их прежний опыт подсказывал, что камни время от времени скатываются вниз. И по всей вероятности, причиной обвалов было их движение, потому что большей частью они срывались в ущелье чуть позади машин.
Но не всегда. Четыре раза до слуха мужчин долетал оглушительный колокольный звон - оглушительный, несмотря на разницу в акустических сопротивлениях местной атмосферы, корпусов машин и воды, заполняющей кабину. Корпуса, конечно, не были металлическими, но в достаточной степени соответствовали металлу по упругости, чтобы звенеть от удара.
Все четыре раза доставалось «Студню». К счастью, глыбы оказывались размером не с дом, и поэтому «Студень» не настолько пострадал, чтобы потерять способность двигаться. Тем не менее Доминик расслабился только тогда, когда они выбрались из опасной зоны и начали в обратном направлении огибать «проклятую заплату», как они окрестили участок холмов.
Как раз тут их снова вызвал Бен:
- Вам подготовили новый маршрут. Идти в обход не обязательно. Ждите указаний.
«Ждите указаний… Ждите указаний…» Эти слова стали привычными, когда часы их бодрствования слились в дни, а потом и в недели. Из-за перерывов на сон и сложностей с управлением «прицепом» средняя скорость не превышала семидесяти километров в час. Однообразие проходящих недель нарушали сообщения Сенатсу, касавшиеся перемен ветров, погоды и местной биологии. Они больше не видели ни животных, ни планеров, хотя последние вызвали множество споров в Гнезде. О выигранном друзьями призовом фонде речи не заходило: ни один из них о нем не вспомнил, и никто из Гнезда почему-то тоже не стал об этом говорить.
Мужчины были попросту слишком заняты, чтобы часто задумываться о пропавших женщинах, хотя и забыть о них водителям не удавалось. Получив сообщение, что «Свечка» в общем готова и Бен предлагает немедленно загрузить ее и отправить к «городу» аборигенов со свежим экипажем, Ник и Эрни горячо возмутились. Они пытались воззвать к логике: Эрни утверждал, что из переговоров с женами во время первого рейса они с Ником составили лучшее представление о маршруте и его трудностях, чем кто-либо иной. Бен возразил, что их переговоры слушало все Гнездо, а если понадобится, можно повторно прослушать запись. Ник поддержал напарника, указав, что в сообщениях могли быть смысловые оттенки, которые улавливают только те, кто хорошо знал говорящих. Этот довод был нечестным по отношению к неженатому еще Облаку, но никто из водителей сейчас не заботился о честности. В глубине души Бен, как всякий холостяк на его месте, усомнился в весомости последнего аргумента, но опасался навлечь на себя презрение - и не только овдовевших мужчин - за то, что берется судить вне пределов своей компетенции.
Он попытался напомнить о цене времени. Ник ответил напоминанием о цене опыта: они с Эрни единственные, за исключением Марии и Джесси, кто удалялся прежде от Гнезда. На этом Облако сдался, согласившись дождаться их возвращения, но воспользовался их же аргументами, чтобы настоять на включении в экипаж еще двоих водителей, которым следовало набраться опыта.
Эрни с намеком осведомился:
- А «Свечка» может вместить шестерых?
Координатор едва не выдал себя, спросив, каких шестерых, но вовремя опомнился:
- Сможет к вашему возвращению.
Возражать, что места для шестерых скорее всего не понадобится, было явно неразумно и, возможно, все-таки ошибочно. Разумная жизнь, даже если это иной разум, дорого стоит в глазах всех цивилизованных существ. Виды, пережившие периоды войн и достигшие стадии межзвездных путешествий, практически всегда оказываются цивилизованными.
Бен сдержал слово. К возвращению Ника и Эрни в Гнездо второй танкер был готов, загружен и перестроен так, чтобы, если понадобится, удобно разместить в нем женщин. Возник новый спор, в котором водители настаивали, или пытались настоять, на немедленном выходе в рейс на горячую сторону, хотя невооруженным взглядом было видно, как они вымотаны. Этот спор выиграл Бен, которому пришлось пообещать, что «Свечка» без них не отправится, так что прошел еще почти год по счету Полупечки, пока врачи сочли этих двоих годными к работе.
Кабину «Студня», само собой, обследовали без промедления, хотя работу пришлось перепоручить жучкам. Чтобы впустить в машину живых исследователей, ее пришлось бы ввести в шлюз и залить водой, а значит, уничтожить все свидетельства, какие в ней могли оказаться.
Быстро выяснилось, что можно отламывать маленькие кусочки, не уничтожая всю ветвь. В пыль обращались только два-три ее диаметра по обе стороны разлома. Таким образом, обрезав с двух сторон достаточно длинный кусок стебля, удавалось получить целый, неповрежденный по-видимому, образец. Поскольку цистерна оказалась тоже полна этим добром, недостатка в образцах не ощущалось. После нескольких неудачных попыток подхватить вырезанные ветви до их падения на пол материал был доставлен в «лаборатории под открытым небом», и осчастливленные биологи и химики задали работу своим жучкам.
Ткани образцов по составу не слишком отличались от уже исследованной местной растительности. Правда, они были жесткими, а не гибкими, и кто-то наконец догадался, что растения, происходившие с горячей стороны планеты, попросту замерзли. Их попробовали отогреть до температуры, которую предсказывали данные спутников и радиационная теория для той широты горячего полушария, на которой располагался «город». Задолго до того, как эта температура была достигнута, экспериментальные образцы ветвей стали гибкими, как веревки. Кое-кто из ученых стал задумываться про себя, не с останками ли разумных аборигенов они работают, но эта гипотеза ни разу не высказывалась вслух до отправления «Свечки». У Бена эта мысль возникала, но он предпочел промолчать, чтобы Эрни опять не разволновался.
Разговоры пошли в открытую, когда у отогретых ветвей, или корней, или лоз, или что бы то ни было появились тонкие побеги. Оказалось, что растения сохранили жизнеспособность.
Об этом почти сразу доложили Бену Облако, которому теперь пришлось решать, передавать ли эти сведения, и в каком объеме, довольно далекой уже экспедиции. С одной стороны, такая информация представлялась чрезвычайно важной для тех, кто, вероятно, вступит в прямой контакт с аборигенами. С другой - Ник и Эрни, вероятно, испытают неловкость, узнав, что, обследуя кабину «Студня», они, возможно, расчленили одного из представителей народа, с которым намеревались встретиться.
Или, учитывая судьбу их жен, не испытают.
Вторую пару водителей составляли супруги: Пэм Кнехт и Ахмет Джинн Папоротник. Папоротники могли завести дискуссию, чтобы отвлечь мужчин от мрачных мыслей. Бен надеялся, что происхождение супружеской четы из мира-колонии с гравитацией полтора g, сформировавшего низкорослое, коренастое и чрезвычайно крепкое население, не сыграет существенной роли, но его заботил запас терпения у Эрни.
Бен все еще пребывал в нерешительности - до возможной встречи экипажа с населением дневной стороны времени оставалось в избытке, - когда открылось новое обстоятельство.
Один из множества коротких обломков, валявшихся на полу «Студня», попал в число отогретых образцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11