А пока я обязан выполнить дело Гвидиона. Он погиб из-за меня, и будет справедливо, если я заменю его.
— Насколько я понимаю, — тихо сказал бард, — ты во всём винишь себя. Но ты же не мог знать, что Гвидиона нет в темнице. Не казнись слишком сильно.
— Это ничего не меняет, — ответил Тарен. — Я уже решил.
Ффлевддур хотел что-то возразить, но неколебимая решимость в глазах Тарена остановила его.
— Какого же благодеяния ты просишь у меня? — спросил он, помолчав.
— Двойного, — с поклоном ответил Тарен. — Сначала скажи мне, как добраться до Каер Датил, укажи самую короткую дорогу. И второе. Прошу тебя благополучно довести девушку до её родичей.
Прежде чем Ффлевддур успел открыть рот, Эйлонви вскочила на ноги и негодующе закричала:
— Довести? О, ты меня доведёшь! Я иду, куда сама пожелаю! Меня нельзя отослать ни назад, ни куда бы то ни было ещё помимо моей воли! Нет, я тоже иду в Каер Датил!
— Риск и так велик, — возразил Тарен, — а тут ещё придётся заботиться о слабой девочке.
Эйлонви упёрла руки в бока. Глаза её сверкали.
— Я не желаю, чтобы меня называли девочкой или, пуще того — слабой девочкой, будто у меня нет имени! Это всё равно, как тебя засунут головой в мешок и станут называть «эти пятки из мешка»! Если ты сделал свой выбор, то и я сделала свой! А ты, — она повернулась к барду, — если ты посмеешь отвести меня к родичам, которые мне такие же родные, как этот гадкий парень, я нахлобучу твою арфу тебе на уши!
Ффлевддур растерянно заморгал и инстинктивно прижал арфу к груди, а Эйлонви продолжала:
— И если некоторые Помощники Сторожа Свиньи, я не желаю упоминать их имени, думают по-другому, они жестоко ошибаются.
Тарен вспылил.
— Прекрати! — гаркнул он. — Очень хорошо, — сказал он потише, когда Эйлонви, удивлённо умолкла. — Тебя, в конце концов, — он сверкнул глазами на Эйлонви, — я могу просто связать и кинуть на спину Мелингару. Но, — добавил он, останавливая жестом девушку, готовую заговорить, — но я не сделаю этого. Не потому, что ты устроила такой дикий скандал и испугала тут всех, а потому, что я согласен с тобой. — Он улыбнулся. — Так будет лучше.
Бард удивлённо поднял брови. А Тарен продолжал:
— Для двоих опасность уменьшается вдвое. Да-да, не смотрите на меня так. Ведь если одного схватят, другой пойдёт дальше вместо него. Шансы добраться до Каер Датил увеличиваются. Вот почему я считаю, что нам надо держаться вместе.
— И преданный Гурджи тоже! — завопил Гурджи. — Он пойдёт следом. Слишком много врагов прячется в кустах и хотят устроить великим лордам печалки и пугалки.
— Если Ффлевддур изъявит своё согласие, — вежливо обратился к королю-барду Тарен, — он будет нашим проводником. Но предупреждаю вас, — глянул он на Эйлонви и Гурджи, — все свои желания вы должны посвятить одной цели — достичь Каер Датил!
— Обычно, — сказал Ффлевддур, — я предпочитаю быть предводителем в такого рода походах. Но, — повелительно продолжал он, останавливая желавшего что-то возразить Тарена, — поскольку ты действуешь за лорда Гвидиона, я подчиняюсь тебе, как подчинился бы ему. — Он склонил голову. — Пламенный ждёт твоих приказаний.
И Тарен выступил вперёд в знак согласия.
— Тогда вперёд! — воскликнул бард. — И если нам придётся принять бой, да будет так! Когда-то я пробивал себе дорогу сквозь стены копьеносцев…
Шесть струн арфы лопнули разом, а остальные натянулись так, что вот-вот готовы были издать последний звон. И, пока Тарен седлал Мелингара, бард уныло чинил свою арфу.
Глава одиннадцатая
БЕГСТВО ЧЕРЕЗ ХОЛМЫ
Поначалу Тарен предложил Эйлонви ехать верхом на Мелингаре, но девушка наотрез отказалась.
— Я могу идти пешком наравне со всеми, — задиристо сказала она и так сердито посмотрела на Тарена, что он больше не затевал этого разговора.
Он вообще теперь остерегался нарываться на острый язычок девушки.
Было решено, что на лошадь навьючат оружие, взятое в могильнике и у стен разрушенного Спирального Замка. Кроме меча Дирнвин, хранителем которого Эйлонви назначила себя.
Остриём кинжала Ффлевддур нацарапал на земле схему дорог, по которым он собирался вести Тарена к Каер Датил.
— Войска Рогатого Короля непременно пройдут по долине реки Истрад. Это самый лёгкий и удобный путь для большой армии в походе. Спиральный Замок здесь, то есть был здесь, — поправился он, сердито ковырнув кинжалом землю, — к западу от реки Истрад. Для нас самый короткий путь — через эти холмы, прямо на север.
— Так и пойдём, — сказал Тарен, с трудом разбираясь в этом пересечении начертанных кинжалом Ффлевддура линий.
— Не советовал бы, друг мой. Нам придётся тогда идти слишком близко к владениям Аровна, к Аннувину. Они начинаются прямо здесь, у Спирального Замка. Я считаю, что нам надо держаться от них подальше. Нет, вот что нам нужно сделать: держаться западного высокого берега Истрад. Тогда мы почти не сделаем большого крюка и в то же время минуем саму долину. На этом пути мы не рискуем столкнуться с Рогатым Королём и обогнём земли Аннувина. Нас всего четверо, и мы можем двигаться намного быстрее тяжеловооружённых воинов огромного войска. Мы опередим их и раньше появимся вблизи Каер Датил. Устремимся к нему — и дело сделано! — Ффлевддур выпрямился, удовлетворённо улыбаясь. — Ну вот, — сказал он, отирая лезвие кинжала. — Превосходная стратегия. Даже мой военачальник не сделал бы лучше.
— Да, — неуверенно сказал Тарен, в голове которого всё, что тут наговорил бард о высоких берегах, о западе, севере и долине, перепуталось и смешалось. — Да, -повторил он раздумчиво, -звучит очень разумно.
Они спустились на широкий, залитый солнцем луг. Утро становилось ясным и тёплым. Роса ещё не высохла и тяжелила стебельки травы. Во главе процессии на своих длинных прямых ногах быстро шагал Ффлевддур. Арфа подрагивала у него на плече, с другого плеча свисал старый поношенный плащ. За ним поспешала Эйлонви. Волосы её растрепались от ветра, тяжёлый чёрный меч, висевший у неё на боку, чертил по земле извилистую полосу. Рядом с Эйлонви бежал вприскочку Гурджи. В его лохматой голове застряло так много сухих листьев, травинок и веточек, что казалось, будто на плечах у него громадное вороньё гнездо. Гурджи подпрыгивал, размахивал руками, раскачивался, тряс головой, что-то бормотал, постанывал, покряхтывал и старался не отставать от девушки, которая ласково поглядывала на него.
Тарен шагал последним в этой растянувшейся цепочке, держа под уздцы Мелингара. Если бы не пучки стрел и копий, не мечи, навьюченные на лошадь, могло показаться, что беспечная компания отправилась на весёлую прогулку. Эйлонви без конца болтала. Ффлевддур то и дело начинал петь. Гурджи, сытый и довольный, жался к Эйлонви. Только один Тарен выглядел озабоченным. Свежее светлое утро казалось ему обманчивым, облитые солнцем деревья, мерещилось, скрывают врагов. Даже само солнце не грело, а пронизывало дрожью беспокойства.
В Каер Даллбен Тарен мечтал войти героем. Но мечты мечтами, а действительность, как уже успел он понять, не так безоблачна и проста. Жизнь не зависела и не хотела подчиняться его решениям. Как ему сейчас недоставало силы и уверенности Гвидиона! Своими силами, и он прекрасно понимал это, вряд ли ему удастся справиться с громадностью почти непосильной задачи. Тарен оглянулся, чтобы бросить последний взгляд на разрушенный Спиральный Замок, невольную могилу Гвидиона. На гребне холма, уходящего в облака, он увидел очертания двух всадников.
Тарен вскрикнул и жестом приказал спутникам скрыться в лесу. Мелингар понёсся вперёд. Через мгновение все они уже затаились в тени деревьев. Всадники медленно двигались по гребню холма. Они были так далеко, что Тарен не мог различить их лиц. Но, судя по их прямым, неподвижным силуэтам, это могли быть только мертворождённые Дети Котла. Он представил их бледные лица и бессмысленные, почти белые глаза.
— Как давно они следуют за нами? — спросил Ффлевддур. — И видят ли они нас?
Тарен осторожно выглянул из гущи диствы.
— Вот и ответ, — указал он на склон холма. Бледные Дети Котла повернули своих лошадей и устремились в сторону луга.
— Скорей, — приказал Тарен, — мы должны опередить их.
Он повёл своих спутников в обход луга через лес. Появление Детей Котла заставило их изменить маршрут, который выбрал Ффлевддур. Но бард всё же надеялся, что им удастся запутать бледных воинов, закружить их и вернуться на высокий берег реки, продолжая намеченный путь.
Держась близко друг к другу, они неслись по лесу. Ни на секунду не давали они себе передышки. В лесной тени было прохладно, но всё же быстрый бег утомил их, дыхание стало хриплым и прерывистым, одежда промокла от пота. Только Гурджи вовсе не казался усталым. Он бежал то обгоняя их, то делая круг и снова вырываясь вперёд. Рой мошкары вился над его головой не в силах проникнуть сквозь шапку густых спутанных волос. Остальные жестоко страдали от жалящих укусов преследующих их комаров. Эйлонви старалась не показать усталости и лишь изредка хваталась за стремя Мелингара.
Тарен не мог знать, близко или далёко бледные воины, но он был уверен, что упорные Дети Котла не потеряют их следа, не откажутся от погони. А следом для них служит всё — и малейший звук, и сломанная ветка, и примятая трава. Времени на то, чтобы заметать свои следы или двигаться бесшумно, уже не оставалось. Они неслись напролом. Скорость была их единственной надеждой на спасение. И они не останавливали свой изнурительный бег до самого вечера.
Теперь они слепо продвигались вперёд в темноте, которую изредка рассеивала выглянувшая из-за тяжёлых облаков луна. Невидимые ветки хлестали по лицу. Стволы деревьев вырастали на пути внезапно. Пни и камни словно бы кидались им под ноги.
Эйлонви споткнулась. Тарен помог ей подняться. Она снова споткнулась, упала, голова её бессильно откинулась назад. Тарен отстегнул от седла оружие, поделил ношу с Ффлевддуром и Гурджи и взгромоздил слабо протестующую Эйлонви на спину лошади. Она бессильно склонилась к лошадиной шее, и лицо её утонуло в золотистой гриве.
Всю ночь они пробирались через лес, становившийся всё гуще и непроходимей по мере того, как они приближались к долине Истрад. К тому времени, когда скользнул по верхушкам деревьев первый утренний луч, даже Гурджи стал спотыкаться от усталости и с трудом переставлял свои короткие волосатые ноги. Эйлонви впала в такой почти бездыханный сон, что Тарен испугался, не заболела ли она. Волосы её, влажные и перепутанные, прилипли ко лбу, лицо стало бледным, будто обескровленным. Вместе с Пламенным они осторожно сняли её с седла и положили на мшистый склон берега. Но только лишь Тарен дотронулся до меча, намереваясь отстегнуть его от пояса, Эйлонви открыла глаза. Глаза её сделались злыми, она рывком потянула меч к себе, отшатнувшись от удивлённого Тарена.
— С первого раза ты не запоминаешь, — фыркнула Эйлонви, прижимая к себе меч. — Наверное, все Помощники Сторожа Свиньи такие непонятливые. Я же говорила тебе, что меча ты не получишь. Хочешь это услышать во второй раз? Или в третий? В четвёртый? В пятый? Я уже счёт потеряла своим словам.
Сказав это, она обняла меч обеими руками и тут же погрузилась в сон.
— Придётся устроить привал, — сказал Тарен барду. — Но ненадолго.
— Мне сейчас наплевать, кто за нами гонится и кому в лапы я попаду, — пробормотал Ффлевддур. Он растянулся на траве, выставил к небу свой острый нос и широко раскинул длинные ноги. — Встреть я сию минуту даже самого Аровна, не двинулся бы с места.
— Дети Котла, должно быть, ночью потеряли наш след, — сказал Тарен, и в голосе его слышалась не уверенность, а лишь слабая надежда. — Хотелось бы знать, как далеко мы оставили их позади, если, вообще сумели оторваться.
Гурджи оживился.
— Умный Гурджи узнает, — заволновался он. — Гурджи сделает подкрадки и подглядки.
В следующее мгновение он взлетел на верхушку самой высокой сосны, повертелся там и стремительно соскользнул вниз, быстро поводя носом в предвкушении награды — чавки и хрумтявки.
— Перестань хотя бы на минуту думать о еде! — Прикрикнул на него Тарен. — Говори, что ты видел?
— Два воина далеко, но Гурджи видел их. Они едут полные злобной ярости. А теперь самое время для небольшой хрумки. О, совсем маленькой, для умного, доблестного Гурджи!
— Нет больше ни хрумки, ни чавки, — сказал Тарен. — Если Дети Котла наступают нам на пятки, тебе лучше поменьше заботиться о хрумке и побольше думать о собственной шкуре.
— Но Гурджи найдёт хрумки! Очень быстро, о да, совсем быстро. Он очень умный и знает, где достать то, что утешит благородные животы великих лордов. Но они забудут бедного Гурджи и не бросят ему даже крошек от чавки.
— Он прав, — сказал бард, — Надо подкрепиться, пока Дети Котла не настигли нас. Я помогу тебе, Гурджи, поискать в лесу ягод и съедобных кореньев. Уж в этом я знаю толк. — Арфа загудела, и одна струна на ней натянулась так, что вот-вот готова была лопнуть, — Нет, — спохватился Ффлевддур, с опаской поглядев на арфу, — я, пожалуй, лучше останусь с Эйлонви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Насколько я понимаю, — тихо сказал бард, — ты во всём винишь себя. Но ты же не мог знать, что Гвидиона нет в темнице. Не казнись слишком сильно.
— Это ничего не меняет, — ответил Тарен. — Я уже решил.
Ффлевддур хотел что-то возразить, но неколебимая решимость в глазах Тарена остановила его.
— Какого же благодеяния ты просишь у меня? — спросил он, помолчав.
— Двойного, — с поклоном ответил Тарен. — Сначала скажи мне, как добраться до Каер Датил, укажи самую короткую дорогу. И второе. Прошу тебя благополучно довести девушку до её родичей.
Прежде чем Ффлевддур успел открыть рот, Эйлонви вскочила на ноги и негодующе закричала:
— Довести? О, ты меня доведёшь! Я иду, куда сама пожелаю! Меня нельзя отослать ни назад, ни куда бы то ни было ещё помимо моей воли! Нет, я тоже иду в Каер Датил!
— Риск и так велик, — возразил Тарен, — а тут ещё придётся заботиться о слабой девочке.
Эйлонви упёрла руки в бока. Глаза её сверкали.
— Я не желаю, чтобы меня называли девочкой или, пуще того — слабой девочкой, будто у меня нет имени! Это всё равно, как тебя засунут головой в мешок и станут называть «эти пятки из мешка»! Если ты сделал свой выбор, то и я сделала свой! А ты, — она повернулась к барду, — если ты посмеешь отвести меня к родичам, которые мне такие же родные, как этот гадкий парень, я нахлобучу твою арфу тебе на уши!
Ффлевддур растерянно заморгал и инстинктивно прижал арфу к груди, а Эйлонви продолжала:
— И если некоторые Помощники Сторожа Свиньи, я не желаю упоминать их имени, думают по-другому, они жестоко ошибаются.
Тарен вспылил.
— Прекрати! — гаркнул он. — Очень хорошо, — сказал он потише, когда Эйлонви, удивлённо умолкла. — Тебя, в конце концов, — он сверкнул глазами на Эйлонви, — я могу просто связать и кинуть на спину Мелингару. Но, — добавил он, останавливая жестом девушку, готовую заговорить, — но я не сделаю этого. Не потому, что ты устроила такой дикий скандал и испугала тут всех, а потому, что я согласен с тобой. — Он улыбнулся. — Так будет лучше.
Бард удивлённо поднял брови. А Тарен продолжал:
— Для двоих опасность уменьшается вдвое. Да-да, не смотрите на меня так. Ведь если одного схватят, другой пойдёт дальше вместо него. Шансы добраться до Каер Датил увеличиваются. Вот почему я считаю, что нам надо держаться вместе.
— И преданный Гурджи тоже! — завопил Гурджи. — Он пойдёт следом. Слишком много врагов прячется в кустах и хотят устроить великим лордам печалки и пугалки.
— Если Ффлевддур изъявит своё согласие, — вежливо обратился к королю-барду Тарен, — он будет нашим проводником. Но предупреждаю вас, — глянул он на Эйлонви и Гурджи, — все свои желания вы должны посвятить одной цели — достичь Каер Датил!
— Обычно, — сказал Ффлевддур, — я предпочитаю быть предводителем в такого рода походах. Но, — повелительно продолжал он, останавливая желавшего что-то возразить Тарена, — поскольку ты действуешь за лорда Гвидиона, я подчиняюсь тебе, как подчинился бы ему. — Он склонил голову. — Пламенный ждёт твоих приказаний.
И Тарен выступил вперёд в знак согласия.
— Тогда вперёд! — воскликнул бард. — И если нам придётся принять бой, да будет так! Когда-то я пробивал себе дорогу сквозь стены копьеносцев…
Шесть струн арфы лопнули разом, а остальные натянулись так, что вот-вот готовы были издать последний звон. И, пока Тарен седлал Мелингара, бард уныло чинил свою арфу.
Глава одиннадцатая
БЕГСТВО ЧЕРЕЗ ХОЛМЫ
Поначалу Тарен предложил Эйлонви ехать верхом на Мелингаре, но девушка наотрез отказалась.
— Я могу идти пешком наравне со всеми, — задиристо сказала она и так сердито посмотрела на Тарена, что он больше не затевал этого разговора.
Он вообще теперь остерегался нарываться на острый язычок девушки.
Было решено, что на лошадь навьючат оружие, взятое в могильнике и у стен разрушенного Спирального Замка. Кроме меча Дирнвин, хранителем которого Эйлонви назначила себя.
Остриём кинжала Ффлевддур нацарапал на земле схему дорог, по которым он собирался вести Тарена к Каер Датил.
— Войска Рогатого Короля непременно пройдут по долине реки Истрад. Это самый лёгкий и удобный путь для большой армии в походе. Спиральный Замок здесь, то есть был здесь, — поправился он, сердито ковырнув кинжалом землю, — к западу от реки Истрад. Для нас самый короткий путь — через эти холмы, прямо на север.
— Так и пойдём, — сказал Тарен, с трудом разбираясь в этом пересечении начертанных кинжалом Ффлевддура линий.
— Не советовал бы, друг мой. Нам придётся тогда идти слишком близко к владениям Аровна, к Аннувину. Они начинаются прямо здесь, у Спирального Замка. Я считаю, что нам надо держаться от них подальше. Нет, вот что нам нужно сделать: держаться западного высокого берега Истрад. Тогда мы почти не сделаем большого крюка и в то же время минуем саму долину. На этом пути мы не рискуем столкнуться с Рогатым Королём и обогнём земли Аннувина. Нас всего четверо, и мы можем двигаться намного быстрее тяжеловооружённых воинов огромного войска. Мы опередим их и раньше появимся вблизи Каер Датил. Устремимся к нему — и дело сделано! — Ффлевддур выпрямился, удовлетворённо улыбаясь. — Ну вот, — сказал он, отирая лезвие кинжала. — Превосходная стратегия. Даже мой военачальник не сделал бы лучше.
— Да, — неуверенно сказал Тарен, в голове которого всё, что тут наговорил бард о высоких берегах, о западе, севере и долине, перепуталось и смешалось. — Да, -повторил он раздумчиво, -звучит очень разумно.
Они спустились на широкий, залитый солнцем луг. Утро становилось ясным и тёплым. Роса ещё не высохла и тяжелила стебельки травы. Во главе процессии на своих длинных прямых ногах быстро шагал Ффлевддур. Арфа подрагивала у него на плече, с другого плеча свисал старый поношенный плащ. За ним поспешала Эйлонви. Волосы её растрепались от ветра, тяжёлый чёрный меч, висевший у неё на боку, чертил по земле извилистую полосу. Рядом с Эйлонви бежал вприскочку Гурджи. В его лохматой голове застряло так много сухих листьев, травинок и веточек, что казалось, будто на плечах у него громадное вороньё гнездо. Гурджи подпрыгивал, размахивал руками, раскачивался, тряс головой, что-то бормотал, постанывал, покряхтывал и старался не отставать от девушки, которая ласково поглядывала на него.
Тарен шагал последним в этой растянувшейся цепочке, держа под уздцы Мелингара. Если бы не пучки стрел и копий, не мечи, навьюченные на лошадь, могло показаться, что беспечная компания отправилась на весёлую прогулку. Эйлонви без конца болтала. Ффлевддур то и дело начинал петь. Гурджи, сытый и довольный, жался к Эйлонви. Только один Тарен выглядел озабоченным. Свежее светлое утро казалось ему обманчивым, облитые солнцем деревья, мерещилось, скрывают врагов. Даже само солнце не грело, а пронизывало дрожью беспокойства.
В Каер Даллбен Тарен мечтал войти героем. Но мечты мечтами, а действительность, как уже успел он понять, не так безоблачна и проста. Жизнь не зависела и не хотела подчиняться его решениям. Как ему сейчас недоставало силы и уверенности Гвидиона! Своими силами, и он прекрасно понимал это, вряд ли ему удастся справиться с громадностью почти непосильной задачи. Тарен оглянулся, чтобы бросить последний взгляд на разрушенный Спиральный Замок, невольную могилу Гвидиона. На гребне холма, уходящего в облака, он увидел очертания двух всадников.
Тарен вскрикнул и жестом приказал спутникам скрыться в лесу. Мелингар понёсся вперёд. Через мгновение все они уже затаились в тени деревьев. Всадники медленно двигались по гребню холма. Они были так далеко, что Тарен не мог различить их лиц. Но, судя по их прямым, неподвижным силуэтам, это могли быть только мертворождённые Дети Котла. Он представил их бледные лица и бессмысленные, почти белые глаза.
— Как давно они следуют за нами? — спросил Ффлевддур. — И видят ли они нас?
Тарен осторожно выглянул из гущи диствы.
— Вот и ответ, — указал он на склон холма. Бледные Дети Котла повернули своих лошадей и устремились в сторону луга.
— Скорей, — приказал Тарен, — мы должны опередить их.
Он повёл своих спутников в обход луга через лес. Появление Детей Котла заставило их изменить маршрут, который выбрал Ффлевддур. Но бард всё же надеялся, что им удастся запутать бледных воинов, закружить их и вернуться на высокий берег реки, продолжая намеченный путь.
Держась близко друг к другу, они неслись по лесу. Ни на секунду не давали они себе передышки. В лесной тени было прохладно, но всё же быстрый бег утомил их, дыхание стало хриплым и прерывистым, одежда промокла от пота. Только Гурджи вовсе не казался усталым. Он бежал то обгоняя их, то делая круг и снова вырываясь вперёд. Рой мошкары вился над его головой не в силах проникнуть сквозь шапку густых спутанных волос. Остальные жестоко страдали от жалящих укусов преследующих их комаров. Эйлонви старалась не показать усталости и лишь изредка хваталась за стремя Мелингара.
Тарен не мог знать, близко или далёко бледные воины, но он был уверен, что упорные Дети Котла не потеряют их следа, не откажутся от погони. А следом для них служит всё — и малейший звук, и сломанная ветка, и примятая трава. Времени на то, чтобы заметать свои следы или двигаться бесшумно, уже не оставалось. Они неслись напролом. Скорость была их единственной надеждой на спасение. И они не останавливали свой изнурительный бег до самого вечера.
Теперь они слепо продвигались вперёд в темноте, которую изредка рассеивала выглянувшая из-за тяжёлых облаков луна. Невидимые ветки хлестали по лицу. Стволы деревьев вырастали на пути внезапно. Пни и камни словно бы кидались им под ноги.
Эйлонви споткнулась. Тарен помог ей подняться. Она снова споткнулась, упала, голова её бессильно откинулась назад. Тарен отстегнул от седла оружие, поделил ношу с Ффлевддуром и Гурджи и взгромоздил слабо протестующую Эйлонви на спину лошади. Она бессильно склонилась к лошадиной шее, и лицо её утонуло в золотистой гриве.
Всю ночь они пробирались через лес, становившийся всё гуще и непроходимей по мере того, как они приближались к долине Истрад. К тому времени, когда скользнул по верхушкам деревьев первый утренний луч, даже Гурджи стал спотыкаться от усталости и с трудом переставлял свои короткие волосатые ноги. Эйлонви впала в такой почти бездыханный сон, что Тарен испугался, не заболела ли она. Волосы её, влажные и перепутанные, прилипли ко лбу, лицо стало бледным, будто обескровленным. Вместе с Пламенным они осторожно сняли её с седла и положили на мшистый склон берега. Но только лишь Тарен дотронулся до меча, намереваясь отстегнуть его от пояса, Эйлонви открыла глаза. Глаза её сделались злыми, она рывком потянула меч к себе, отшатнувшись от удивлённого Тарена.
— С первого раза ты не запоминаешь, — фыркнула Эйлонви, прижимая к себе меч. — Наверное, все Помощники Сторожа Свиньи такие непонятливые. Я же говорила тебе, что меча ты не получишь. Хочешь это услышать во второй раз? Или в третий? В четвёртый? В пятый? Я уже счёт потеряла своим словам.
Сказав это, она обняла меч обеими руками и тут же погрузилась в сон.
— Придётся устроить привал, — сказал Тарен барду. — Но ненадолго.
— Мне сейчас наплевать, кто за нами гонится и кому в лапы я попаду, — пробормотал Ффлевддур. Он растянулся на траве, выставил к небу свой острый нос и широко раскинул длинные ноги. — Встреть я сию минуту даже самого Аровна, не двинулся бы с места.
— Дети Котла, должно быть, ночью потеряли наш след, — сказал Тарен, и в голосе его слышалась не уверенность, а лишь слабая надежда. — Хотелось бы знать, как далеко мы оставили их позади, если, вообще сумели оторваться.
Гурджи оживился.
— Умный Гурджи узнает, — заволновался он. — Гурджи сделает подкрадки и подглядки.
В следующее мгновение он взлетел на верхушку самой высокой сосны, повертелся там и стремительно соскользнул вниз, быстро поводя носом в предвкушении награды — чавки и хрумтявки.
— Перестань хотя бы на минуту думать о еде! — Прикрикнул на него Тарен. — Говори, что ты видел?
— Два воина далеко, но Гурджи видел их. Они едут полные злобной ярости. А теперь самое время для небольшой хрумки. О, совсем маленькой, для умного, доблестного Гурджи!
— Нет больше ни хрумки, ни чавки, — сказал Тарен. — Если Дети Котла наступают нам на пятки, тебе лучше поменьше заботиться о хрумке и побольше думать о собственной шкуре.
— Но Гурджи найдёт хрумки! Очень быстро, о да, совсем быстро. Он очень умный и знает, где достать то, что утешит благородные животы великих лордов. Но они забудут бедного Гурджи и не бросят ему даже крошек от чавки.
— Он прав, — сказал бард, — Надо подкрепиться, пока Дети Котла не настигли нас. Я помогу тебе, Гурджи, поискать в лесу ягод и съедобных кореньев. Уж в этом я знаю толк. — Арфа загудела, и одна струна на ней натянулась так, что вот-вот готова была лопнуть, — Нет, — спохватился Ффлевддур, с опаской поглядев на арфу, — я, пожалуй, лучше останусь с Эйлонви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23