Только раз оглянулся
он назад и увидел далеко внизу медузу. Отброшенного шара не было видно -
должно быть, выскользнул из щупалец.
Теперь Фолкен снова был сам себе хозяин, он больше не дрейфовал по
воле ветров Юпитера, а возвращался в космос, оседлав атомное пламя.
Воздушно-реактивный двигатель обеспечит нужную высоту и скорость, которая
на рубеже атмосферы приблизится к орбитальной. А затем ракетная тяга
выведет его на космические просторы.
На полпути к орбите Фолкен посмотрел на юг. Там из-за горизонта
появилась исполинская загадка - Красное Пятно, плавучий остров вдвое
больше земного шара. Он любовался его таинственным великолепием до тех
пор, пока ЭВМ не предупредила, что до перехода на ракетную тягу осталось
всего шестьдесят секунд. Фолкен неохотно оторвался от иллюминатора.
- Как-нибудь в другой раз, - пробормотал он.
- Что-что? - встрепенулся Центр управления. - Ты что-то сказал?
- Да нет, ничего, - отозвался Фолкен.
8.
- Ты у нас теперь герой, Говард, а не просто знаменитость, - сказал
Вебстер. - Дал людям пищу для размышлений, обогатил их жизнь. Хорошо если
один из миллионов сам побывает на внешних гигантах, но мысленно все
человечество их посетит. А это чего-то стоит.
- Я рад, что хоть немного тебя выручил.
Старые друзья могут позволить себе не обижаться на иронический тон. И
все-таки он поразил Вебстера. К тому же это была не первая новая черточка
в поведении Говарда после его возвращения с Юпитера.
Вебстер показал на знаменитую дощечку на своем письменном столе, с
призывом, заимствованным у одного импресарио прошлого века: "Удивите
меня!"
- Я не стыжусь своей работы, Говард. Новое знание, новые ресурсы -
все это необходимо. Но человек, кроме того, нуждается в свежих и волнующих
впечатлениях. Космические полеты успели стать чем-то обычным. Благодаря
тебе они снова окружены ореолом большой романтики. Юпитер еще не скоро
разложат по полочкам. Не говоря уже об этих медузах. Я вот почему-то
уверен, что твоя медуза сознавала, где у тебя слепое пятно. Кстати, ты уже
решил, куда полетишь в следующий раз? Сатурн, Уран, Нептун - выбирай!
- Не знаю. Я подумывал о Сатурне, но ведь там и без меня можно
обойтись. Всего один "g", а не два с половиной, как на Юпитере. С этим и
человек справится.
Человек, сказал себе Вебстер. Он говорит, человек. А ведь раньше не
отделял себя от людей. И "мы" давно перестал говорить. Изменяется, отходит
от нас...
- Ладно, - произнес он вслух и встал, чтобы скрыть свое
замешательство. - Пора начинать пресс-конференцию. Камеры установлены, все
ждут. Ты увидишь множество старых друзей.
Он сделал ударение на последних словах, но не заметил никакой
реакции. Эту кожаную маску - лицо Говарда - становится все труднее
понимать.
Фолкен отъехал назад от стола, разомкнул лафет, игравший роль
сиденья, и выпрямился во весь рост на гидравлических опорах. Два метра
десять - хирурги знали, что делали, прибавив ему тридцать сантиметров.
Небольшая компенсация за все то, что он потерял при аварии "Куин"...
Подождав, когда Вебстер откроет дверь, Фолкен четко повернулся кругом
на пневматических шинах и бесшумно заскользил к выходу со скоростью
тридцати километров в час. В его движениях не было ни вызова, ни рисовки,
он вовсе не щеголял быстротой и точностью, у него это получалось
бессознательно.
Говард Фолкен, который когда-то был человеком и который по телефону
или по радио по-прежнему мог сойти за человека, был доволен своим успехом.
И впервые за много лет он обрел что-то вроде душевного покоя. После
возвращения с Юпитера кошмары прекратились. Наконец он нашел себя.
Теперь он знал, почему во сне ему являлся супершимпанзе с погибающей
"Куин Элизабет". Ни человек, ни зверь, существо на грани двух миров...
Как и Фолкен.
Только он может без скафандра передвигаться но поверхности Луны.
Система жизнеобеспечения в металлическом кожухе, заменившем ему бренное
тело, одинаково хорошо работает в космосе и под водой. В поле тяготения, в
десять раз превосходящем силой земное, он чувствует себя несколько
скованно, - но и только. А лучше всего - невесомость...
Он все больше отдалялся от человечества, все слабей ощущал узы
родства. Эти комья неустойчивых углеводородных соединений, которые дышат
воздухом, плохо переносят радиацию, - куда уж им соваться за пределы своей
атмосферы, пусть сидят там, где им на роду написано - на Земле. Ну, еще на
Луне и на Марсе.
Настанет день, когда подлинными владыками космоса будут не люди, а
машины. А он, Говард Фолкен, - ни то, ни другое. Вполне осмыслив свое
предназначение, он ощущал мрачную гордость от сознания своей уникальной
исключительности - первый бессмертный, мостик между органическим и
неорганическим мирами.
Да, он будет полномочным представителем, посредником между старым и
новым, между углеродными существами и металлическими созданиями, которые
когда-нибудь их вытеснят.
Обе стороны будут нуждаться в нем в предстоящие беспокойные столетия.
1 2 3 4 5 6 7 8
он назад и увидел далеко внизу медузу. Отброшенного шара не было видно -
должно быть, выскользнул из щупалец.
Теперь Фолкен снова был сам себе хозяин, он больше не дрейфовал по
воле ветров Юпитера, а возвращался в космос, оседлав атомное пламя.
Воздушно-реактивный двигатель обеспечит нужную высоту и скорость, которая
на рубеже атмосферы приблизится к орбитальной. А затем ракетная тяга
выведет его на космические просторы.
На полпути к орбите Фолкен посмотрел на юг. Там из-за горизонта
появилась исполинская загадка - Красное Пятно, плавучий остров вдвое
больше земного шара. Он любовался его таинственным великолепием до тех
пор, пока ЭВМ не предупредила, что до перехода на ракетную тягу осталось
всего шестьдесят секунд. Фолкен неохотно оторвался от иллюминатора.
- Как-нибудь в другой раз, - пробормотал он.
- Что-что? - встрепенулся Центр управления. - Ты что-то сказал?
- Да нет, ничего, - отозвался Фолкен.
8.
- Ты у нас теперь герой, Говард, а не просто знаменитость, - сказал
Вебстер. - Дал людям пищу для размышлений, обогатил их жизнь. Хорошо если
один из миллионов сам побывает на внешних гигантах, но мысленно все
человечество их посетит. А это чего-то стоит.
- Я рад, что хоть немного тебя выручил.
Старые друзья могут позволить себе не обижаться на иронический тон. И
все-таки он поразил Вебстера. К тому же это была не первая новая черточка
в поведении Говарда после его возвращения с Юпитера.
Вебстер показал на знаменитую дощечку на своем письменном столе, с
призывом, заимствованным у одного импресарио прошлого века: "Удивите
меня!"
- Я не стыжусь своей работы, Говард. Новое знание, новые ресурсы -
все это необходимо. Но человек, кроме того, нуждается в свежих и волнующих
впечатлениях. Космические полеты успели стать чем-то обычным. Благодаря
тебе они снова окружены ореолом большой романтики. Юпитер еще не скоро
разложат по полочкам. Не говоря уже об этих медузах. Я вот почему-то
уверен, что твоя медуза сознавала, где у тебя слепое пятно. Кстати, ты уже
решил, куда полетишь в следующий раз? Сатурн, Уран, Нептун - выбирай!
- Не знаю. Я подумывал о Сатурне, но ведь там и без меня можно
обойтись. Всего один "g", а не два с половиной, как на Юпитере. С этим и
человек справится.
Человек, сказал себе Вебстер. Он говорит, человек. А ведь раньше не
отделял себя от людей. И "мы" давно перестал говорить. Изменяется, отходит
от нас...
- Ладно, - произнес он вслух и встал, чтобы скрыть свое
замешательство. - Пора начинать пресс-конференцию. Камеры установлены, все
ждут. Ты увидишь множество старых друзей.
Он сделал ударение на последних словах, но не заметил никакой
реакции. Эту кожаную маску - лицо Говарда - становится все труднее
понимать.
Фолкен отъехал назад от стола, разомкнул лафет, игравший роль
сиденья, и выпрямился во весь рост на гидравлических опорах. Два метра
десять - хирурги знали, что делали, прибавив ему тридцать сантиметров.
Небольшая компенсация за все то, что он потерял при аварии "Куин"...
Подождав, когда Вебстер откроет дверь, Фолкен четко повернулся кругом
на пневматических шинах и бесшумно заскользил к выходу со скоростью
тридцати километров в час. В его движениях не было ни вызова, ни рисовки,
он вовсе не щеголял быстротой и точностью, у него это получалось
бессознательно.
Говард Фолкен, который когда-то был человеком и который по телефону
или по радио по-прежнему мог сойти за человека, был доволен своим успехом.
И впервые за много лет он обрел что-то вроде душевного покоя. После
возвращения с Юпитера кошмары прекратились. Наконец он нашел себя.
Теперь он знал, почему во сне ему являлся супершимпанзе с погибающей
"Куин Элизабет". Ни человек, ни зверь, существо на грани двух миров...
Как и Фолкен.
Только он может без скафандра передвигаться но поверхности Луны.
Система жизнеобеспечения в металлическом кожухе, заменившем ему бренное
тело, одинаково хорошо работает в космосе и под водой. В поле тяготения, в
десять раз превосходящем силой земное, он чувствует себя несколько
скованно, - но и только. А лучше всего - невесомость...
Он все больше отдалялся от человечества, все слабей ощущал узы
родства. Эти комья неустойчивых углеводородных соединений, которые дышат
воздухом, плохо переносят радиацию, - куда уж им соваться за пределы своей
атмосферы, пусть сидят там, где им на роду написано - на Земле. Ну, еще на
Луне и на Марсе.
Настанет день, когда подлинными владыками космоса будут не люди, а
машины. А он, Говард Фолкен, - ни то, ни другое. Вполне осмыслив свое
предназначение, он ощущал мрачную гордость от сознания своей уникальной
исключительности - первый бессмертный, мостик между органическим и
неорганическим мирами.
Да, он будет полномочным представителем, посредником между старым и
новым, между углеродными существами и металлическими созданиями, которые
когда-нибудь их вытеснят.
Обе стороны будут нуждаться в нем в предстоящие беспокойные столетия.
1 2 3 4 5 6 7 8