Через четверть часа остались только радиальные
лонжероны, на которых была натянута исполинская паутина. Снова зарево
ракет: катер пошел на перехват капсулы с удрученной командой.
- Этак скоро совсем один останешься здесь, а? - сказал чей-то голос,
вызывая Мертона на разговор.
- Тебе-то, Дмитрий, нечего бояться, - ответил он. - Ты там не одинок.
Вот мне тут, впереди, в самом деле неуютно.
Он не хвастался: "Диана" на триста миль оторвалась от ближайшего
соперника, и разрыв этот обещал вскоре стать еще больше.
Дмитрий Марков добродушно рассмеялся у себя на "Лебедеве". Сразу
слышно - он не признает себя побежденным.
- Вспомни притчу о зайце и черепахе, - сказал русский. - На отрезке в
четверть миллиона миль многое может случиться.
Положение изменилось уже, когда они завершили первый виток по
околоземной орбите и проходили линию старта, - правда, на тысячи миль выше
благодаря дополнительной энергии, которую им отдали лучи Солнца. Мертон
тщательно замерил координаты остальных яхт и сообщил данные вычислительной
машине. Итог, полученный для "Вумеры", показался ему таким
неправдоподобным, что он тотчас все проверил снова.
Никакого сомнения: австралазийцы догоняют его с неслыханной
скоростью.
Одного внимательного взгляда в перископ было достаточно, чтобы
выяснить, в чем дело. Слишком тонкие снасти "Вумеры" лопнули. И теперь
один парус, сохраняя свою форму, летел в космосе, словно влекомый ветром
платок. Два часа спустя он пронесся мимо "Дианы" меньше чем в двадцати
милях; но задолго до этого австралазийцы присоединились к тем, кто
собрался на катере коммодора.
Итак, все свелось к поединку между "Дианой" и "Лебедевым". Правда,
"марсиане" не сдавались, но при таком отставании - около тысячи миль - они
уже не представляли угрозы для лидеров гонки.
По чести говоря, Мертону казалось, что и "Лебедеву" уже не догнать
"Дианы", и все-таки он нервничал на втором витке, когда вновь наступило
затмение, а затем опять начался долгий, медленный дрейф против солнечного
ветра.
Он знал русских водителей и конструкторов. Они не первый раз
участвовали в гонках. До тех пор им не удавалось победить. Но ведь их
соотечественник Петр Николаевич Лебедев в начале двадцатого столетия
первым открыл световое давление солнечных лучей. Естественно, что они
упорствуют. Дмитрий, наверно, задумал что-нибудь эффектное.

Коммодор Ванстраттен, идя в тысяче миль позади участников гонки, в
эту минуту с досадой читал только что поступившую радиограмму. Она
пролетела больше ста миллионов миль от цепочки солнечных обсерваторий,
которые кружили высоко над пылающей поверхностью светила. И она принесла
самые неприятные вести.
Правда, для коммодора (всего лишь почетный титул, на Земле он был
профессором астрофизики в Гарварде) они не были такой уж неожиданностью.
Еще никогда гонки не устраивали так поздно; было много всяких задержек,
решили все-таки рискнуть - и, похоже, проиграли...
Глубоко в недрах Солнца копилась чудовищная сила, эквивалентная
энергии миллиона водородных бомб. В любую секунду мог произойти чудовищный
взрыв, известный под названием "солнечная вспышка". Со скоростью миллионов
миль в час незримый огненный шар во много раз больше Земли оторвется от
Солнца и уйдет в космос.
Возможно, что облако ионизированного газа пронесется в стороне от
Земли. Если же нет, ему понадобится чуть больше суток, чтобы достичь ее.
Космические корабли защищены мощными магнитными экранами, но легкие
солнечные яхты, с корпусами не толще бумаги, безоружны против такой
угрозы. Команды придется снять.
Начиная второй виток вокруг Земли, Джон Мертон еще не знал об этом.
Он думал о своем. Если ничего не изменится, это будет последний виток для
него и для русских. Под напором солнечного ветра они поднялись по спирали
на тысячи миль. На втором витке они преодолеют земное тяготение и
устремятся в долгий путь к Луне. Исход решится в поединке двух яхт; больше
ста тысяч миль команда "Солнечного луча" доблестно сражалась с вращающимся
парусом, но в конце концов пришлось сдаться.
Мертон не чувствовал усталости. Он хорошо поел, поспал; "Диана" вела
себя безукоризненно. Автопилот, который подтягивал снасти, словно
трудолюбивый паучок, лучше любого одушевленного водителя держал точно по
ветру солнечный парус. Хотя этот лист пластика площадью в две квадратные
мили, наверно, уже пробит сотнями микрометеоритов, крохотные проколы
ничуть не уменьшили тягу.
Только две вещи его тревожили. Во-первых, перестал слушаться фал
номер восемь. Внезапно заело реле. Команды не выполнялись - ни выдать, ни
выбрать линь; надо как-то обходиться остальными.
К счастью, самые трудные маневры позади, отныне "Диане" все время
идти прямо по ветру. Как говорили в старину моряки, легко справляться с
судном, когда ветер дует тебе в спину.
Вторая забота - "Лебедев", который упорно преследовал его с разрывом
в триста миль. Благодаря четырем крыльям, окружающим главный парус,
русская яхта оказалась на редкость маневренной. Все повороты на
околоземной орбите она выполнила сверхточно; правда, за такую
маневренность пришлось расплатиться скоростью - двух зайцев сразу поймать
нельзя. И Мертон надеялся сохранить преимущество на длинной прямой. Однако
полной уверенности в победе не будет, пока "Диана" через три-четыре дня не
пронесется над обратной стороной Луны.
И тут, на пятидесятом часу гонок, когда завершался второй виток,
Марков поднес ему сюрприз.
- Алло, Джон, - небрежно сказал он, включившись в межъяхтенную сеть,
- посмотри-на, тебе, наверно, будет интересно.
Мертон подвинулся к перископу и включил предельное увеличение. В поле
зрения, такой неправдоподобный среди звезд, очень маленький, но очень
четкий, мальтийским крестом засверкал "Лебедев". Вдруг на глазах у него
все четыре крыла отделились от квадрата в середине и ушли в космос.
Теперь, когда Марков набрал вторую космическую скорость и не нужно
было больше терпеливо кружить по околоземной орбите, копя кинетическую
энергию, он сбросил излишнюю массу. С этой минуты "Лебедев" почти
неуправляем, но это неважно, все сложные маневры позади. Все равно как
если бы какой-нибудь яхтсмен прошлого намеренно освободил лодку от руля и
тяжелого киля, зная, что дальше его ждет попутный ветер и тихое море.
- Поздравляю, Дмитрий, - сказал Мертон в микрофон. - Ловко сделано.
Но этого мало, все равно ты меня не догонишь.
- Это еще не все, - услышал он в ответ.
В самом деле, на последнем, прямом участке Дмитрий может обойтись без
второго пилота.
- Вряд ли Алексей обрадуется, - заметил Мертон. - И ведь это против
правил.
- Да, Алексею придется поплавать десять минут одному, пока его не
подберет коммодор. А что до правил - в них ничего не говорится о
численности экипажа. Уж ты-то должен это знать!
Мертон промолчал; исходя из того, что ему было известно о конструкции
"Лебедева", он торопливо обрабатывал новые данные. Закончив вычисления,
Мертон убедился, что исход далеко не решен. У самой Луны "Лебедев" его
догонит.
Однако судьба гонок уже определилась в девяноста двух миллионах миль
от трассы.
На Солнечной обсерватории номер три, внутри орбиты Меркурия,
автоматические приборы записали весь ход вспышки. Внезапный взрыв
превратил сто миллионов квадратных миль поверхности Солнца в бело-голубое
пекло, рядом с которым остальной диск словно померк. Из бурлящего ада,
крутясь и извиваясь, будто живое существо, в созданном ею же самой
магнитном поле вырвалась струя плазмы. А впереди нее со скоростью света
мчалась, предупреждая, волна рентгеновского и ультрафиолетового излучения.
Она достигнет Земли за восемь минут и вреда ни причинит. Иное дело
заряженные атомы, летящие следом со скоростью всего четыре миллиона миль в
час. Через сутки они окутают смертоносным облаком "Диану", "Лебедева" и
сопровождающий отряд.
Коммодор откладывал решение до последней минуты. Даже когда струя
плазмы прошла орбиту Венеры, еще была надежда, что она не коснется Земли.
Но когда до встречи с ней осталось меньше четырех часов и сеть лунных
радаров подала сигнал тревоги, он понял, что больше ждать нельзя.
Следующие пять-шесть лет, пока не успокоится Солнце, никаких гонок не
будет.
Вздох разочарования пронесся по всей солнечной системе. "Диана" и
"Лебедев" шли почти рядом на полпути между Землей и Луной, но никто так и
не узнает, какая яхта лучше. Болельщики будут спорить годами, а в историю
войдет короткая запись: "Гонки отменены из-за солнечной бури".
Получив приказ, Джон Мертон расстроился так, как не расстраивался с
самого детства. Сквозь завесу лет отчетливо и ярко пробилось воспоминание
о десятом дне рождения. Ему была обещана модель - точное повторение
знаменитого космического корабля "Утренняя звезда"; несколько недель он
представлял себе, как будет ее собирать, где повесит в своей комнате. И
вдруг, в последнюю секунду, слова отца: "Прости меня, Джон, слишком уж
дорого. Может быть, к следующему дню рождения..."
Спустя полвека, прожив славную жизнь, он снова был убитым горем
мальчишкой.
А если не подчиниться? Пренебречь запретом и идти дальше? Пускай
отменили гонки, его перелет войдет во все отчеты и будет долго
вспоминаться.
Нет, это хуже глупости - это самоубийство, к тому же очень
мучительное. Джон Мертон видел агонию людей, пораженных лучевой болезнью,
потому что отказала магнитная защита их кораблей. Слишком дорогая цена...
Он переживал не только за себя, но и за Дмитрия Маркова. Оба
заслужили победу, но она никому не достанется. Пусть человек научился
запрягать лучи светила и мчаться к рубежам космоса - спорить с разъяренным
Солнцем ему не дано.
В пятидесяти милях за "Дианой" катер коммодора уже подошел к
"Лебедеву", чтобы снять капитана. Унесся вдаль серебристый парус: Дмитрий
обрубил снасти, и Мертон вполне понимал его чувства. Маленькая капсула
будет доставлена обратно на Землю, может быть, даже еще раз пойдет в дело,
но паруса делались только на один рейс.
Можно нажать кнопку катапультирующего устройства и сберечь спасателям
несколько минут. Но это было свыше сил Мертона, он хотел до последнего
оставаться на суденышке, которое так долго было частью его грез и его
жизни. Могучий парус, развернутый под прямым углом к Солнцу, развил
предельную тягу. Он уже давно вырвал яхту из объятий Земли, и "Диана"
продолжала наращивать скорость.
Внезапно его осенило. Он знал, что делать. Ни сомнений, ни колебаний;
Джон Мертон в последний раз обратился к вычислительной машине, которая
помогла ему пройти половину пути до Луны.
Закончив вычисления, он завернул вместе бортовой журнал и скромное
личное имущество. С трудом (разучился уже, да и не так-то просто
справиться с этим в одиночку!) Мертон влез в аварийный скафандр. Он как
раз закрыл окошко гермошлема, когда радио донесло голос коммодора:
- Через пять минут подойдем к вам, капитан. Обрубите парус, чтобы нам
не запутаться.
Джон Мертон, первый и последний капитан солнечной яхты "Диана", на
секунду замешкался. Он еще раз обвел взглядом миниатюрную кабину со
сверкающими приборами и умело размещенными рычагами, которые теперь были
наглухо закреплены в одной позиции.
Наконец сказал в микрофон:
- Оставляю судно. Не спешите, все равно меня найдете. "Диана" сама за
собой последит.
Его порадовало, что коммодор воздержался от ответа. Профессор
Ванстраттен, конечно, понял, в чем дело. И понял, что в эти завершающие
секунды Мертону хочется побыть одному.
Он не стал откачивать воздух из переходной камеры, и вырвавшийся из
нее газ мягко понес его прочь от "Дианы"; толчок отдачи был последним
даром Мертона яхте. Она быстро удалялась, и парус ее ярко блестел в лучах
Солнца, которые на века определят путь "Дианы". Через два дня она
пронесется мимо Луны, и та, как и Земля, не сможет ее удержать.
Освобожденный от тормозящей массы, парус с каждым днем будет увеличивать
свою скорость на две тысячи миль в час. Месяц - и "Диана" будет идти
быстрее любого из созданных человеком кораблей.
Чем дальше, тем слабее лучи Солнца, и ускорение начнет падать. Но
даже на орбите Марса скорость за сутки будет нарастать на тысячу миль в
час. И задолго до того ход яхты будет таким, что даже Солнце ее не
удержит.
1 2 3 4