Раздался скрежет,
словно по камням протащили что-то металлическое, потом - знакомое жужжание
и удивленное фырканье.
И затем - душераздирающий вопль ярости и ужаса, который начал
стремительно удаляться - все выше и выше в небо..
Этот замирающий звук вызвал в памяти Харпера давно забытую картину.
Однажды ему довелось посмотреть старинный (начала двадцатого века) фильм,
посвященный истории воздухоплавания. В этом фильме было несколько страшных
кадров, рассказывавших о первом полете дирижабля. Выводившие его из ангара
рабочие отпустили канаты не все вместе, и тех, кто замешкался, дирижабль
мгновенно увлек за собой в вышину. Несколько минут они беспомощно
болтались под ним, цепляясь за канаты, а затем уставшие пальцы разжались и
они один за другим попадали на землю.
Харпер ждал далекого глухого удара о камни, но удар так и не
раздался. Тут он услышал, что доктор Элвин повторяет снова и снова:
- Я связал левитаторы вместе. Я связал левитаторы вместе.
Харпер был настолько ошеломлен, что это его даже не встревожило. Он
испытывал только досаду.
Ведь теперь он так никогда и не узнает, кто рыскал вокруг ах палатки
в смутном мраке гималайской ночи.
День начинал клониться к вечеру, когда в ущелье спустился горный
спасательный вертолет, который вел скептик-сикх, подозревавший, что все
это подстроил какой-то изобретательный шутник. Когда вертолет приземлился
в центре поднятого им снежного вихря, доктор Элвин, одной рукой цепляясь
за столбик палатки, отчаянно замахал машине.
Узнав ученого, вертолетчик испытал что-то похожее на благоговейный
ужас. Значит, это правда! Ведь иначе Элвин никогда бы не очутился тут. И
следовательно, все, что сейчас летает в земной атмосфере и за ее
пределами, с этой минуты устарело, как древние колесницы.
- Слава богу, что вы нашли нас, - прочувствованно сказал ученый. - Но
как вы добрались сюда так быстро?
- За это можете поблагодарить радиолокаторную сеть слежения и
телескопы орбитальных станций. Мы бы добрались сюда и раньше, только
сначала думали, что это какой-то розыгрыш.
- Не понимаю...
- А что бы вы сказали, доктор, если бы кто-нибудь сообщил, что дохлый
гималайский снежный барс, запутавшийся в какой-то сбруе болтается на
высоте в девяносто тысяч футов, не взлетая выше и не падая?
Джордж Харпер на своей постели в палатке принялся хохотать, не
обращая внимания на боль, которую причинял смех. Доктор всунул голову
внутрь и обеспокоенно спросил:
- Что случилось?
- Ничего... о-ох! Я просто задумался над тем, как мы снимем оттуда
бедную животину, чтобы она не создавала угрозы для воздушного транспорта.
- Ну, отправим туда кого-нибудь на левитаторе, чтобы он нажал на
кнопки. Возможно, надо будет ввести радиоконтроль для всех аппаратов...
Голос доктора Элвина замер на полуслове. Ученый был уже далеко
отсюда, углубившись в расчеты, которым предстояло изменить судьбу многих
миров. Ибо он возвращал человечеству свободу, утраченную давным-давно,
когда первые амфибии покинули свою невесомую подводную родину.
Битва с тяготением, длившаяся миллиард лет, была выиграла.
1 2 3 4
словно по камням протащили что-то металлическое, потом - знакомое жужжание
и удивленное фырканье.
И затем - душераздирающий вопль ярости и ужаса, который начал
стремительно удаляться - все выше и выше в небо..
Этот замирающий звук вызвал в памяти Харпера давно забытую картину.
Однажды ему довелось посмотреть старинный (начала двадцатого века) фильм,
посвященный истории воздухоплавания. В этом фильме было несколько страшных
кадров, рассказывавших о первом полете дирижабля. Выводившие его из ангара
рабочие отпустили канаты не все вместе, и тех, кто замешкался, дирижабль
мгновенно увлек за собой в вышину. Несколько минут они беспомощно
болтались под ним, цепляясь за канаты, а затем уставшие пальцы разжались и
они один за другим попадали на землю.
Харпер ждал далекого глухого удара о камни, но удар так и не
раздался. Тут он услышал, что доктор Элвин повторяет снова и снова:
- Я связал левитаторы вместе. Я связал левитаторы вместе.
Харпер был настолько ошеломлен, что это его даже не встревожило. Он
испытывал только досаду.
Ведь теперь он так никогда и не узнает, кто рыскал вокруг ах палатки
в смутном мраке гималайской ночи.
День начинал клониться к вечеру, когда в ущелье спустился горный
спасательный вертолет, который вел скептик-сикх, подозревавший, что все
это подстроил какой-то изобретательный шутник. Когда вертолет приземлился
в центре поднятого им снежного вихря, доктор Элвин, одной рукой цепляясь
за столбик палатки, отчаянно замахал машине.
Узнав ученого, вертолетчик испытал что-то похожее на благоговейный
ужас. Значит, это правда! Ведь иначе Элвин никогда бы не очутился тут. И
следовательно, все, что сейчас летает в земной атмосфере и за ее
пределами, с этой минуты устарело, как древние колесницы.
- Слава богу, что вы нашли нас, - прочувствованно сказал ученый. - Но
как вы добрались сюда так быстро?
- За это можете поблагодарить радиолокаторную сеть слежения и
телескопы орбитальных станций. Мы бы добрались сюда и раньше, только
сначала думали, что это какой-то розыгрыш.
- Не понимаю...
- А что бы вы сказали, доктор, если бы кто-нибудь сообщил, что дохлый
гималайский снежный барс, запутавшийся в какой-то сбруе болтается на
высоте в девяносто тысяч футов, не взлетая выше и не падая?
Джордж Харпер на своей постели в палатке принялся хохотать, не
обращая внимания на боль, которую причинял смех. Доктор всунул голову
внутрь и обеспокоенно спросил:
- Что случилось?
- Ничего... о-ох! Я просто задумался над тем, как мы снимем оттуда
бедную животину, чтобы она не создавала угрозы для воздушного транспорта.
- Ну, отправим туда кого-нибудь на левитаторе, чтобы он нажал на
кнопки. Возможно, надо будет ввести радиоконтроль для всех аппаратов...
Голос доктора Элвина замер на полуслове. Ученый был уже далеко
отсюда, углубившись в расчеты, которым предстояло изменить судьбу многих
миров. Ибо он возвращал человечеству свободу, утраченную давным-давно,
когда первые амфибии покинули свою невесомую подводную родину.
Битва с тяготением, длившаяся миллиард лет, была выиграла.
1 2 3 4