Что же мне, интересно, делать, когда будет настоящая?»
Гибсон с завистью взглянул на Сквика. Тот как будто спал; хотя, судя по легким движениям больших прозрачных ушей, разговор не оставлял его равнодушным.
— Хорошо ему, ни о каких давлениях не думает. Были бы мы такие, сколько бы мы сделали на Марсе!
— А что они сделали? — задумчиво спросил инженер. — Выжили — вот и все. Нельзя приспосабливаться к среде. Надо приспособить среду к нам.
Что-то похожее говорил Хэдфилд во время той, первой, встречи.
Гибсон много раз вспоминал эти слова в последующие годы.
Возвращение в Порт-Лоуэлл можно было назвать триумфальным.
Столичные жители, находившиеся в приподнятом настроении после победы над лихорадкой, с нетерпением ждали Гибсона и его добычу. Ученые готовились к встрече со Сквиком; особенно старались зоологи, спешно отменившие свои теории об отсутствии животной жизни на Марсе.
Гибсон отдал им своего любимца только тогда, когда они торжественно заверили его, что мысль о вивисекции им и в голову не приходила, и, лопаясь от идей, поспешил к Главному.
Хэдфилд встретил его приветливо. Мартин не без удовольствия заметил, что теперь Главный относится к нему иначе. Вначале он был, ну, не то чтоб сух, а как-то сдержан. В сущности, он и не скрывал, что Гибсон для него помеха, еще одна обуза. Теперь же, по всей видимости, Главный больше не считал его стихийным бедствием.
— Вы подарили мне новых, интересных подданных, — улыбнулся Хэдфилд.
— Сейчас я видел вашего любимца. Подает надежды. Только что стукнул главного врача.
— Я надеюсь, они хорошо с ним обращаются? — забеспокоился Гибсон.
— С кем? С главным врачом?
— Нет, со Сквиком, конечно! Я все думаю, есть ли тут на Марсе другие не известные нам существа? Может быть, более развитые?
— Другими словами — единственные ли это марсиане?
— Вот именно!
— Много лет пройдет, пока мы узнаем... Но мне кажется — единственные. Условия, которые помогли им выжить, встречаются тут редко.
— Я хотел поговорить с вами. — Гибсон сунул руку в карман, вытащил кусочек «водоросли», проткнул пупырышек, и они услышали слабый свист газа.
— Понимаете, если разводить эту штуку, мы решим проблему воздуха.
Дадим ей песка побольше, а она даст нам кислород.
— Так-так... — уклончиво сказал Хэдфилд.
— Конечно, надо вывести сорт, который даст максимум кислорода, — продолжал Гибсон.
— Естественно, — отвечал Хэдфилд.
Тон его показался Гибсону странным. Он взглянул на Главного и увидел, что тот улыбается.
— Кажется, вы не принимаете меня всерьез! — горько заметил он.
Хэдфилд резко выпрямился.
— Что вы! — ответил он. — Я принимаю вас всерьез, и гораздо больше, чем вы думаете. — Он поиграл пресс-папье и решительно нажал кнопку микрофона.
— Пришлите мне «блоху», — сказал он. — С водителем. У первой Западной камеры, через тридцать минут. — Он обернулся к Гибсону:
— Жду через полчаса.
Гибсон пришел на десять минут раньше. «Блоха» прибыла вовремя.
Главный был точен, как всегда.
— Я поступаю опрометчиво, — сказал Хэдфилд, когда сверкающая зелень замелькала по сторонам. — Дайте мне слово, что никому ничего не скажете, пока я не разрешу.
— Ну конечно! — удивился Гибсон.
— Я вам доверяю — мне кажется, вы на нашей стороне. С вами гораздо меньше хлопот, чем я ожидал.
— Благодарю, — сухо сказал Гибсон.
— И еще: вы помогли нам ближе узнать нашу планету. Мы перед вами в долгу.
«Блоха» свернула к югу. Гибсон увидел холмы и вдруг понял, куда его везут.
***
— Я не могу остаться, даже если они разрешат, — сказал Джимми. — Пока у меня нет квалификации, я на жизнь не заработаю. Мне еще осталось два года практики и полет на Венеру... Выход один!
— Ах, мы уже говорили!.. Папа ни за что не позволит.
— Что ж, попытка не пытка. Я натравлю на него Мартина.
— Мистера Гибсона? Ты думаешь, он согласится?
— Если я попрошу — согласится. А он-то уж говорить умеет.
— Не понимаю, зачем ему беспокоиться.
— Он меня любит, — уверенно сказал Джимми. — Как можно торчать тут, на Марсе? Ты же не видела Земли — Парижа, Нью-Йорка, Лондона... Разве это жизнь?! И вообще, знаешь что?
— Что?
— С его стороны эгоистично держать тебя тут.
Айрин его не поддержала. Она очень любила отца и чуть было не выступила в его защиту. Ей приходилось разрываться между двумя властелинами, хотя ясно было, который из них победит в конце концов.
Джимми понял, что зашел слишком далеко.
— Конечно, он хочет тебе добра, но у него столько дел! Наверное, он совсем забыл Землю и не понимает, что ты теряешь. Нет, спасайся, пока не поздно!
Тут чувство юмора пришло ей на помощь; в чем, в чем, но в этом она была сильнее.
— Если бы мы были на Земле, ты бы мне доказал, что я обязана лететь на Марс!
Джимми немножко обиделся; потом увидел, что она не смеется.
— Ладно, — сказал он. — Договорились. Увижу Мартина, скажу ему, чтоб шел к твоему старику. А пока что давай забудем обо всех делах.
Это им почти удалось.
***
В маленькой долинке все было по-прежнему, только зелень немного потемнела, словно первое предупреждение далекой осени уже коснулось ее. «Блоха» приблизилась к большому куполу.
— Когда я был здесь в прошлый раз, — сухо заметил Гибсон, — мне сказали, что надо пройти дезинфекцию.
— Преувеличивали, — сказал Хэдфилд, ничуть не смутившись. — Отпугивают непрошеных гостей. — Дверь открылась по его знаку, и они быстро сдернули маски. — Приходится принимать предосторожности, но теперь они больше ни к чему.
Человек в белом халате — в чистом белом халате, какие носят только самые важные ученые, — ждал их.
— Здравствуйте, Бейнс, — сказал Хэдфилд. — Гибсон — профессор Бейнс. Надеюсь, вы слышали друг о друге?
Гибсон читал года два тому назад, что Бейнс, один из крупнейших специалистов по генетике растений, отправился на Марс для изучения его флоры.
— Значит, это вы открыли Oxyfera? — довольно вяло произнес Бейнс.
Его рассеянный вид совсем не вязался с могучими мускулами и резкими чертами лица.
— Вы их так называете? — поинтересовался Гибсон. — Да, думал, что открыл. Сейчас начинаю сомневаться.
Хэдфилд поспешил его успокоить:
— Ваше открытие не менее важно! Но Бейнса животные не интересуют. С ним и говорить нечего о наших марсианских друзьях.
Они подошли к переходу в другой купол. Пока они ждали у двери, Бейнс спокойно предупредил: «Будет больно глазам», — и Гибсон прикрыл глаза рукой.
Здесь было так жарко и так светло, словно они шагнули с полюса в тропики. Воздух был тяжелый не только из-за жары, и Гибсон никак не мог понять, чем же он дышит. Не меньше четверти купола занимали высокие коричневые растения. Гибсон узнал их сразу.
— Значит, вам все время о них было известно? — сказал он не слишком удивленно и даже не особенно разочарованно (Хэдфилд прав: марсиане гораздо важнее).
— Да, — кивнул Хэдфилд. — Их открыли года два назад. У экватора их довольно много. Им нужно солнце. Ваши — самые северные.
— Чтобы добывать кислород из песка, требуется много энергии, — пояснил Бейнс. — Мы здесь им светом помогаем, ну и экспериментируем понемногу. Пойдемте, увидите, что получается.
Гибсон двинулся вперед, осторожно ступая по узкой тропинке. В сущности, эти растения были не совсем такие, как у него. Вместо пупырышек их испещряли мириады крохотных пор.
— Это очень важно, — сказал Хэдфилд. — Мы вывели вид, который отдает кислород непосредственно в воздух. Ему запасы не нужны. Он берет, сколько надо, из песка, а избыток отдает. Сейчас вы дышите только тем кислородом, который дали растения, — другого источника здесь нет.
— Понятно... — медленно произнес Гибсон. — Значит, вы предвосхитили мою идею и пошли гораздо дальше. Однако я все равно не понимаю, зачем такая секретность.
— Какая секретность? — спросил Хэдфилд с видом оскорбленной невинности.
— Такая! — не сдался Гибсон. — Сами меня просили никому ничего не говорить.
— Ах это? Скоро будет официальное сообщение, мы просто не хотим преждевременно возбуждать надежды. А вообще-то особой секретности нет.
Гибсон размышлял над этими словами всю обратную дорогу. Хэдфилд сказал ему немало, но все ли? При чем здесь Фобос? Может быть, его подозрения лишены оснований и Фобос никак не связан с лабораторией?
Его так и подмывало спросить Хэдфилда прямо, но он понимал, что только окажется в глупом положении.
Уже появились купола столицы, когда Гибсон заговорил о том, что не давало ему покоя в последнее время.
— «Арес» уходит через три недели, да? — спросил он.
Хэдфилд кивнул. Вопрос был чисто риторический — Гибсон знал ответ не хуже прочих.
— Я все думаю, — продолжал Мартин, — не задержаться ли мне немного.
Ну, до будущего года хотя бы.
— О! — сказал Хэдфилд. В его тоне не было ни радости, ни недовольства, и Гибсон даже обиделся. — А как ваша работа?
— Здесь можно работать не хуже, чем на Земле.
— Надеюсь, вы понимаете, что, если вы останетесь, вам надо будет приобрести полезную профессию. — Хэдфилд криво улыбнулся. — Я хочу сказать, вы должны будете что-то делать для колонии.
Уже лучше; во всяком случае, это значило, что Главный не отказался наотрез. Но в порыве энтузиазма Гибсон не подготовил ответа на такой вопрос.
— Я не собираюсь остаться здесь навсегда, — замялся он. — Я хотел бы немного понаблюдать за марсианами... И потом я не хочу покидать Марс, как раз когда здесь становится интересно.
— Что вы имеете в виду? — быстро спросил Хэдфилд.
— Ну, эти растения... И Седьмой купол... Я хотел бы посмотреть, что из всего этого выйдет в ближайшие месяцы.
Хэдфилд задумчиво взглянул на него. Он удивился меньше, чем думал Гибсон. Такие вещи уже случались. К тому же он подозревал, что это может случиться именно с Гибсоном.
— Энтузиазм — еще не все, — сказал Хэдфилд.
— Я знаю.
— Наш маленький мир держится на двух вещах: на профессиональном умении и тяжелой работе. Тем, кто не способен ни к тому, ни к другому, лучше вернуться на Землю.
— Работы я не боюсь. Я мог бы, например, служить в администрации.
«Очень может быть, — подумал Хэдфилд. — В таких делах главное — ум, а ума у Гибсона хватает. Но здесь этого мало. Лучше не обнадеживать его слишком до разговора с Уиттэкером».
— Вот что, — сказал Хэдфилд, — подайте заявление, а я запрошу Землю. Ответ придет примерно через неделю. Конечно, если они откажут, мы бессильны.
Гибсон знал, как мало Хэдфилд считается с земными распоряжениями, если они не совпадают с его планами, но возражать не стал.
— А если согласятся, все в порядке? — спросил он.
— Тогда я начну думать.
«Что ж, и то хлеб!» — решил Гибсон.
Дверь камеры открылась перед ними, и «блоха» прыгнула в город. В конце концов даже если он поступил опрометчиво, невелика беда. Можно вернуться через год... или через два года...
Он знал, что многие его приятели скажут, прочитав новость:
«Слыхали? Кажется, Марс сделал из него человека! Кто бы мог подумать!»
Ему совсем не хотелось стать наглядным пособием. Даже в самые чувствительные минуты Гибсон не питал склонности к старомодным притчам о том, как ленивый эгоист превращается в полезного члена общества.
Однако, к его величайшему недоумению, что-то удивительно похожее творилось с ним.
Глава 14
— Говорите прямо, Джимми.
— Я думаю, какое безобразие, что Айрин никогда не видела Землю! — сказал Джимми, ковыряясь в синтетическом омлете.
— А вы уверены, что ее туда тянет? Я здесь не слышал о Земле ни одного хорошего слова.
— Тянет, тянет! Я спрашивал.
— Перестаньте крутить, Джимми. Что вы оба задумали? Хотите сбежать на «Аресе»?
Джимми кисло усмехнулся:
— Это мысль! Только очень трудно. А если честно, вы не думаете, что Айрин надо отправиться на Землю? Если она здесь останется, она превратится в... э...
— В деревенскую дурочку?
— Ну, зачем вы так резко?..
— Виноват, не хотел. В сущности, я с вами согласен. Надо бы кому-нибудь поговорить с Хэдфилдом.
— Мы как раз... — заволновался Джимми.
— ...хотели меня подговорить? Сказали бы сразу, сэкономили бы уйму времени. Признайтесь мне честно, Джимми, это серьезно?..
Укоризненный взгляд был ему ответом.
— Очень серьезно. Вы и сами знаете. Я хочу на ней жениться, как только ей будет двадцать один, а я смогу зарабатывать на жизнь.
Они помолчали.
— Что ж, могли выбрать хуже, — сказал Гибсон. — Она хорошая девушка. Но сейчас бы я Хэдфилда не трогал. Он очень занят и... В общем, я уже обратился к нему с просьбой.
Джимми вопросительно взглянул на него. Гибсон откашлялся:
— Рано или поздно все узнают, но пока что не говорите никому. Я хочу остаться.
— Вот тебе на! — воскликнул Джимми. — Это... это правильно.
Гибсон подавил улыбку.
— Значит, правильно?
— Ну конечно! Я бы сам хотел.
— Даже если бы Айрин уехала на Землю? — сухо спросил Гибсон.
— Это нечестно! А на сколько вы остаетесь?
— Сам не знаю. Начать с того, что мне надо приобрести профессию.
— Какую профессию?
— Несложную, по моим силам. Вы можете что-нибудь придумать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Гибсон с завистью взглянул на Сквика. Тот как будто спал; хотя, судя по легким движениям больших прозрачных ушей, разговор не оставлял его равнодушным.
— Хорошо ему, ни о каких давлениях не думает. Были бы мы такие, сколько бы мы сделали на Марсе!
— А что они сделали? — задумчиво спросил инженер. — Выжили — вот и все. Нельзя приспосабливаться к среде. Надо приспособить среду к нам.
Что-то похожее говорил Хэдфилд во время той, первой, встречи.
Гибсон много раз вспоминал эти слова в последующие годы.
Возвращение в Порт-Лоуэлл можно было назвать триумфальным.
Столичные жители, находившиеся в приподнятом настроении после победы над лихорадкой, с нетерпением ждали Гибсона и его добычу. Ученые готовились к встрече со Сквиком; особенно старались зоологи, спешно отменившие свои теории об отсутствии животной жизни на Марсе.
Гибсон отдал им своего любимца только тогда, когда они торжественно заверили его, что мысль о вивисекции им и в голову не приходила, и, лопаясь от идей, поспешил к Главному.
Хэдфилд встретил его приветливо. Мартин не без удовольствия заметил, что теперь Главный относится к нему иначе. Вначале он был, ну, не то чтоб сух, а как-то сдержан. В сущности, он и не скрывал, что Гибсон для него помеха, еще одна обуза. Теперь же, по всей видимости, Главный больше не считал его стихийным бедствием.
— Вы подарили мне новых, интересных подданных, — улыбнулся Хэдфилд.
— Сейчас я видел вашего любимца. Подает надежды. Только что стукнул главного врача.
— Я надеюсь, они хорошо с ним обращаются? — забеспокоился Гибсон.
— С кем? С главным врачом?
— Нет, со Сквиком, конечно! Я все думаю, есть ли тут на Марсе другие не известные нам существа? Может быть, более развитые?
— Другими словами — единственные ли это марсиане?
— Вот именно!
— Много лет пройдет, пока мы узнаем... Но мне кажется — единственные. Условия, которые помогли им выжить, встречаются тут редко.
— Я хотел поговорить с вами. — Гибсон сунул руку в карман, вытащил кусочек «водоросли», проткнул пупырышек, и они услышали слабый свист газа.
— Понимаете, если разводить эту штуку, мы решим проблему воздуха.
Дадим ей песка побольше, а она даст нам кислород.
— Так-так... — уклончиво сказал Хэдфилд.
— Конечно, надо вывести сорт, который даст максимум кислорода, — продолжал Гибсон.
— Естественно, — отвечал Хэдфилд.
Тон его показался Гибсону странным. Он взглянул на Главного и увидел, что тот улыбается.
— Кажется, вы не принимаете меня всерьез! — горько заметил он.
Хэдфилд резко выпрямился.
— Что вы! — ответил он. — Я принимаю вас всерьез, и гораздо больше, чем вы думаете. — Он поиграл пресс-папье и решительно нажал кнопку микрофона.
— Пришлите мне «блоху», — сказал он. — С водителем. У первой Западной камеры, через тридцать минут. — Он обернулся к Гибсону:
— Жду через полчаса.
Гибсон пришел на десять минут раньше. «Блоха» прибыла вовремя.
Главный был точен, как всегда.
— Я поступаю опрометчиво, — сказал Хэдфилд, когда сверкающая зелень замелькала по сторонам. — Дайте мне слово, что никому ничего не скажете, пока я не разрешу.
— Ну конечно! — удивился Гибсон.
— Я вам доверяю — мне кажется, вы на нашей стороне. С вами гораздо меньше хлопот, чем я ожидал.
— Благодарю, — сухо сказал Гибсон.
— И еще: вы помогли нам ближе узнать нашу планету. Мы перед вами в долгу.
«Блоха» свернула к югу. Гибсон увидел холмы и вдруг понял, куда его везут.
***
— Я не могу остаться, даже если они разрешат, — сказал Джимми. — Пока у меня нет квалификации, я на жизнь не заработаю. Мне еще осталось два года практики и полет на Венеру... Выход один!
— Ах, мы уже говорили!.. Папа ни за что не позволит.
— Что ж, попытка не пытка. Я натравлю на него Мартина.
— Мистера Гибсона? Ты думаешь, он согласится?
— Если я попрошу — согласится. А он-то уж говорить умеет.
— Не понимаю, зачем ему беспокоиться.
— Он меня любит, — уверенно сказал Джимми. — Как можно торчать тут, на Марсе? Ты же не видела Земли — Парижа, Нью-Йорка, Лондона... Разве это жизнь?! И вообще, знаешь что?
— Что?
— С его стороны эгоистично держать тебя тут.
Айрин его не поддержала. Она очень любила отца и чуть было не выступила в его защиту. Ей приходилось разрываться между двумя властелинами, хотя ясно было, который из них победит в конце концов.
Джимми понял, что зашел слишком далеко.
— Конечно, он хочет тебе добра, но у него столько дел! Наверное, он совсем забыл Землю и не понимает, что ты теряешь. Нет, спасайся, пока не поздно!
Тут чувство юмора пришло ей на помощь; в чем, в чем, но в этом она была сильнее.
— Если бы мы были на Земле, ты бы мне доказал, что я обязана лететь на Марс!
Джимми немножко обиделся; потом увидел, что она не смеется.
— Ладно, — сказал он. — Договорились. Увижу Мартина, скажу ему, чтоб шел к твоему старику. А пока что давай забудем обо всех делах.
Это им почти удалось.
***
В маленькой долинке все было по-прежнему, только зелень немного потемнела, словно первое предупреждение далекой осени уже коснулось ее. «Блоха» приблизилась к большому куполу.
— Когда я был здесь в прошлый раз, — сухо заметил Гибсон, — мне сказали, что надо пройти дезинфекцию.
— Преувеличивали, — сказал Хэдфилд, ничуть не смутившись. — Отпугивают непрошеных гостей. — Дверь открылась по его знаку, и они быстро сдернули маски. — Приходится принимать предосторожности, но теперь они больше ни к чему.
Человек в белом халате — в чистом белом халате, какие носят только самые важные ученые, — ждал их.
— Здравствуйте, Бейнс, — сказал Хэдфилд. — Гибсон — профессор Бейнс. Надеюсь, вы слышали друг о друге?
Гибсон читал года два тому назад, что Бейнс, один из крупнейших специалистов по генетике растений, отправился на Марс для изучения его флоры.
— Значит, это вы открыли Oxyfera? — довольно вяло произнес Бейнс.
Его рассеянный вид совсем не вязался с могучими мускулами и резкими чертами лица.
— Вы их так называете? — поинтересовался Гибсон. — Да, думал, что открыл. Сейчас начинаю сомневаться.
Хэдфилд поспешил его успокоить:
— Ваше открытие не менее важно! Но Бейнса животные не интересуют. С ним и говорить нечего о наших марсианских друзьях.
Они подошли к переходу в другой купол. Пока они ждали у двери, Бейнс спокойно предупредил: «Будет больно глазам», — и Гибсон прикрыл глаза рукой.
Здесь было так жарко и так светло, словно они шагнули с полюса в тропики. Воздух был тяжелый не только из-за жары, и Гибсон никак не мог понять, чем же он дышит. Не меньше четверти купола занимали высокие коричневые растения. Гибсон узнал их сразу.
— Значит, вам все время о них было известно? — сказал он не слишком удивленно и даже не особенно разочарованно (Хэдфилд прав: марсиане гораздо важнее).
— Да, — кивнул Хэдфилд. — Их открыли года два назад. У экватора их довольно много. Им нужно солнце. Ваши — самые северные.
— Чтобы добывать кислород из песка, требуется много энергии, — пояснил Бейнс. — Мы здесь им светом помогаем, ну и экспериментируем понемногу. Пойдемте, увидите, что получается.
Гибсон двинулся вперед, осторожно ступая по узкой тропинке. В сущности, эти растения были не совсем такие, как у него. Вместо пупырышек их испещряли мириады крохотных пор.
— Это очень важно, — сказал Хэдфилд. — Мы вывели вид, который отдает кислород непосредственно в воздух. Ему запасы не нужны. Он берет, сколько надо, из песка, а избыток отдает. Сейчас вы дышите только тем кислородом, который дали растения, — другого источника здесь нет.
— Понятно... — медленно произнес Гибсон. — Значит, вы предвосхитили мою идею и пошли гораздо дальше. Однако я все равно не понимаю, зачем такая секретность.
— Какая секретность? — спросил Хэдфилд с видом оскорбленной невинности.
— Такая! — не сдался Гибсон. — Сами меня просили никому ничего не говорить.
— Ах это? Скоро будет официальное сообщение, мы просто не хотим преждевременно возбуждать надежды. А вообще-то особой секретности нет.
Гибсон размышлял над этими словами всю обратную дорогу. Хэдфилд сказал ему немало, но все ли? При чем здесь Фобос? Может быть, его подозрения лишены оснований и Фобос никак не связан с лабораторией?
Его так и подмывало спросить Хэдфилда прямо, но он понимал, что только окажется в глупом положении.
Уже появились купола столицы, когда Гибсон заговорил о том, что не давало ему покоя в последнее время.
— «Арес» уходит через три недели, да? — спросил он.
Хэдфилд кивнул. Вопрос был чисто риторический — Гибсон знал ответ не хуже прочих.
— Я все думаю, — продолжал Мартин, — не задержаться ли мне немного.
Ну, до будущего года хотя бы.
— О! — сказал Хэдфилд. В его тоне не было ни радости, ни недовольства, и Гибсон даже обиделся. — А как ваша работа?
— Здесь можно работать не хуже, чем на Земле.
— Надеюсь, вы понимаете, что, если вы останетесь, вам надо будет приобрести полезную профессию. — Хэдфилд криво улыбнулся. — Я хочу сказать, вы должны будете что-то делать для колонии.
Уже лучше; во всяком случае, это значило, что Главный не отказался наотрез. Но в порыве энтузиазма Гибсон не подготовил ответа на такой вопрос.
— Я не собираюсь остаться здесь навсегда, — замялся он. — Я хотел бы немного понаблюдать за марсианами... И потом я не хочу покидать Марс, как раз когда здесь становится интересно.
— Что вы имеете в виду? — быстро спросил Хэдфилд.
— Ну, эти растения... И Седьмой купол... Я хотел бы посмотреть, что из всего этого выйдет в ближайшие месяцы.
Хэдфилд задумчиво взглянул на него. Он удивился меньше, чем думал Гибсон. Такие вещи уже случались. К тому же он подозревал, что это может случиться именно с Гибсоном.
— Энтузиазм — еще не все, — сказал Хэдфилд.
— Я знаю.
— Наш маленький мир держится на двух вещах: на профессиональном умении и тяжелой работе. Тем, кто не способен ни к тому, ни к другому, лучше вернуться на Землю.
— Работы я не боюсь. Я мог бы, например, служить в администрации.
«Очень может быть, — подумал Хэдфилд. — В таких делах главное — ум, а ума у Гибсона хватает. Но здесь этого мало. Лучше не обнадеживать его слишком до разговора с Уиттэкером».
— Вот что, — сказал Хэдфилд, — подайте заявление, а я запрошу Землю. Ответ придет примерно через неделю. Конечно, если они откажут, мы бессильны.
Гибсон знал, как мало Хэдфилд считается с земными распоряжениями, если они не совпадают с его планами, но возражать не стал.
— А если согласятся, все в порядке? — спросил он.
— Тогда я начну думать.
«Что ж, и то хлеб!» — решил Гибсон.
Дверь камеры открылась перед ними, и «блоха» прыгнула в город. В конце концов даже если он поступил опрометчиво, невелика беда. Можно вернуться через год... или через два года...
Он знал, что многие его приятели скажут, прочитав новость:
«Слыхали? Кажется, Марс сделал из него человека! Кто бы мог подумать!»
Ему совсем не хотелось стать наглядным пособием. Даже в самые чувствительные минуты Гибсон не питал склонности к старомодным притчам о том, как ленивый эгоист превращается в полезного члена общества.
Однако, к его величайшему недоумению, что-то удивительно похожее творилось с ним.
Глава 14
— Говорите прямо, Джимми.
— Я думаю, какое безобразие, что Айрин никогда не видела Землю! — сказал Джимми, ковыряясь в синтетическом омлете.
— А вы уверены, что ее туда тянет? Я здесь не слышал о Земле ни одного хорошего слова.
— Тянет, тянет! Я спрашивал.
— Перестаньте крутить, Джимми. Что вы оба задумали? Хотите сбежать на «Аресе»?
Джимми кисло усмехнулся:
— Это мысль! Только очень трудно. А если честно, вы не думаете, что Айрин надо отправиться на Землю? Если она здесь останется, она превратится в... э...
— В деревенскую дурочку?
— Ну, зачем вы так резко?..
— Виноват, не хотел. В сущности, я с вами согласен. Надо бы кому-нибудь поговорить с Хэдфилдом.
— Мы как раз... — заволновался Джимми.
— ...хотели меня подговорить? Сказали бы сразу, сэкономили бы уйму времени. Признайтесь мне честно, Джимми, это серьезно?..
Укоризненный взгляд был ему ответом.
— Очень серьезно. Вы и сами знаете. Я хочу на ней жениться, как только ей будет двадцать один, а я смогу зарабатывать на жизнь.
Они помолчали.
— Что ж, могли выбрать хуже, — сказал Гибсон. — Она хорошая девушка. Но сейчас бы я Хэдфилда не трогал. Он очень занят и... В общем, я уже обратился к нему с просьбой.
Джимми вопросительно взглянул на него. Гибсон откашлялся:
— Рано или поздно все узнают, но пока что не говорите никому. Я хочу остаться.
— Вот тебе на! — воскликнул Джимми. — Это... это правильно.
Гибсон подавил улыбку.
— Значит, правильно?
— Ну конечно! Я бы сам хотел.
— Даже если бы Айрин уехала на Землю? — сухо спросил Гибсон.
— Это нечестно! А на сколько вы остаетесь?
— Сам не знаю. Начать с того, что мне надо приобрести профессию.
— Какую профессию?
— Несложную, по моим силам. Вы можете что-нибудь придумать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21