Охотники расселись вокруг очага с мисками похлебки.
Разговаривали вполголоса, пугала не близкая опасность, опасности
всегда ходят рядом с охотником, - страшила неизвестность. Одно дело
обычный дракон, совсем другое - порождение мрака, убивающее одним лишь
дыханием. А ведь придется сразиться с ним...
Хотя знали наверное, что ночью дракон не выходит из своей берлоги,
казалось, он бродит поблизости: вот просунет морду в хижину, дохнет - и за
оружие схватиться не успеешь. Отгоняя наваждение, рассказывали истории, из
своей жизни и услышанные от других. Говорили мужчины, Майхе молчала,
слушала. Н'Даннг смотрел, как вздрагивают ее ресницы, как пляшет на
циновках тень от ее гибкой фигуры, и ему не хотелось думать о том, что
будет завтра.
- Да поможет нам Небесный охотник в предстоящем тяжком испытании, -
вздохнул Ого.
- Кто такой этот Небесный охотник? - спросила Майхе. - Я уже не
впервые слышу о нем в здешних краях.
- Я могу ответить на твой вопрос, - заметил Н'Даннг, шевеля угли в
очаге. - Когда-то давно, когда я был так же молод, как вы сейчас, я прожил
целый год близ Лесистых Холмов. В те времена легенда о Небесном охотнике
была почти сказкой, а теперь в него верит люд равнин, плоскогорий и холмов
от Скальной Гряды и до самого Синегорья. Историй рассказывают много, но
все сходятся в одном: есть, говорят, такой дракон - самый страшный из
всех, и смертному его победить не под силу. Не дракон это на самом деле, а
Сущее Зло, от которого происходят все остальные драконы.
Небесный охотник идет по следу Сущего Зла, настигает его и побеждает,
но зла так много, что он никак не может с ним справиться. Он вечно
странствует, как и мы, только не по земле, а по небу. Считают еще, что
сверху ему видно все, и он помогает тем, кто борется с драконами на земле.
Когда Небесный истребит последнюю частицу первопричины зла, наступит
прекрасное время, все будут счастливы. А пока...
Н'Даннг умолк, и все почему-то посмотрели в ту сторону, где за
обожженными деревьями пряталось драконово логовище.
- Но сам ты не веришь в Небесного охотника?
Н'Даннг покачал головой.
- Если мы будем надеяться на него, зла в мире не убавится. Даже если
он существует, он все равно не сделает за нас нашу работу. Правду говоря,
Небесный никогда не приходил мне на помощь, хотя были случаи, когда она бы
не помешала. Я не в обиде на него, у него хватает своих дел - если он
есть, конечно. Когда мы, четверо мальчишек, впервые убили дракона, никто
еще не поминал Небесного охотника... Но я ответил на вопрос, теперь твоя
очередь. Расскажи нам о своем народе.
Майхе кивнула. Н'Даннг отметил, что для женщины она на редкость
немногословна.
- Нас хорошо знают на побережье, но так далеко вглубь суши, почти к
подножию Горной Страны, не забредал никто из нас. Наша родина - прибрежные
острова; мы дети моря, хотя сражаемся со злом и на воде, и на суше.
Знающие Слово владеют обычным оружием, но, кроме него, нам ведомы
заклинания: одни для трав и деревьев, другие для зверя, третьи для
человека, совсем особые для дракона. Каждый ребенок нашего племени, прежде
чем стать взрослым, проходит таинство посвящения в подземных пещерах, где
символы, начертанные на скалах, знакомят его со словами. Наше знание
пришло из тьмы времен; мы умеем лечить, но можем и насылать боль.
Мой народ - народ странствующих воинов, лишь немногие живут на
издревле принадлежащих нам землях. Соседи давно изгнали бы нас с
плодородных островов, если бы их не останавливал страх. Ибо когда они еще
пребывали в невежестве и дикости, предки моих предков пришли из-за гор,
что на краю мира, и научили племена варваров ремеслам - а заодно научили
бояться Знающих, ибо нет оружия сильнее слова.
Майхе подняла голову. Глаза у нее были особенные, светло-желтые и
холодные, как у лесной кошки, и так же отсвечивали в темноте.
- Знание не приносит нам счастья, - сказала она с горечью. - Вы,
воины, поймете меня. Как человек, избравший ремесло охотника, одинок среди
своего племени, так мой народ одинок среди других племен. Взрослые мужчины
и женщины проводят жизнь в странствиях, и мало рождается детей - зато
много воинов гибнет в бою. Но давным-давно наши предки избрали эту дорогу,
и мы храним верность выбору.
- Ты говоришь, вы знаете разные слова, но называют вас Знающими
Слово, - мягко напомнил Н'Даннг. - Что это за Слово?
Майхе сверкнула глазами в его сторону, но не ответила. Горо сделал
движение, как будто хотел заговорить, однако промолчал. Легким,
пружинистым движением Н'Даннг поднялся с циновки.
- Ночь коротка, а завтра нас ждет трудный день. Спокойного отдыха,
воины.
Через некоторое время Майхе тоже покинула хижину. Горо втянул наверх
веревочную лестницу. Женщина сделала всего несколько шагов и остановилась;
Н'Даннг ждал ее, недвижный, как изваяние.
- Майхе, - шепнул он едва слышно, - скажи, отчего губы мои вновь и
вновь повторяют твое имя: имя, легкое, как вздох...
Рука его протянулась и легла ей на плечо. Женщина рассмеялась, смех
ее был, словно перезвон хрустальных бубенцов. Бок о бок они спустились к
реке, и теплая вода приняла их в свои объятия.
Солнце просвечивало лес косыми лучами, которые переплетались с
ветвями деревьев и длинными перистыми листьями папоротников подобно тому,
как скрещиваются и сплетаются нити в холсте. Охотники прятались в
зарослях, примыкающих к поляне, которая полукругом лежала у подножия
скалы. Под скалу уходил вырытый во влажной лесной земле ход. Ход был
свежим, вокруг него по поляне были разбросаны кучи земли. По ширине нора
была достаточной, чтобы туда свободно мог пролезть человек - уже одного
этого хватило бы, чтобы ни один из охотников не пожелал так поступить.
Они ждали несколько часов, не проявляя нетерпения. Лес вокруг был
столь же пуст, как покинутая обитателями деревня: ни птиц, ни змей, ни
мелких зверьков; даже комарья было в несколько раз меньше, чем обычно.
Прямо рядом с тем местом, где расположился Н'Даннг, был брошенный
муравейник. Ноздри охотника беспокойно подрагивали: его раздражал резкий
отвратительный запах, пропитавший поляну. Вонь могла бы исходить от
раздавленного жука, но ни от человека, ни от зверя, безразлично - живого
или мертвого. Чужой запах мутил мысли; древнее чувство, мудрее и старше
разума, требовало бежать отсюда прочь и не возвращаться.
Именно обоняние - не зрение и не слух, - подсказало охотнику, что
обстановка изменилась. Запах усилился, прошел волной по поляне, затем еще
и еще - толчками из черной дыры под скалой. Н'Даннг положил руку на копье.
Спустя несколько мгновений земля вокруг отверстия дрогнула, зашевелилась.
Показалась увесистая когтистая лапа в жестком панцире, коричневом с
россыпью оранжевых пятен. Лапа заскреблась о край ямы, подтягиваясь. За
ней последовало нечто бурое, беспорядочно испещренное желтым, красным,
оранжевым - большое и бесформенное, - неожиданно быстро вынырнуло наружу,
встряхнулось, потянулось и оказалось драконом.
Н'Даннг едва сдержал возглас изумления: такого дракона он не видел
никогда - он, перевидавший их многие сотни! - и ни в бреду, ни в скверном
сновидении не могло привидеться подобное. Дракон был отдаленно похож на
человека, будто злобная насмешка - урод, помесь человека с драконом. Он
стоял выпрямившись, на двух лапах, и две лапы-клешни - ужасное подобие
человеческих рук - свисали по обеим сторонам бочкообразного туловища.
Жесткий панцирь покрывал чудище с ног до головы, но не сплошь -
словно был он мал и растрескался, а в образовавшиеся щели вылезла
морщинистая кожа, обвисшая грубыми складками. Дракон ростом был ненамного
выше Н'Даннга, но гораздо крепче и тяжелее человека. Уродливая, покрытая
шишковатыми наростами голова клонилась набок под собственной тяжестью, на
ней полотнищами полусгнившего пергамента трепыхались огромные уши. Морда
дракона... Н'Даннг взглянул на Майхе, это зрелище могло испугать не только
женщину. Но женщина-воин смотрела в другую сторону, и, проследив за ее
взглядом, Н'Даннг увидел птичье гнездо на ветке в двух шагах от драконьего
логова.
Чудом уцелело оно, прикрытое листьями, в середине небольшого пятнышка
живой зелени. Крохотная пташка-зеленушка сидела съежившись, но не покидала
гнезда, где вот-вот должно было вывестись потомство. И вдруг Н'Даннг
понял, что Майхе неспроста обратила внимание на гнездо: она глядит туда
потому, что дракон тоже заметил его.
Чудище постояло, покачиваясь. У вывернутых ноздрей чуть клубился
бурый дымок. Зеленушка почуяла его взгляд и замерла. Дракон шагнул вперед,
приблизил морду к ветке и рассматривал гнездо вблизи. Люди невольно
затаили дыхание, хотя в этой игре со смертью они были всего лишь
зрителями. Теперь пичуга не могла двинуться уже от страха. Дракон
отстранился и легонько дунул на ветку. Зеленушка коротко пискнула. Писк
прервался мгновенно, от храброй лесной крохи остался грязно-бурый комочек.
А дракон, подняв к небу жуткий череп, завизжал и затявкал высоким голосом.
Н'Даннг снова оглянулся на Майхе: слезы блестели у нее на глазах.
- Он смеется, - шепнула женщина одними губами, беззвучно, и Н'Даннг
понял, что она права.
Но это значило, что дракон, которого они видели перед собой, больше,
чем зверь - ведь звери не смеются. Он обладает самым страшным оружием -
разумом, хоть разум его слаб, и не он движет поступками чудовища, а
кровожадная злоба. И, значит, напрасны надежды, что дракон поселится в
лесу надолго, так что у них будет время собрать большой отряд. Он любит
убивать, значит, он пойдет искать жертвы. Чтобы этого не случилось, нужно
прикончить его здесь - и как можно скорее.

В то утро охотники еще долго сидели в укрытии, наблюдая; не смели
шевельнуться, чтобы чудище их не заметило. Дракон прохаживался по поляне,
затем протопал в сторону реки - тропа его была отмечена черным, - вернулся
и ушел в противоположном направлении, к огородам, после чего вновь залез к
себе в нору. Дождавшись этого, они ушли, оставив наблюдателем Ого. Так
охотники провели два дня; по очереди следили за драконом, изучая его
повадки и привычки. Пытались найти уязвимое место, но не находили.
Казалось, дракон защищен от всего, чем они могли бы причинить ему вред.
При внешней неуклюжести он передвигался неожиданно тихо и быстро.
Силен был, как шестеро дюжих парней - судя по тому, с какой быстротой он
рыл землю мощными когтями. Нюх у дракона был отвратительный, зрение
напоминало змеиное: движущиеся предметы он замечал мгновенно, но
неподвижные мог не увидеть, - однако острый слух делал почти незаметными
эти недостатки. Охотникам приходилось вести себя предельно осторожно.
Прогуливаясь по лесу, дракон подолгу рассматривал листья и цветы,
вплотную приближая к ним уродливую морду, затем превращал их в пепел своим
дыханием и смеялся. После того, как он сжег несколько мелких зверушек,
никто из лесной живности ему больше не попадался. Питался он мучнистыми
клубнями, которые выкапывал на огородах за деревней; раз в день, утром,
спускался к реке пить воду.
На третий день, считая с прихода Н'Даннга, охотники собрались, чтобы
сообща решить, как быть дальше. Лица их были серьезны, думы невеселы. Они
понимали, что силы неравные, и неизвестно, удастся ли им справиться с
драконом - быть может, никто из четверых не уйдет живым с поля битвы. Но
все были согласны, что со дня на день дракон окончательно опустошит
огороды и покинет свое убежище, а тогда им придется последовать за ним, и
одолеть его будет гораздо труднее.
До сих пор никому из охотников не пришло в голову, как одолеть
дракона. Любой из них тотчас поделился бы мыслью с товарищами, но пока
делиться было нечем. Обстоятельства торопили, приближая урочный час;
осталась единственная надежда на то, что вместе они что-нибудь придумают.
- Я предлагаю засаду, - сказал Ого. - Воспользуемся тем, что дракон
плохо видит, подстережем его на тропе, по которой он ходит к огородам.
Способ опасный, но другого я не вижу.
Горо согласно кивнул. Как видно, старший брат высказал мнение их
обоих. Н'Даннг покачал головой: он тоже думал об этом, как о самом
очевидном пути, и пришел к выводу, что способ не годится.
- Нет, - сказал он медленно. - Ведь ему достаточно только выдохнуть,
и от нас останутся обгорелые головешки. А чтобы действовать мечом или
копьем - если его вообще можно поразить обычным оружием - надо подойти
близко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11