Все попытки были безнадежны. Поэтому мы образовали эту колонию Обург предложил место бесплатно, потому что строительство должно было поднять местную экономику; и мы по-прежнему делаем там покупки Враждебности нет. Народ в городе старается быть дружелюбным, устраиваются совместные встречи по праздникам… или устраивались. В последнее время это прекратилось.
Торсков кивнул. Он слышал, как называют обитателей Сторожки: то надменными, то сумасшедшими.
— Просто мы слишком на них не похожи. — Вентура говорил без умолку. Наверное, долгие годы он бессознательно тосковал по возможности выговориться. — Поэтому мы мало играем в представлениях, мало читаем или общаемся с внешним миром. Он значит для нас все меньше и меньше Или слишком о многом напоминает. Ваши истории должны быть славным развлечением, если вы будете избегать упоминаний о делах людских.
Встречные пристально рассматривали незнакомца. Не все были причудливо одеты, но у каждого была эмблема: повязка на голове, пояс, брошь, медальон или нашивка на плече. Похоже, всем не меньше пятидесяти. Как правило, они молчали, даже в компании. Они давно уже истощили все темы разговоров.
Коридор выходил в большое центральное помещение, что-то вроде зала отдыха. В отходящих комнатах люди играли в кладовщиков и ремесленников. Торсков заметил, что поделки продаются в Обурге. Ему сказали, что случайные туристы их покупают.
Вентура указал на богато украшенную дверь между колоннами, увенчанными крылатым диском солнца.
— Святилище, — пояснил он. — Здесь происходят Таинства.
Он огляделся и понизил голос.
— С ними стало сложно управляться. Дайте нам какое-нибудь дело. Иллюзию значимости того, что осталось от нашей жизни.
— И без надежды на будущее, и вы знаете это.
Когда хотел, Торсков мог быть красноречивым. Голос его подобно волнам прокатывался по поляне, и был в нем еще морской бриз, приносящий свежесть из-за горизонта. Растерянная и рассерженная толпа внимала ему так же жадно, как и я.
Напряжение достигло предела.
— …никогда. Но вы не связаны этим. Вы свободные мужчины и женщины. У вас есть завтрашний день. Так вперед? Выбирайте назначение свое!
— Вы можете вернуться на Прокруст.
Общий вздох взорвался криками. Толпа забурлила.
Мой взгляд упал на Диледду и его жену. Охваченные внутренним огнем, они схватились за руки.
Торсков поднял руку, требуя тишины. Когда шум постепенно улегся, его слова прозвучали уверенно:
— Флот предоставил вашу планету собственной судьбе. До сих пор там ничего ужасного не случилось. Но вы знаете, что скоро может случиться, если вы, собравшиеся сегодня здесь, не предотвратите это. Вы способны. Вас всего несколько сотен, но вы знаете тот мир, знаете военное и инженерное дело, у вас есть все необходимое, чтобы взять на себя руководство. Арсеналы и заводы на месте. Космический корабль, способный войти в атмосферу, сам по себе мощное оружие — один его звук может разогнать армию железного века. Мы можем охранять Сируину, пока под нашим руководством они станут создавать оборону. Потом мы сможем спасать цивилизацию по всей планете. Можете вы мечтать о более замечательном будущем?
Нельзя сказать, чтобы он увлек всех.
— Ага, — прокаркал мужчина, чью потерянную руку предполагалось вновь отрастить в Порту. — Конечно, могу. Попасть под военный трибунал. — Раздалось несколько отрывистых смешков.
— Но кто должен доставить нас? — спросила женщина.
— Я, — ответил Торсков.
Я потянула Восмайера за рукав.
— Хочу походить и сделать отдельные снимки, — проговорила я сквозь общий шум. Он отсутствующе кивнул, трепеща от возбуждения. Джайо остался безучастным.
Я спрыгнула вниз и стала протискиваться между телами, зажав в руке омниграф. Бас Торскова продолжал греметь:
— У меня есть корабль, способный забрать всех вас, транспорт, принадлежащий этому Владению. Экипаж состоит на моей личной службе. На Беллегарде это означает, что они мои, равно как и вы были принадлежностью ваших подразделений. На корабле имеются два вспомогательных челнока для высадки на планету и запасы на год, пока-мы не восстановим на Прокрусте синтез и сельское хозяйство. И сейчас корабль уже на орбите!
— Господи, — в общей суматохе выдохнул кто-то, — сколько ж у него денег?
Это был худой, неглупый с виду мужчина с лейтенантскими нашивками. Вероятно он служил в нагорьях, поскольку был совсем черным, правда на этот раз по рождению. Я встала напротив и поднесла микрофон к его лицу.
— Он младший сын аристократа, — произнесла я — Богатый, да, по вашим меркам или моим. Но важнее, что у него есть союзники.
Офицер прищурился.
— Может ли это причинить ему вред?
— О, космос, да. Он должен очень туда стремиться, чтобы играть по таким ставкам.
Он посмотрел пристальнее.
— Кто вы?
— Валя Монье, журналист. Приглашена, потому что ваши командиры, бригадир Джайо и полковник Восмайер, хотят, чтобы такая как я рассказала мирам о том, что думаете и чувствуете вы. Ответите на несколько вопросов?
— Ух, погодите.
Торсков заглушил крики, летевшие с каждого квадратного метра:
— …совершенно неожиданный шаг. Мы будем вне пределов досягаемости, прежде, чем Флот или правительство планеты узнают, что мы выступили.
Дальнейшая сумятица.
— Ладно, — сказал лейтенант. — На несколько отвечу.
— Имя, пожалуйста?
Он сообщил имя и сказал, да — он точно вернулся бы, если смог, хотя у него и есть дела в Алисоне.
— Вы не понимаете, что ведете крамольные разговоры? — завопил человек по-соседству. У него были знаки, отличия майора. Щеки пылали от гнева.
— Ведем, ведем, — пробормотал мой лейтенант. — Дайте Флоту приложить к этому руку. Хватит, леди. — Он отмахнулся от меня. — Я должен дослушать.
Джайо взял слово. Упала тишина. Казалось, она звенит от неслышного эха. Его властный металлический тон не изменился ни на йоту.
— Да, мы говорим крамолу, так что уже виноваты в призыве к бунту. Но не притворяйтесь, что у вас самих не возникало подобных мыслей. Не будь этого, вы не пришли бы сюда. Мы можем говорить о высшем долге — по отношению к союзникам, доверившимся нам, или к самим себе и нашим семьям. Но практически, получается, что те, кто отправится, будут зачислены в мятежники и дезертиры. Вернуться они смогут не скоро. Жить и растить детей, которые возможно появятся, им придется на Прокрусте — по крайней мере, пока для некоторых из них не будет обустроено более удобное место обитания на луне или на орбите. Те, кто не готов, пусть отойдут в сторону.
Каким-то образом он вдруг резко стал еще более прямым, чем раньше.
— Я возглавляю поход. Вы также должны быть готовы поступить под командование мое и моих офицеров. Вы должны будете подписать новый Контракт. Мы влезаем в это дело вместе и бесповоротно.
Я расхаживала, фиксируя лица.
«Хотите вы этого?»— должна была шептать я и слышать: «Да — нет — не знаю — убирайтесь».
— Что в этом для тебя, Торсков? — выкрикнул Диледда.
Богатырь откинул голову — золотистая грива разлетелась — и расхохотался.
— Достойные деяния? — прогремел он. — И, да, слава. Я хотел бы остаться в памяти не только как звездный богач. Понимаете, я объявляю себя вне закона вместе с вами. Совет Магнатов не сможет просто заявить Флоту, что сожалеет. У них есть договор. Но вам понадобятся силы в космосе для транспорта, патрулирования и выживания на планете. Я возьму на себя организацию и возглавлю их.
Сквозь общий гам пробился женский голос:
— Все бесполезно. Мерзавцы придут взять нас в оборот и расстреляют.
— Нет, — сказал Джайо. — Я учел это, навел справки. Беллегард не имеет такой возможности. Флот ведет войну на отдаленных рубежах, плюс обязанности на территории Альянса. Пытаться отыскать нас — на большой, облачной, гористой и дикой планете, обитатели которой либо спрячут нас, либо умрут, защищая нас — почти невозможно и совершенно бессмысленно.
— Они легко смогут достать нас ракетами! — выкрикнул мужчина.
Я была потрясена. Неужели мораль упала настолько, что кто-нибудь во Флоте, и вообще кто-нибудь, мог такому поверить?
Восмайер ответил первым. Я и не предполагала, что он может быть настолько эмоционален.
— Убивать тысячами невинных аборигенов, разрушать их общество из-за злобы на нас, тогда как мы представляем угрозу разве что для разбойничающих варваров? Флот не просуществовал бы тысячу лет, будь он карательной машиной.
— Высшее командование придет в ярость, но им придется принять fait acompli, — добавил Джайо. — Пока мы остаемся в системе солнца Прокруста, мы в безопасности.
— От всего, кроме Прокруста, — усмехнулся мужчина.
Так все и продолжалось, туда и обратно, взад и вперед. У штатских это превратилось бы в сущую неразбериху. У моряков было больше дисциплины и чувства локтя. Тем не менее, начинало казаться, что каждый следующий говорит что-то свое. Я пробиралась среди кружащих, толпящихся, толкающихся тел и записывала. Когда представлялась возможность, я вставляла вопросы.
— И мы станем Верховными Властителями? Мне это не нравится.
— Кто знает; что произойдет? — ответил Торсков — Бесспорно, люди будут в Сируину особой кастой. А позже и везде на планете. Но я не вижу нас, как правителей аборигенов. Мы и они слишком разные.
— Что, черт побери, можем мы делать, кроме как воевать за них?
— Быть учителями, предпринимателями, соседями и друзьями, — произнес Торсков. — Вам не придется скучать или чувствовать свою бесполезность, обещаю.
— …изгнание.
— Не навсегда. Мы станем… гражданами… Сируину, суверенного государства, заключившего в прошлом договоры с Альянсом. Со временем нас простят. Удачливых повстанцев всегда прощают. Я не рассчитываю, что нам вернут имущество или звания, но к тому моменту мы добудем новые и сможем снова жить среди людей. Фактически, мы станем героями.
— Если сможем прожить так долго.
— Что для вас лучше, — отпарировал Торсков, — гнить или рискнуть?
Расспросы, ссоры, ниспровержения, споры Дважды я заметила, как возникали потасовки, но окружающие тут же разнимали дерущихся. Луны начали заходить. Тень от планеты поползла по ее обитателям.
Наконец.
— К порядку! Внимание! — Многократно усиленный голос Джайо перекрыл шум. Я протиснулась сквозь толпу. Отовсюду разило потом. С записями своих мини-схваток я вскарабкалась на сцену Похоже, наступал решающий момент.
Когда прохладный воздух наполнила тишина, Джайо заговорил:
— Мы слишком много попусту мелем языком Уже некогда объяснять прописные истины. Сколько хочет вернуться на Прокруст?
Я прикинула, что поднялось сотни две рук.
— Слишком мало, — сказал Джайо.
Поднялось еще и еще.
— Четыреста — тот минимум, который, я считаю, необходим. Если столько не набирается, все что нам остается — вернуться в Алисон и ждать военных кораблей.
Взлетели еще несколько рук. С каждой секундой колебание все нарастало. Над головами проносились метеоры. Их число — одно из чудес Беллегарда, но сегодня они были как начертанные вопросительные знаки.
— Мы проиграли?.. А-а, нет, теперь у нас набралось нужное число.
Сразу же присоединились еще тридцать или сорок рук.
Те, кто не согласился, затравленно оглядывались по сторонам. Увидев себе подобных, они устремились друг к другу, до тех пор, пока собрание еще пестрило островками предательства. Дилледа и его жена были почти единственными, излучавшими радость. Для большинства решение, каким бы оно ни оказалось, далось не легко. Невозможно безболезненно рвать десятилетние связи, будь то с Флотом или со своими товарищами.
Торсков шагнул вперед.
— Мы отправляемся! — радостно провозгласил он. — Я уверен, что решившие остаться будут сохранять молчание пока мы не окажемся уже далеко.
— Будут ли? — Мой лейтенант протиснулся в первый ряд. Его образ на экране бросал быстрые взгляды вправо, влево, назад. — И могут ли? Если он так поступят, то станут соучастниками.
— Никто не должен знать, что они сегодня здесь, — сказал Восмайер. Он обратился ко всем: — Вы понимаете нас, не так ли? Вот поэтому вы прибыли сюда. Вы выбрали не присоединяться к нам, и это ваше право, но вы не предадите тех, кто вам доверился.
Я заметила, как сжались губы майора.
— Когда мы стартуем? — донеслось из толпы, и остальные подхватили: — Когда? Да, когда, когда?
— Чем скорее, тем лучше, — ответил Торсков. — Этой же ночью.»Вспомогательные челноки доставят нас на корабль.
— Нет, нет, постойте, — вмешался лейтенант.
Ропот вокруг него перерос в общий шум. Конечно, это было слишком неожиданно. Направив микрофон, я уловила несколько протестующих голосов. У лейтенанта осталась девушка в Алисоне, не имевшая физических недостатков и поэтому не оказавшаяся среди недовольных, но он должен был увидеться с ней напоследок, разве нет? Кто-то еще должен был уплатить или получить долги. У каждого были какие-то пожитки, которые хотелось взять с собой. И… не стоит бросаться очертя голову, надо немного все обдумать… Мы не станем подчиняться Бригадиру Джайо, лучше выберем собственных офицеров… Да, Народная Республика Прокруста… Неужели мы все должны остаться на этой проклятой планете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Торсков кивнул. Он слышал, как называют обитателей Сторожки: то надменными, то сумасшедшими.
— Просто мы слишком на них не похожи. — Вентура говорил без умолку. Наверное, долгие годы он бессознательно тосковал по возможности выговориться. — Поэтому мы мало играем в представлениях, мало читаем или общаемся с внешним миром. Он значит для нас все меньше и меньше Или слишком о многом напоминает. Ваши истории должны быть славным развлечением, если вы будете избегать упоминаний о делах людских.
Встречные пристально рассматривали незнакомца. Не все были причудливо одеты, но у каждого была эмблема: повязка на голове, пояс, брошь, медальон или нашивка на плече. Похоже, всем не меньше пятидесяти. Как правило, они молчали, даже в компании. Они давно уже истощили все темы разговоров.
Коридор выходил в большое центральное помещение, что-то вроде зала отдыха. В отходящих комнатах люди играли в кладовщиков и ремесленников. Торсков заметил, что поделки продаются в Обурге. Ему сказали, что случайные туристы их покупают.
Вентура указал на богато украшенную дверь между колоннами, увенчанными крылатым диском солнца.
— Святилище, — пояснил он. — Здесь происходят Таинства.
Он огляделся и понизил голос.
— С ними стало сложно управляться. Дайте нам какое-нибудь дело. Иллюзию значимости того, что осталось от нашей жизни.
— И без надежды на будущее, и вы знаете это.
Когда хотел, Торсков мог быть красноречивым. Голос его подобно волнам прокатывался по поляне, и был в нем еще морской бриз, приносящий свежесть из-за горизонта. Растерянная и рассерженная толпа внимала ему так же жадно, как и я.
Напряжение достигло предела.
— …никогда. Но вы не связаны этим. Вы свободные мужчины и женщины. У вас есть завтрашний день. Так вперед? Выбирайте назначение свое!
— Вы можете вернуться на Прокруст.
Общий вздох взорвался криками. Толпа забурлила.
Мой взгляд упал на Диледду и его жену. Охваченные внутренним огнем, они схватились за руки.
Торсков поднял руку, требуя тишины. Когда шум постепенно улегся, его слова прозвучали уверенно:
— Флот предоставил вашу планету собственной судьбе. До сих пор там ничего ужасного не случилось. Но вы знаете, что скоро может случиться, если вы, собравшиеся сегодня здесь, не предотвратите это. Вы способны. Вас всего несколько сотен, но вы знаете тот мир, знаете военное и инженерное дело, у вас есть все необходимое, чтобы взять на себя руководство. Арсеналы и заводы на месте. Космический корабль, способный войти в атмосферу, сам по себе мощное оружие — один его звук может разогнать армию железного века. Мы можем охранять Сируину, пока под нашим руководством они станут создавать оборону. Потом мы сможем спасать цивилизацию по всей планете. Можете вы мечтать о более замечательном будущем?
Нельзя сказать, чтобы он увлек всех.
— Ага, — прокаркал мужчина, чью потерянную руку предполагалось вновь отрастить в Порту. — Конечно, могу. Попасть под военный трибунал. — Раздалось несколько отрывистых смешков.
— Но кто должен доставить нас? — спросила женщина.
— Я, — ответил Торсков.
Я потянула Восмайера за рукав.
— Хочу походить и сделать отдельные снимки, — проговорила я сквозь общий шум. Он отсутствующе кивнул, трепеща от возбуждения. Джайо остался безучастным.
Я спрыгнула вниз и стала протискиваться между телами, зажав в руке омниграф. Бас Торскова продолжал греметь:
— У меня есть корабль, способный забрать всех вас, транспорт, принадлежащий этому Владению. Экипаж состоит на моей личной службе. На Беллегарде это означает, что они мои, равно как и вы были принадлежностью ваших подразделений. На корабле имеются два вспомогательных челнока для высадки на планету и запасы на год, пока-мы не восстановим на Прокрусте синтез и сельское хозяйство. И сейчас корабль уже на орбите!
— Господи, — в общей суматохе выдохнул кто-то, — сколько ж у него денег?
Это был худой, неглупый с виду мужчина с лейтенантскими нашивками. Вероятно он служил в нагорьях, поскольку был совсем черным, правда на этот раз по рождению. Я встала напротив и поднесла микрофон к его лицу.
— Он младший сын аристократа, — произнесла я — Богатый, да, по вашим меркам или моим. Но важнее, что у него есть союзники.
Офицер прищурился.
— Может ли это причинить ему вред?
— О, космос, да. Он должен очень туда стремиться, чтобы играть по таким ставкам.
Он посмотрел пристальнее.
— Кто вы?
— Валя Монье, журналист. Приглашена, потому что ваши командиры, бригадир Джайо и полковник Восмайер, хотят, чтобы такая как я рассказала мирам о том, что думаете и чувствуете вы. Ответите на несколько вопросов?
— Ух, погодите.
Торсков заглушил крики, летевшие с каждого квадратного метра:
— …совершенно неожиданный шаг. Мы будем вне пределов досягаемости, прежде, чем Флот или правительство планеты узнают, что мы выступили.
Дальнейшая сумятица.
— Ладно, — сказал лейтенант. — На несколько отвечу.
— Имя, пожалуйста?
Он сообщил имя и сказал, да — он точно вернулся бы, если смог, хотя у него и есть дела в Алисоне.
— Вы не понимаете, что ведете крамольные разговоры? — завопил человек по-соседству. У него были знаки, отличия майора. Щеки пылали от гнева.
— Ведем, ведем, — пробормотал мой лейтенант. — Дайте Флоту приложить к этому руку. Хватит, леди. — Он отмахнулся от меня. — Я должен дослушать.
Джайо взял слово. Упала тишина. Казалось, она звенит от неслышного эха. Его властный металлический тон не изменился ни на йоту.
— Да, мы говорим крамолу, так что уже виноваты в призыве к бунту. Но не притворяйтесь, что у вас самих не возникало подобных мыслей. Не будь этого, вы не пришли бы сюда. Мы можем говорить о высшем долге — по отношению к союзникам, доверившимся нам, или к самим себе и нашим семьям. Но практически, получается, что те, кто отправится, будут зачислены в мятежники и дезертиры. Вернуться они смогут не скоро. Жить и растить детей, которые возможно появятся, им придется на Прокрусте — по крайней мере, пока для некоторых из них не будет обустроено более удобное место обитания на луне или на орбите. Те, кто не готов, пусть отойдут в сторону.
Каким-то образом он вдруг резко стал еще более прямым, чем раньше.
— Я возглавляю поход. Вы также должны быть готовы поступить под командование мое и моих офицеров. Вы должны будете подписать новый Контракт. Мы влезаем в это дело вместе и бесповоротно.
Я расхаживала, фиксируя лица.
«Хотите вы этого?»— должна была шептать я и слышать: «Да — нет — не знаю — убирайтесь».
— Что в этом для тебя, Торсков? — выкрикнул Диледда.
Богатырь откинул голову — золотистая грива разлетелась — и расхохотался.
— Достойные деяния? — прогремел он. — И, да, слава. Я хотел бы остаться в памяти не только как звездный богач. Понимаете, я объявляю себя вне закона вместе с вами. Совет Магнатов не сможет просто заявить Флоту, что сожалеет. У них есть договор. Но вам понадобятся силы в космосе для транспорта, патрулирования и выживания на планете. Я возьму на себя организацию и возглавлю их.
Сквозь общий гам пробился женский голос:
— Все бесполезно. Мерзавцы придут взять нас в оборот и расстреляют.
— Нет, — сказал Джайо. — Я учел это, навел справки. Беллегард не имеет такой возможности. Флот ведет войну на отдаленных рубежах, плюс обязанности на территории Альянса. Пытаться отыскать нас — на большой, облачной, гористой и дикой планете, обитатели которой либо спрячут нас, либо умрут, защищая нас — почти невозможно и совершенно бессмысленно.
— Они легко смогут достать нас ракетами! — выкрикнул мужчина.
Я была потрясена. Неужели мораль упала настолько, что кто-нибудь во Флоте, и вообще кто-нибудь, мог такому поверить?
Восмайер ответил первым. Я и не предполагала, что он может быть настолько эмоционален.
— Убивать тысячами невинных аборигенов, разрушать их общество из-за злобы на нас, тогда как мы представляем угрозу разве что для разбойничающих варваров? Флот не просуществовал бы тысячу лет, будь он карательной машиной.
— Высшее командование придет в ярость, но им придется принять fait acompli, — добавил Джайо. — Пока мы остаемся в системе солнца Прокруста, мы в безопасности.
— От всего, кроме Прокруста, — усмехнулся мужчина.
Так все и продолжалось, туда и обратно, взад и вперед. У штатских это превратилось бы в сущую неразбериху. У моряков было больше дисциплины и чувства локтя. Тем не менее, начинало казаться, что каждый следующий говорит что-то свое. Я пробиралась среди кружащих, толпящихся, толкающихся тел и записывала. Когда представлялась возможность, я вставляла вопросы.
— И мы станем Верховными Властителями? Мне это не нравится.
— Кто знает; что произойдет? — ответил Торсков — Бесспорно, люди будут в Сируину особой кастой. А позже и везде на планете. Но я не вижу нас, как правителей аборигенов. Мы и они слишком разные.
— Что, черт побери, можем мы делать, кроме как воевать за них?
— Быть учителями, предпринимателями, соседями и друзьями, — произнес Торсков. — Вам не придется скучать или чувствовать свою бесполезность, обещаю.
— …изгнание.
— Не навсегда. Мы станем… гражданами… Сируину, суверенного государства, заключившего в прошлом договоры с Альянсом. Со временем нас простят. Удачливых повстанцев всегда прощают. Я не рассчитываю, что нам вернут имущество или звания, но к тому моменту мы добудем новые и сможем снова жить среди людей. Фактически, мы станем героями.
— Если сможем прожить так долго.
— Что для вас лучше, — отпарировал Торсков, — гнить или рискнуть?
Расспросы, ссоры, ниспровержения, споры Дважды я заметила, как возникали потасовки, но окружающие тут же разнимали дерущихся. Луны начали заходить. Тень от планеты поползла по ее обитателям.
Наконец.
— К порядку! Внимание! — Многократно усиленный голос Джайо перекрыл шум. Я протиснулась сквозь толпу. Отовсюду разило потом. С записями своих мини-схваток я вскарабкалась на сцену Похоже, наступал решающий момент.
Когда прохладный воздух наполнила тишина, Джайо заговорил:
— Мы слишком много попусту мелем языком Уже некогда объяснять прописные истины. Сколько хочет вернуться на Прокруст?
Я прикинула, что поднялось сотни две рук.
— Слишком мало, — сказал Джайо.
Поднялось еще и еще.
— Четыреста — тот минимум, который, я считаю, необходим. Если столько не набирается, все что нам остается — вернуться в Алисон и ждать военных кораблей.
Взлетели еще несколько рук. С каждой секундой колебание все нарастало. Над головами проносились метеоры. Их число — одно из чудес Беллегарда, но сегодня они были как начертанные вопросительные знаки.
— Мы проиграли?.. А-а, нет, теперь у нас набралось нужное число.
Сразу же присоединились еще тридцать или сорок рук.
Те, кто не согласился, затравленно оглядывались по сторонам. Увидев себе подобных, они устремились друг к другу, до тех пор, пока собрание еще пестрило островками предательства. Дилледа и его жена были почти единственными, излучавшими радость. Для большинства решение, каким бы оно ни оказалось, далось не легко. Невозможно безболезненно рвать десятилетние связи, будь то с Флотом или со своими товарищами.
Торсков шагнул вперед.
— Мы отправляемся! — радостно провозгласил он. — Я уверен, что решившие остаться будут сохранять молчание пока мы не окажемся уже далеко.
— Будут ли? — Мой лейтенант протиснулся в первый ряд. Его образ на экране бросал быстрые взгляды вправо, влево, назад. — И могут ли? Если он так поступят, то станут соучастниками.
— Никто не должен знать, что они сегодня здесь, — сказал Восмайер. Он обратился ко всем: — Вы понимаете нас, не так ли? Вот поэтому вы прибыли сюда. Вы выбрали не присоединяться к нам, и это ваше право, но вы не предадите тех, кто вам доверился.
Я заметила, как сжались губы майора.
— Когда мы стартуем? — донеслось из толпы, и остальные подхватили: — Когда? Да, когда, когда?
— Чем скорее, тем лучше, — ответил Торсков. — Этой же ночью.»Вспомогательные челноки доставят нас на корабль.
— Нет, нет, постойте, — вмешался лейтенант.
Ропот вокруг него перерос в общий шум. Конечно, это было слишком неожиданно. Направив микрофон, я уловила несколько протестующих голосов. У лейтенанта осталась девушка в Алисоне, не имевшая физических недостатков и поэтому не оказавшаяся среди недовольных, но он должен был увидеться с ней напоследок, разве нет? Кто-то еще должен был уплатить или получить долги. У каждого были какие-то пожитки, которые хотелось взять с собой. И… не стоит бросаться очертя голову, надо немного все обдумать… Мы не станем подчиняться Бригадиру Джайо, лучше выберем собственных офицеров… Да, Народная Республика Прокруста… Неужели мы все должны остаться на этой проклятой планете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48