».
— Насколько я понял, — деловым тоном произнес Морнингтон, взглядывая на архидиакона, — это рассчитано на специалистов, но написано популярно. Ничего не могу обещать, но посмотреть можно. Я возьму рукопись?
— Мне бы хотелось еще поработать в свободные дни, — ответил архидиакон. — Кое-что стоило бы поправить и заодно проверить греческий. Если вам удобно, я занес бы рукопись в издательство в понедельник или во вторник.
— Давайте, — согласился Морнингтон. — Но решать буду не я. Скорее всего, ее отдадут рецензенту-политику. Судя по заголовкам, он вряд ли поймет что-нибудь, но вы все равно приносите. В перечне изданий у Персиммонса такой кавардак! В нем прекрасно уживаются «Флирт феерической Флосси» и «Философские беседы о черной магии». Последнюю книжку, конечно, подсунул Персиммонс-старший.
— Вы же говорили, что он отошел о г дел, — удивился викарий.
— Он у нас Вечерняя Звезда, — усмехнулся Морнингтон, — сияет на фоне всеобщей серости. А попутно встревает во все. Маячит на горизонте, а уж раз в две недели занимает все небо, по крайней мере наше, издательское. Этакое милое создание, упорствующее в оккультизме.
— Боюсь я этого растущего интереса к оккультному, — мрачно промолвил викарий, — вот итог нынешнего безверия и греховного любопытства.
— Греховного? — откликнулся Морнингтон. — Вы думаете, оно всегда греховно? А как же тогда Нов?
— Иов? — переспросил архидиакон.
— Ну, мне всегда казалось, что Нов превосходит своих трех друзей как раз любопытством. Почему это все несчастья сыплются именно на его голову? Друзья просто смирились, а он возьми да спроси: что это Ты, Господи, делаешь и почему?
Викарий покачал головой.
— И услышал, что ему это не по разуму.
— Ему не просто ответили, над ним еще и посмеялись, — возразил Морнингтон, — а это, согласитесь, не одно и то же. Все-таки когда человеку, потерявшему все средства, дом, семью, покрытому язвами и сидящему на куче мусора, говорят: «Посмотри на бегемота», здесь чего-то не хватает.
— Иову хватило, — мягко возразил архидиакон.
— Да уж, другого такого дурака поискать, — согласился Морнингтон, вставая. — Мы ведь еще увидимся до вашего отъезда в… Кастра Парвулорум? — уточнил он. — Какое занятное название.
— Жаль, что немногие им пользуются, — вздохнул архидиакон. — Во всех путеводителях это место именуется «Фардль». Жители тоже привыкли к этому названию. Что поделаешь, закон Гримма.
— Закон? — удивился Морнингтон. — Имени того сказочника, который писал для parvuli? Причем тут закон?
И почему ему подчиняются?
— Он еще и языками занимался, — пояснил архидиакон. — Знаете, законы индо-европейских звуков… «Кастра» куда-то запропастилось со временем, а в «парвулорум» «ф» заменило «п», на место «в» встало «д». Гримм это открыл. Но я-то стараюсь пользоваться прежним названием. Говорят, Цезарь нарек это местечко после того, как его солдаты отобрали детей у бриттов, а он вернул их родителям.
— Не понимаю, зачем Гримму понадобилось вмешиваться в эту историю, — сказал Морнингтон. — Фардль… подходящее название для эссе Мориса Хьюлетта… Castra Parvulorum… звучит… вполне по-римски. Ну, доброй ночи, сэр, доброй ночи, викарий. Нет, нет, не провожайте меня.
3
В тот самый момент, когда Морнинггон помянул в разговоре старшего Персиммонса, последний, сидя в удобном кресле перед камином, слушал отчет сына о дневном происшествии. Грегори Персиммонс выглядел внушительно. Откинувшись на спинку, он с явной иронией наблюдал, как Стивен волнуется все больше, припоминая новые подробности.
— Боюсь, не повредило бы это делам, — внезапно закончил Стивен.
Отец, глядя в огонь, слегка вздохнул.
— Дела… — сказал он. — Я бы не стал о них беспокоиться. Если людям нужны твои книги, они их купят. — Он помолчал и добавил:
— Я заходил сегодня, не застал тебя.
— Да? — отозвался сын. — А мне не докладывали.
— Ничего страшного, — успокоил его мистер Персиммонс. — Наверное, ты был у следователя. В следующий раз, когда будешь отвечать на вопросы, скажи, что тебе надо проконсультироваться со мной. Мне бы хотелось знать, что ты делаешь и какие показания даешь.
Стивен глядел в окно и заговорил не сразу.
— Ты заходил по делу? — спросил он. — Что-нибудь важное?
— Хотел обсудить балансовую ведомость, — ответил отец. — Я там не все понимаю. И еще, по-моему, в плане изданий слишком много романов. Ты просто выбрасываешь деньги.
Чем больше ты на них заработаешь, тем больше их приходится издавать. А я хочу, чтобы сохранялось соотношение между ними и другими книгами. Почему бы тебе вместо всяких Флосси не издать мою «Активную власть»? Стивен, ты слушаешь меня?
— Слушай, слушаю, — не без раздражения ответил сын.
— Так вот, по-моему, ты не собираешься издавать мою книгу, — спокойно продолжал отец. — Ты хоть прочел ее?
— Прочел, — Стивен отошел от окна. — Но пока еще не решил. Я же говорил тебе, мне она не понравилась и другим не понравится. Да, я знаю, на такой психоанализ сейчас есть спрос, и все-таки я не уверен… — Он замолчал, не окончив фразы.
— Стивен, — сказал старший Персиммонс, — если ты когда-нибудь будешь хоть в чем-нибудь уверен, ты лишишь меня изрядной доли удовольствия. Будь добр, объясни, в чем ты не уверен на этот раз?
— Ну, знаешь, эти примеры… эти историйки… Наверное, с ними все в порядке… только они такие… смешные, что ли…
— «Смешные историйки, которые я читал», сочинение Стивена Персиммонса, — усмехнулся отец. — Это не «историйки», Стивен, это научные примеры.
— Но они же все о пытках! — воскликнул сын. — Там есть один… ужас какой-то! Я не верю, что такая книга будет расходиться.
— Прекрасно разойдется, — заверил отец. — Ты же не ученый, Стивен.
— А диаграммы? А графики? — продолжал Стивен. — Это же дорого.
— Ладно, как хочешь, — согласился старший Персиммонс. — Но имей в виду, если не издашь книгу до Рождества, я издам ее за свой счет. Это обойдется куда дороже, Стивен.
И еще что-нибудь напишу. Представляешь, какую брешь они пробьют в моем счете? Продавать я их не собираюсь, буду раздавать так, а что останется, сожгу, и все. У тебя впереди два свободных дня, вот и думай. А на следующей неделе я зайду в издательство, послушаю, что ты решил. Скажешь, авантюра? А ты не любишь рисковать и ставишь только наверняка, правда, Стивен? Знаешь, Стивен, я бы с радостью пустил тебя по миру, но…
— Господи, да перестань ты! — воскликнул несчастный издатель. — Я слышать не могу, как ты произносишь «Стивен, Стивен»! Похоже, тебе это удовольствие доставляет…
— ..но все это — не единственная причина моего сегодняшнего визита, — невозмутимо продолжил старший Персиммонс. — Я подыскивал местечко, чтобы убить одного знакомого, и твое заведение показалось мне не хуже прочих. Да, не хуже.
Стивен Персиммонс в изумлении уставился на грузное тело высокого человека, откинувшегося в кресле, и растерянно пробормотал:
— Ты опять… ты нарочно дразнишь меня, чтобы я нервничал, да?
— Вполне возможно, — ответил Персиммонс. — Я заметил, нервничать тебя заставляют факты. Они и твою мать довели до сумасшедшего дома. Это ужасно, Стивен, лишиться жены вот так. Надеюсь, с тобой ничего подобного не случится. Знаешь, ведь я еще не так стар, и, не буду скрывать, я хотел бы другого сына, Стивен. Да, да, Стивен, другого сына, такого, кому я мог бы оставить наследство, такого, которому были бы интересны мои дела. Тогда бы я знал, что делать.
Когда ты родился, Стивен…
— О господи! — вскричал Стивен. — Не говори ты со мной так! Зачем ты сказал, что хотел кого-то убить? Что ты имел в виду?
— Что имел в виду? — удивился отец. — Именно то, что сказал. Днем раньше, вчера, я и думать об этом не думал, но как только сэр Джайлс Тамалти сказал мне, что к нему придет Рекстоу, я тут же об этом и подумал. Ну вот, прибыли мы туда, а там никого нет. Риск, конечно, но не особенно большой. Я попросил его подождать, пока я возьму деньги, закрыл дверь… и остался. Минутное дело, Стивен, он ведь был довольно хилый.
Стивен почувствовал, что больше не может задавать вопросы. Неужели отец говорит правду? Да нет, похоже, он просто издевается! А вдруг нет?.. Или это такая нервная разрядка?
— Во-первых, Стивен, — голос словно ударил его, — ты ни в чем не уверен. А если бы даже и был уверен, на отца доносить как-то не принято. Мать у тебя и впрямь в психушке. А во-вторых, по завещанию, которое я составил две недели назад, все мои деньги пойдут на создание приюта в Восточном Лондоне. Если эта история выплывет наружу, у тебя возникнут проблемы. Да нет, ты же не станешь болтать. Если тебя спросят, скажешь, что я приходил обсудить балансовый отчет, а тебе не передали. Я все равно зайду по этому поводу на следующей неделе.
Стивен встал.
— По-моему, ты хочешь и меня свести с ума, — проговорил он. — Господи, если бы я знал, почему…
— Ты знаешь меня, — сказал отец. — Ты думаешь, я стал бы нервничать, если бы хотел придушить и тебя? Ладно, уже поздно. Ты слишком много думаешь, Стивен, я тебе всегда говорил. Все свои заботы таишь в себе, а ведь это нелегко. Поговорил бы начистоту с кем-нибудь из сотрудников, ну хоть с тем же Рекстоу. Не-ет, ты всегда был скрытным. Впрочем, это неважно… да, неважно. И жены у тебя нет. Ну, собираешься задушить меня, или как?
Дверь за Стивеном захлопнулась, но старик продолжал греметь:
— Раньше колдунов жгли. Они знали, что их ждет костер, вот и приходилось спешить. Теперь торопиться некуда.
Можно пожить в свое удовольствие. Зачем теперь магу становиться отшельником, он же не святой. А может, я просто устал?.. — спросил он сам себя. — Мне нужен другой сын. И мне нужен Грааль.
Грегори Персиммонс откинулся в кресле, созерцая отдаленные цели и ближайшие дни.
Глава 3
Архидиакон в городе
Формальным результатом дознания, происходившего в понедельник, стал «Отчет об убийстве, совершенном одним или несколькими неустановленными лицами», психологическим результатом — душевное состояние троих основных страдальцев. Для Лайонела мир стал еще фантастичней, Морнингтон укрепился в и без того присущем ему презрении ко всему на свете, а Стивен Персиммонс, и раньше нервничавший по разным поводам, теперь и вовсе потерял покой. А вот для юной девицы, обитавшей в приемной, после беседы со следователем мир стал куда интереснее. Правда, пользы для следствия от девицы оказалось мало. По ее словам, она была так увлечена составлением реестра входящих и исходящих, что вообще не видела, проходил ли кто-нибудь через приемную.
Может быть, на нее подействовал разговор со следователем, а может, ее внимание и впрямь обострилось, но во вторник трое, нет, даже четверо посетителей не укрылись от ее бдительного взора. В издательстве рабочий день заканчивался в шесть часов, а около половины пятого секретаршу одарил благосклонной улыбкой мистер Персиммонс-старший и тяжело прошагал в сторону кабинета сына. Примерно в четверть шестого в коридоре возникло слабое сияние — явилась Барбара Рекстоу с сыном Адрианом, довольно редкие посетители, заходившие в издательство не чаще трех-четырех раз в году, и тоже исчезли на лестнице. А между двумя этими визитами перед дверью приемной замялся вежливый, круглолицый священник, в конце концов решивший поинтересоваться, у себя ли мистер Морнингтон. Секретарша препоручила его заботам подвернувшегося мальчишки-рассыльного и вернулась к своему реестру.
Грегори Персиммонс, к удивлению и немалому облегчению своего сына, стряхнул то глумливое настроение, которое владело им в пятницу. Он деловито обсуждал балансовую ведомость, словно других проблем на свете для него не существовало. Между делом поздравив сына с результатами расследования, подходившего, видимо, к концу, ибо полиции так и не удавалось обнаружить убийцу, он совершенно естественно перешел к разговору о своей книге, словно и не ждал от Стивена ничего, кроме безоговорочного одобрения. Не заметив в голосе отца издевательских интонаций, Стивен с удивлением услышал свой собственный голос, обещавший выпустить книгу еще до Рождества (разговор происходил в начале лета). Он так расщедрился, что пообещал уже на следующей неделе прикинуть смету расходов и возможную отпускную цену.
Напоследок Грегори Персиммонс сказал:
— Между прочим, я видел вчера Тамалти. Он хочет снять один абзац в своей книге и боится, не поздно ли. Он послал Рекстоу открытку, но я, пожалуй, присмотрю сам, чтобы все было в порядке. Зайду-ка я к Рекстоу.
— Конечно, — кивнул Стивен. — Сейчас подпишу бумаги и освобожусь минут через десять.
Когда дверь за отцом закрылась, он покачал головой, подумав про себя: «Он не пошел бы туда, если бы и в самом деле убил там человека. Нет, он просто меня разыгрывал.
Жуткие шуточки, но он такое любит».
Неврастения Лайонела была поглубже, чем у его начальника, но работы во вторник навалилось столько, что стало не до нее. Еще с утра к нему заглянул Морнингтон и попросил гранки «Священных сосудов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Насколько я понял, — деловым тоном произнес Морнингтон, взглядывая на архидиакона, — это рассчитано на специалистов, но написано популярно. Ничего не могу обещать, но посмотреть можно. Я возьму рукопись?
— Мне бы хотелось еще поработать в свободные дни, — ответил архидиакон. — Кое-что стоило бы поправить и заодно проверить греческий. Если вам удобно, я занес бы рукопись в издательство в понедельник или во вторник.
— Давайте, — согласился Морнингтон. — Но решать буду не я. Скорее всего, ее отдадут рецензенту-политику. Судя по заголовкам, он вряд ли поймет что-нибудь, но вы все равно приносите. В перечне изданий у Персиммонса такой кавардак! В нем прекрасно уживаются «Флирт феерической Флосси» и «Философские беседы о черной магии». Последнюю книжку, конечно, подсунул Персиммонс-старший.
— Вы же говорили, что он отошел о г дел, — удивился викарий.
— Он у нас Вечерняя Звезда, — усмехнулся Морнингтон, — сияет на фоне всеобщей серости. А попутно встревает во все. Маячит на горизонте, а уж раз в две недели занимает все небо, по крайней мере наше, издательское. Этакое милое создание, упорствующее в оккультизме.
— Боюсь я этого растущего интереса к оккультному, — мрачно промолвил викарий, — вот итог нынешнего безверия и греховного любопытства.
— Греховного? — откликнулся Морнингтон. — Вы думаете, оно всегда греховно? А как же тогда Нов?
— Иов? — переспросил архидиакон.
— Ну, мне всегда казалось, что Нов превосходит своих трех друзей как раз любопытством. Почему это все несчастья сыплются именно на его голову? Друзья просто смирились, а он возьми да спроси: что это Ты, Господи, делаешь и почему?
Викарий покачал головой.
— И услышал, что ему это не по разуму.
— Ему не просто ответили, над ним еще и посмеялись, — возразил Морнингтон, — а это, согласитесь, не одно и то же. Все-таки когда человеку, потерявшему все средства, дом, семью, покрытому язвами и сидящему на куче мусора, говорят: «Посмотри на бегемота», здесь чего-то не хватает.
— Иову хватило, — мягко возразил архидиакон.
— Да уж, другого такого дурака поискать, — согласился Морнингтон, вставая. — Мы ведь еще увидимся до вашего отъезда в… Кастра Парвулорум? — уточнил он. — Какое занятное название.
— Жаль, что немногие им пользуются, — вздохнул архидиакон. — Во всех путеводителях это место именуется «Фардль». Жители тоже привыкли к этому названию. Что поделаешь, закон Гримма.
— Закон? — удивился Морнингтон. — Имени того сказочника, который писал для parvuli? Причем тут закон?
И почему ему подчиняются?
— Он еще и языками занимался, — пояснил архидиакон. — Знаете, законы индо-европейских звуков… «Кастра» куда-то запропастилось со временем, а в «парвулорум» «ф» заменило «п», на место «в» встало «д». Гримм это открыл. Но я-то стараюсь пользоваться прежним названием. Говорят, Цезарь нарек это местечко после того, как его солдаты отобрали детей у бриттов, а он вернул их родителям.
— Не понимаю, зачем Гримму понадобилось вмешиваться в эту историю, — сказал Морнингтон. — Фардль… подходящее название для эссе Мориса Хьюлетта… Castra Parvulorum… звучит… вполне по-римски. Ну, доброй ночи, сэр, доброй ночи, викарий. Нет, нет, не провожайте меня.
3
В тот самый момент, когда Морнинггон помянул в разговоре старшего Персиммонса, последний, сидя в удобном кресле перед камином, слушал отчет сына о дневном происшествии. Грегори Персиммонс выглядел внушительно. Откинувшись на спинку, он с явной иронией наблюдал, как Стивен волнуется все больше, припоминая новые подробности.
— Боюсь, не повредило бы это делам, — внезапно закончил Стивен.
Отец, глядя в огонь, слегка вздохнул.
— Дела… — сказал он. — Я бы не стал о них беспокоиться. Если людям нужны твои книги, они их купят. — Он помолчал и добавил:
— Я заходил сегодня, не застал тебя.
— Да? — отозвался сын. — А мне не докладывали.
— Ничего страшного, — успокоил его мистер Персиммонс. — Наверное, ты был у следователя. В следующий раз, когда будешь отвечать на вопросы, скажи, что тебе надо проконсультироваться со мной. Мне бы хотелось знать, что ты делаешь и какие показания даешь.
Стивен глядел в окно и заговорил не сразу.
— Ты заходил по делу? — спросил он. — Что-нибудь важное?
— Хотел обсудить балансовую ведомость, — ответил отец. — Я там не все понимаю. И еще, по-моему, в плане изданий слишком много романов. Ты просто выбрасываешь деньги.
Чем больше ты на них заработаешь, тем больше их приходится издавать. А я хочу, чтобы сохранялось соотношение между ними и другими книгами. Почему бы тебе вместо всяких Флосси не издать мою «Активную власть»? Стивен, ты слушаешь меня?
— Слушай, слушаю, — не без раздражения ответил сын.
— Так вот, по-моему, ты не собираешься издавать мою книгу, — спокойно продолжал отец. — Ты хоть прочел ее?
— Прочел, — Стивен отошел от окна. — Но пока еще не решил. Я же говорил тебе, мне она не понравилась и другим не понравится. Да, я знаю, на такой психоанализ сейчас есть спрос, и все-таки я не уверен… — Он замолчал, не окончив фразы.
— Стивен, — сказал старший Персиммонс, — если ты когда-нибудь будешь хоть в чем-нибудь уверен, ты лишишь меня изрядной доли удовольствия. Будь добр, объясни, в чем ты не уверен на этот раз?
— Ну, знаешь, эти примеры… эти историйки… Наверное, с ними все в порядке… только они такие… смешные, что ли…
— «Смешные историйки, которые я читал», сочинение Стивена Персиммонса, — усмехнулся отец. — Это не «историйки», Стивен, это научные примеры.
— Но они же все о пытках! — воскликнул сын. — Там есть один… ужас какой-то! Я не верю, что такая книга будет расходиться.
— Прекрасно разойдется, — заверил отец. — Ты же не ученый, Стивен.
— А диаграммы? А графики? — продолжал Стивен. — Это же дорого.
— Ладно, как хочешь, — согласился старший Персиммонс. — Но имей в виду, если не издашь книгу до Рождества, я издам ее за свой счет. Это обойдется куда дороже, Стивен.
И еще что-нибудь напишу. Представляешь, какую брешь они пробьют в моем счете? Продавать я их не собираюсь, буду раздавать так, а что останется, сожгу, и все. У тебя впереди два свободных дня, вот и думай. А на следующей неделе я зайду в издательство, послушаю, что ты решил. Скажешь, авантюра? А ты не любишь рисковать и ставишь только наверняка, правда, Стивен? Знаешь, Стивен, я бы с радостью пустил тебя по миру, но…
— Господи, да перестань ты! — воскликнул несчастный издатель. — Я слышать не могу, как ты произносишь «Стивен, Стивен»! Похоже, тебе это удовольствие доставляет…
— ..но все это — не единственная причина моего сегодняшнего визита, — невозмутимо продолжил старший Персиммонс. — Я подыскивал местечко, чтобы убить одного знакомого, и твое заведение показалось мне не хуже прочих. Да, не хуже.
Стивен Персиммонс в изумлении уставился на грузное тело высокого человека, откинувшегося в кресле, и растерянно пробормотал:
— Ты опять… ты нарочно дразнишь меня, чтобы я нервничал, да?
— Вполне возможно, — ответил Персиммонс. — Я заметил, нервничать тебя заставляют факты. Они и твою мать довели до сумасшедшего дома. Это ужасно, Стивен, лишиться жены вот так. Надеюсь, с тобой ничего подобного не случится. Знаешь, ведь я еще не так стар, и, не буду скрывать, я хотел бы другого сына, Стивен. Да, да, Стивен, другого сына, такого, кому я мог бы оставить наследство, такого, которому были бы интересны мои дела. Тогда бы я знал, что делать.
Когда ты родился, Стивен…
— О господи! — вскричал Стивен. — Не говори ты со мной так! Зачем ты сказал, что хотел кого-то убить? Что ты имел в виду?
— Что имел в виду? — удивился отец. — Именно то, что сказал. Днем раньше, вчера, я и думать об этом не думал, но как только сэр Джайлс Тамалти сказал мне, что к нему придет Рекстоу, я тут же об этом и подумал. Ну вот, прибыли мы туда, а там никого нет. Риск, конечно, но не особенно большой. Я попросил его подождать, пока я возьму деньги, закрыл дверь… и остался. Минутное дело, Стивен, он ведь был довольно хилый.
Стивен почувствовал, что больше не может задавать вопросы. Неужели отец говорит правду? Да нет, похоже, он просто издевается! А вдруг нет?.. Или это такая нервная разрядка?
— Во-первых, Стивен, — голос словно ударил его, — ты ни в чем не уверен. А если бы даже и был уверен, на отца доносить как-то не принято. Мать у тебя и впрямь в психушке. А во-вторых, по завещанию, которое я составил две недели назад, все мои деньги пойдут на создание приюта в Восточном Лондоне. Если эта история выплывет наружу, у тебя возникнут проблемы. Да нет, ты же не станешь болтать. Если тебя спросят, скажешь, что я приходил обсудить балансовый отчет, а тебе не передали. Я все равно зайду по этому поводу на следующей неделе.
Стивен встал.
— По-моему, ты хочешь и меня свести с ума, — проговорил он. — Господи, если бы я знал, почему…
— Ты знаешь меня, — сказал отец. — Ты думаешь, я стал бы нервничать, если бы хотел придушить и тебя? Ладно, уже поздно. Ты слишком много думаешь, Стивен, я тебе всегда говорил. Все свои заботы таишь в себе, а ведь это нелегко. Поговорил бы начистоту с кем-нибудь из сотрудников, ну хоть с тем же Рекстоу. Не-ет, ты всегда был скрытным. Впрочем, это неважно… да, неважно. И жены у тебя нет. Ну, собираешься задушить меня, или как?
Дверь за Стивеном захлопнулась, но старик продолжал греметь:
— Раньше колдунов жгли. Они знали, что их ждет костер, вот и приходилось спешить. Теперь торопиться некуда.
Можно пожить в свое удовольствие. Зачем теперь магу становиться отшельником, он же не святой. А может, я просто устал?.. — спросил он сам себя. — Мне нужен другой сын. И мне нужен Грааль.
Грегори Персиммонс откинулся в кресле, созерцая отдаленные цели и ближайшие дни.
Глава 3
Архидиакон в городе
Формальным результатом дознания, происходившего в понедельник, стал «Отчет об убийстве, совершенном одним или несколькими неустановленными лицами», психологическим результатом — душевное состояние троих основных страдальцев. Для Лайонела мир стал еще фантастичней, Морнингтон укрепился в и без того присущем ему презрении ко всему на свете, а Стивен Персиммонс, и раньше нервничавший по разным поводам, теперь и вовсе потерял покой. А вот для юной девицы, обитавшей в приемной, после беседы со следователем мир стал куда интереснее. Правда, пользы для следствия от девицы оказалось мало. По ее словам, она была так увлечена составлением реестра входящих и исходящих, что вообще не видела, проходил ли кто-нибудь через приемную.
Может быть, на нее подействовал разговор со следователем, а может, ее внимание и впрямь обострилось, но во вторник трое, нет, даже четверо посетителей не укрылись от ее бдительного взора. В издательстве рабочий день заканчивался в шесть часов, а около половины пятого секретаршу одарил благосклонной улыбкой мистер Персиммонс-старший и тяжело прошагал в сторону кабинета сына. Примерно в четверть шестого в коридоре возникло слабое сияние — явилась Барбара Рекстоу с сыном Адрианом, довольно редкие посетители, заходившие в издательство не чаще трех-четырех раз в году, и тоже исчезли на лестнице. А между двумя этими визитами перед дверью приемной замялся вежливый, круглолицый священник, в конце концов решивший поинтересоваться, у себя ли мистер Морнингтон. Секретарша препоручила его заботам подвернувшегося мальчишки-рассыльного и вернулась к своему реестру.
Грегори Персиммонс, к удивлению и немалому облегчению своего сына, стряхнул то глумливое настроение, которое владело им в пятницу. Он деловито обсуждал балансовую ведомость, словно других проблем на свете для него не существовало. Между делом поздравив сына с результатами расследования, подходившего, видимо, к концу, ибо полиции так и не удавалось обнаружить убийцу, он совершенно естественно перешел к разговору о своей книге, словно и не ждал от Стивена ничего, кроме безоговорочного одобрения. Не заметив в голосе отца издевательских интонаций, Стивен с удивлением услышал свой собственный голос, обещавший выпустить книгу еще до Рождества (разговор происходил в начале лета). Он так расщедрился, что пообещал уже на следующей неделе прикинуть смету расходов и возможную отпускную цену.
Напоследок Грегори Персиммонс сказал:
— Между прочим, я видел вчера Тамалти. Он хочет снять один абзац в своей книге и боится, не поздно ли. Он послал Рекстоу открытку, но я, пожалуй, присмотрю сам, чтобы все было в порядке. Зайду-ка я к Рекстоу.
— Конечно, — кивнул Стивен. — Сейчас подпишу бумаги и освобожусь минут через десять.
Когда дверь за отцом закрылась, он покачал головой, подумав про себя: «Он не пошел бы туда, если бы и в самом деле убил там человека. Нет, он просто меня разыгрывал.
Жуткие шуточки, но он такое любит».
Неврастения Лайонела была поглубже, чем у его начальника, но работы во вторник навалилось столько, что стало не до нее. Еще с утра к нему заглянул Морнингтон и попросил гранки «Священных сосудов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33