Теперь все будет лучше.
5
— Поторопитесь, — высокая фигура лэрда неясно вырисовывалась в темноте, когда он вел жену и дочерей через внутренний двор замка Альвер, и его темный плащ развевался на ветру. Зок ждет нас на берегу, мы не можем терять время. Английские солдаты могут быть здесь на рассвете.
Мари сдержала крик боли. Теплая влажность на ее бедрах говорила о том, что у нее опять началось кровотечение, и она чуть не потеряла сознание. Но она собрала все оставшиеся силы, потому что если бы она упала, это бы ускорило исполнение уготовленной им участи, какой бы ужасной она ни была. Она подозревала, что ее дьявольский супруг проявил вероломство. Почему вдруг он, который открыто заявлял о своем желании истребить отпрысков женского рода, избавить Альвер от этого проклятия, теперь старается спасти их от англичан? Он смог бы избавиться от них, не обагрив свои руки их кровью. Она оперлась на руку Мэри, позволив той тащить себя вперед.
Сквозь летящие облака проглядывал месяц. Изредка принимался моросить дождь. Ветер рвал их одежду. Эта ночь не годилась для морских путешествий, даже Зок так считал — но лодочник послушается своего хозяина, что бы из этого ни вышло.
Они достигли извилистой, скалистой дорожки, ведущей к берегу; лэрд шел впереди, уверенно шагая с ловкостью горного козла, время от времени оборачиваясь к ним, поторапливая и осыпая проклятьями.
Идис плакала, держась за Элизабет. Маргарет замыкала это шествие, и однажды она помедлила, как будто подумала о том, чтобы побежать в конюшню и вскочить на лошадь. Но ей бы не удалось это осуществить.
Они оказались на берегу, острые камни врезались в их обутые в сандалии ноги; море казалось надвигающейся на них темной массой, волны его были в белых барашках. А в бухте Мари разглядела очертание лодки, старого суденышка, которое Зок использовал для своих многочисленных путешествий на острова; лодка была глубоко в воде, натягивая швартовы.
Из темноты возникла сгорбленная фигура; лицо человека нельзя было рассмотреть, но им оно было известно достаточно хорошо: голова напоминала высохшую реликвию какого-то дикарского племени, глаза глубоко запали, и на первый взгляд казалось, что их не было вовсе. Крючковатый нос, из которого на грязные седые усы текла слизь. Тонкие, жестокие губы прятались в клочьях бороды, доходящей ему до груди. Ненормально короткие ноги и длинные руки. Это был карлик, который, казалось, постоянно пытался вытянуться в полный рост, но это ему никак не удавалось. О Зоке говорили, что он черный маг, которого Альвер защитил от охотников на колдунов для собственных целей. Слабый, но способный управлять лодкой в самый сильный шторм.
— Хозяин, — лодочник слегка поклонился. — Я готов выйти в море.
— Хорошо, — Альверу приходилось кричать, чтобы его услышали сквозь вой ветра. — Нам нельзя медлить. Я не успокоюсь, пока миледи и дочери не будут в безопасности от англичан на острове.
На секунду в прорыве между облаками показалась луна, осветившая изуродованное лицо Зока, заставив женщин вскрикнуть от ужаса. Потому что улыбка лодочника выражала не преданность и любезность по отношению к женщинам, бежавшим от ненавистного врага; это было выражение коварства, подтверждение того, что ему известен какой-то дьявольский план.
— Как долго? — Мари повернулась к мужу и попыталась разглядеть его костлявое лицо, но оно было скрыто тенью капюшона. — Как долго... должны мы оставаться на этом острове?
— До тех пор, пока возвращение не будет безопасно, — ответ прозвучал сразу же. — Я решу, когда наступит время и пошлю Зока привезти вас. Но на глупые вопросы нет времени. Отправляйтесь, пока есть возможность плыть.
Зок забрался на борт и протянул свою искривленную руку, чтобы помочь своим пассажиркам. Мари первая. Она вздрогнула от его холодного прикосновения, от его грубых пальцев, от того, как они вцепились в ее нежную кожу, как будто Зок получал садистское удовольствие от того, что причиняет ей боль. Она упала на палубу, но он не сделал и шага, чтобы помочь ей. Затем Мэри. Он силой затащил ее на борт, потом сграбастал Элизабет, так близко притянув ее к своему лицу, что она отпрянула от исходившего от него зловония. Маргарет, а затем Идис. Маленькая девочка плакала и сопротивлялась, за что лэрд сердито ударил ее.
Мари с трудом поднялась на колени и посмотрела за борт. Она увидела фигуру лэрда в серебристом свете луны, зловещая черная фигура, злорадствующая, а потом развязывающая веревки, как бы говоря этим: «Лодочник, не медли, делай все, что я тебе велел, не подведи меня!»
Лодка накренилась, мать и дочери упали в кучу на скользкие доски. Идис завизжала от страха, вцепившись в мать. Течение подхватило лодку, отогнало ее, кружа, от берега, и они смотрели, как похожий на краба Зок пытался справиться с рулем.
Мари не оглядывалась — в этом не было смысла. Вода захлестнула лодку и намочила их. Какова бы ни была их участь, они были бессильны изменить ее. Лэрд Альвер распорядился, а Зок выполнит его приказ,
Лодку мотало как щепку, кидало из стороны в сторону на огромных волнах. Даже Зоку было не под силу справиться с ее управлением и вести суденышко в нужном направлении. Мари подумала, не решил ли лэрд избавиться от жены и детей, отдав их во власть океана? И все же этот уродливый лодочник, скорчившийся у штурвала, казалось, держал определенный курс, к тому же Зок и прежде выходил в море в такую погоду. Местные крестьяне шепотом говорили, будто сам Дьявол направляет своего слугу, защищая его от опасностей, таящихся в морской пучине. Мари вздрогнула и прижала к себе дочерей. Если им суждено умереть, то они хотя бы все вместе. Но сейчас, в эту жуткую ночь, она страшилась не за их жизнь, а за их души.
Ее пальцы тайком ощупали складки испачканного плаща и сжали рукоятку маленького кинжала, спрятанного ею. Но что же станет с детьми, если она убьет себя? Только поэтому Мари не вонзила лезвие в сердце. Она не могла оставить их. Но могла ли она освободиться, даже в смерти?
Она знала о слухах, которые шепотом передавались людьми в горах и лощинах о лэрде Альвере. Не только о его крестьянских девках, это была всего лишь часть его темных секретов. Говорили, что на Вальпургиеву ночь лэрд поднимался к старой, разрушенной часовне за оленьим лесом, что будто это древнее место поклонения не было больше храмом Божьим, но храмом Дьявола; что там приносили в жертву животных, а их кровь пили ведьмы, собравшиеся на шабаш, а затем все предавались бесстыдным оргиям.
Элис, внучка старого пастуха, красивая семнадцатилетняя девушка, таинственным образом исчезла после одной такой Вальпургиевой ночи. Некоторые говорили, что она ждала ребенка от Альвера, что он выгнал ее из своих владений; другие же — что произошло ужасное человеческое жертвоприношение, во время которого обезумевшие участники его пили человеческую кровь, и что сам Дьявол появился там и благословил своих учеников.
Все это сплетни; Мари не слушала тех людей, считая рассказы их небылицами. До сих пор. Находясь в бушующем море, со сморщенным Зоком у руля, она больше не сомневалась, что это правда. Если бы они умерли, и души их успокоились бы. Но была ли смерть избавлением? Если местные жители говорили правду, тогда Мари и ее дочери обречены быть рабынями тьмы навеки.
Идис затошнило, она бросилась на затопленную палубу, плача, ее вырвало. Элизабет и Маргарет тщетно пытались упокоить ее. Огромная волна почти накрыла лодку, казавшуюся такой крошечной в этом водяном безумии. Казалось, что вот-вот суденышко опрокинется, но каким-то непостижимым образом лодка плыла по вспененным волнам, ее вновь и вновь подбрасывало вверх, потом она падала и поднималась снова. Но Зок был тверд; сгорбившись у руля, глухой к опасности; если бы не карлик-лодочник, у них могла появиться надежда на спасение. Но больше всего их страшил их удел, их окончательная судьба. Утонуть было бы благословением по сравнению с тем, что их ждало.
Месяц больше не проглядывал сквозь тяжелые облака, как будто боялся показаться, зная, что подобные дела должны вершиться под покровом темноты. Дождь перемешался с морскими брызгами и Мари с детьми не могли разглядеть даже Зока. То была ночь пытки, когда ад — это не вечное пламя, а нескончаемое злое море, и, может быть, лодочнику надлежало доставить их на реку Стикс, в подземное царство Гадеса.
Мари подумала, что стало светлее, так как она могла рассмотреть слабые очертания их ужасного надсмотрщика. Она взглянула на небо и увидела, что месяц исчез. Небо слегка посветлело, появились сероватые проблески приближающегося рассвета. Но шторм не ослаб, его ярость не утихла.
Внезапно по обеим сторонам возникли отвесные скалы, их высокие зубчатые вершины напоминали гигантских орлов, выжидающих момента броситься на свою утреннюю добычу. Они находились в узкой бухте, где пенилась вода, угрожая разбить лодку в щепки о теснящиеся по бокам скалы. У Мари перехватило дыхание, она поняла, что они прибыли на остров Альвер и завершили свой опасный переход с материка. Они были спасены от опасностей морской пучины, направляемые какой-то ужасной силой, которой служил этот нелепый лодочник. Они наверняка прибыли в ад.
Зок стоял, сохраняя каким-то образом равновесие в качающейся лодке, умело раскручивая веревку. Он выбросил ее конец с грузом. Марк показалось, будто она услыхала, как он стукнулся о скалу. Лодка дернулась, затем пришла в равновесие, заскрежетала по дну. Они были на мели.
В полутьме Мари оглядела лица остальных и увидела, что они бледны, охвачены ужасом, глаза их бегали, губы бормотали молитвы о спасении. Они лежали, сгрудившись, прижавшись друг к другу, в воде, залившей скользкое дно лодки.
Зок рискованно прилепился на носу. Они увидели, как он прыгнул и исчез из виду, словно ловкая обезьянка, тянущая каким-то образом лодку за нос на каменистый берег, закрепляя швартовы Потом он вернулся, и лицо его в свете раннего утра выражало злобу и злорадство. Он ругал их, обзывал никчемными девками, велел им вылезать на берег.
Идис пошла первая, переступив через Мэри. Она была подхвачена лодочником. Девочка взвизгнула от ужаса, когда он сначала поднял ее, а затем грубо швырнул на каменистый берег. Потом лодочник вытащил Мэри, и она полетела на берег, упав
головой вперед. Наступила очередь Маргарет, и она упала, растянувшись, на Мэри. Зок брызгал слюной. Нескрываемая злоба была на его лице, когда он заорал, чтобы они поторапливались. Лодка дернулась, словно пытаясь оборвать трос и поскорее покинуть этот остров зла. Мари отшатнулась от протянутой к ней крючковатой руки и упала. Зока охватила ярость, он обозвал ее шлюхой, вновь велел торопиться. Медленно, с трудом она поднялась, просунула руку под просторный свой плащ, намокший и облепивший ее стройную фигуру, вновь ее пальцы обвились вокруг резной рукоятки кинжала, крепко сжали ее.
Зок опять стал поносить ее, этот дьявол, странно спешащий покинуть свой собственный ад. Правой рукой он грубо схватил ее за левое запястье, рванул вперед и начал перетаскивать через борт, вне себя от ярости за эту задержку.
Медленно Мари достала нож из складок промокшей одежды.
6
С наступлением осени на остров прилетели гуси. Фрэнк был на восточном склоне холма, где паслись его кланфоресты, когда он заметил первую стаю, неровную линию едва различимых точек; некоторые птицы прятались в низких облаках, всего же их было, может быть, пятьдесят, они кружились, снижая высоту, их дикие крики доносил до него ветер.
Зачарованный, он смотрел, как они начали снижаться по спирали, вожаки опустились на огромную болотистую местность, известную как Торфяное болото, остальные присоединились позже. Они опустились и сразу же начали пастись, голодные и уставшие после длительного перелета с арктических просторов — они вернулись с мест гнездовья на западные острова. Дикие гуси — он читал о них — это вид, от которого произошли гуси домашние. Дикие и свободные. Как и он сам.
Он простоял там час, может и больше, наблюдая за ними. Опустилось еще несколько стай, присоединившись к ним, и когда они паслись на траве, он заметил, что старый гусак, очевидно, их вожак, пасся отдельно от других, время от времени поднимая голову и оглядываясь вокруг. Гуси устали, но вовсе не утратили бдительность — от этого зависело их выживание.
Его мысли были прерваны повизгиванием Джейка, и он наклонился, чтобы погладить собаку.
— Гуси, старина, — тихо сказал он, — Как насчет того, чтобы подстрелить одного завтра, а?
Джейк энергично застучал хвостом по траве, как будто он понял.
— Только одного, на ужин, — Фрэнк выпрямился. — Не больше, потому что я хочу, чтобы они прилетали каждую зиму. Может быть, именно гусей мы и слышали прошлой ночью, это они нас так сильно напугали.
На этот раз Джейк не вильнул хвостом; только ему известным чутьем он прекрасно понимал: что бы это ни было, что потревожило их прошлой ночью, но только не дикие гуси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
5
— Поторопитесь, — высокая фигура лэрда неясно вырисовывалась в темноте, когда он вел жену и дочерей через внутренний двор замка Альвер, и его темный плащ развевался на ветру. Зок ждет нас на берегу, мы не можем терять время. Английские солдаты могут быть здесь на рассвете.
Мари сдержала крик боли. Теплая влажность на ее бедрах говорила о том, что у нее опять началось кровотечение, и она чуть не потеряла сознание. Но она собрала все оставшиеся силы, потому что если бы она упала, это бы ускорило исполнение уготовленной им участи, какой бы ужасной она ни была. Она подозревала, что ее дьявольский супруг проявил вероломство. Почему вдруг он, который открыто заявлял о своем желании истребить отпрысков женского рода, избавить Альвер от этого проклятия, теперь старается спасти их от англичан? Он смог бы избавиться от них, не обагрив свои руки их кровью. Она оперлась на руку Мэри, позволив той тащить себя вперед.
Сквозь летящие облака проглядывал месяц. Изредка принимался моросить дождь. Ветер рвал их одежду. Эта ночь не годилась для морских путешествий, даже Зок так считал — но лодочник послушается своего хозяина, что бы из этого ни вышло.
Они достигли извилистой, скалистой дорожки, ведущей к берегу; лэрд шел впереди, уверенно шагая с ловкостью горного козла, время от времени оборачиваясь к ним, поторапливая и осыпая проклятьями.
Идис плакала, держась за Элизабет. Маргарет замыкала это шествие, и однажды она помедлила, как будто подумала о том, чтобы побежать в конюшню и вскочить на лошадь. Но ей бы не удалось это осуществить.
Они оказались на берегу, острые камни врезались в их обутые в сандалии ноги; море казалось надвигающейся на них темной массой, волны его были в белых барашках. А в бухте Мари разглядела очертание лодки, старого суденышка, которое Зок использовал для своих многочисленных путешествий на острова; лодка была глубоко в воде, натягивая швартовы.
Из темноты возникла сгорбленная фигура; лицо человека нельзя было рассмотреть, но им оно было известно достаточно хорошо: голова напоминала высохшую реликвию какого-то дикарского племени, глаза глубоко запали, и на первый взгляд казалось, что их не было вовсе. Крючковатый нос, из которого на грязные седые усы текла слизь. Тонкие, жестокие губы прятались в клочьях бороды, доходящей ему до груди. Ненормально короткие ноги и длинные руки. Это был карлик, который, казалось, постоянно пытался вытянуться в полный рост, но это ему никак не удавалось. О Зоке говорили, что он черный маг, которого Альвер защитил от охотников на колдунов для собственных целей. Слабый, но способный управлять лодкой в самый сильный шторм.
— Хозяин, — лодочник слегка поклонился. — Я готов выйти в море.
— Хорошо, — Альверу приходилось кричать, чтобы его услышали сквозь вой ветра. — Нам нельзя медлить. Я не успокоюсь, пока миледи и дочери не будут в безопасности от англичан на острове.
На секунду в прорыве между облаками показалась луна, осветившая изуродованное лицо Зока, заставив женщин вскрикнуть от ужаса. Потому что улыбка лодочника выражала не преданность и любезность по отношению к женщинам, бежавшим от ненавистного врага; это было выражение коварства, подтверждение того, что ему известен какой-то дьявольский план.
— Как долго? — Мари повернулась к мужу и попыталась разглядеть его костлявое лицо, но оно было скрыто тенью капюшона. — Как долго... должны мы оставаться на этом острове?
— До тех пор, пока возвращение не будет безопасно, — ответ прозвучал сразу же. — Я решу, когда наступит время и пошлю Зока привезти вас. Но на глупые вопросы нет времени. Отправляйтесь, пока есть возможность плыть.
Зок забрался на борт и протянул свою искривленную руку, чтобы помочь своим пассажиркам. Мари первая. Она вздрогнула от его холодного прикосновения, от его грубых пальцев, от того, как они вцепились в ее нежную кожу, как будто Зок получал садистское удовольствие от того, что причиняет ей боль. Она упала на палубу, но он не сделал и шага, чтобы помочь ей. Затем Мэри. Он силой затащил ее на борт, потом сграбастал Элизабет, так близко притянув ее к своему лицу, что она отпрянула от исходившего от него зловония. Маргарет, а затем Идис. Маленькая девочка плакала и сопротивлялась, за что лэрд сердито ударил ее.
Мари с трудом поднялась на колени и посмотрела за борт. Она увидела фигуру лэрда в серебристом свете луны, зловещая черная фигура, злорадствующая, а потом развязывающая веревки, как бы говоря этим: «Лодочник, не медли, делай все, что я тебе велел, не подведи меня!»
Лодка накренилась, мать и дочери упали в кучу на скользкие доски. Идис завизжала от страха, вцепившись в мать. Течение подхватило лодку, отогнало ее, кружа, от берега, и они смотрели, как похожий на краба Зок пытался справиться с рулем.
Мари не оглядывалась — в этом не было смысла. Вода захлестнула лодку и намочила их. Какова бы ни была их участь, они были бессильны изменить ее. Лэрд Альвер распорядился, а Зок выполнит его приказ,
Лодку мотало как щепку, кидало из стороны в сторону на огромных волнах. Даже Зоку было не под силу справиться с ее управлением и вести суденышко в нужном направлении. Мари подумала, не решил ли лэрд избавиться от жены и детей, отдав их во власть океана? И все же этот уродливый лодочник, скорчившийся у штурвала, казалось, держал определенный курс, к тому же Зок и прежде выходил в море в такую погоду. Местные крестьяне шепотом говорили, будто сам Дьявол направляет своего слугу, защищая его от опасностей, таящихся в морской пучине. Мари вздрогнула и прижала к себе дочерей. Если им суждено умереть, то они хотя бы все вместе. Но сейчас, в эту жуткую ночь, она страшилась не за их жизнь, а за их души.
Ее пальцы тайком ощупали складки испачканного плаща и сжали рукоятку маленького кинжала, спрятанного ею. Но что же станет с детьми, если она убьет себя? Только поэтому Мари не вонзила лезвие в сердце. Она не могла оставить их. Но могла ли она освободиться, даже в смерти?
Она знала о слухах, которые шепотом передавались людьми в горах и лощинах о лэрде Альвере. Не только о его крестьянских девках, это была всего лишь часть его темных секретов. Говорили, что на Вальпургиеву ночь лэрд поднимался к старой, разрушенной часовне за оленьим лесом, что будто это древнее место поклонения не было больше храмом Божьим, но храмом Дьявола; что там приносили в жертву животных, а их кровь пили ведьмы, собравшиеся на шабаш, а затем все предавались бесстыдным оргиям.
Элис, внучка старого пастуха, красивая семнадцатилетняя девушка, таинственным образом исчезла после одной такой Вальпургиевой ночи. Некоторые говорили, что она ждала ребенка от Альвера, что он выгнал ее из своих владений; другие же — что произошло ужасное человеческое жертвоприношение, во время которого обезумевшие участники его пили человеческую кровь, и что сам Дьявол появился там и благословил своих учеников.
Все это сплетни; Мари не слушала тех людей, считая рассказы их небылицами. До сих пор. Находясь в бушующем море, со сморщенным Зоком у руля, она больше не сомневалась, что это правда. Если бы они умерли, и души их успокоились бы. Но была ли смерть избавлением? Если местные жители говорили правду, тогда Мари и ее дочери обречены быть рабынями тьмы навеки.
Идис затошнило, она бросилась на затопленную палубу, плача, ее вырвало. Элизабет и Маргарет тщетно пытались упокоить ее. Огромная волна почти накрыла лодку, казавшуюся такой крошечной в этом водяном безумии. Казалось, что вот-вот суденышко опрокинется, но каким-то непостижимым образом лодка плыла по вспененным волнам, ее вновь и вновь подбрасывало вверх, потом она падала и поднималась снова. Но Зок был тверд; сгорбившись у руля, глухой к опасности; если бы не карлик-лодочник, у них могла появиться надежда на спасение. Но больше всего их страшил их удел, их окончательная судьба. Утонуть было бы благословением по сравнению с тем, что их ждало.
Месяц больше не проглядывал сквозь тяжелые облака, как будто боялся показаться, зная, что подобные дела должны вершиться под покровом темноты. Дождь перемешался с морскими брызгами и Мари с детьми не могли разглядеть даже Зока. То была ночь пытки, когда ад — это не вечное пламя, а нескончаемое злое море, и, может быть, лодочнику надлежало доставить их на реку Стикс, в подземное царство Гадеса.
Мари подумала, что стало светлее, так как она могла рассмотреть слабые очертания их ужасного надсмотрщика. Она взглянула на небо и увидела, что месяц исчез. Небо слегка посветлело, появились сероватые проблески приближающегося рассвета. Но шторм не ослаб, его ярость не утихла.
Внезапно по обеим сторонам возникли отвесные скалы, их высокие зубчатые вершины напоминали гигантских орлов, выжидающих момента броситься на свою утреннюю добычу. Они находились в узкой бухте, где пенилась вода, угрожая разбить лодку в щепки о теснящиеся по бокам скалы. У Мари перехватило дыхание, она поняла, что они прибыли на остров Альвер и завершили свой опасный переход с материка. Они были спасены от опасностей морской пучины, направляемые какой-то ужасной силой, которой служил этот нелепый лодочник. Они наверняка прибыли в ад.
Зок стоял, сохраняя каким-то образом равновесие в качающейся лодке, умело раскручивая веревку. Он выбросил ее конец с грузом. Марк показалось, будто она услыхала, как он стукнулся о скалу. Лодка дернулась, затем пришла в равновесие, заскрежетала по дну. Они были на мели.
В полутьме Мари оглядела лица остальных и увидела, что они бледны, охвачены ужасом, глаза их бегали, губы бормотали молитвы о спасении. Они лежали, сгрудившись, прижавшись друг к другу, в воде, залившей скользкое дно лодки.
Зок рискованно прилепился на носу. Они увидели, как он прыгнул и исчез из виду, словно ловкая обезьянка, тянущая каким-то образом лодку за нос на каменистый берег, закрепляя швартовы Потом он вернулся, и лицо его в свете раннего утра выражало злобу и злорадство. Он ругал их, обзывал никчемными девками, велел им вылезать на берег.
Идис пошла первая, переступив через Мэри. Она была подхвачена лодочником. Девочка взвизгнула от ужаса, когда он сначала поднял ее, а затем грубо швырнул на каменистый берег. Потом лодочник вытащил Мэри, и она полетела на берег, упав
головой вперед. Наступила очередь Маргарет, и она упала, растянувшись, на Мэри. Зок брызгал слюной. Нескрываемая злоба была на его лице, когда он заорал, чтобы они поторапливались. Лодка дернулась, словно пытаясь оборвать трос и поскорее покинуть этот остров зла. Мари отшатнулась от протянутой к ней крючковатой руки и упала. Зока охватила ярость, он обозвал ее шлюхой, вновь велел торопиться. Медленно, с трудом она поднялась, просунула руку под просторный свой плащ, намокший и облепивший ее стройную фигуру, вновь ее пальцы обвились вокруг резной рукоятки кинжала, крепко сжали ее.
Зок опять стал поносить ее, этот дьявол, странно спешащий покинуть свой собственный ад. Правой рукой он грубо схватил ее за левое запястье, рванул вперед и начал перетаскивать через борт, вне себя от ярости за эту задержку.
Медленно Мари достала нож из складок промокшей одежды.
6
С наступлением осени на остров прилетели гуси. Фрэнк был на восточном склоне холма, где паслись его кланфоресты, когда он заметил первую стаю, неровную линию едва различимых точек; некоторые птицы прятались в низких облаках, всего же их было, может быть, пятьдесят, они кружились, снижая высоту, их дикие крики доносил до него ветер.
Зачарованный, он смотрел, как они начали снижаться по спирали, вожаки опустились на огромную болотистую местность, известную как Торфяное болото, остальные присоединились позже. Они опустились и сразу же начали пастись, голодные и уставшие после длительного перелета с арктических просторов — они вернулись с мест гнездовья на западные острова. Дикие гуси — он читал о них — это вид, от которого произошли гуси домашние. Дикие и свободные. Как и он сам.
Он простоял там час, может и больше, наблюдая за ними. Опустилось еще несколько стай, присоединившись к ним, и когда они паслись на траве, он заметил, что старый гусак, очевидно, их вожак, пасся отдельно от других, время от времени поднимая голову и оглядываясь вокруг. Гуси устали, но вовсе не утратили бдительность — от этого зависело их выживание.
Его мысли были прерваны повизгиванием Джейка, и он наклонился, чтобы погладить собаку.
— Гуси, старина, — тихо сказал он, — Как насчет того, чтобы подстрелить одного завтра, а?
Джейк энергично застучал хвостом по траве, как будто он понял.
— Только одного, на ужин, — Фрэнк выпрямился. — Не больше, потому что я хочу, чтобы они прилетали каждую зиму. Может быть, именно гусей мы и слышали прошлой ночью, это они нас так сильно напугали.
На этот раз Джейк не вильнул хвостом; только ему известным чутьем он прекрасно понимал: что бы это ни было, что потревожило их прошлой ночью, но только не дикие гуси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25