Его охватило предчувствие, что должно произойти что-то ужасное, но он не в силах предотвратить это. Он не мог остановить руку судьбы.
Пройдя полмили, он ступил на землю Морриса. Холмистые луга, расстилающиеся за узкой, извивающейся лентой реки, поднимающиеся к гряде пурпурных гор, вершины которых были спрятаны сейчас в низко нависших облаках. Величественная, зловещая местность, с собственным настроением: вот только что она улыбалась в ярком солнечном свете, а вот уже нахмурилась, когда собрались грозовые облака.
Дикий, сильно пересеченный ландшафт, низины с сочной травой перемежаются с плодородными землями, над которыми возвышаются скудные нагорные пастбища. На фоне вереска и папоротника-орляка точками выделялись овцы, которые явно не обращали внимания на погоду — им было все равно, идет ли дождь, светит ли солнце. Чуть ниже под развесистыми дубами сгрудилось стадо породистых шароле. Артур не сомневался, что собирается ливень; коровы редко ошибались в своих прогнозах погоды, если ты умел их правильно понимать.
Он свернул на грязную подъездную дорогу, ведущую к большому фермерскому дому XVII века. Спарчмур сохранил свой величественный вид, несмотря на царившее запустение; дерево обветшало, его необходимо обновить, кишмя кишит личинками древоточца, но еще лет сто продержится. На крыше не хватает пары шиферных плиток, желоб угрожающе повис. Артур лениво подумал, почему Клифф Моррис ничего не предпримет, ведь деньги у него есть. Хотя, однако, это было вполне в духе богатого фермера: деньги у него водились потому, что он тратил их только в крайнем случае. Большую часть года дорога утопала почти на метр в грязи, высыхая только во время засухи, снова превращаясь в грязь, когда начинались дожди. Бетонное покрытие разрешило бы эту проблему раз и навсегда, но бетон стоил денег.
За домом виднелись несколько длинных, низких строений, похожих на лачуги, построенных крепко, но неуклюже — асбест и рифленая жесть. Изнутри доносилось непрерывное кудахтанье несушек; тысячи кур сидели в клетках, и их единственным предназначением в жизни было производство яиц, когда же они переставали нестись, их убивали, чтобы освободить место для новых. Только яйца имели значение для Клиффа Морриса, потому что яйца давали прибыль.
— Доброе утро, Артур. — Из сарая с инвентарем вышел высокий человек в потертом твидовом костюме, брюки заправлены в высокие сапоги с заплатками, потому что поставить заплатки было дешевле, чем заменить обувь. Редеющие светлые волосы, довольно благообразные черты лица, давно небритый, вид неопрятный, но ему это, однако, шло. «Джентльмен-работяга» — так он шутливо назвал себя как-то лет двадцать назад, и это определение пристало к Клиффу Моррису. Если бы он побрился и приоделся, он бы утратил свою индивидуальность.
Артур Тэррэт кивнул, взглянул невольно на свои потертые ботинки, испытывая чувство неловкости напополам с врожденным комплексом неполноценности. Я знаю свое место, сэр, я всего лишь наемный работник. Он подумал, знает ли Клифф Моррис о том, что произошло ночью. Большинство жителей Хоупа, несомненно, знали. Хильда Тэррэт прокляла своего мужа за то, что у него была другая. Но она не знает, кто его любовница. Я даже не хочу думать о ней, все кончено. Навсегда.
— Сегодня надо привести быка. — Отрывистая команда, план работы на день, как бывало каждое утро, когда Артур появлялся на ферме. Быка придется привести тебе, Артур.
Артур кивнул, сильно встревожился. Бык породы шароле находился с коровами уже неделю; это был бык Реджа Хьюза, мощное животное, которого держали исключительно из-за его спермы, потому что сперма, равно как и куриные яйца, приносила доход. А когда бык утратит способность воспроизводить потомство, его зарежут, и Боврил пойдет на бифштексы. Дурацкая кличка — Боврил, но быку-то какая разница. Когда Боврил приходил в ярость, он превращался в живой таран, который крушил и бодал все, что стояло у него на пути.
— Он иногда бывает немного нервным, мистер Моррис, сэр. — Артур поднял глаза, надеясь, что его босс не воспримет это замечание как отказ или даже как некоторое недовольство. Это была просто констатация факта, предупреждение. Нам нужен грузовик, чтобы привезти его, сэр.
— Но у нас с ним не было никаких проблем, когда он был здесь, он со своей работой справлялся. — Клифф Моррис улыбнулся — острота эта явно не была оценена его единственным работником.
— Говорят, он не так давно бесился, — нерешительно сказал Артур. — Не подумайте только, что я перечу вам, сэр, но я должен вас предупредить.
— Много чего «говорят» в Хоупе, — Клифф Моррис издал сдавленный смешок. — В основном это слухи. Им в деревне не о чем говорить, вот и выдумывают всякую всячину.
— Вы, наверно, правы, сэр. — Только иногда эти слухи оказываются достоверными. Надеюсь, если вы что-то услышите о прошлой ночи, сэр, вы этому не поверите. Потому что это правда.
— Захвати вилы. — Моррис отвернулся, он не был сегодня расположен разговаривать. — Не спускай с него глаз, и я гарантирую, что у тебя с ним не будет проблем. Займись этим сразу же, потому что Редж придет за ним в девять.
У Артура засосало под ложечкой. По всей вероятности, с Боврилом никаких проблем не будет, просто нервы у него самого на пределе, это все из-за прошлой ночи. Он увидел вилы, стоящие у стены, взял их. Какой непрочный инструмент, если не считать стальные зубья. Этими зубьями можно и быка убить, если умело за дело взяться. А если угодишь не в то место, то разъяришь животное еще больше.
Клифф Моррис ушел в курятник, и Артур остался один. Совсем один, как большую часть жизни. Делаешь то, что велят, потому что такова твоя участь. Ты всего лишь крошечный винтик в огромном механизме.
Путь к ступенькам через изгородь выпаса показался ему очень длинным. Он шел медленно, ноги, казалось, плохо слушались, приходилось напрягаться: словно робот, нуждающийся в ремонте.
Он поднялся на луг, прикрыл ладонью глаза, потому что солнце на мгновение проглянуло сквозь темную тучу. Но это ненадолго, через час польет. Коровы все еще прятались под дубами, что было верным признаком приближающегося дождя. А также признаком того, что бык был с ними.
Артур замедлил шаг. У него сильно пересохло во рту, он почувствовал кислый вкус, внутри все похолодело. Это была Судьба, управляемая Хильдой. В ушах у него все еще стоял ее злобный, скрипучий голос, вновь и вновь она выкрикнула свое проклятье. Душа твоя пребудет в вечных муках.
У него еще было время уйти, вернуться на ферму. Простите, мистер Моррис, сэр, но я не могу загнать Боврила. Он бодается, я не могу даже приблизиться к нему. Придется нам вывести грузовик, чтобы загнать его.
Нет, это не поможет. Не тот человек был Клифф Моррис. Я велел тебе привести быка на ферму, Тэррэт. Обычно он называл Артура по фамилии, когда бывал недоволен. Так что придумай-ка лучше способ, как загнать его во двор, черт побери.
Да, сэр. Я пойду и попробую снова.
И в этот миг Артур Тэррэт увидел быка. Приземистое, могучего сложения животное, весом больше тонны, ноги короткие и толстые, голова широкая и мощная. Трудно представить, что он способен быстро бегать. Светло-коричневого цвета, на боках — грязь, он недавно лежал. Сейчас бык стоял и смотрел на Артура, точно так же, как кот миссис Клэтт около часа назад. Но бык не был зол, он был спокоен, расслаблен, он просто лениво наблюдал за человеком.
Артур попытался сглотнуть слюну, но во рту было сухо. Он решительно сжал рукоятку вил.
— Пойдешь со мной во двор, приятель?
Глупо было задавать вопросы быку. Голос Тэррэта дрожал, он оглянулся, соображая, успеет ли добежать до изгороди, если потребуется. Нет, не успеет, изгородь была слишком далеко. Или он, или я, не надо ему показывать, что я боюсь его.
— Давай, поторапливайся.
Бык сделал пару шагов вперед, остановился, посмотрел на него. Совсем не агрессивно, просто с любопытством. Зачем это ты собираешься вести меня во двор?
— Там для тебя есть еще коровы, — ответил Артур Тэррэт. — Получишь удовольствие, паразит ты эдакий. Ну, пошли, что ли.
Он слегка повернул вилы — ровно настолько, чтобы животное их увидело. Боврил медленно, тяжело двинулся к воротам, которые были метрах в двухстах; он мотал хвостом из стороны в сторону, ни разу не оглянулся назад. Может быть, он совершенно не замечал, что следом идет человек, просто сам решил туда отправиться.
Волна облегчения захлестнула Артура, он расслабился. Он испытывал почти восторг, ему хотелось крикнуть: «Бык послушался, он сам захотел пойти во двор!».
Он шел следом за быком, спотыкаясь, опираясь на вилы, словно это была дорожная палка. Может быть, ему следовало бы накинуть веревку на шею быку. Нет, тому это могло бы не понравиться, он предпочитал просьбу приказу. Увещевай его, напомни еще раз о коровах, ждущих его. Этот подлец понимает, не может дождаться. Ему уже опостылели телки Морриса, хочется свеженьких.
Они почти дошли до ворот.
— Погоди, приятель, я тебе открою. — Артур Тэррэт просто задыхался от восторга. Если Хильда и прокляла его, ее проклятье не сбывается. Все это одна болтовня, ей просто иногда везло, кое-какие вещи совпадали, вот и все. Поэтому люди боялись ее, а она не опаснее, чем миссис Клэтт. Или чем Боврил. Просто старая болтунья.
Бык остановился перед воротами, словно ждал. Открывай скорее, пошли к тем коровам. Артур принялся развязывать веревку. Алюминиевая калитка была привязана этой веревкой к прогнившему столбу. Проклятье! Как и все остальное на ферме Морриса, эта калитка была еще одной импровизацией. Пара часов работы, и калитку можно было бы навесить как положено, она бы открывалась в обе стороны на петлях. Вместо этого ее привязали веревкой, и каждый раз приходилось изрядно повозиться, заходя на луг или выходя оттуда.
Черт, каким-то образом петля завязалась узлом; он попытался распутать его, но узел был слишком тутой. Артур поднял голову, посмотрел на быка. Огромный шароле наблюдал за ним с некоторым интересом. Что-то у тебя не ладится, Артур. Да, у него не ладилось, пальцы дрожали, он никак не мог ухватиться за нужный конец, чтобы развязать узел. Крякнув от досады, он швырнул на землю вилы, нащупал в кармане куртки старый складной ножик. И в этот момент бык напал на него.
Любопытство в глазах внезапно сменилось ненавистью, все его мышцы напряглись. Короткие ноги понесли вперед тонну веса, мощная голова опустилась и вновь поднялась, ударив Артура Тэррэта прямо в грудь, отбросив его с ошеломляющей силой на калитку. Он не успел даже крикнуть, почувствовал, как треснула грудная клетка, как прогнулась под его тяжестью алюминиевая калитка, ощутил вкус крови, наполнившей рот.
Внезапно время как будто остановило свой бег. Он все еще стоял на ногах, потому что его рука и нога застряли в калитке, провиснув вперед, сплевывая кровью. Перед глазами у него плыл туман, но он не потерял сознание.
Бык отошел назад, все еще наблюдая за ним, роя копытом землю и мотая хвостом. Он был полон ненависти и силы, он сделал это сознательно, не в слепой ярости. Глаза его были выпучены, он ждал. Он не торопился, у него было время.
Охваченный ужасом, Артур Тэррэт вжался в искореженную калитку, словно жертва, брошенная на растерзание дикому зверю. Он не хотел смотреть, но ему пришлось. Он мысленно проклинал Хильду за то, что она сделала, за то, что она заманила его в свои зловещие сети и наказала, когда он попытался освободиться. Он проклинал Реджа Хьюза за то, что тот не срезал рога у быка, когда тот был теленком, впрочем, это бы не помогло — голова животного была настоящим тараном.
Бык снова наклонил голову, бросился на него, мотнул головой кверху; с окровавленных губ Тэррэта сорвался булькающий звук, когда бычьи рога вспороли ему пах. Он почувствовал, как рвется его мягкая плоть, как теплая кровь течет в разорванные рабочие брюки.
Да свернется твое семя, да станет оно пустым, да разломятся твои кости, да разорвется твоя плоть на куски!
Сука, злобная сука, перестань! Но он знал, что она не перестанет, потому что эти глаза, насмехающиеся над ним со злостью униженной женщины, принадлежали самой хоупской ведьме, это было воплощение Хильды Тэррэт, точно так же, как кот миссис Клэтт был человеком в кошачьем обличии. Он истекал кровью, рана в паху разошлась почти до пупа; он посмотрел вниз и резко отдернул голову. Боже, нет, о Боже! Из открытой кровавой раны вываливались кишки, ленты потрохов, смердящие, покачивающиеся. Он чуть было не потерял сознание, он желал этого, но Хильда не позволила ему. Он слышал, как она безумно кричит на него, он хотел зажать уши, но одна рука была сломана, а вторая застряла в согнутых прутьях калитки. И все равно это был лишь символический жест, потому что ее голос проник бы повсюду.
Бык стоял и безмятежно наблюдал за ним; злость и жажда крови оставили его; послушное, удивленное существо, недоумевающее, что же случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42