Те, кто
оказывались на его границе, изменялись лишь частично. Например, Крокетт
видел одного гнома с головой моли, другой стал червем от середины туловища
и ниже. Еще один... Уф! Даже богато развитое воображение людей, вероятно,
не смогло бы породить подобных чудищ.
Жуткий грохот, наполнявший пещеру, нарушил покой сталагмитов, и они
посыпались вниз. Все новые полчища гномов устремлялись в атаку, дабы тут
же подвергнуться изменениям. Мыши, моли, летучие мыши и другие существа
наполняли Пещеру Совета. Крокетт закрыл лицо руками и молился.
Он убрал руки как раз тогда, когда Подгран выхватил из воздуха
красный кристалл.
Император помедлил и осторожно положил его рядом с собой. На свет
появилось пурпурное яйцо, оно с треском ударилось о пол, и тридцать гномов
превратились в жаб.
Очевидно, только Подгран имел иммунитет против своего волшебства.
Ряды нападающих быстро редели, ибо источник яиц Кокатрис был, казалось,
неисчерпаем. Сколько пройдет времени, прежде чем очередь дойдет и до
Крокетта? Он не мог прятаться в своем тайнике вечно.
Крокетт остановил взгляд на красном кристалле, который Подгран с
такой заботливостью отложил в сторону. Что-то такое вертелось в его
памяти... что-то о яйце Кокатрис, которое может превращать гнома в
человека. Ну конечно! Подгран не пользуется этим яйцом, потому что сам вид
человека ненавистен гному. Если бы Крокетт только смог добраться до
красного кристалла...
Крокетт начал красться вдоль стены, пока не оказался неподалеку от
того места, где стоял Подгран. На Императора налетела еще одна волна
гномов, мгновенно превращенная в сов, и тут Крокетт добрался до красного
кристалла. Тот показался ему жутко холодным.
Крокетт уже собирался бросить его у своих ног, но вовремя одумался.
Он находился в сердце Дорнсеф Маунтин, в лабиринте пещер. Ни одно
человеческое существо не смогло бы выбраться отсюда, но гном мог, опираясь
на свою ненависть к дневному свету.
У самого лица Крокетта пролетела летучая мышь. Он был почти уверен,
что она пискнула: "Ну и драка!" пародией на голос Брокли Бун. Однако,
полной уверенности у него не было. Прежде чем бежать, он обвел пещеру
взглядом.
В ней царила полная неразбериха. Летучие мыши, моли, черви, утки и
дюжины других существ летали, бегали, кусались, визжали, фыркали, рычали,
бились и крякали повсюду. И повсюду метались гномы, - теперь их было
немного - не больше тысячи - продолжая превращаться во что попало, отмечая
тем самым места, в которых появлялся Император. Пока Крокетт наблюдал за
этой сценой, несколько ящериц пробежали у его ног в поисках укрытия.
- Бастовать вздумали?! - ревел Подгран. - Я вам покажу!
Крокетт повернулся и побежал. Тронный зал был пуст, и он нырнул в
первый же туннель. Там он сконцентрировался на дневном свете. Его левое
ухо ощутило давление. Крокетт кинулся в этом направлении и бежал до тех
пор, пока не увидел слева бокового прохода. Нырнув в него, он побежал еще
быстрее. Шум битвы все более отдалялся.
Крокетт крепко сжимал в руках яйцо Кокатрис. Что же было не так?
Подграну следовало остановиться и начать переговоры. Только... только он
этого не сделал. Мерзкий, злобный и глупый гном. Он, наверно, не
остановится, пока не уничтожит все свое королевство. Эта мысль заставила
Крокетта прибавить ходу.
Давление света продолжало вести его вперед. Иногда он ошибался
туннелем, но всегда, стоило ему лишь подумать о дневном свете, он
чувствовал, в каком направлении ему бежать. Его короткие кривые ноги
оказались на удивление быстрыми.
Потом он услышал, что за ним кто-то бежит.
Крокетт не стал оборачиваться. Поток ругательств, достигший его ушей,
не позволял усомниться в личности преследователя. Подгран очистил Пещеру
Совета от гномов и теперь намеревался разорвать на части Крокетта. И это
было не самым фатальным из его многочисленных обещаний.
Крокетт мчался вперед. Он летел по туннелю, как пуля. Реакция на свет
вела его. Он страшно боялся, что не успеет добежать. Топот за его спиной
становился все громче. Если бы Крокетт не был твердо уверен в обратном, он
решил бы, что его настигает целая армия гномов.
Быстрее! Быстрее! Но теперь Подгран был уже виден. Его рев сотрясал
стены. Крокетт подпрыгнул, свернул за угол и увидел поток ослепительного
света вдали. Это был дневной свет, каким он выглядит для глаз гнома.
Он не успеет вовремя добраться до выхода. Подгран уже наступает ему
на пятки. Еще несколько секунд, и эти корявые, ужасные руки вцепятся в
горло Крокетту.
И тут Крокетт вспомнил о яйце Кокатрис. Если он превратится в
человека прямо сейчас, Подгран не сможет до него дотронуться. А он почти у
входа в туннель.
Крокетт остановился, развернулся и поднял яйцо. Раскусив его
намерения, Император немедленно распростер обе руки и выхватил из воздуха
полдюжины кристаллов. Он швырнул их прямо в Крокетта - в воздухе словно
повисла радуга. Но Крокетт уже успел швырнуть оземь красный кристалл.
Раздался треск.
Драгоценность словно взорвалась, вокруг Крокетта замелькали красные
искры.
И тут обрушился потолок.

Немного погодя Крокетт с трудом выбрался из обломков. Протерев глаза,
он увидел, что путь во внешний мир по-прежнему открыт, и - благодарение
Богу - дневной свет снова выглядит как обычно, а не слепящей белой дымкой.
Крокетт посмотрел в сторону туннеля и замер. Из груды обломков,
кряхтя, выбирался Подгран. Его ругательства, однако, не стали менее
яростными.
Крокетт повернулся и побежал, спотыкаясь о камни и падая. На бегу он
успел увидеть, что Подгран смотрит на него.
Некоторое время гном стоял, как громом пораженный. Потом издал вопль,
повернулся и ринулся в темноту.
Вскоре звук его быстрых шагов стих вдали.
Крокетт с трудом перевел дыхание.
Гномы боятся людей... вот оно! И теперь...
Крокетт почувствовал даже большее облегчение, чем думал. В глубине
души он сомневался, сработает ли заклинание, поскольку Подгран швырнул в
него шесть или семь яиц Кокатрис. Но он успел разбить красный кристалл
раньше. Даже странный серебристый свет, сопутствующий гномам, исчез.
Глубины пещеры были совершенно темными... и молчаливыми.
Крокетт направился к выходу. Выбравшись наружу, он растянулся под
теплым предзакатным солнцем. Он находился недалеко от подножья Дорнсеф
Маунтин среди зарослей ежевики. Сотней футов дальше фермер вспахивал
плугом поле.
Крокетт поковылял к нему. При его приближении человек обернулся.
Некоторое время он стоял, как примерзший, потом заорал и бросился
бежать. Его крики уже замерли вдали, когда Крокетт, вспомнив о яйцах
Кокатрис, заставил себя оглядеть собственное тело.
И тут закричал уже он.
Но звук этот не был похож на те, что издавало человеческое горло.
И все же он был вполне естественен... при данных обстоятельствах.

1 2 3 4 5