— Сознание семи ученых было сканировано с помощью электрочувствительного записывающего устройства. Затем его впечатали в структуру молекул металла, которую поместили внутрь колонн из неразрушимого хрусталя. Эти дубликаты ни на йоту не отличаются от оригиналов, исключая лишь тот маленький факт, что оригиналы были подвластны времени и угасли под грузом лет. А хрустальные дубликаты продолжают сознательную жизнь, проводя миллионы и миллионы лет в неустанных размышлениях, — спокойно бубнил Зелобион.
— Поразительно! — восхищенно проговорил Ганелон.
— Да ну, сущий пустяк!
Семь колонн возвышались, безмятежные, вечные, омываемые лучами солнечного света. Ганелон был человеком действия, но даже он ощутил пробуждение почти религиозного трепета в присутствии этого бессмертного интеллекта.
— А они могут нас видеть?
Маг отрицательно покачал головой.
— Приборы их чувственного восприятия отключены. Мыслить легче в темноте и молчании, без каких-либо досадных помех. Так что сейчас они изолированы от нас. Но при этом, каждый может общаться с коллегами, дискутируя и обмениваясь научными данными с помощью молекулярной телепатии или физического резонанса. Позволь-ка…
Он двинулся вдоль круга колонн, задумчиво поглаживая переносицу указательным пальцем и размышляя.
— Для нашего дела я собираюсь включить приборы чувственного восприятия Келемона, физика, и Паолалкана, астронома. Я сомневаюсь, что другие научные дисциплины смогут сейчас помочь нам.
Он манипулировал приборами, расположенными у подножия тех колонн, в которых находился бестелесный разум Келемона и Паолалиана. Блестящие линзы повернулись, чтобы смотреть на пришельцев и заработало устройство способное имитировать человеческую речь.
— Какой сегодня день? — поинтересовался Паолалиаи металлическим голосом.
— Десятый день Намза 321 декады тринадцатои эпохи шесть тысяч девятого Эона, ответил Зелобион.
Паолалиан тихо вздохнул.
— Как долго! Последний раз смертный обращался ко мне восемь миллионов лет назад. Но мое иллюзорное существование сделало меня более терпимым. Думаю, в свое время я стал бы решительно порицать подобный спад интереса к астрономии. Но… задавай свой вопрос!
— Луна падает. И мы хотели бы знать, почему, и что следует сделать, чтобы остановить или изменить этот процесс, объяснил Зелобион.
— Какая увлекательная проблема, — загудел астроном. Келемон, ты здесь?
— Да, разумеется. И хотя данные по Луне находятся в основном в моем ведении, я удивлен безрассудности, с которой правитель Карчоя осмелился потревожить мои размышления столь тривиальным вопросом, — ответил второй ученый.
— Тривиальным, как бы не так! — фыркнул маг. Разве такое уж преступление прервать твои размышления когда конец мира, возможно, не за горами?
— Ни на йоту, — со странной резкостью заявил Келемон.
— Проблема в Луне, а не в Земле, — заметил Ганелон Среброкудрый.
— Совершенно верно, — согласился Паолалиан. Что я могу сказать вам, смертные? Луна — спутник Земли около 2159, 9 мили в диаметре, если пользоваться классической системой мер, вес… позвольте-ка посмотреть… ах, да: шесть тысяч квинтиллионов тонн.
Представив себе эту картину, Зелобион почувствовал, как по спине его пробежал холодок.
Даже представить страшно, что смерть весом в шесть тысяч квинтиллионов тонн находится прямо у тебя над головой и неуклонно приближается.
— Такая тяжелая? — Спросил он еле слышно.
— Точно, — радостно подтвердил Паолалиан. Для большей наглядности, шесть секстиллионов тонн. Могу добавить, что вашим ограниченным мозгам, смертные, легче будет представить эти цифры как шестерку с двадцатью одним нулем, покорно следующим за ней.
Зелобиону нечего было на это ответить. Он погрузился в молчание и начал угрюмо жевать концы своих зеленых усов. Однако Ганелона подобные математические выкладки оста вили равнодушным, и он продолжал настаивать:
— Что можно сделать, чтобы предотвратить падение Луны? — требовательно спросил он.
Ничего, насколько я знаю, — ответил Паолалиан. — Луна является объектом, на который воздействует более мощная гравитация Земли. И она притягивается ею. В последние девять биллионов лет Луна вращается вокруг нашей планеты по фиксированной орбите. Благодаря центробежной силе она пока не падает. Так происходит потому, что она двигается вперед достаточно быстро, чтобы избежать падения, и никогда, ни в одном месте не приближается к Земле настолько, чтобы земное притяжение смогло окончательно стянуть ее вниз.
— Я не…
— Хорошо, вот классический пример с ведром воды. Раскачивай его медленно вперед-назад на вытянутой руке, и вода будет выплескиваться, притягиваемая силой гравитации. Но начни вращать ведро вверх-вниз по кругу настолько быстро, насколько сможешь это сделать, и центробежная сила удержит воду в ведре. Вода не будет выливаться из ведра даже в тот момент, когда оно пролетает тебя над головой, просто потому, что ведро двигается настолько быстро, что вода не успевает это сделать. Действует сила инерции. Воде необходим достаточно большой промежуток времени, чтобы стать полноценным объектом силы притяжения. Но ведро вращается так быстро, что у воды не хватает времени, чтобы обрушиться на твою голову, поскольку ведро уже успевает опуститься вниз.
— Это понятно, — отмахнулся Ганелон. — Но почему в таком случае Луна стала падать теперь, спустя столько времени?
— Потому что земная гравитация притягивала ее все это время. И спустя века сила тяжести уже почти преодолела инерцию и противодействующую центробежную силу. Притяжение Земли так долго тормозило движение Луны, что Луна все замедлялась и замедлялась, пока не начала падать.
— И ничего нельзя с этим сделать?
— Я думаю, ничего, — ответил Паолалиан.
— И нет силы, способной остановить Луну? — настаивал Ганелон, не теряя надежды.
— Если мой коллега позволит, — прервал их Келемон Физик. — Все, что связано с силой, — моя компетенция. И я предлагаю применить тета-магнетизм. Нет никакой другой силы, ядерной, космической или внутримолекулярной которая бы точнее подходила для этой задачи.
При этих словах Зелобион слегка оживился.
— А что вы скажете о магнетизме? — протянул он.
— Тета — совершенно особый спектр магнетизма, очень важный, но никому не нужный, — ехидно заметил физик.
— Спектр?
— Безусловно. Даже простые смертные знают, что вселенная — пространственная решетка сил, имеющая n-измерений, собранных в три параллельных спектра, пояснил Келемон довольно раздраженно.
Зелобион издал какой-то неопределенный звук.
— Первый спектр — электромагнитный. Он состоит из сил, длина волны которых поддается измерению, в пределах от высоких транскосмических параметров и дальше вниз, до уровня силовой генерации, включая радиоволны, гамма-лучи, и все октавы видимого и невидимого света.
Маг вновь издал некий звук, должный означать понимание, хотя прежде он никогда не слышал о подобных вещах.
— Второй спектр — электрогравитационный. Он включает все, от волн сознания до волн распространения самой гравитации. Третий спектр, наоборот гравитационно-магнитный. Он содержит полный набор магнитных октав от альфы до омеги. В нашем случае достаточно только тета-магнитной октавы.
— Хорошо, где мы можем получить или как мы можем генерировать эту энергию? — спросил Зелобион.
— Дурак! — презрительно бросил Келемон. Вам ничего не надо делать. Земля сама генерирует таета-поля с неисчислимой интенсивностью. Земная кора слегка перемещается, скользя по ложу из магмы, и задевает ядро планеты, которое состоит из никеля и железа. Эти действия, как вариант «сфера-в-сфере», вырабатывают силовые поля колоссальной мощности и преобразуются в тета-магнитизм.
— Понимаю, — рассеянно произнес Маг. — И как же можно… э-ээ… уловить это тета-магнитное поле?
— Устройство для конденсации поля было, я полагаю, создано одной из предшествующих цивилизаций. Дайте-ка подумать… нет, я забыл. Предлагаю активизировать моего коллегу Сферио — Математика.
— Мне кажется, мой коллега имеет в виду Фосетера — историка? — мягко поправил его Паолалиан.
— Простите меня, коллега, перебил Келемон, но я имею в виду то, что имею в виду. Фосетер является специалистом в области социокультурной истории, в то время как почтенный Сферио, которого я изначально предлагал, специализируется в технологической истории, как и в высшей, прикладной и психостатической математике.
— Очевидно, вы не контактировали в последние эпохи блистательным Фосетером, чье знание исторических взаимосвязей превосходит по глубине знания глубоко уважаемого Сферио и чье мастерство в межкультурных дисциплинах ни кем не превзойдено, — вкрадчиво вставил Паолалиан.
Зелобион поспешно включил колонну Сферио, в то время как два ранее активизированных интеллекта перестроились на телепатический уровень, чтобы продолжить свою небольшую дискуссию. Сферио был очень рассержен из-за того, что его побеспокоили.
— Я был близок к тому, чтобы решить уравнение 67 — й степени! — проскрежетал он. — Надоедливые смертные, что вы хотите от меня?
— Имя цивилизации, которая создала тетта-магнитный конденсатор, — объявил Зелобион.
— Технологическая империя Вандалекс, идиот! Создала, но так и не опробовала. Фезиан, Технарх Вандалекса, не успел завершить свои теоретические разработки, касающиеся актуальной полевой диагностики конденсатора, до того, как Империя пала в войне с Высокими Адвокатами Тринга во время династических распрей между Порсенной и Раделоном в Эпоху Летающих Городов. Могу я теперь вернуться к своей работе?
— Еще один, последний вопрос: где находилась Технологическая империя Вандалекс до своей гибели?
— Откуда я могу это знать, недоумок? Поговори с Селестором — географом. А теперь, если ты наконец закончил надоедать мне, я бы хотел вернуться к моей работе над уравнением 67 — й степени. Зап..! — Мерный голос Сферно оборвался на пронзительной ноте, когда Зелобион резко выключил его сенсорный механизм.
Слава Богу, Селестор — географ смог дать точные инструкции о месторасположении давно исчезнувшей Технологической империи, после чего Зелобион с великим облегчением отключил всех мудрецов Карчоя и покинул зал. Общение с интеллектами столь высокого уровня, как бестелесные ученые, оставило его опустошенным. Но было забавно думать о том, что даже освобожденное от телесной оболочки, состоящее из чистого разума существо сохраняет все возможности для проявления своего скверного характера. Гигант и маг торопливо вышли из зала, оставив безмолвные хрустальные столпы проводить жизнь в их мечтаниях и в бесконечных размышлениях.
Глава 4
ГОРОД ПЭНДЕЛОР И ЯЩИЙ КОРАБЛЬ
И вот наступил момент, когда маг Зелобион и Ганелон Среброкудрый покинули землю Великого Каменного Лика и отправились в бесконечное путешествие через всю планету, путешествие столь длинное и страшное, полное такого количества опасностей и чудес, что человеческий ум даже не мог себе представить ничего подобного.
Они отправились в путешествие на рассвете. Маг Зелобион передал бразды правления вице-королю, упаковал одежду и магические тексты, которыми намеревался развлекать себя в долгие часы утомительного путешествия. Ганелон наточил и вычистил свое оружие. И оба были готовы.
Они выехали верхом: Ганелон на орнафе, том самом, на котором пересек пустыню, а пожилой маг на толстом, переливающемся с боку на бок сагамире — специальной ящерице для верховой езды, многоцветной, с ярким красным крестом на груди. И вскоре черные многоступенчатые башни и желтые фарфоровые пагоды Карчоя растворились позади них в легкой утренней дымке.
Они выбрали Речную дорогу, которая, петляя между зеленых холмов, вела на юг, где вдалеке, в заливе Золотого дракона, поблескивала голубая вода. Там возвышались шпили портового города Пэнделора.
Ганелон был рад, что Селестор — географ посоветовал им речной путь и ему теперь не нужно вновь путешествовать по пустыне. Тот, кто хоть однажды пересек Серую пустыню Йан Кора, протянувшуюся на тысячи миль на север и запад, вряд ли захочет повторить это еще раз.
К тому же воин никогда не плавал по морю, никогда даже не видел его, хотя по-своему представлял, что это такое. Сейчас, на закате дней человечества, три четверти планеты, как и раньше, были покрыты водой. Но теперь существовало одно-единственное море, и называлось оно Митритрильбиан Ским. Спустя эпохи оно продолжало жить в памяти людей как Последний океан.
Таким образом, Ганелон встретил новый день с легким сердцем. Он наконец-то отправился в странствие, многое узнал в Карчое, нашел спутника, который сумеет облегчить путешествие и разделит с ним все удовольствия и опасности новых дней. И он увидит огромное море. Радуясь, как дитя, гигант пел, смеялся и упивался свежестью зарождающегося дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21