Придется рисковать. Тем более, что он уже
почти у цели, и лишь несколько метров холодного камня отделяют его от
Алосты. Вся надежда на судьбу.

Готовился он тщательно. Несколько раз проговорил в уме
последовательность операций, убрал уже ненужную невидимость, проверил тело
- все ли в порядке. И когда понял, что дальше тянуть нечего - сделал
первое, ключевое движение.
Тишина взорвалась у него в голове, ударила сразу отовсюду - и сверху,
и с боков, и снизу. Свет факела померк, вязкая темнота залила все вокруг,
и он шел в этой темноте, точно по пояс в озере густого киселя, каждый шаг
длился, казалось, тысячу лет, перед глазами висела ослепительно-яркая
синяя радуга, но почему-то она ничего не освещала. Боль холодными клещами
сдавливала виски, и он едва не потерял равновесия. Но все-таки идти было
можно, и он шел.
А потом вдруг тишина лопнула, разлетелась острыми, ледяными
осколками, в голове вспыхнул пронзительно-белый свет, и Хенг понял, что
переход завершился. Тогда он рискнул открыть глаза.
Все получилось. Он был здесь, по внутреннюю сторону стены, в двадцать
седьмой камере. Когда голова перестала кружиться, он смог оглядеться.
Камера оказалась почти такой же, как ему представлялось. Маленькая,
шагов пяти в ширину, она уходила вглубь шагов на десять. Высокие,
сужающиеся точно воронка стены незаметно переходили в сводчатый потолок. В
стене возле двери, воткнутый в ржавое кольцо, чадил догорающий факел. И
лишь одно отличие.
Алосты здесь не было.

9
Вместо нее к дальней, едва выступающей из мрака стене был прикован
какой-то человек. И прикован основательно - толстые стальные кольца
обхватывали его туловище в нескольких местах, шею сдавливал широкий обруч
с длинными, слегка искривленными шипами.
Хенг растерянно молчал. Как же так? Ведь здесь должна быть Алоста! И
ярус третий, и камера та самая. Неужели Старик наврал? Но зачем ему врать?
Если он и хотел обмануть Хенга, выдать его страже, нашел бы способ
получше.
Молчание нарушил узник:
- Мир тебе! - голос его оказался неожиданно сильным, словно не было
ни камеры, ни цепей, ни тугого ошейника.
- Здрасте, - удивленно пробормотал Хенг. - Я, наверное, ошибся. Это
двадцать седьмая камера?
- Видишь ли, меня тащили с завязанными глазами, так что уж не знаю, -
ответил узник. - Может, и двадцать седьмая.
Он помолчал, и, как показалось Хенгу, прислушивался к чему-то. Потом,
чему-то улыбнувшись, произнес:
- Было бы весьма неплохо, если бы ты взял факел и подошел поближе.
Хотелось бы разглядеть того, кто ходит сквозь каменные стены. Такое
случается нечасто, стоит запомнить. Тем более, факел скоро догорит. По
моим расчетам, ему осталось светить не больше часа.
Хенг вытащил факел из облупившегося бурой ржавчиной кольца и шагнул
вглубь камеры.
При свете рыжего огня он смог разглядеть узника получше. Тот оказался
куда старше, чем можно было бы предположить по его голосу. Почти всю его
грудь покрывала седая борода, грива седых волос падала ему на плечи, лицо
избороздила сеть морщин, но глаза были молодые, неожиданно веселые.
- Вот, значит, ты какой, - улыбнулся узник. - Ну, давай знакомиться.
Поступим традиционно. Поскольку я старше, сперва расскажи о себе. Кто ты?
Как твое имя? Кто послал тебя?
Вопросы он задавал мягко, но Хенгу вдруг сделалось немного не по
себе. Точно на экзамене, к которому не слишком усердно готовился.
- Меня Хенгом зовут, - хрипло, сам удивляясь своей робости, ответил
Хенг. - Я в услужении у господина старшего инквизитора.
- Интересные у господина инквизитора слуги, - задумчиво протянул
узник. - И что же, это он тебя послал?
- Нет, - возразил Хенг. - Я сам пришел. Только я, кажется, ошибся. Я
думал, в этой камере Алоста, а тут вы вместо нее.
- Давай-ка все по порядку, - прервал его узник. - Для начала скажи
имя твоего господина.
- Старший инквизитор Авмен-Кида, священнослужитель четвертого ранга.
А что?
- Авмен, значит? - переспросил узник, чуть помолчав. - Как же, знавал
я Авмена. Невысоко он взлетел, четвертый ранг... Да, бывает. Впрочем, это
и к лучшему. А кто такая Алоста?
- Ну, один человек, - уклончиво протянул Хенг. - Я думал, она в этой
камере, мне так господин инквизитор сказал.
- Так, значит, прямо и сказал? - усмехнулся узник. - Я смотрю, у тебя
с твоим господином довольно-таки необычные отношения. А что Алоста? Почему
она должна быть здесь?
- Ее в колдовстве обвинили, - хмуро отозвался Хенг. - А она никакая
не колдунья. Ну, я и пришел за ней. Чтобы на волю увести.
- Интересно получается, - вновь усмехнулся узник. - Очень, очень
интересно. Насколько я понял, некую Алосту обвинили в ведьмовстве и начали
следствие. Господин старший инквизитор зачем-то сообщает своему слуге, где
она сидит. Слуга сам, по своей воле, отправляется на поиски, бросает,
можно сказать, вызов Священному Ведомству. И по всему видать, задача ему
по плечу. Стража его почему-то не остановила, сквозь стену толщиною в пять
локтей он прошел как нож сквозь масло. Насколько я понимаю, это не каждый
умеет. Такая вот картина. Тебе не кажется, друг мой Хенг, что в этой
картине многого не хватает?
- Ну, может быть, - кивнул Хенг. - А что вам неясно?
- Прежде всего, почему ты решился на такую авантюру ради этой Алосты?
Я чувствую, тебе нелегко было.
- Потому что я... Потому что она, - Хенг замялся, - в общем...
- Все ясно, - отозвался узник. - Дальше можешь не продолжать.
Прекрасно понимаю, как тяжело выразить это в словах. Сколько ей лет-то
хоть?
- Как и мне, семнадцать. Почти.
- Понятно. И откуда же эта девочка?
- Со Змеиной улицы. С теткой они там живут. Жили то есть, -
поправился он. Удивительное дело - вопросы старого узника не раздражали
его, и даже было странное чувство, будто он пришел к врачу и рассказывает
о своих болячках.
- Давно ее взяли?
- Вчера утром. А я только ночью узнал. С утра - сразу сюда. - Но до
этого, насколько я понимаю, состоялся разговор с господином инквизитором?
Иначе откуда бы тебе знать, куда ее посадили?
- Состоялся.
- И ты сумел его убедить... Занятно. Насколько я знаю твоего
господина, запугивать его бесполезно. Да и чем бы ты мог? Значит, убедил.
Ну что ж, это радует. Стало быть, Авмен не до конца увяз. Надо будет с ним
встретиться. Может, и образумится. Ладно, вернемся к делу. Авмен сказал
тебе, где искать Алосту. И ты ринулся в бой. Отыскал камеру, но девочки
там не оказалось. Вместо нее оказался подозрительный старичок, который
задает множество неприятных вопросов. Такие вот дела. Я правильно говорю?
- Да, все так и есть, - кивнул Хенг. - И я не знаю, что теперь мне
делать.
- Будь у меня времени побольше, я бы что-нибудь придумал, - ответил
узник. - Но скоро, по моим расчетам, за мной должны придти.
- А кто вы? - поинтересовался Хенг. Вроде бы настала его очередь
задавать вопросы.
Узник немного помолчал, то ли задумался о чем-то, то ли просто
собирался с силами.
- Не знаю, скажет ли тебе что-нибудь мое имя, - наконец откликнулся
он. - Я Алам, настоятель Орбаннской обители. Теперь уже, разумеется,
бывший настоятель.
Хенг присвистнул.
...Конечно же он знал это имя. Да и вряд ли нашелся бы кто-то
несведущий. Старец Алам! Знаменитый в свое время епископ, чуть было не
ставший Направителем, когда-то ближайший друг нынешнего Направителя,
Сиурха. Вот уже двадцать лет как он удалился от мира в Орбанн, северную
имперскую провинцию, в тамошнюю обитель. Но в уединении своем забыт не
был.
Про него рассказывали сказки, о нем ходили благочестивые рассказы и
злые сплетни. Он, по мнению столичных горожан, творил чудеса, исцелял,
видел будущее. Он же, по словам недругов, был на волосок от ереси.
Церковные власти предпочитали не затрагивать его имя, Орбаннскую обитель
как бы не замечали - несмотря на многотысячные процессии паломников, на
молву о старце-целителе. Ему не слишком докучали надзором, он сам подбирал
себе монахов и учеников. Хенг слышал о старце Аламе еще дома, на
подготовительных лекциях. По словам профессора Бермана, Алам был самым
интересным явлением в Олларианской империи.
В самом деле, жизнь его казалась авантюрным романом. С детства
воспитанный в горных лесах Иллура, он был язычником. В молодости его
посвятили духам, он прошел тайное обучение, овладел загадочным "иллурским
искусством". Потом что-то с ним случилось, что - понять было невозможно,
хотя различных версий имелось в избытке. Но все они сходились в одном -
после какого-то происшествия Алам бросил все - и свой дикий лесной народ,
в котором он пользовался славой и немалой властью, и "иллурское
искусство". Он несколько лет скитался в одиночестве по пустынным областям
Севера, а потом неожиданно для всех обратился в истинную веру. С тех пор
известность его начала расти как на дрожжах, хотя он, казалось бы, ничего
для этого не делал, напротив - всячески старался держаться в тени. Но
довольно скоро из простого инока Сеорского монастыря он сделался
священнослужителем третьего ранга, спустя несколько лет - настоятелем, а
потом и епископом. Как раз в те годы разразилась Орбаннская война, и он
повел конное войско на Артуна-Солг, главную крепость хансатов. Уму
непостижимо, как он взял ее - без осадных орудий, без пороховых запасов.
Артуна-Солг в то время был неприступной цитаделью, пожалуй, покрепче
нынешнего Священного Ведомства. И однако же, после недельной осады, Алам
взял крепость. Кое-кто еще в те дни шептал, будто он использовал тайное
искусство иллурийцев. Как бы то ни было, взятие Артуна-Солга означало
конец войне. И именно тогда началась его дружба с Сиурхом Крутолобым,
нынешним Направителем. Дружба, неведомо по какой причине завершившаяся вот
так - камерой, ошейником и стягивающими тело стальными обручами.

10
- Что же с вами случилось, что вы здесь? - удивленно спросил Хенг. Он
и в самом деле удивился - в городе ничего не было слышно об аресте старца
Алама. Ни на базаре, ни в кабаках, нигде даже словом никто не обмолвился.
А ведь это не старая нищенка, обвиненная в ведьмовстве, не мужик,
сболтнувший по пьяной дурости чего не следует. Такие и в самом деле могли
исчезнуть бесследно. Но с епископом подобные дела не проходят. Тем более с
т_а_к_и_м_ епископом. Арестовать высшего иерарха не так-то просто. Сперва
должен быть созван Собор, на Соборе вынесут постановление. Потом в
Орбаннскую обитель послали бы войско под водительством какого-нибудь
князя. Все это заняло бы не одну неделю, и знала бы вся столица, да что
там столица - вся Империя.
- Так уж вышло, - не спеша ответил старец Алам. - Видишь ли, мой юный
друг, наши отношения с Направителем Сиурхом куда сложнее, чем кажется со
стороны. И дело даже не в нем - сам-то он хороший человек. Но слишком уж
по-разному мы дышим.
- Вас обвинили в ереси? - напрямую задал вопрос Хенг. Он как-то вдруг
забыл, что должен играть роль инквизиторского слуги, смелого, но
недалекого парнишки. Сейчас даже мысли об Алосте отступили куда-то в
глубину, а на поверхности остался лишь профессиональный интерес.
- А ты, я вижу, не столь прост, как желаешь казаться, - усмехнулся
старец. - Впрочем, чего ждать от ходящего сквозь стены? Об этой твоей
способности мы еще поговорим. - А что до меня... Нет, формальному
обвинению еще только предстоит быть. И дело даже не в ереси. Мы с Сиурхом
верим одной и той же Истине. Да только по-разному понимаем, как ей
служить. Путь Сиурха - это Империя, войска для усмирения язычников,
Священное Ведомство опять же. Он железным кнутом гонит людей к Господу. И
не видит, что с железным кнутом на Божий путь выйти нельзя. Дорога начнет
искривляться, идущие по ней - ослепнут. И уже не к Спасителю мира они
побредут, а к врагу. Беда в том, что понимаешь это лишь когда обжегся. Не
раньше. Вот и наши с Направителем дороги постепенно расходились. Я знал,
что рано или поздно это кончится плохо.
- Когда же он вас арестовал? И как это было? - продолжал
любопытствовать Хенг. Что-то странное и, по правде говоря, жутковатое
сквозило за словами старца.
- А никакого ареста и не было, - грустно усмехнулся Алам. - Я сам
пришел сюда, в столицу, сам сдался в руки Священной стражи.
- Но почему? Вы что, не могли укрепиться в своей обители? Там же
самая настоящая боевая крепость, ее же много лет осаждать надо, и то еще
неизвестно, взяли бы.
- Я смотрю, ты довольно много про меня знаешь, - ответил старец и
вновь усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7