Чего же тут непонятного? На то есть умные люди, чтобы во всем разобраться, проверить и перепроверить, на то они занимают важные должности, эти люди. И вы, несомненно, один из них.
- Нет, сударь, хоть вы и делаете мне комплимент, вина и невиновность - понятия философские, о них можно спорить до бесконечности. Даже собственная наша совесть - грозный, как известно, судия - далеко не всегда способна вынести окончательное решение. Чего уж говорить о посторонних людях, которые без конца ошибаются, лгут, берут взятки... Нет, настоящей справедливостью тут и не пахнет. Столько лет мы судили да рядили, а потом, наконец, поняли, что нужно делать. Теперь, после нашей судебной реформы, категории вины и невиновности упразднены раз и навсегда. Всё, их нет, этих оков, и как легко сразу задышалось!
- Я совершенно не понимаю, о чем вы тут говорите. Как это так: "упразднены", "оковы"? Как же тогда защитить правду и наказать порок? При чем здесь вообще справедливость?
- Извольте, все очень просто. Нас совершенно не заботит, виновен человек или нет. То есть, я хочу сказать, что решение суда ни капли не зависит от того, что вы сделали и чего вы не сделали.
- От чего же оно зависит?
- Разумеется, от буквы закона, ведь закон превыше всего, это азбука правосудия. Я объясняю вам, что мы руководствуемся только законом, и ничем иным. Нам, людям судейским, вообще не пристало пороть отсебятину, и за этим строго следят. На все есть указания закона, следуй им - и не ошибешься.
- Тогда покажите мне этот закон, черт возьми! Я имею право знать, по какой такой статье, по какому праву меня здесь держат и грозят смертью.
- К сожалению, это невозможно.
- Ага, так я и думал! Значит, возвращаются прежние времена, и теперь можно простого, невинного человека как собаку... как собаку...
- Вы ошибаетесь! На самом деле ни одной печатной книги, в которой был бы записан закон, не существует, просто мы помним его наизусть, от первого до последнего слова, со всеми знаками препинания. С этим у нас строго, каждые полгода - экзамен, и если только в одной букве ошибешься, мигом вылетишь с работы. У нас ведь серьезная организация, нам шутить не дозволено. А что до закона, он передается из уст в уста, как "Илиада", "Одиссея" или Веды. Никому не приходило в голову записать закон, поскольку непосвященному в нем все равно ничего не понять, а мы обходимся и так.
- Вот еще, не понять! Не такие уж мы глупые, тем более, когда речь идет о жизни и смерти. Я требую, чтобы вы немедленно процитировали мне соответствующий моему случаю параграф закона.
- Хорошо, но только пусть это останется между нами, дайте мне слово. В том месте, где речь идет о таких, как вы, буквально сказано: "Желтая сова пролетает над сумрачным лесом". А далее следует короткий трактат о шестиструнной гитаре.
- Какой бред! Зачем вы меня разыгрываете? "Желтая сова..." Надо же такое придумать. Мы ведь пока еще не в желтом доме.
- Вот видите: непонимание тотчас вызывает враждебность. Я мог бы долго объяснять вам эту злосчастную сову, но времени у нас мало. Давайте лучше заполнять анкету. Вот тут стоит: довольны ли вы содержанием под стражей? Не применялось ли к вам, чего доброго, насилие, пытки?
- Нет, слава Богу, нет. Судя по тому, что вы здесь наговорили, это очень странно.
- Вот уж ничего странного! Закон категорически воспрещает любое насилие. Да и согласитесь, зачем оно? Пытать, чтобы получить какиенибудь сведения, или, тем более, признание, нам нет нужды, поскольку никто не собирается вас ни в чем изобличать. А мучить ради утоления страсти к мучительству просто безнравственно. Наша реформа как раз и стоит на том, чтобы исключить любую безнравственность, пусть даже и в мелочах.
- Ничего себе - исключить безнравственность! А этот чудовищный приговор? По-моему, ничего безнравственнее и быть не может. Но я всетаки догадываюсь, чего вам надо. Вы пытаетесь запутать меня своими уловками, поймать на крючок, выудить улики и обвинить в каком-нибудь чудовищном злодействе, например, в заговоре, чтобы потом казнить, как и подобает. Но я не заговорщик, поверьте! Сейчас, конечно, многие недовольны правительством и шушукаются обо всяких опасных вещах, но я их всегда обхожу десятой дорогой, этих шептунов. Известно, к чему приводят такие разговорчики: к недовольству и беспорядкам, без которых нам всем, между прочим, до сих пор очень неплохо жилось. Если, к примеру, на моем месте здесь оказался бы один из них, я бы только порадовался.
- Ах, вы так ничего и не поняли. Ведь сказано вам: не имеет никакого значения, состоите вы в заговоре или нет. Слово чести! А если бы даже и состояли, что с того? Подумайте: если наше правительство дурно, то ваш заговор не преступление, а геройство, и никакой вины нет, зато есть риск беззакония, это из истории нам известно. Мы же всеми силами стараемся избежать и беззакония, и несправедливости...
- Так за что же меня приговорили к казни? За что?
- Охотно объясню, если вы послушаете. Только не переживайте так, пожалуйста. У нас тут и дня не проходит, чтобы кого-нибудь не казнили, вы не первый, и не жертва ошибки, уж перетерпите немного, примите все как есть. Хотите, я вам чаю налью?
- Обойдусь и без вашего чаю.
- Тогда к делу. Вот вы родились - разве в этом есть преступление? Вы даже сами того не хотели, все обошлось без вас. Никто не спрашивал, желаете ли вы жить в нашем бессовестном мире или не желаете, ведь так?
- Может, и так. Знай я, что до такого дойдет, нипочем не пожелал бы.
- Вот именно! И все же, вы рождаетесь розовым невинным младенцем, а потом на вашу голову год за годом сыплются всяческие беды, болезни и, наконец, приходит смерть. Разве это справедливо? Нет, однако так установил Бог или, если угодно, природа. А существует ли справедливость выше, нежели справедливость естественного хода вещей? Вот и мы, чтобы избежать обычных человеческих ошибок, вынуждены во всем следовать естеству.
- Кто же вам дал право решать? На такое нешуточное дело и ум требуется нечеловеческий...
- Совершенно верно, поэтому мы никогда ничего не решаем. Судебная коллегия делает свои выводы, но она, учтите, руководствуется законом, который превыше всего, ибо создан по образу и подобию закона высшего. Я-то мелкая сошка, и жалованье у меня скромное, и начальства надо мной полным-полно, но даже сам Господин Бюратор, и тот здесь не смеет своевольничать. Все порядок знают.
- Вот я вас и поймал! Значит, ни одна живая душа мой приговор не подписывала, так?
- Совершенно верно, поскольку никакого приговора не существует. Откуда ему взяться, приговору, если вины-то нет? Объясняешь вам, объясняешь, да все без толку. Только время тратим.
- Объясняете?! Ничего вы мне не объясните! Я тоже кое о чем догадываюсь, несмотря на ваши изуверские софизмы. Немедленно дайте мне телефон, я должен позвонить адвокату, в газету, куда угодно, я всем расскажу, что у вас тут творится. Вам меня не запутать, ясно? Тоже мне, Сократ в роли палача...
- Очень жаль, но телефонов не держим. Зачем нам на службе телефоны? Закон знают все, а кроме закона ничего и не нужно, да и расходов меньше. Однако это вопрос мелкий. Давайте вернемся к анкете. Вот графа: "Что предлагает приговоренный?" Вы что-нибудь предлагаете?
- Конечно. Немедленно отпустить меня на свободу.
- Так и запишем. А вообще, довольно глупое предложение. Свобода и казнь - две взаимоисключающие крайности, посему, если рассуждать логически, можно без особого вреда прибегнуть и к той, и к другой. Еще предложения есть? Обещаю, все они будут внесены в анкету дословно.
- Ну хорошо, хорошо, сдаюсь... Допустим, я не самый честный и порядочный на свете человек, не ангел. За мной тоже водятся кой-какие грешки, и если покопаться в памяти, много чего можно найти. Например, в студенческие годы... да и позже... словом, быть может, вы даже правильно сделали, что поймали меня, ведь останься я безнаказанным, мало ли чего мог бы еще натворить. А уж какие мысли подчас приходят мне в голову, какие сны снятся! Поделом мне, я заслуживаю наказания. Да, заслуживаю! Несколько лет тюрьмы пошли бы мне на пользу...
- Сомневаюсь, что это действительно справедливое наказание. День и ночь вы будете проводить в компании законченных подонков и негодяев; еще неизвестно, как они к вам отнесутся, что им вообще взбредет в голову. О тюрьме такое рассказывают! Ваша личность будет совершенно разрушена, не говоря уже о здоровье. Разве это не противоречит словам закона о недопущении всякого насилия и мучительства? Нет, мы на такое никогда не пойдем.
- Что же мне тогда делать, что же делать? Ведь ничего бессмысленнее на всем белом свете не сыщешь: хвать первого попавшегося человека, и на казнь! Пожалейте меня, пожалуйста, неужели у вас совсем нет сердца? Ведь я вижу, вы человек разумный, воспитанный, с философским складом ума, изъясняетесь как профессор, много книг, должно быть, прочли. Если бы вы по натуре были пытчик или разбойник, тогда другое дело, а так ведь нет! Впрочем, я сразу разгадал, что вы не злодей, и если другие считают вас таковым, следует плюнуть им в лицо. Разберитесь во всем, умоляю, подскажите, дайте дельный совет!.. Вот смотрите, как примерно я вел себя в заточении, не безобразничал, не пытался бежать. Разве это не первое свидетельство благонадежности?
- Кто же вам мешал убежать? Вы заметили, стражей у нас немного, они ленивые и без конца режутся в кости, а их оружие накрепко заперто в подвале. Решетки на окнах тонкие, ржавые и привинчены из рук вон; встряхни ее как следует - и вырвешь. Отчего же не бежать?
- Но я не преступник, зачем мне вести себя так, чтобы навлечь подозрения? Я простой человек, каких тьма, миллионы, люблю то, что любят все, боюсь того, чего принято бояться, делаю всё те же ошибки, о которых без конца предупреждают и родители, и книги... Имею все слабости и пороки, свойственные нам, двуногим, и пороков, конечно, больше, чем добродетелей. Но разве это наказуемо - быть обыкновенным, незаметным, ничтожным?
- Боюсь, вы заблуждаетесь. На самом деле, каждый, кто попадает сюда, в глубине души знает, что это неспроста, не на ровном месте, но вследствие стечения множества крайне важных обстоятельств. На вид они не такие уж и важные, но причинно-следственные цепочки столь длинны и запутанны, что поневоле проникаешься к ним уважением. Представьте, к примеру, что сто лет назад за океаном один человек случайно уронил коробку спичек, а вот теперь из-за этого вас казнят. Видите эту грандиозность?! Если бы вы убежали, то потом всю жизнь маялись бы мыслью, что над вами не свершилась положенная судьба, вы сами ее, своими руками оттолкнули, и теперь существуете без судьбы, ровно какой-нибудь шелудивый пес, и еще хуже. Прибежали бы к нам, стали бы колотиться в двери, просить прощения и умолять принять обратно, а мы бы вам, конечно, отказали. Бр-р-р, даже подумать о таком страшно...
- Нет-нет, вы все коверкаете, это невыносимо, невыносимо... Я запутался, я больше не могу! Зачем, зачем, кому она нужна, эта казнь? Правительству? Судейской коллегии? Богу?
- Вам, разумеется.
- Мне?!
cho"'> - Ну, конечно, вам одному, нам-то как раз совершенно все равно.
- Но зачем?
- Не горячитесь, пожалуйста, не размахивайте руками, вы еще чего доброго заденете меня по лицу. Признаться, вам можно даже позавидовать. Другие люди живут себе годами и не думают, что им тоже предстоит казнь, словно какие-нибудь глупые водяные крысы, а вот вы твердо все знаете, и оттого можете многое для себя решить. Ведь вы не больны, в здравом уме и трезвой памяти, никто вас не гонит в шею, не грозит - сиди себе и думай на здоровье.
- О чем же мне прикажете думать?
- Что значит, о чем? О чем думают люди в вашем положении? Как прошла жизнь, был ли в ней хоть какой-то смысл, что останется потомкам...
- Да какое вам дело, черт побери, до всего этого?
- Лично мне - никакого, я на службе, а вам полезно. Тем более, что в анкете стоит: "Рассуждения и выводы приговоренного". Вот и извольте делать выводы. Если надо, я подожду.
- Нет у меня никаких выводов. Жил себе, и жил. Теперь все так подурацки кончается... Слушайте, неужели все это всерьез? Неужели вы меня не разыгрываете? Может, у вас припрятана где-то скрытая камера, и нас показывают сейчас по телевизору?
- Упаси Бог, разве можно шутить такими вещами?
- Тогда... Ну что, что мне делать, как мне вас убедить?
- Меня убеждать не надо, у меня на ваш счет вообще никаких соображений нет, это строго запрещено. Лучше скажите: зачем вы прожили столько лет на свете? Чем вы их таким заполнили, чтобы не стыдно было вспомнить?
- Зачем?.. Да как скажешь, зачем... Как можно ответить на такой вопрос? Не знаю, и все.
- Выходит, впустую?
- Черт его знает, может, и впустую. Я вообще не так часто об этом задумывался. То работа, то разные другие дела, то всевозможные хлопоты, беспокойство... Нет, не могу ответить.
- Пишу: "Отвечать отказался".
- Погодите-ка, что значит "отказался"? Думаете, мне нечего сказать?
- Так говорите же, не тяните резину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
- Нет, сударь, хоть вы и делаете мне комплимент, вина и невиновность - понятия философские, о них можно спорить до бесконечности. Даже собственная наша совесть - грозный, как известно, судия - далеко не всегда способна вынести окончательное решение. Чего уж говорить о посторонних людях, которые без конца ошибаются, лгут, берут взятки... Нет, настоящей справедливостью тут и не пахнет. Столько лет мы судили да рядили, а потом, наконец, поняли, что нужно делать. Теперь, после нашей судебной реформы, категории вины и невиновности упразднены раз и навсегда. Всё, их нет, этих оков, и как легко сразу задышалось!
- Я совершенно не понимаю, о чем вы тут говорите. Как это так: "упразднены", "оковы"? Как же тогда защитить правду и наказать порок? При чем здесь вообще справедливость?
- Извольте, все очень просто. Нас совершенно не заботит, виновен человек или нет. То есть, я хочу сказать, что решение суда ни капли не зависит от того, что вы сделали и чего вы не сделали.
- От чего же оно зависит?
- Разумеется, от буквы закона, ведь закон превыше всего, это азбука правосудия. Я объясняю вам, что мы руководствуемся только законом, и ничем иным. Нам, людям судейским, вообще не пристало пороть отсебятину, и за этим строго следят. На все есть указания закона, следуй им - и не ошибешься.
- Тогда покажите мне этот закон, черт возьми! Я имею право знать, по какой такой статье, по какому праву меня здесь держат и грозят смертью.
- К сожалению, это невозможно.
- Ага, так я и думал! Значит, возвращаются прежние времена, и теперь можно простого, невинного человека как собаку... как собаку...
- Вы ошибаетесь! На самом деле ни одной печатной книги, в которой был бы записан закон, не существует, просто мы помним его наизусть, от первого до последнего слова, со всеми знаками препинания. С этим у нас строго, каждые полгода - экзамен, и если только в одной букве ошибешься, мигом вылетишь с работы. У нас ведь серьезная организация, нам шутить не дозволено. А что до закона, он передается из уст в уста, как "Илиада", "Одиссея" или Веды. Никому не приходило в голову записать закон, поскольку непосвященному в нем все равно ничего не понять, а мы обходимся и так.
- Вот еще, не понять! Не такие уж мы глупые, тем более, когда речь идет о жизни и смерти. Я требую, чтобы вы немедленно процитировали мне соответствующий моему случаю параграф закона.
- Хорошо, но только пусть это останется между нами, дайте мне слово. В том месте, где речь идет о таких, как вы, буквально сказано: "Желтая сова пролетает над сумрачным лесом". А далее следует короткий трактат о шестиструнной гитаре.
- Какой бред! Зачем вы меня разыгрываете? "Желтая сова..." Надо же такое придумать. Мы ведь пока еще не в желтом доме.
- Вот видите: непонимание тотчас вызывает враждебность. Я мог бы долго объяснять вам эту злосчастную сову, но времени у нас мало. Давайте лучше заполнять анкету. Вот тут стоит: довольны ли вы содержанием под стражей? Не применялось ли к вам, чего доброго, насилие, пытки?
- Нет, слава Богу, нет. Судя по тому, что вы здесь наговорили, это очень странно.
- Вот уж ничего странного! Закон категорически воспрещает любое насилие. Да и согласитесь, зачем оно? Пытать, чтобы получить какиенибудь сведения, или, тем более, признание, нам нет нужды, поскольку никто не собирается вас ни в чем изобличать. А мучить ради утоления страсти к мучительству просто безнравственно. Наша реформа как раз и стоит на том, чтобы исключить любую безнравственность, пусть даже и в мелочах.
- Ничего себе - исключить безнравственность! А этот чудовищный приговор? По-моему, ничего безнравственнее и быть не может. Но я всетаки догадываюсь, чего вам надо. Вы пытаетесь запутать меня своими уловками, поймать на крючок, выудить улики и обвинить в каком-нибудь чудовищном злодействе, например, в заговоре, чтобы потом казнить, как и подобает. Но я не заговорщик, поверьте! Сейчас, конечно, многие недовольны правительством и шушукаются обо всяких опасных вещах, но я их всегда обхожу десятой дорогой, этих шептунов. Известно, к чему приводят такие разговорчики: к недовольству и беспорядкам, без которых нам всем, между прочим, до сих пор очень неплохо жилось. Если, к примеру, на моем месте здесь оказался бы один из них, я бы только порадовался.
- Ах, вы так ничего и не поняли. Ведь сказано вам: не имеет никакого значения, состоите вы в заговоре или нет. Слово чести! А если бы даже и состояли, что с того? Подумайте: если наше правительство дурно, то ваш заговор не преступление, а геройство, и никакой вины нет, зато есть риск беззакония, это из истории нам известно. Мы же всеми силами стараемся избежать и беззакония, и несправедливости...
- Так за что же меня приговорили к казни? За что?
- Охотно объясню, если вы послушаете. Только не переживайте так, пожалуйста. У нас тут и дня не проходит, чтобы кого-нибудь не казнили, вы не первый, и не жертва ошибки, уж перетерпите немного, примите все как есть. Хотите, я вам чаю налью?
- Обойдусь и без вашего чаю.
- Тогда к делу. Вот вы родились - разве в этом есть преступление? Вы даже сами того не хотели, все обошлось без вас. Никто не спрашивал, желаете ли вы жить в нашем бессовестном мире или не желаете, ведь так?
- Может, и так. Знай я, что до такого дойдет, нипочем не пожелал бы.
- Вот именно! И все же, вы рождаетесь розовым невинным младенцем, а потом на вашу голову год за годом сыплются всяческие беды, болезни и, наконец, приходит смерть. Разве это справедливо? Нет, однако так установил Бог или, если угодно, природа. А существует ли справедливость выше, нежели справедливость естественного хода вещей? Вот и мы, чтобы избежать обычных человеческих ошибок, вынуждены во всем следовать естеству.
- Кто же вам дал право решать? На такое нешуточное дело и ум требуется нечеловеческий...
- Совершенно верно, поэтому мы никогда ничего не решаем. Судебная коллегия делает свои выводы, но она, учтите, руководствуется законом, который превыше всего, ибо создан по образу и подобию закона высшего. Я-то мелкая сошка, и жалованье у меня скромное, и начальства надо мной полным-полно, но даже сам Господин Бюратор, и тот здесь не смеет своевольничать. Все порядок знают.
- Вот я вас и поймал! Значит, ни одна живая душа мой приговор не подписывала, так?
- Совершенно верно, поскольку никакого приговора не существует. Откуда ему взяться, приговору, если вины-то нет? Объясняешь вам, объясняешь, да все без толку. Только время тратим.
- Объясняете?! Ничего вы мне не объясните! Я тоже кое о чем догадываюсь, несмотря на ваши изуверские софизмы. Немедленно дайте мне телефон, я должен позвонить адвокату, в газету, куда угодно, я всем расскажу, что у вас тут творится. Вам меня не запутать, ясно? Тоже мне, Сократ в роли палача...
- Очень жаль, но телефонов не держим. Зачем нам на службе телефоны? Закон знают все, а кроме закона ничего и не нужно, да и расходов меньше. Однако это вопрос мелкий. Давайте вернемся к анкете. Вот графа: "Что предлагает приговоренный?" Вы что-нибудь предлагаете?
- Конечно. Немедленно отпустить меня на свободу.
- Так и запишем. А вообще, довольно глупое предложение. Свобода и казнь - две взаимоисключающие крайности, посему, если рассуждать логически, можно без особого вреда прибегнуть и к той, и к другой. Еще предложения есть? Обещаю, все они будут внесены в анкету дословно.
- Ну хорошо, хорошо, сдаюсь... Допустим, я не самый честный и порядочный на свете человек, не ангел. За мной тоже водятся кой-какие грешки, и если покопаться в памяти, много чего можно найти. Например, в студенческие годы... да и позже... словом, быть может, вы даже правильно сделали, что поймали меня, ведь останься я безнаказанным, мало ли чего мог бы еще натворить. А уж какие мысли подчас приходят мне в голову, какие сны снятся! Поделом мне, я заслуживаю наказания. Да, заслуживаю! Несколько лет тюрьмы пошли бы мне на пользу...
- Сомневаюсь, что это действительно справедливое наказание. День и ночь вы будете проводить в компании законченных подонков и негодяев; еще неизвестно, как они к вам отнесутся, что им вообще взбредет в голову. О тюрьме такое рассказывают! Ваша личность будет совершенно разрушена, не говоря уже о здоровье. Разве это не противоречит словам закона о недопущении всякого насилия и мучительства? Нет, мы на такое никогда не пойдем.
- Что же мне тогда делать, что же делать? Ведь ничего бессмысленнее на всем белом свете не сыщешь: хвать первого попавшегося человека, и на казнь! Пожалейте меня, пожалуйста, неужели у вас совсем нет сердца? Ведь я вижу, вы человек разумный, воспитанный, с философским складом ума, изъясняетесь как профессор, много книг, должно быть, прочли. Если бы вы по натуре были пытчик или разбойник, тогда другое дело, а так ведь нет! Впрочем, я сразу разгадал, что вы не злодей, и если другие считают вас таковым, следует плюнуть им в лицо. Разберитесь во всем, умоляю, подскажите, дайте дельный совет!.. Вот смотрите, как примерно я вел себя в заточении, не безобразничал, не пытался бежать. Разве это не первое свидетельство благонадежности?
- Кто же вам мешал убежать? Вы заметили, стражей у нас немного, они ленивые и без конца режутся в кости, а их оружие накрепко заперто в подвале. Решетки на окнах тонкие, ржавые и привинчены из рук вон; встряхни ее как следует - и вырвешь. Отчего же не бежать?
- Но я не преступник, зачем мне вести себя так, чтобы навлечь подозрения? Я простой человек, каких тьма, миллионы, люблю то, что любят все, боюсь того, чего принято бояться, делаю всё те же ошибки, о которых без конца предупреждают и родители, и книги... Имею все слабости и пороки, свойственные нам, двуногим, и пороков, конечно, больше, чем добродетелей. Но разве это наказуемо - быть обыкновенным, незаметным, ничтожным?
- Боюсь, вы заблуждаетесь. На самом деле, каждый, кто попадает сюда, в глубине души знает, что это неспроста, не на ровном месте, но вследствие стечения множества крайне важных обстоятельств. На вид они не такие уж и важные, но причинно-следственные цепочки столь длинны и запутанны, что поневоле проникаешься к ним уважением. Представьте, к примеру, что сто лет назад за океаном один человек случайно уронил коробку спичек, а вот теперь из-за этого вас казнят. Видите эту грандиозность?! Если бы вы убежали, то потом всю жизнь маялись бы мыслью, что над вами не свершилась положенная судьба, вы сами ее, своими руками оттолкнули, и теперь существуете без судьбы, ровно какой-нибудь шелудивый пес, и еще хуже. Прибежали бы к нам, стали бы колотиться в двери, просить прощения и умолять принять обратно, а мы бы вам, конечно, отказали. Бр-р-р, даже подумать о таком страшно...
- Нет-нет, вы все коверкаете, это невыносимо, невыносимо... Я запутался, я больше не могу! Зачем, зачем, кому она нужна, эта казнь? Правительству? Судейской коллегии? Богу?
- Вам, разумеется.
- Мне?!
cho"'> - Ну, конечно, вам одному, нам-то как раз совершенно все равно.
- Но зачем?
- Не горячитесь, пожалуйста, не размахивайте руками, вы еще чего доброго заденете меня по лицу. Признаться, вам можно даже позавидовать. Другие люди живут себе годами и не думают, что им тоже предстоит казнь, словно какие-нибудь глупые водяные крысы, а вот вы твердо все знаете, и оттого можете многое для себя решить. Ведь вы не больны, в здравом уме и трезвой памяти, никто вас не гонит в шею, не грозит - сиди себе и думай на здоровье.
- О чем же мне прикажете думать?
- Что значит, о чем? О чем думают люди в вашем положении? Как прошла жизнь, был ли в ней хоть какой-то смысл, что останется потомкам...
- Да какое вам дело, черт побери, до всего этого?
- Лично мне - никакого, я на службе, а вам полезно. Тем более, что в анкете стоит: "Рассуждения и выводы приговоренного". Вот и извольте делать выводы. Если надо, я подожду.
- Нет у меня никаких выводов. Жил себе, и жил. Теперь все так подурацки кончается... Слушайте, неужели все это всерьез? Неужели вы меня не разыгрываете? Может, у вас припрятана где-то скрытая камера, и нас показывают сейчас по телевизору?
- Упаси Бог, разве можно шутить такими вещами?
- Тогда... Ну что, что мне делать, как мне вас убедить?
- Меня убеждать не надо, у меня на ваш счет вообще никаких соображений нет, это строго запрещено. Лучше скажите: зачем вы прожили столько лет на свете? Чем вы их таким заполнили, чтобы не стыдно было вспомнить?
- Зачем?.. Да как скажешь, зачем... Как можно ответить на такой вопрос? Не знаю, и все.
- Выходит, впустую?
- Черт его знает, может, и впустую. Я вообще не так часто об этом задумывался. То работа, то разные другие дела, то всевозможные хлопоты, беспокойство... Нет, не могу ответить.
- Пишу: "Отвечать отказался".
- Погодите-ка, что значит "отказался"? Думаете, мне нечего сказать?
- Так говорите же, не тяните резину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24