Офицерский камбуз на флагмане сделал бы честь любому самому
фешенебельному ресторану, и обдумывание очередного меню, равно как и сам
процесс принятия пищи, позволяли адмиралу отвлечься от повседневных забот.
Те, кто хорошо изучил характер адмирала - а постепенно любой самодур
обрастает именно такими подчиненными - прекрасно знали, что всякого рода
просьбы, особенно личного характера, имеют наилучшие шансы на
удовлетворение в перерывах между едой и обдумыванием очередного меню, когда
"кипятильник" находился в наиболее благоприятном расположении духа.
Но сегодня выдался неудачный день. Адмирал даже пообедать как следует
не сумел. Едва он приступил ко второму - были поданы фаршированные
омелотские альчаки под черным соусом с салатом из агирусов - как загорелся
сигнал срочного вызова. Чертыхнувшись, адмирал положил руку на панель
связи, и перед ним возникло лицо советника.
- Прошу простить, мой адмирал, что прерываю вашу трапезу, но события
развиваются несколько, я бы сказал, неожиданно.
- Вы о чем, советник? - спросил адмирал, закипая. Этот штатский даже
доложить не мог по-человечески.
- Только что прибыли люди от Джайка. С ними несколько спасенных с
"Аттаила".
- Что? - от удивления у адмирала даже отвисла челюсть. - Вы что,
издеваетесь?
- Нет, мой адмирал. Я только что разговаривал с ними. Эти люди
действительно прибыли с планетоида "Аттаил", подвергнувшегося внезапной
атаке кренбов.
С минуту, наверное, адмирал молчал, с трудом соображая, что бы это все
могло значить. Наконец отодвинул тарелку - есть ему уже не хотелось -
решительно встал, снял с шеи салфетку и бросил ее в сторону подскочившего
стюарда.
- Хорошо, я сейчас буду, - сказал он советнику и вышел из каюты.
Этот старый осел просто сошел с ума, думал адмирал, шагая по коридору
к рубке. Спасенные с "Аттаила"! Бред! Или же совсем рехнулся этот идиот
Джайк, что было бы очень даже приятно. Или же все это интриги с целью
выставить его, адмирала Пинкера, идиотом в глазах командования. Планетоид
"Аттаил", черт бы его подрал! Еще трое суток назад никто, нигде - в этом
адмирал был абсолютно убежден - не знал и не мог ничего знать об этом
планетоиде. Адмирал сам придумал это название, когда советник Барро
предложил свой план дезинформации противника. "Аттаил" - не более чем один
из двух десятков фиктивных объектов, которые никогда не существовали иначе,
как в памяти БМК - Большого Моделирующего Компьютера - флагманского
корабля. Раз кренбы отреагировали на появление "Аттаила", значит их
разведка каким-то образом добралась до памяти БМК, что, в общем-то, заранее
предполагалось возможным. Аппаратура у кренбов работала великолепно, и
потому при планировании операции заранее учитывалась возможность утечки
информации. На это, в сущности, и делалась ставка, поскольку многочисленные
планы дезинформации противника, разработанные совершенно независимыми друг
от друга группами при штабе адмирала, должны были создать совершенную
путаницу в разведданных врага. Советник Барро добился того, что даже сам
адмирал теперь не знал, как же именно будет развиваться операция в
действительности. Он лишь в общих чертах представлял себе несколько
альтернативных вариантов, и только в ходе сражения должен был сделать
окончательный выбор. К тому моменту, разумеется, все полученные разведкой
кренбов данные потеряют всякую ценность, потому что успех или поражение
будут зависеть уже не от знания замыслов противника, а просто от
сложившегося на разных участках соотношения сил. То, что кренбы попытаются
атаковать "Аттаил" - фиктивный объект, существующий лишь в памяти
компьютера - ожидали все, причастные к его созданию, и надеялись в ходе
этой бесплодной атаки уточнить характеристики обороны противника. Но никто,
конечно же, не ждал, что на флагманский корабль прибудут спасенные с
"Аттаила". Никто не мог ожидать этого, и меньше всех - сам адмирал Пинкер.
Советник встретил адмирала у входа в рубку.
- Где они? - рявкнул тот.
- В боксе номер четыре, мой адмирал.
- Я хочу их видеть.
- Дело ваше.
Адмирал с трудом подавил желание размазать этого штатского по
переборке, повернулся и вошел в шахту. Уже внизу, перед боксом он спросил у
советника:
- Вы успели с ними поговорить?
- Да, мой адмирал. Они прибыли сразу же после того, как вы покинули
рубку, и никто не осмелился прервать вашу трапезу. Мне пришлось начать
действовать самостоятельно. Я не только успел поговорить с ними. Я успел
многое проверить. Эти спасенные - люди, мой адмирал. Самые настоящие люди.
- Вздор!
- Их появление удивляет меня ничуть не меньше, чем вас. Но это
несомненно люди. Мы проработали версию о том, что это могут быть агенты
кренбов или переориентированные пленные, и отбросили ее. Прибывшие
несомненно служили на планетоиде "Аттаил".
- Вздор! - снова рявкнул адмирал и подошел к боксу номер четыре.
Плита, закрывавшая вход, отъехала в сторону, двое часовых за ней вытянулись
по обе стороны прохода.
За прозрачной стеной, делившей бокс пополам, сидело пятеро. При виде
адмирала все они вскочили. Вид у них был несколько помятый, у одного была
перевязана голова, другой, с забинтованной рукой, не смог даже толком
встать по стойке смирно.
- Доложите, - приказал адмирал.
Старший из пяти - по форме, капитан службы регенерации - выступил
вперед. Один вид этого типа коробил взгляд адмирала. Куртка его была в
чем-то перемазана и не застегнута до верха, пилотка съехала набок, да и
стоял он как-то косо. Конечно, чего уж там ждать от этих регенераторщиков!
Наверняка этот капитан успел наложить в штаны от страха, когда снаряды
кренбов начали рваться вокруг, подумал адмирал, и его ярость сменилась
обычным для строевиков презрением к представителям технических служб флота.
Правда, неожиданно вспомнил он, ему приходилось видеть и строевиков не в
лучшей, чем этот капитанишка, форме - иногда командиры соединений присылали
таких вот слюнтяев, спасенных с погибающих кораблей - насмерть перепуганных
и неспособных отрапортовать по всей форме - в штаб для доклада. Как
правило, встреча в таком виде с "кипятильником" означала для них конец
военной карьеры. Он не терпел хлюпиков и трусов на флоте, и, попади он сам
когда-нибудь в зону огневого контакта с противником, вел бы себя куда более
достойно.
- К-капит-тан, Таглер, мой адмирал, - немного заикаясь, сказал
регенераторщик. - Личный номер сто двенадцать восемьсот сорок восемь дробь
одиннадцать А. Начальник шестого сектора регенерации Западной полусферы
планетоид "Аттаил". Час назад доставлен на флагман транспортом типа
"Колпак".
- Что вы делали в момент нападения?
- Стоял на посту, мой адмирал.
- Опишите, что произошло.
- Мы услышали взрывы, мой адмирал. Отсек оказался отрезанным от
остального планетоида. Связи не было. Потом стало падать давление, и я
приказал закрыть герметичные переборки. До прибытия спасателей мы успели
установить характер повреждений, запустили резервные атмосферные
генераторы, сумели восстановить сообщение с рядом соседних отсеков и
вывести пострадавших. К сожалению, как выяснилось, командный отсек оказался
уничтоженным в первые же мгновения нападения, и потому доступ в главную
рубку был перекрыт аварийной реакторной зоной. В момент прибытия спасателей
мои люди пытались найти обходной путь и не были вовремя эвакуированы.
Спасатели поторопились взорвать остатки планетоида, мой адмирал.
- Вы что, критикуете действия спасателей, капитан? - спросил адмирал,
наливаясь кровью. В возмущении - а всякое несогласие подчиненного с мнением
вышестоящего начальника, даже если начальника этого, в данном случае
полковника Джайка, он терпеть не мог, всегда вызывало в "кипятильнике"
возмущение - в своем возмущении он уже забыл, ради чего спустился в бокс.
- Так точно, мой адмирал, - регенераторщик еще не понимал, чем ему это
грозит. - Если бы не принудительная эвакуация, нам удалось бы добраться до
главной рубки. Возможно, планетоид еще можно было бы спасти. Я уж не говорю
о напрасно погиб...
- Молчать! Адъютант! Запишите, - не оборачиваясь в сторону неизвестно
откуда возникшего адъютанта, рявкнул, брызгая слюной, адмирал. - Капитана
э-ээ...
- Таглера, мой адмирал, - подсказал адъютант.
- Капитан Таглера за оспаривание действий начальства в карцер на
десять суток. Все.
- Я офицер, мой адмирал! - побледнев, сказал Таглер.
- Ты не офицер, а дерьмо! Паникер! Пятнадцать суток карцера за
пререкания! - и адмирал, повернувшись, вышел из бокса.
- Не понимаю, зачем вы это сделали, мой адмирал, - сказал советник
Барро, когда они снова оказались вдвоем в шахте, ведущей к командному
ярусу.
- Здесь вам не парламент. Здесь боевой флот в боевой обстановке. И
каждый здесь должен поступать строго по уставу. Если такие, как этот
Таглер, будут позволять себе критику в адрес начальства, то скоро я,
адмирал, не буду знать последствий своих приказов.
Как будто вы можете знать их сейчас, подумал советник. Но, конечно,
говорить это вслух не стал. С "кипятильником" не стоило связываться. Тем
более теперь, после этого в высшей степени странного случая. Уже после
поступления первого сообщения об атаке на "Аттаил" у советника Барро
зародилось странное, почти невероятное предположение, которое объясняло все
замеченные им за последнее время странности. Проверить это предположение
сразу советник не решился. Но мало-помалу, по мере того, как отпадали все
прочие разумные объяснения, предположение это казалось ему все более
близким к истине. Когда же на флагман доставили спасенных с "Аттаила",
когда он лично убедился в их реальности, в том, что имеет дело с
настоящими, живыми людьми, хотя еще трое суток назад ни их, ни "Аттаила" в
природе не существовало, советник стал почти на сто процентов уверен в
истинности своей догадки.
Но как поступить дальше он еще не решил.
- Итак, советник, - сказал адмирал, когда они вновь оказались на своих
местах в рубке. - Я жду ваших объяснений. Надеюсь, на этот раз вы скажете
что-нибудь разумное.
- Надо еще кое-что проверить, мой адмирал.
- Черт бы вас подрал с вашими проверками! - вдруг заорал адмирал. Даже
апатичный Союзник вздрогнул от этого крика, и одно из его щупалец задело
стоявшего за креслом рядового. Тот отскочил как ошпаренный и принялся густо
посыпать тальком рукав своей куртки. - Я только и слышу от вас, что
необходимы проверки, проверки и проверки! Если в этом состоит вся помощь,
которую вы в состоянии оказать, то на черта вы мне вообще сдались,
советник? Извольте или отвечать немедленно, или катитесь отсюда к дьяволу!
- Как вам будет угодно, адмирал, - советник казался абсолютно
спокойным, и это его спокойствие еще больше уязвляло адмирала Пинкера.
Повернувшись к своему пульту, советник ввел какие-то коды и, кивнув в
сторону экрана, сказал: - Вот ситуация трое суток назад. Наши силы
расположены таким образом, чтобы исподволь готовить фланговый удар по
противнику. Вот здесь, на правом фланге, нами имитируется повышенная
активность с тем, чтобы отвлечь внимание кренбов от наших истинных
намерений. Одновременно, как вы помните, в память БМК были введены данные о
нескольких фиктивных объектах, в том числе и об этом планетоиде "Аттаил" -
для того, чтобы проверить, насколько противник информирован о содержимом
памяти БМК. В целом - вместе с фиктивными объектами - ситуация такова, что,
как легко видеть, наш отвлекающий маневр на правом фланге не должен
привести к ожидаемому в обычных условиях перестроению противника. Наоборот,
кренбы должны сосредоточить все силы на центральном участке, что и
наблюдается в действительности.
- Что наблюдается в действительности, я прекрасно вижу и без вас, -
буркнул адмирал. - Вы изложите свои соображения.
- Ну, во-первых, естественно было бы предположить, что противнику
стали и в самом деле известны наши сверхсекретные данные. И он, не веря
собственным глазам, не веря показаниям своих приборов, не доверяя
пространственной разведке боевых соединений, атаковал бы, наконец, пустоту.
В этом случае мы бы знали, что наш план дезинформации полностью удался.
Через сутки или немного позже противник понял бы свою ошибку, но особой
роли это бы уже не сыграло. Поэтому, когда пришло донесение от Джайка об
атаке на планетоид "Аттаил", я поначалу подумал, что все идет в полном
соответствии с этим сценарием. Но меня смутили слова о сигнале бедствия.
Объект, которого не существует, такого сигнала подать не может.
- Вы это очень верно заметили, советник, - ехидно вставил адмирал. Не
в его правилах было давать кому-то говорить слишком долго, он считал, что,
постоянно перебивая подчиненных, заставляя их сбиваться, отдавая рапорт,
увеличивает в них столь необходимый для поддержания дисциплины трепет перед
начальством.
1 2 3