Сидя за столом на таких мероприятиях, он сметал все в радиусе двух метров за очень короткий срок, и если бы он не был племянником одного очень влиятельного «дяди», то карьера Директора могла бы закончиться столь же скоро, сколь печально. В юности он был высок и спортивен. Даже подавал надежды. Он напоминал многим воздушный шар — такой же стремительно несущийся вверх и такой же пустой внутри. Позже сходство стало еще большим — он стал еще и круглым? Старший пионервожатый, секретарь бюро комсомола, потом райкома комсомола, МГИМО, загранпоездки… Потом «узбекское дело», в котором оказались замешаны его покровители, потом перестройка, чистка кадров… Но остались связи, остался хоть и дутый, но авторитет. А потом незаметно он стал главой, одним из боссов той самой организации, что в народе называют коротким словом «мафия».
Итак, к тому моменту, когда приход Фоки прервал вечернюю трапезу, со стола были сметены: две тарелки борща, курица с рисом, полдюжины бифштексов, салат из крабов в количестве, способном насытить небольшую семью, и две бутылки гурджаани. Директор не был гурманом. Он мог запихивать в себя что угодно, лишь бы побольше. Он получал удовлетворение от самого процесса поглощения пищи. Он мог часами сидеть за столом, уничтожая самую разнообразную снедь. Доверенный повар к концу дня валился с ног, приготавливая самые различные кушанья, но, придя утром, заставал на кухне полный разгром и гору грязной посуды.
Вторично ужин был прерван на копченом палтусе. Подозрительно поглядев на заливного судака, словно это он подстроил ему эту пакость, Директор обтер руки салфеткой и взялся за трубку телефона.
Звонил один из свидетелей Фокиного признания. Человек на другом конце провода был на грани истерики — Фока много знал и о его темных делишках. Сообщение такого рода могло испортить аппетит кому угодно, но Директор остался спокоен. Он выслушал собеседника не перебивая, лишь дважды сказав «короче!», когда тот принимался растекаться мыслию по древу. Ничего не обещая и не найдя нужным хотя бы немного успокоить его, Директор положил трубку и с минуту размышлял, продолжая разглядывать ухмыляющегося на блюде судака. Потом набрал номер, отдал короткое приказание и снова положил трубку.
Размышляя о причинах, толкнувших Фоку на предательство, и о том ущербе, который тот нанес организации, Директор медленно вернулся к столу. Здесь, забыв о палтусе, он взял самый большой нож и наконец разделался с ехидно ухмыляющимся судаком, одним быстрым движением отделив голову рыбины от тела. Это энергичное действие несколько успокоило Директора, и он снова принялся за прерванный ужин.
В третий раз его прервали почти тотчас же, не дав даже разделаться с заливным. Некто пытался проникнуть в квартиру, совершенно игнорируя мнение хозяина. Проклиная все на свете, Директор вновь поднялся из-за стола и пошел взглянуть на монитор. Он не допускал и мысли, что кто-то сможет открыть его дверь, не имея ключей и не зная кодов. Повредить это сооружение можно было разве только направленным взрывом. Что же касается замков, то при определенной комбинации открыть их, даже изнутри, неподготовленному человеку было практически невозможно. И венчал это великолепие пудовый засов от неизвестных монастырских ворот, выкованный лет двести назад русскими умельцами. Директор мог быть уверен в своей безопасности. Ему просто хотелось посмотреть на наглецов, осмелившихся нарушить его покой.
На экране монитора был ясно виден молодой человек, спокойно ожидающий результата своих усилий. Судя по всему, в один из замков была всунута обыкновенная отвертка или шило, что и активизировало сигнализацию. Почувствовав, что за ним наблюдают, молодой человек поискал глазами камеру и, найдя наконец стеклянный глазок, выглядывающий из стены напротив, приветливо помахал рукой. Директор поймал себя на ответном движении, впрочем, тут же опустил руку и продолжал разглядывать нежданного посетителя, словно это был невесть откуда взявшийся марсианин. Наконец до него дошло, что никто не собирается взламывать его дверь. А чего же ждет этот молодой нахал? Когда ему отворят? Директор пожал плечами и набрал номер телефона, находящегося в машине телохранителей…
Изящная женская ручка с тщательно обработанными ноготками выхватила трубку из рук, едва только в наушнике первый раз гукнуло. В следующее мгновение тонкая японская электроника ударилась о стену и прахом осыпалась на японский ковер. Мелькнула серебряной спицей и зазвенела по полу антенна. Несмотря на более чем солидную комплекцию, Директор выполнил упражнение «кругом» с проворством новобранца. Впервые за многие годы он испугался. До ледяного, клейкого пота, до дрожи в коленках, до черноты в глазах…
Впрочем, секунду спустя он взял себя в руки и даже нашел силы удивиться такой своей реакции.
Перед ним стояло одно из тех прелестных созданий, так хорошо уже знакомых читателю. Она была одета в джинсовую пару, плотно облегающую ее великолепную, даже на очень придирчивый взгляд, фигуру. Вьющиеся от природы каштановые волосы были скручены тугим узлом на затылке и служили как бы рамкой ее прелестному и почему-то такому знакомому лицу. Невероятно синие глаза девушки светились тем жестоким любопытством, какое можно увидеть в глазах препаратора, вскрывающего живую лягушку. Вторая такая же красавица, прошествовав мимо, двинулась в прихожую и, судя по звукам, доносящимся оттуда, вполне успешно справлялась с хитроумными запорами на двери. Через каких-нибудь полминуты в квартиру вошел «молодой нахал» и предстал перед Директором во всем своем великолепии.
— Добрый вечер!, — Нежданный визитер поощрительно улыбнулся. — Итак, на кого работаем? Говорите быстрее, и мы оставим вас в покое.
Олег начал без предисловий, уповая на эффект неожиданности. С первого же взгляда он определил, что Директор — крепкий орешек, и признания от такого можно не ждать. Однако маленький шансик все же оставался, и Олег хотел его использовать. Ведь человек слаб — он может в растерянности и сболтнуть то, чего сам не желал. Мо Директор молчал.
— Если вы не поняли вопроса, я поясню. Меня интересует ваш босс. Тот, кто направляет вашу деятельность и получает за это часть прибыли. Кто этот человек? — Олег сделал паузу, подмигнул Гале и продолжал уже без всякой надежды на успех: — Хочу предупредить, что ваше будущее во многом зависит от ответа на этот вопрос.
Директор хотел ответить что-то резкое, но слов почему-то не нашлось. В голове был полнейший кавардак, и вообще создавалось впечатление, что кто-то помешивает мозги, как кашу в котелке. Наконец из этой взбаламученной, пузырящейся массы вынырнула фраза, которая принялась извиваться, как червяк на крючке, не желая доходить до речевых органов.
В ней, в этой фразе, было заключено искреннее убеждение в том, что он — Директор — самый главный, а все те, кому он платит, — всего лишь мелкие сошки. Милиционеры, бывшие партийные функционеры, ныне приискавшие не менее теплые места, новые демократы, ну и, конечно, «мальчики», готовые на все. Дальше — мельче: администраторы гостиниц, уголовники, самые различные инспектора… За одну только благосклонность, небольшую подачку они способны на все — от подлости до преступления. Кто из них посмеет считать себя главнее его?
Однако ситуация не располагала к самолюбованию. Одна девица продолжала оставаться у него за спиной. Молодой человек, не посчитавший нужным представиться, был прямо перед ним. Вторая девица, по всей видимости, делала обыск, поскольку было слышно, как в соседних комнатах регулярно что-то передвигается и падает. Директор мысленно поблагодарил своего секретаря за совет не хранить дома никакого письменного компромата. Обыск ничего не даст…
— Ну что? — Олег понимающе улыбнулся. — Колоться не желаем? Очень жаль. Мой метод — полное, добровольное и чистосердечное признание. Чистосердечное, понимаете? А вы, голубчик, насупились так, что не оставили мне никакой надежды… Разве что вскрыть вам грудную клетку и своими глазами убедиться в том, что сердце у вас действительно чистое.
Директор осознал, что сейчас его будут пытать, и прежестоко. Сам он этим никогда не занимался, перекладывая грязную работу на подчиненных. И когда те приходили с искомым результатом, никогда не интересовался подробностями. Пытки тоже были заботами секретаря.
Директор же исполнял только общее руководство и не вдавался в мелочи. Теперь же ему самому предстояло испытать на себе весь ужас дознания. И от этого душа, если таковая имела место в этом беспредельно ожиревшем теле, что называется, уходила в пятки.
Но до окончательного умопомрачения Директор все же не испугался. Он продолжал лихорадочно размышлять, ища выход из этого безнадежного положения. Ему казалось: если он угадает, кем присланы эти трое, то сможет все же выкрутиться. Впрочем, его предположения были настолько банальны и настолько схожи с гипотезами Фоки, что даже не стоит приводить их здесь, дабы не утомлять читателя повторениями. Единственное, в чем был оригинален Директор, так это в том, что вспомнил свою бывшую жену — женщину крутого нрава, к тому же ревнивую и мстительную. Милиции Директор не боялся — у него везде были свои, купленные люди. Даже в случае ареста на законных основаниях он провел бы в комфортабельной камере не более суток.
Движение за спиной ускорило события. В юности Директор был неплохим боксером, даже имел разряд, но бить на слух не приходилось и тогда. Он уже давно заметил, что в руках ворвавшихся в квартиру молодых людей не было никакого оружия. И еще он уповал на то, что охрана, находящаяся внизу, все же сообразит, что единственный звонок, раздавшийся среди ночи, — сигнал тревоги. Его пухлый кулак мелькнул в воздухе и врезался во что-то такое твердое, что Директор от боли завопил благим матом. Девица же, в грудь которой пришелся удар, даже не покачнулась. От ужасной боли в глазах стало темно…
— Свинья, — услышал он сквозь туман полузабытья, — даже информации не может дать…
— Считает себя самым главным, — второй голос по тембру был женским. — Даже не утруждает себя запоминанием имен. Все люди у него: «Тот, который»!
— Так и не удалось ничего выудить?
— Поваренную книгу и квартальный отчет…
— Что же, он и своих не желает помнить?
— Два-три человека, не важнее Фоки. Мелочь…
— Да, похоже, что это действительно тупик, но над этой информацией мы еще поработаем.
— Похоже, что этот бурдюк действительно ни на что не годен, кроме как жрать… Свинья!..
— Ну что же, — Олег принял решение, — свинья так свинья. Ты слышишь меня?
Гала встряхнула помертвевшего от ужаса Директора. Помимо воли его глаза широко раскрылись и встретились с твердым взглядом девушки.
— Ты — свинья! Только и знаешь, что жрешь. — Одновременно он почувствовал укол в плечо и отключился.
Когда через полчаса очнувшиеся охранники поднялись в квартиру, они уже не застали молодых людей. Зато они увидели то, чего не могло быть, только потому, что не могло быть никогда. Бронированная, неприступная, оснащенная сверхнадежными замками дверь была распахнута настежь. В просторных комнатах царил беспорядок, как после налета. Но не это поразило видавших виды боевиков. Шеф, всегда такой солидный, надутый, значительный, передвигался по квартире на четвереньках и на все вопросы отвечал глубоким, раздраженным хрюканьем. Наконец он добрался до кухни и, найдя торт, приготовленный на десерт, зубами разорвал коробку и с восторженным визгом принялся уплетать угощение не пользуясь руками. Попытки привести Директора в норму не увенчались успехом. Когда его оттаскивали от торта, он поднял отчаянный визг, а когда попробовали уложить шефа в постель, он вырвался и бросился на своих помощников. Не поднимаясь с четверенек, он едва ли не насквозь прокусил одному из них икру, а второго, разбежавшись, так боднул головой в пах, что тоже надолго вывел из игры.
Прибывший по телефонному звонку секретарь был не менее поражен состоянием шефа и немедленно вызвал знакомого психиатра. Врач осмотрел пациента, сделал несколько попыток заговорить с ним, но Директор совершенно потерял способность изъясняться членораздельно. Наконец врач развел руками — он не смог проникнуть в сумеречные глубины души своего пациента. Все усилия его оказались бесплодны, и врач посоветовал доставить больного в клинику.
Только тогда охранники вспомнили про девушку, пришедшую к машине вечером, но ни ее лица, ни как она была одета, как ни старались, вспомнить не смогли, хотя оба могли поклясться, что ночная гостья имеет самое непосредственное отношение к событиям.
Глава 6
ВОСКРЕШЕНИЕ
Голос Рададора снова вернул Олега к действительности. И поскольку на этот раз рыцарь обращался непосредственно к нему, он был вынужден оставить воспоминания и отвечать.
— Итак, чего ты добился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Итак, к тому моменту, когда приход Фоки прервал вечернюю трапезу, со стола были сметены: две тарелки борща, курица с рисом, полдюжины бифштексов, салат из крабов в количестве, способном насытить небольшую семью, и две бутылки гурджаани. Директор не был гурманом. Он мог запихивать в себя что угодно, лишь бы побольше. Он получал удовлетворение от самого процесса поглощения пищи. Он мог часами сидеть за столом, уничтожая самую разнообразную снедь. Доверенный повар к концу дня валился с ног, приготавливая самые различные кушанья, но, придя утром, заставал на кухне полный разгром и гору грязной посуды.
Вторично ужин был прерван на копченом палтусе. Подозрительно поглядев на заливного судака, словно это он подстроил ему эту пакость, Директор обтер руки салфеткой и взялся за трубку телефона.
Звонил один из свидетелей Фокиного признания. Человек на другом конце провода был на грани истерики — Фока много знал и о его темных делишках. Сообщение такого рода могло испортить аппетит кому угодно, но Директор остался спокоен. Он выслушал собеседника не перебивая, лишь дважды сказав «короче!», когда тот принимался растекаться мыслию по древу. Ничего не обещая и не найдя нужным хотя бы немного успокоить его, Директор положил трубку и с минуту размышлял, продолжая разглядывать ухмыляющегося на блюде судака. Потом набрал номер, отдал короткое приказание и снова положил трубку.
Размышляя о причинах, толкнувших Фоку на предательство, и о том ущербе, который тот нанес организации, Директор медленно вернулся к столу. Здесь, забыв о палтусе, он взял самый большой нож и наконец разделался с ехидно ухмыляющимся судаком, одним быстрым движением отделив голову рыбины от тела. Это энергичное действие несколько успокоило Директора, и он снова принялся за прерванный ужин.
В третий раз его прервали почти тотчас же, не дав даже разделаться с заливным. Некто пытался проникнуть в квартиру, совершенно игнорируя мнение хозяина. Проклиная все на свете, Директор вновь поднялся из-за стола и пошел взглянуть на монитор. Он не допускал и мысли, что кто-то сможет открыть его дверь, не имея ключей и не зная кодов. Повредить это сооружение можно было разве только направленным взрывом. Что же касается замков, то при определенной комбинации открыть их, даже изнутри, неподготовленному человеку было практически невозможно. И венчал это великолепие пудовый засов от неизвестных монастырских ворот, выкованный лет двести назад русскими умельцами. Директор мог быть уверен в своей безопасности. Ему просто хотелось посмотреть на наглецов, осмелившихся нарушить его покой.
На экране монитора был ясно виден молодой человек, спокойно ожидающий результата своих усилий. Судя по всему, в один из замков была всунута обыкновенная отвертка или шило, что и активизировало сигнализацию. Почувствовав, что за ним наблюдают, молодой человек поискал глазами камеру и, найдя наконец стеклянный глазок, выглядывающий из стены напротив, приветливо помахал рукой. Директор поймал себя на ответном движении, впрочем, тут же опустил руку и продолжал разглядывать нежданного посетителя, словно это был невесть откуда взявшийся марсианин. Наконец до него дошло, что никто не собирается взламывать его дверь. А чего же ждет этот молодой нахал? Когда ему отворят? Директор пожал плечами и набрал номер телефона, находящегося в машине телохранителей…
Изящная женская ручка с тщательно обработанными ноготками выхватила трубку из рук, едва только в наушнике первый раз гукнуло. В следующее мгновение тонкая японская электроника ударилась о стену и прахом осыпалась на японский ковер. Мелькнула серебряной спицей и зазвенела по полу антенна. Несмотря на более чем солидную комплекцию, Директор выполнил упражнение «кругом» с проворством новобранца. Впервые за многие годы он испугался. До ледяного, клейкого пота, до дрожи в коленках, до черноты в глазах…
Впрочем, секунду спустя он взял себя в руки и даже нашел силы удивиться такой своей реакции.
Перед ним стояло одно из тех прелестных созданий, так хорошо уже знакомых читателю. Она была одета в джинсовую пару, плотно облегающую ее великолепную, даже на очень придирчивый взгляд, фигуру. Вьющиеся от природы каштановые волосы были скручены тугим узлом на затылке и служили как бы рамкой ее прелестному и почему-то такому знакомому лицу. Невероятно синие глаза девушки светились тем жестоким любопытством, какое можно увидеть в глазах препаратора, вскрывающего живую лягушку. Вторая такая же красавица, прошествовав мимо, двинулась в прихожую и, судя по звукам, доносящимся оттуда, вполне успешно справлялась с хитроумными запорами на двери. Через каких-нибудь полминуты в квартиру вошел «молодой нахал» и предстал перед Директором во всем своем великолепии.
— Добрый вечер!, — Нежданный визитер поощрительно улыбнулся. — Итак, на кого работаем? Говорите быстрее, и мы оставим вас в покое.
Олег начал без предисловий, уповая на эффект неожиданности. С первого же взгляда он определил, что Директор — крепкий орешек, и признания от такого можно не ждать. Однако маленький шансик все же оставался, и Олег хотел его использовать. Ведь человек слаб — он может в растерянности и сболтнуть то, чего сам не желал. Мо Директор молчал.
— Если вы не поняли вопроса, я поясню. Меня интересует ваш босс. Тот, кто направляет вашу деятельность и получает за это часть прибыли. Кто этот человек? — Олег сделал паузу, подмигнул Гале и продолжал уже без всякой надежды на успех: — Хочу предупредить, что ваше будущее во многом зависит от ответа на этот вопрос.
Директор хотел ответить что-то резкое, но слов почему-то не нашлось. В голове был полнейший кавардак, и вообще создавалось впечатление, что кто-то помешивает мозги, как кашу в котелке. Наконец из этой взбаламученной, пузырящейся массы вынырнула фраза, которая принялась извиваться, как червяк на крючке, не желая доходить до речевых органов.
В ней, в этой фразе, было заключено искреннее убеждение в том, что он — Директор — самый главный, а все те, кому он платит, — всего лишь мелкие сошки. Милиционеры, бывшие партийные функционеры, ныне приискавшие не менее теплые места, новые демократы, ну и, конечно, «мальчики», готовые на все. Дальше — мельче: администраторы гостиниц, уголовники, самые различные инспектора… За одну только благосклонность, небольшую подачку они способны на все — от подлости до преступления. Кто из них посмеет считать себя главнее его?
Однако ситуация не располагала к самолюбованию. Одна девица продолжала оставаться у него за спиной. Молодой человек, не посчитавший нужным представиться, был прямо перед ним. Вторая девица, по всей видимости, делала обыск, поскольку было слышно, как в соседних комнатах регулярно что-то передвигается и падает. Директор мысленно поблагодарил своего секретаря за совет не хранить дома никакого письменного компромата. Обыск ничего не даст…
— Ну что? — Олег понимающе улыбнулся. — Колоться не желаем? Очень жаль. Мой метод — полное, добровольное и чистосердечное признание. Чистосердечное, понимаете? А вы, голубчик, насупились так, что не оставили мне никакой надежды… Разве что вскрыть вам грудную клетку и своими глазами убедиться в том, что сердце у вас действительно чистое.
Директор осознал, что сейчас его будут пытать, и прежестоко. Сам он этим никогда не занимался, перекладывая грязную работу на подчиненных. И когда те приходили с искомым результатом, никогда не интересовался подробностями. Пытки тоже были заботами секретаря.
Директор же исполнял только общее руководство и не вдавался в мелочи. Теперь же ему самому предстояло испытать на себе весь ужас дознания. И от этого душа, если таковая имела место в этом беспредельно ожиревшем теле, что называется, уходила в пятки.
Но до окончательного умопомрачения Директор все же не испугался. Он продолжал лихорадочно размышлять, ища выход из этого безнадежного положения. Ему казалось: если он угадает, кем присланы эти трое, то сможет все же выкрутиться. Впрочем, его предположения были настолько банальны и настолько схожи с гипотезами Фоки, что даже не стоит приводить их здесь, дабы не утомлять читателя повторениями. Единственное, в чем был оригинален Директор, так это в том, что вспомнил свою бывшую жену — женщину крутого нрава, к тому же ревнивую и мстительную. Милиции Директор не боялся — у него везде были свои, купленные люди. Даже в случае ареста на законных основаниях он провел бы в комфортабельной камере не более суток.
Движение за спиной ускорило события. В юности Директор был неплохим боксером, даже имел разряд, но бить на слух не приходилось и тогда. Он уже давно заметил, что в руках ворвавшихся в квартиру молодых людей не было никакого оружия. И еще он уповал на то, что охрана, находящаяся внизу, все же сообразит, что единственный звонок, раздавшийся среди ночи, — сигнал тревоги. Его пухлый кулак мелькнул в воздухе и врезался во что-то такое твердое, что Директор от боли завопил благим матом. Девица же, в грудь которой пришелся удар, даже не покачнулась. От ужасной боли в глазах стало темно…
— Свинья, — услышал он сквозь туман полузабытья, — даже информации не может дать…
— Считает себя самым главным, — второй голос по тембру был женским. — Даже не утруждает себя запоминанием имен. Все люди у него: «Тот, который»!
— Так и не удалось ничего выудить?
— Поваренную книгу и квартальный отчет…
— Что же, он и своих не желает помнить?
— Два-три человека, не важнее Фоки. Мелочь…
— Да, похоже, что это действительно тупик, но над этой информацией мы еще поработаем.
— Похоже, что этот бурдюк действительно ни на что не годен, кроме как жрать… Свинья!..
— Ну что же, — Олег принял решение, — свинья так свинья. Ты слышишь меня?
Гала встряхнула помертвевшего от ужаса Директора. Помимо воли его глаза широко раскрылись и встретились с твердым взглядом девушки.
— Ты — свинья! Только и знаешь, что жрешь. — Одновременно он почувствовал укол в плечо и отключился.
Когда через полчаса очнувшиеся охранники поднялись в квартиру, они уже не застали молодых людей. Зато они увидели то, чего не могло быть, только потому, что не могло быть никогда. Бронированная, неприступная, оснащенная сверхнадежными замками дверь была распахнута настежь. В просторных комнатах царил беспорядок, как после налета. Но не это поразило видавших виды боевиков. Шеф, всегда такой солидный, надутый, значительный, передвигался по квартире на четвереньках и на все вопросы отвечал глубоким, раздраженным хрюканьем. Наконец он добрался до кухни и, найдя торт, приготовленный на десерт, зубами разорвал коробку и с восторженным визгом принялся уплетать угощение не пользуясь руками. Попытки привести Директора в норму не увенчались успехом. Когда его оттаскивали от торта, он поднял отчаянный визг, а когда попробовали уложить шефа в постель, он вырвался и бросился на своих помощников. Не поднимаясь с четверенек, он едва ли не насквозь прокусил одному из них икру, а второго, разбежавшись, так боднул головой в пах, что тоже надолго вывел из игры.
Прибывший по телефонному звонку секретарь был не менее поражен состоянием шефа и немедленно вызвал знакомого психиатра. Врач осмотрел пациента, сделал несколько попыток заговорить с ним, но Директор совершенно потерял способность изъясняться членораздельно. Наконец врач развел руками — он не смог проникнуть в сумеречные глубины души своего пациента. Все усилия его оказались бесплодны, и врач посоветовал доставить больного в клинику.
Только тогда охранники вспомнили про девушку, пришедшую к машине вечером, но ни ее лица, ни как она была одета, как ни старались, вспомнить не смогли, хотя оба могли поклясться, что ночная гостья имеет самое непосредственное отношение к событиям.
Глава 6
ВОСКРЕШЕНИЕ
Голос Рададора снова вернул Олега к действительности. И поскольку на этот раз рыцарь обращался непосредственно к нему, он был вынужден оставить воспоминания и отвечать.
— Итак, чего ты добился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46